Губители истины - Всё

Земляне долго запрягали



Из цикла "Д р у с б А  и  АИФ"


Абсурдно-ироническая фантастика

Содержание:

Часть 1. Мы разгоняем тоску

Часть 2. Нас вгоняют в краску

Часть 3. Мы даем разгон

Астробука (Космобукер)





Часть 1. Мы разгоняем тоску

Под Старушкой в метагалактическом просторечии словоупотребляется так называемая Земля, она же Терра (реже Матушка) – наше теперешнее место пребывания, поэтому неформально ее обитателей именуют старушатниками и террАристами...



Пролог

SOS!!!
Искать правду - есть вред для здоровья и моральный пережиток. Не мной придумано. Так сказывал великий философ-фольклорист двадцать пятого века Совцивиус. Истину тогда искали в чем-то ТИПА ВОДЫ*. И вместо ТИПА оставалась ТИНА…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: Совцивиус прав. У нас Чистую Воду с огнем ищи, сам потухнет)...

А при чем здесь, спросите, СОС? Да так. Взаимосвязано все это: СОС… ИСК… ИС…ТИНА… Сами увидите.


1.

…Вздохнув, я сплющил языком капсулу с нэлфом* и утолился на весь день.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: НЭЛФ – наполнитель энергии личной функциональности, заменяет 3 литра воды и 3000 ккал, благодаря нэлфу земляне сохраняют нормальную фигуру)…

Истину так и не нашли. Возможно, она, правда, в вине? Что ль с Гленом посоветоваться?

Выйдя на выдвижной балкон, я повел мизинцем вниз и был катапультирован. Опять в отечественной конструкции чего-то заело: с высоты 555-го этажа меня шарахнуло о единственное дерево квартала. Кажется, головой. Понятие о боли мы давно утратили, но нетрудно догадаться по шишке на лбу. Дерево устояло. Одно дерево на четыре миллиона - норма для типового квартала захолустного райцентра.

Этого дома вчера еще не было. Верно, построили ночью. Крохотулька! От силы 222 этажа аморфной прозрачности. И откуда эта мода на просматриваемое жилье? Я все понимаю: стиль, дизайн, эстетика. Но как быть с непрекращающейся постельной  каруселью на втором, четвертом и собьешься со счету, каком этажах?

Я дважды топнул ногой*, а на третьем заносе:
- Гриша!.. Чекырин!..

Меня! Кто бы? Задрав голову, на уровне 234,87654321 метра фиксирую инфузорию. Мысленно включаю оптический близир и уже через миг любуюсь белобрысым фасом… Глена, целиком законопатившим подобие окошка. Вот так номер! А я было рвать к нему в Монтевидео по ММП – Магма-Метро-полЗитену. Через центр, ядрит ее, Матушки…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: трижды топнувший по одному месту у нас немедленно сглатывается тоннельным засосом и через оптимально спрямленную (прямую) кишку подземного экстра-эскалатора ММП выплевывается в заказанную точку планеты. Время опорожнения кишки - от 11 до 66 секунд)…

- Спускай лифт. – Шепчу я, озабоченный сном соземцев.
- Не поставили. – Радостно откликается Глен. – Ударная стройка:  перекрыли норму на час сорок. В двадцать три ноль-ноль начали. В шесть ноль-шесть сдали. Куча недоделок. Обещали исправить.
«Ну, да. Жди месяц ясный», - хотелось продолжить, но я остался в себе…

- Знаешь, Глен, я что-то подъездов не нахожу. – После бесплодных рысканий осторожно шепчу я. – Похоже, забыли.

- Старье. Свой век отжило. – Глен умеет порадовать непрошибаемым оптимизмом.

- Пульсар тобою подавись! – проругавшись, я выдуваю из пипки среднего пальца комбайн суперзаказов - комсуперзак (КСЗ) - и требую от него лазерную кирку. На что-то другое фантазия не домахнула.

Стыдно сказать, материализация кирки заняла больше минуты. Это против 35 секунд у тех же папуасов! Вот в чем нам нету равных, - так это в  конечном продукте. Уж как начнем производить, - легче утилизатору утопиться. В отходах.

2.

И как пользоваться этой дурой? Может, как неандерталец каменной, как ее, киянкой из музея временных смещений? «Tertium non datur»*… Как, впрочем, и второго. Слой времени глубже палеолита мы пока не отогнули.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: «Tertium non datur» - «Третьего не дадим» (лат.) – латанная, т.е. архидревняя, диетическая заповедь)...

Была, не была! Задрав лазерное кайло, топлю кнопку и всаживаю остряк в место гипотетического подъезда.

Р-р-раз!! – ровнехонький прозрачный кубометр стены выпадает, пардон, впадает внутрь. Я по инерции вкатываясь и грациозно седлаю куб.

Огляделся. Кровь из носу, не подъезд. И в подтверждение под нами (мною и обломком) начинается серия тектонических толчков. ПОД заглядывать не нужно. Благодаря прозрачности: ИЗ-ПОД торчит нижняя часть тела, весьма возможно, женского. Ноги сильно черные, но без волос. Все остальное, «скрытое» глыбой, опять же без волос, равно как и без одежды. Придавленная плоть облеплена червячками ММК - массажного майн-кайфа. Да, похоже, хлеб-соль нам тут не светит. 

- Пардон! - Ныряю наружу и молниеносно задраиваю брешь.
Сквозь стену просматривается устрашающий в бесконечном выпрямлении силуэт голой и малость сплюснутой дамы из племени нилотов. Высшее племя Солнечной системы. Средний рост – 3 метра 45,987 см.

Судя по резкости движений, силуэт целиком уже адаптировался и вполне целенаправленно грозит мне через стену кулаком, малость уступающим двухведерному бюсту хозяйки.

Заискивающе хихикая, сквозанул вдоль стены. Метров этак на двести. Ну, здесь-то подъезд  должен быть наверняка. Прицелившись, бью и на свежем вырубе вплываю в очередную пещеру.

Первым в глаза лезет высоченный стол. На нем - длинный столовый нож, реликвия века где-нибудь ХХ-го. Под столом - двухпудовая гиря примерно той же датировки.
Эге... Здесь живут сильные и злые люди!
 
Еще не успев сформулировать тревожный свой тезис, уже замечаю что-то новое и, резко настроив ближний фокус, разобособляю сросшиеся над самым краем столешницы крошечные коричневые кружкИ. Э, да это головки. И все, как одна, в фас. О чем приветливо сообщают меловые дужки испуганных оскалов. Не планета, а проходной двор! Только пигмеев нам не хватало!
 
А теперь любезно и вслух:
- Здравствуйте!

Оскалились вчетверо старательней - по числу голов. Насчет пола не разобрался. Серийная людоедская улыбка из музея временных перемещений… Однако средний рост в 123,654 сантиметра стимулировал личную храбрость, ярчайший признак которой - скорость. Живенько вставив плиту в зазор, я скоренько намеряю квартиру в поисках выхода. История, - как и с подъездами: стена, стена, стена…
Остается бить. И бить наугад.
В последний момент оскользнулся на сырой, брр, селезенке, отчего к соседям прикатил в забытом ретро-стиле «баб-слей». 
Мы с «кубиком» молодцы: лучшего времени для визита не придумать! МЕста тоже. Объект вторжения называется ЛОМ (Люкс Объединенных Моционов). А в нем мирно себе ЛОМается хозяин. По метру плеч в обе стороны. Гадать насчет происхождения не пришлось. Дядя сходу адресует мне длиннющее интергалактическое ругательство с преобладанием слов на Е, Б, Ё, Х и П, а, не удовлеторясь, включает электронного грубияна. Скорость: 12 345 обижалок в секунду…   

Потом я посетил чью-то кухню, откуда был заброшен на ложе самарской* хилерши. В ходе тут же учиненного акта бесконтактной любви дамочка оставила меня без аппендикса. И, в общем-то, без надобности: слепая кишка у нас давно приспособлена под теле-транс-гипно-педический аккумулятор. Пропажу - крохотный шрам от ногтя - заметил не раньше, чем начались пробуксовки по части интуиции…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: когда тетенька назвалась самарской, я не учел, что есть еще филиппинский остров Самар)...

Коротко суммирую: за неполный час лазерных происков я лишил 15 семей завтрака, 23 пожилых джентльмена сна. У семнадцати одиноких дам сорвал занятия астроробикой, не считая старушкиных* собак, капелланских кошек**, и поллуксовых попугаев**, которым я систематически что-нибудь отдавливал, плющил и зажимал… 

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: под Старушкой в метагалактическом просторечии словоупотребляется так называемая Земля, она же Терра (реже Матушка) – наше теперешнее место пребывания, поэтому неформально нас, землян, именуют старушатниками и террАристами)...

** (((((Некоторые понятия из области астро-географии, помеченные парой колючек - **, прокомментированы в АСТРОБУКЕ на последней странице)))).

Но вот упорство вознаграждено: мы (с киркой) в полой вертикальной галерее! Тьфу! Это больше похоже на вентиляционный желоб. Но выбора нет: цепляясь лазерной подружкой за стену, карабкаюсь вверх. В районе семнадцатого этажа нас обдает липким и гадким. Это, хм-хм, оболочка с, хм-хм, пищевыми, фу-фу, отходами. Здорово протухнув, они, фу-у-у, отдают дешевейшей разновидностью… бя-бя-ка-ка… шанели.*  И теперь я точно знаю, что альпинирую мусоропровод!
Это по-нашему! К шутам подъезд и окна, лифт и балкон… Но помойку… Никогда!

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: «шанель (архаичн.) - согласно все-словарю Совцивиуса, то же, что «шинель» - долгополый рабочий скафандр повышенного мерзоухания (противоположно благоуханию), авторство приписывается Ник. Гоголю (1809-1852). См. также: «вонючесть»).

…Каких-нибудь три часа поисков, и я на 56-м этаже… Темное дупло без окон. Но, зуб даю, теперь уж мы точно рядом с утлой пяти-люксовкой драгоценного Глена…

ОК! О… Оказия: двери в этом доме тоже не предусмотрены! И даже окна: кроме отверстия в полторы головы, из коего и высунулся Глен.



3.

Вырубив полстены в гостиной, вползаю внутрь и в изнеможении растягиваюсь на мягком торсионно-волнистом вибро-полу. В ноздрю участливо лезет струйка санирующих ахернарских** фимиамов.

- Нашел? - участливо справляется Глен.

- Догадлив. – Хриплю, давя на панель комсуперзака. Лазерная кирка тютюкает (делает: «тю-тю»).

- Прости, Гриша, вот только узнал: дом смонтирован по бесподъездной системе, сработанной в системе дверолютых солиглоидов.

- А как вы все, жильцы то бишь, внутри-то оказались?

- Так новая система вселения! Нас всех позвали, расставили, ввели в гипно-транс и ударно нарастили плановые помещения вкруг каждого. Я вот проснулся, гляжу: стены прозрачные, а вместо окошка – дырочка. И то, верней всего, строительный брак. Тут ты чешешь… Ну, думаю, пропадать, так с музыкой. Дуэтом оно все как-то веселее…

- Ох, и подлый же ты этот… Кто, кстати? О, заманщик! – Но веселье быстро испарялось. - И что, прикажешь нам здесь куковать, пока строители не приведут в порядок лифты и прочие ката-пульты? – негодую я.

- Э…того я не учел, - озадаченно чешется Глен.

- Ты полуумок. Какой пульсар тебя дернул менять Монтевидео** на нашу Марсрань**?

- Так… у вас тут как бы это… воздух чище и… дерево живое! - Концовку он вякает без всякой надежды.

- Это да! – и гордость моя не напускная: соседствовать с натуральной пятиметровой ветлой – уже кое-то в мире статусов!

- Не представляешь, сколько кругов обмена я протаранил, скольких маклеров сменил, прежде чем сторговался с одной баушкой из эры  бутылочного пива. Не поверишь, ей умри, а дай раз в год с соседками побазарить.

- Склероз!*

- Возможно… А тут еще, прикинь, хибару ее в 33 подъезда за ветхостью сносят, саму же бабулю вселяют в этот вот сарай* бесподъездной системы из системы дверолютых солиглоидов. Бабуся и клюнь на мой пара… как его… пара-гавайский вариант**. У нас же там, в Монтевидео, все, как один, семейные. Насчет «многодетные» не скажу: душ 20-30. Была б охота, а посудачить с кем, найдет.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: склероз… Склероз? Склероз?? Склероз??? К сожалению, основательно забытое понятие, вероятно, связанное с… как его… маразмом, значение которого окончательно забыли… еще раньше;
сарай  (устаревш.) - согласно все-словарю Совцивиуса, Суррогатный Анал(ог) РАЯ – Резервации Аспидных Яблок)…

- Повезло. И крупно! Знаю твою халупу, как облупленную.

- Повезло, не повезло. Кому ПО… Кому НЕ… А с кого и ДО... - загадочно мигает Глен.

- Иди ты! - я занижаю децибелы. – Неужто сверху заломила?

- А ты как хотел? Вынь, да выложь. Так что отвалил я карге кулинарный набор ХХ века: пачка лапши, тюбик горчицы и банка замороженных эксклюзивов ветхозаветной фирмы «МОР-МЫШ-КА». – Жутким шепотом рассекречивается Глен.

- Иди ты?! – потрясенный, я брякаюсь на исток ахернарских благовоний. От полного озадачивания фимиамы спасает аэро-пуф. Поднырнув мне под копчик, он навязчиво вальсирует с гостем по халупе Глена. – Знать бы еще, и  где это люди дефициты отрывают?

- А, так ты не в курсе! Мы с тобой сколько не видались?

- Ну, так это… – долгим зевком я маскирую калькуляРИю. - После той рыбалки на Зацепулько… Года три.

- А-а... – не совсем радостно припоминает Глен. – Да, пожалуй, не больше! Но и не меньше причины твоего невежества. – И совсем  торжественно. – Ровно полтора года я дружу с заготовителем в филиале исторического музея хронических гурманов «ПЛЖ»!

- Чего?

-  ПЛЖ: Прошу Любить и Жаловать. Старая при-ба-утка!*

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: Прибаутка (архаичн.) – то ли прибитая крылатая птица семейства утиных, то ли прибавочная (вторичной свежести) басня, т.е. произведение опять же небезызвестного Крылатого Дедушки - И. Андреевича)…

- Ого! - я сваливаю с аэросидушки. – А как у нас насчет гостя угостить?
 
- Если честно, не богат. – Вымучивает друг, а потом делает сверхволевое усилие. - Но кой-чего наскребу… по сусекам-то. – Долго и неохотно роется в буфете, наконец, извлекает кое-что, изрядно пересушенное, но в двух экземплярах. – А вот это - честно. Без если!

Прежде чем надкусить, столь же долго, сколь недоверчиво, я обнюхиваю номер первый. Деликатес был плосок, серо-зеленоват, слегка похрустывал и изрядно горчил. Конспиративно сплюнув недожёвки в кулак, я обреченно приступаю к дегустации номера два. Пористо-коричневый и, в общем-то, хрупкий на вид, он дал зубам нешуточный бой.
 
- Хр-р, - тщетно пытаясь смаковать, прохрустел я. - Что это? Хр-р-рус-сть!!! У-у-й!!! – и совсем неслышно… – У-у-у-у-у-ю-ю-юй!!! – уй-уй-уйкнул от боли в  перекушенном языке.

Пугливо вздрогнув, Глен озадаченно сморгнул, но отвечал внятно:
- Зеленое – есть лист имени Лаврова.

- А также ушко лавра, по-домашнему Лаврушка. – В вольную поШипиШничал я.

- Не могу исключить и такой транскрипции. – Важно согласился Глен.

- Валяй дальше.

- По списку?
Я кивнул.

- По списку… Коричневое. Значится, как СуДарик ржавОй.

- Точно? А не Сухарик Ржаный?

- И такого не можно исключить. Таки как?
Он явно ждал моих оваций.

- Кха, кха... – ДО я безостановочно плевал. ПОСЛЕ - подавился.

Подав мне капсулу нэлфа, он уточняюще акцентировал:
- Нравится?

Не будучи квалифицированным гурманом, я не посмел озвучить свой приговор достоинствам раритетного провианта. Еще больше мне хотелось не обидеть Глена. Глен - мой старинный друг. Мы познакомились на рыбалке в донной взвеси вулканической речки Зацепулько, считающейся одним из передовых курортов двойной планеты Рейтуз-I – Рейтуз-3 с утраченным перешейком Рейтуз-2 (нет, наверное, все-таки: без утраченного перешейка Рейтуз-2*, или как там правильно?)…
 
Глену только-только силлидиллицоп ногу оттяпал - левую. А покуда ранка не заветрелась, каждая минута - на вес… H2O. Не мешкая… таким сокровищем, я срочно жертвую мизинцем левой ноги, то есть без колебаний сую его в комсуперзак. Откушанная конечность Глена синхронно приращивается к культе. А вот уже сразу потом Глен жертвует мне свой ноготь, что посредством комсуперзака регенерируется в только что отданный ему мизинец. Все всё поняли?

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: рейтуз - этимология запутана и противоречива... Значение №1. По мнению Совцивиуса, так называлась двудырая обмотка для нижних конечностей. Причем, после добровольного снятия рейтузов (не менее двух) немедленно выяснялось загадочное местонахождение французов - одной из сотен старинных хомо-общностей Старушки.
Значение №2. Верховная рея верховной мачты, на которой для чего-то развешивались верховные люди – тузы. Мачтой в старину называли загадочный водно-корабельный двигатель, на который неведомым образом прикреплялась текстиль-продукция созвездия Парус)...

Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я не хотел расстраивать Глена и вместо объективной критики лаврушки с сухариком ржАным выдал первое, что на ум постучалось? А постучался, конечно же… Стирл!



4.

- Когда Стирла видел? – я грубо прихлопнул гурманский аспект.

- Год тому, и еще бы столько же. Последний раз он вифонил, когда дворником устраивался.

- Дворником?! Фи… и куда?

- В Луна-парк, который на Фобосе**.

- Ба! Любимая астробаза красоток с Денеба**.

- Да, случаются залёты, – тоном бывалого знатока сцедил Глен и, не выдержав, затрясся в приступе дружеской зависти. – С такою рожей только веники на Фобосе вязать.

- А давай это… соединимся с дворником-то?

- А что! – одобрил дегустатор сухарей. И оба засветили наручные вифоны.

…Путаясь в ГАВНе (Гамак Анти-Вакуумной Натяжки), Стирл целовался с веселой самочкой. Самочка была сверху. Их лица скрывала, на первый взгляд, ширма из белых перьев. Правда, уже где-нибудь со второго взгляда удавалось проследить, как ширма переходит в лебединые крылышки, врастающие в трепетные девичьи лопатки.

- И какого рожна? - обрадовался наш друг Стирл и, включая лицо дегустатора кислот, запахнул красавицу голубым халатофандром. – Век не виделись?!

Оголтелым взмахом крыльев девушка сбросила голубой ХФ, выпятила утиные губки и страстно зачмокала:

- Уау, мальчики! Хорошенькие! - А голос у денебессы слегка овечий. - Позови их к нам. Гуль-гуль-гуль…

- Фик-фик-фик! – хрипел Стирл, укутывая ее с головой. - Меня что ли мало?

- Н-ну по-зо-ви… - упрямо пыхтя, дева-лебедь продиралась из голубого плена. – Вот не знала, что ты такой эгоист! Пусс-сти же… Не то я вызову п-по-дру-жек. Им так скучно с этими ша-кало-идами из Гончих пссов, – вновь разоблачась, девица обольстительно защелкала языком, затрепыхала голыми лодыжками. - Мальчики, мы вас ждем.

- Махалки выверну... - Мрачно обещал Стирл, утюжа подругу накачанной пресс-массой. – Поймите, дура, этих-вот-этих, таких-вот-таких, - кивок на экран, - в межзвездный отель все равно не пустят. В нашей Солнечной системе землян к инопланетянкам пускать не велено.

- Поч-чему? – напряженно дивилась неуемная денебесса, не забывая левым крылышком приманивать «этих вот этих».

- Потому что невоспитанные еще, такие-они-раз-сякие. Потому что есть хрень одна: план  по галактической валюте. Потому что есть книжица одна – «иноземнОй паЧпорт» называется. Потому, наконец, что есть у нас спецпункт, известный в простоземье, как «синдром спидописца»*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: спидописец (возможный аналог «спидоносец») – устаревший термин с утерянным, видимо, негативным оттенком. Типа: «СПИ до (огромного) НОСа», «много будешь СПАть, скоро обНОСшься» или «Много будешь СПАть, скоро обПИ…». Так, от вариаций с корнем «пис» я, если позволите, воздержусь)…

- Что такое хрень и что такое спидописЕц? - проблеяла денебесса, обломленная земною массой.

- Ни того, ни другого никто уже не помнит. Но все почему-то остерегаются. Полагаю, это что-то крайне безнравственное, дико распущенное, ввиду чего строжайше запретное и категорически табу-ретное.
- А-а-а…ррр!!! Запрретное, говорришь, безнрравственное… - грозно рокотала крылатая. – Стало быть, сексуальное! - новый крыло-рывок, и халатик оставляет обозренческие рамки вифона. - А-а…рр! Пусти меня к ним, евнух, изверг, ханжа*! Тяжесть земная! Не тяготей надо мной!!! Не дискриминируй свободную фемину демократической Вселенной! – и мигом (в одно миганье) остыв, уже спокойней. - Но почему же, милый мой спидописЕц, то, что возбраняется им, позволено тебе? Это вот, значит, и есть хваленая ваша земная справедливость? А как же астро-этнический плюрализм? – отдадим должное, пылкая девица умеет заканчивать по-деловому.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: 1 версия Совцивиуса: евнух, изверг, ханжа (малоупотребительное) – какие-то обидные прозвища  из лексикона одной из старейших хомо-общностей Старушки);
2 версия автора: (устаревш.) традиционные ласкательные в адрес мужчины (Совцивиусом не расшифровываются)…

- Причем здесь плюрализм? – устало отбрыкивался Стирл. - Я сертифицированный кадр лицензированного сервиса в запатентованном отеле. А у него, поймите вы, дура, статус «внеземного». И все дела!

- Кадр? Ты? Фу… - женщина из созвездия Лебедь огорченно надулась. – И ничего тут не поделаешь: Фобос он и на Луне Фобос. Вот, если бы тут кадрИли они! Особенно, вон тот кучерявик! – комплимент отчетливо адресовался мне.

Я  дипломатически осклабился:
- Привет, пташка!

- Я отключаю вифон. – Радушно лязгнул Стирл, тот еще терпимец.

- Фу, фу, гнусный собственник. Мальчики, прилетайте в гости. - Проворковала денебесса. – У меня есть подружки… клёвые.

КлЮвые!!!

- Чейчас! – с внезапно отломившимся подбородком протрубил я угасающему вифону. - Глен, ты слышал? Нас ждут в гости!

- Слышал. – Как-то там выдавил Глен и, не в силах отвести глаз от экрана, всем, что у него есть, устремился в межпланетное пространство.

Ревность! Банальная ревность испепеляла моего слабого друга. Но не меня. Мне лишь грустно подумалось, что не всё еще справедливо в этом мире.

- Собирайся, раззява! - мужественно рявкнул я…

- Щас. – Ухмыльнулся Глен, не прекращая парить где-то там. - Только сперва придумай, как нам отсюда выбраться. Ни лифт, ни ката-пульта не функционируют.

Он прав! От расстройства я вторично брякнулся на… аэроскамейку, бдительно караулившую пришлые зады. И ну нарезать новые круги.

- Не мультяши! - нервно проворчал Глен и хлопнул нэлфу.



5.

- Какая же все-таки он паскуда! – резюмировал я критически, но объективно. - Наш земной долг – обломИть это исчадие!

- Не поспеть. Резвое гнездышко.

- А я птичку отобью... пусть после, но отобью, отобью, вот увидишь, увидишь! Идишь! Ишь!– я принялся клясться. – Я покажу им верность лебединую! Ебединую! Единую!
Тут я, кажется, чуток переборщил!..

- В веве вово ва ваву вевов вовев вововев… – замшево шелестнул Глен: «В конце концов, на всяку верность конец положен», делаясь белее парашюта.

Ё, ж, з, и, к, л, м, н!!! Уж сколько раз твердили: Гриша, при такой челюсти не то, что клясться, - каяться опасно! Все принимаются зачем-то бледнеть.

– В ковце вонцов, не до конца же века! – внятность тихо возвращалась к Глену.

- Во-первых, до конца века, - я сверился с календарем, проецированным из памяти на стену, - тьфу…

– 27 лет. – Дополнил, но не оспорил Глен.

- А во-вторых, пускай бы и пять лет. – Дружелюбно догнУл я. - Ну, или какой там лимит у внеземных путевок?

- От полутора лет и до… конца… опять же… конца отпущенной свободы.

«Да, размах Старушке только снится». – Мечтательно мурлыкнул я и уже вслух:
- Поди ж ты: и я в отгуле. Их у меня за переработку - законные два года!

- А я допотпуск взял. – Сообразил Глен. - Как знал: на пятилетку.

- Тогда вперед!

- Куда! Как только что пропел лебединый дуэт: гуль, гуль, фик, фик! Торчи тут, Гриша, как сверхдальний, жди, пока нам спуск наладят. - Он выразительно кивнул на стены без балконов, без дверей.

- Воистину… - И все же горевать мне не хотелось, свербело, проскребалось некое неномерное чувство созревшего прорыва. - Да, в связи, ты знаешь, зачем я тебя искал?

- Уж не для путного чего. - Отмахнулся Глен с поглощающим пришепётом.

- Да вот хотел тебя спросить, - игнорируя хамёж, продолжил я, – в чем она – истина?

- В вине. – Без замешки отковал он.

- А ты хоть раз пробовал его, винцо-то? – копнул я осторожно, только бы амбицию не зашибить.

- Представь себе. На пятьсот пятьдесят пятом Галактическом Симпозиуме Дегустаторов Всякостей. Тайком. Я его там гУбил. Это значит: губами по капельке. Был даже термин такой: «губить вино».

- Ну и как?

- Воистину, истина в вине! От бездны правды гольной голова с утра на сто кусков раскалывается. И столько в вине правды этой, что мало чего и вспомнишь. Сперва ты его губишь, губишь, губишь, потом р-раз! – озарение… бац! - стена! – В бирюзовых лужицах Гленова подлобья мутно и фанатично зазыбилась великая пустота непонятки. – И вся тебе истина!
 
Я понял всю непродуктивность любых сомнений и изобразил понятку:
- Сперва вино, потом стена. Просто и доходчиво.

- И стена… - Давил Глен. Он перегрелся,  упрел и вздрагивал от воспоминаний.

- Я понял. В другом месте истину искать не стоит?

- Пульсар ее знает. – Возвращаясь в себя, Глен спокойно отер с лица пот.

- Может, поищем?
 
Разве я не прав? Чем не повод для прогулки? Как поют туристы, «а не прошвырнуться ли нам, братцы, по Галактике, Не потушить ли нам сверхновую звезду?»…

Но Глен играет в дитятку:
- Где?

- Рванем в гала-круиз**.

- К чему нам дебри, когда можно проще? Ровно через десять лет приматываешь на 556-й симпозиум дегустаторов всякостей, и там уже я даю тебе погубить по блату.

- Что есть блат?

- Брось Ломаться, А Тащи. Архаичное. Темпора-локальное обозначение корыстной дружбы. Все-словарь Совцивиуса.

- Зачет! Молодчина! Пульсар с ней, с истиной. Давай просто по Галактике туда-сюда. Ты дальше Плутона-то лётал?

- Где? Вы ж мне, сударь, ногу в Марсрани приштопали. – Глен полон сарказма.

- А, ну как же? Зацепулько, Рейтузы, рыбалка… А кроме?

- Страшно вспомнить! Это… Как ее? И этот… как его? Хм, что-то с памятью моей стало…

- Мы дети Галактики, но самое главное: хватит время зря губить, - прогубошлепил я, - и пространство  тоже. На космодром шагом марш! Там как возьмем астро-шлюпик, да как махнем куда-ни-тудыть...

- Кудыть? – кисло ежится Глен. На редкость рептильный домосед.

- На Фобос, к Стирлу! Да как отобьем у него птеродактиль!

- Чего?

- Ну, кралю перепончатую. Чтобы он, вражина, Землю не порочил. Про СПИД и про валюту чтоб лапшу не вешал всяким лебедям.
 
- Ради этого? – Глен жизнерадостно скривился. Вот и попробуй, такого смани.

- Нет, ну с денебессами оторвемся, – робко педалирую я главный стимул.

- Ну, их. Мне дегустаторы говорили, эти лебе-леди ничего крепче нэлфа не пьют. А я им что мальчик: по каньонам Фобоса всухую скакать?

- Так… Тогда… О, идея! Рекламу свободных путевок в Шквардыбан видел?

- Без шуток? – Глен был без шуток ошарашен.

- Да! Выдача - в Аннггммаггссалликке.

- Где? – он сник, как шарик Пятачка. – Значит, шансы в ноль.

- Почему?

- Сам прикинь: будь распродажа в Мехико или там Бомбее, еще туда, сюда. Но Аннггммаггссалликк! Столица Гренландии! Величайший город Солнечной системы! Гиблое дело. – Радостник мой навзничь утух.

- Куда это мы это настропылились? – в наш учтивый диалог вламываются циничные модуляции. Стирл! Вот же гад! Все это время он нас внимательно подслушивал и подсматривал, вифон не вырубал, свет только убрал.

Впоров подсветку, мы вперились в экраны вифонов. Ну, вот полюбуйтесь:  Стирл, каналья, и проказница его из созвездия Лебедь, затаив дыхание, внюхиваются в наш разговор, забыли даже о постельной акробатике.

- Тебе-то что за дело? - надменно вопрошает Глен.

- Давайте уже не будем в шпионов-то играть. – И без того унылое лицо Стирла - копия партийного инструктора времен лысины по имени Горбачев. - Мы все-все слышали.

- Что дальше? – в том же постном жанре подхватываю я.

- Мальчики, возьмите нас с собой. – А это уже томный воркоток лебедицы.

- С подружками? – именно вот этой ухмылкою гориллы Глен сдабривает личную угрюмость.

- А это уже зависит от вас. – Дрыгая ножкой, жеманничает она.

- Да мы завсегда… Только вот… выбраться не можем. - Сокрушенно мямлит Глен. – Не говоря уж про билеты…
Давно замечено: в закрытом пространстве природный оптимизм Глена улетучивается раньше, чем сопля на Бетельгейзе**. Клаустрофобия, учит Совцивиус.

- Гравитационное спокойствие и никакого астрального хаоса. - Чеканит ободряюще Стирл. В этот момент он сильно похож на лысого командора без горбачевской кляксы. – Когда берусь за дело я, все проблемы аннигилируются. – Его баритон гудит стальною магистралью, чуток фальшивя ржой.
- Валюта с Денеба - аннигилятор земных проблем? - усмехаюсь я.
- Валюта не при деле. – Снисходительно улыбается Стирл. - Глен, дружище, у тебя еще остались Ушки Лавра?

- Лаврушка?

Заметно: Глен не на шутку встревожен утечкой информации. Я и сам не пойму, как Стирл про все пронюхал?

- Обоняние, - козыряет телепатией фобосский дворник. - Флюиды. И миазмы.
По лицу Глена видно: потрясен и близок к капитуляции. Шас! Как же!! Мечтай!!! Нас на дудку не намотаешь? Ну, оторвал по блату канопусский вифон, который позволяет не только партнера обозревать, но и воздухА его обонять… Дальше-то? У нас в Арзамасе  и не такой вифон придумали! По нему не то, что за руку здороваются, за ягодицу ущипнуть можно или подарок передать, а то и просто плюнуть. На выбор. Это всё ГлоГальная* патентная комиссия! Забраковала, понимаешь, арзамасское изобретение, как бесперспективное и аморальное. Мол, мало ли кому чего дистанционно захочется. Ну, приятеля пощекотать в интимную минуту в интимном месте - куда еще ни шло. Так вам ведь непременно взбреднётся аппетит ему попортить, пустив на третье струйку «Супер-Пахера»…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: ГлоГальный (от: ГлоГализм) – современно-астральный аналог старо-земных обозначений «глобальный, глобализм», только в Галактическом масштабе. ГлоГалисты отказывают нашей Старушке-Земле в общегалактических ценностях: развитом интеллектуализме, подлинном либерализме, демократизме, гуманизме, плюрализме, морализме, эстетизме и др., сводя весь компендиум духовно-нравственных качеств землян к едино-примитивному -изму от лат. (латанного) Terra (Терра))...

Я ж грешным делом подумал: «Все это перестраховка». Будь по другому,  с чего бы это внеземцы на арзамасские инновации запали? То не мы ведь, а суперагенты ГлоГальной шпионской паутины (штаб-квартира на Антаресе**) так и шныряют окрест Арзамаса с фотодрелями, что способны своровать объемное изображение и размножить внутреннее содержание любого секретного объекта. Или вот тоже канопусяне** - эти давно принюхиваются к «Супер-Пахеру» - гениальному детищу коллективного дворового клозет-интеллекта из Клоподавлинска. Впрочем, я отвлекся…

- Лаврушка есть. – Как-то сдержанно и оттого торжественно очерчивает Глен.

- Отлично. Ждите! - монитор Стирла сереет.

6.

Стирл пожаловал через пару часов на аэро-ландо в окружении трех до озноба стройных девиц с лебедиными шеями и такими же крыльями. Зависающе тормознув против прорубленного нами отверстия для балкона, он чинно представил товарищей птичьей труппе:
- Гриша Чекырин. Гленстарагрощурцырпулос. Можно: просто Глен.

- Чувица. – Тягуче отозвалась уже знакомая нам пассия с Фобоса.

- Очпри*. – Выдали оба на едином духу.

- Чжана. – С чувством обронила другая, мигая мне в оба ока. 

- Очпри. Гриша. - Невольно повторился я и скромно пожал кончик ее крылышка, присунутого между боком и локтем. – Оч…при… Вот… значит…

- Бикся. – с писклявой хрипотцой отрекомендовалась третья и погладила щеку Глена. Тот замер и густо, с натугой выдохнул:

- Глен, рад, мад…ам-ам-ам…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: очпри – согласно все-словарю Совцивиуса, осовремененный вариант приветственного симбиоза: «очень» и «приятно»)…

- Вот и сошлись накоротке. – Бесстрастно констатировал наш неформальный командор. – А теперь в Гренландию, – и уже мне персонально, шепотом, снисходительно. – Без меня, ну ни шагу… Комсуперзак-то на что?
«Запамятовал!» - едва не сорвалось с языка, но я его вовремя прикусил…

- Слышь, Стирл, а об чем нам о ними «каля-баля»? – обеспокоенно шепнул я, поскольку весь диапазон личных представлений о специфике женских темпераментов огрызался «северным полушарием умеренных широт». Если не считать одной шальной полу-берберки-четверть-ительменки со странным именем Джоппь Пиявая. Лет сорок назад она была моей соседкой по библиотеке. Корпела над монографией "Секс в Марсрани и Клоподавлинске. Века и судьбы, перекосы и параллели".

- Ни об чем. Просто целуйтесь. И побольше. В отличие от землянок, денебессы не любят трепать языком - вербально. Они больше любят трепать им - эротически.

- Фаза интеллекта? - бросил крючок Глен.

- Если ниже не бывает, то ноль. А вы чего хотели от прим Денебского летучего балета? У них там с мозгами строго: если ножки и крылышки в норме, то голову грузить категорически нельзя. Балет «До небес» – это вам не одни, понимаешь, прыжки, но и другие, это самое, высоты. А от лишних мыслей – одни, понимаешь, перегрузки, чреватые опасными пике и прочими, это самое, «мертвыми петлями». – Терпеливо информировал Стирл.

- Так они прилетели на Вселенский конкурс имени Чайковского? – осклабился гастрольно-осведомленный Глен.

- Точно, - с запозданием вставил я. - Он же теперь перенесен на Марс, ввиду меньшего напряже... то есть притяжения…

- Во-во, – подтвердил командор. – Мне тут до кучи сгрузили струнный голубой секстет с Веги**… - Он осекся и торопливо поправился. - В смысле: с голубой Веги. Так у этих самопочкующихся ребят мигом вспыхнул интим-конфликт с ротой барабанщиц, ну знаете, с этими - со Спики**. – Руки командора поясняюще «обняли баобаб». - У них ведь там, на Спике-то, мужики триста веков, как в «Красной книге». Одна дюжина «М» на три тысячи «Ж». По этой причине «Ж» три года в ударницы пробиваются, и только сто лучших ударниц попадают на фестиваль, где и отрываются по полной. Обычно они бронируют номера по соседству с мужскими коллективами. В этот же раз промашечка вышла: с одной стороны лебедяни – те еще экспансионарии, а с другой - почковая банда с арфами и банджо.  В общем, приСПИЧило бабонькам, да не с кем.

На этих словах Глена чуть не парализовало: впервые во всем панорамном махе объял он кадровый статус «фобосского дворника».

- И в какой программе они выступают? – усмехнулся он криво. Не от желчи: всего-то рот перекосило.

- Кто? – недоумевал Стирл.

- Лебедушки твои…  В карцерной или симфемической? – умничал Глен, у коего, между нами, силлидиллицоп вместе с ногой отхрумкал последки музыкальной культуры, которая у меня до той же поры теплилась в мизинце левой ноги.

- Долдон. – Корректно изрек Стирл, вампирически улыбаясь «говорящим лебедушкам». – Разумеется, в хореографической. «Лебединое озеро».

- То-то, я гляжу, щеришься как Щелкунчик. - Парировал Глен, кое-как уев сведенную челюсть.

- Подите к дамам. Заскучают – держись, Старушка! Их тройственный темперамент растопит последний ледник Гренландии.

Я послушно приблизился к Чжане и выдал первое, что пришло на ум:
- Как вы находите Землю?

- У-у-у! А-а-а!!! – Нетерпеливо промычала она, заключая меня в двойные: руками и крыльями, - обручи, в коих я натурально утратил дух.

Не лебёдка - ястребица! Я еще только робенько наклонялся к ее клюв… губкам, а Чжана уже хищно пожирала мой рот, и, проглотив, в экстазной расслабухе распустила пернатый веер. Это было кстати. Во-первых, я таки не задохнулся, а во-вторых, я ведь застенчивый.



7.

…Уже на ранних подступах мечта попасть в Аннггммаггссалликк* делала все возможное, чтобы с нами расстаться. Мегаполис с четверть-миллиардным населением атаковался втрое превосходящей лавиной туристов, в том числе внеземных. Практически каждый претендовал на свободную путевку в Шквардыбан, и его можно было понять. В мирах поцивилизованней путевки стоят очень дорого. То ли дело у нас: выдают в порядке свободной очереди за символический валютный лимит со странным пристав-атавизмом «льгота профсоюзная».

Бедный Президиум ГЭС (Глогального* Экуменического Сообщества) кой век клеймит землян за оскорбительную уравниловку, беспрецедентный экономический террАризм и чудовищный подрыв глогальных туристических цен. С высокой трибуны, конечно. В индивидуальном порядке ни один из членов Президиума от «профсоюзной» путевки не отказался… Тем более, от внеочередной.

Первые признаки «закупорки» были отмечены в Бресте. После Берлина пошли множественные «тромбы» (давно изжитые в сосудах, но не на дорогах). Под Рейкьявиком зависли в «пробке». Глухо и без шансов.

Уже за 10 километров до супер-корзины МПП (моментального пружинного переброса) туристское кишево энтропически колыхалось и встречающе гудело.

Будучи в отъявленном меньшинстве, родимые старушатники бледно растворялись в лощеном величии продвинутого спектра Галактики. Но я бы не сказал, что продвинутый элемент вел себя воспитанно. 

Землянин, в силу менталитета, никогда не полезет без очереди. Так и здесь: покорно и уныло топчется себе без зримого намека даже на миллиметровый сдвиг. Стадо оно и в Гренландии стадо. То ли дело высокоразвитые цивильщики*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: цивильщики (земное) – обиходный эпитет, применяемый к гуманоидам цивилизаций высокого градуса умственности, глогалистам)...

Начнем с того, что органически не перенося очередей, почтеннейшая публика старается обойти их в полном соответствии с природой и коэффициентом сообразительности, заменяющим совесть. Хотя даже в этой среде находятся чудаки, которым блатные фокусы - ниже пояса.
Те же арктуряне**.

** (((((Некоторые понятия из области астро-географии, помеченные парой колючек, прокомментированы в астробуке на последней странице)))).

Исполненные достоинства и спокойствия, эти могучие восьмирукие ковбои в неизменных гермо-сомбреро славятся тем, что куда б их не занесло, они принимаются зорко выцеливать «зайцев» и «волков». Ковбоям плевать на чины, титулы, градусы и прочие квоты и привилегии. Главное: порядок и справедливость. В окрестностях Рейкьявика отыскалось лишь четверо арктурян. Но до чего же ловко их торсионные лассо отлавливали юрких кроликовых дикобразов из созвездия Зайца! И как же чинно гравитационными бичами отхлестывали они тощих альдебаранских быкожабцев**, мигом спевшихся со свинорогими карапузами Альгениба**. К сожалению, неподкупные арктуряне контролировали лишь малый рукав гигантской Амазонки соискателей профсоюзных путевок…

Нашим рукавом заправляли, ха-ха-ха, Левиа-Фавны с Миры**. Нет, право, не могу! И смех, и слезы…

Извините, не сдержался. С детства знакомый лишь с портретами высоколобых, спесивых китов, я и относился к ним с пиететом боязливой шмакодявки*. «Открытые, искренние, непосредственные», -  аттестует мирян глогально-интеллектуальная табель о рангах ГЭС в Декларации ООН – Организации Объектов Ноосферы.
 
А тут узрел живьем и прослезился. Шипящие шестиластые шелишперы ростом с локоток, они еще, оказывается, и двуполые. Прилюдно само-спариваются и питаются родными эксклюзивами. Причем, физиология во всем ее разнообразии осуществляется одновременно. В общем, «органичная и самодостаточная система с идеальным круговоротом орг-процессов и веществ», - оттуда же (откуда и ихнее, пардон, амбре*).

Простите за прямоту, а по-нашему - по-террАристски - это вырожденцы какие-то и, не побоюсь сказать, разложенцы. Но каждый - страшно высокого градуса умственности. Какой никакой, а Кит!

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: шмакодявка (архаичн.) – первоначальное обозначение Малого Пса (созвездие);
амбре - по Совцивиусу: производное от амбара, древнего злакохранилища, еще ранее успевшего сгнить)…

И не то что бы эти «левиафаны» слишком шустрили. Вред в другом. Воняет себе рядышком такой вот шелишперишка, воняет и опа! – нету… Опа - опять возник. Но в другом месте. Кажется, вот только что под носом поквакивала бычья лярва с Альдебарана**, а глядь – оттёрта, лапушка,  спетым китовым квартетом. Мелкими-то табунами* эти твари не пасутся. Так же вот и я не успел свыкнуться, а шишколобые вон - у самой уже вертушки КПП. Да и те ли? Они ведь все на одну ласту, а ласт у каждого аж шесть, и каждая в козлиной шерсти!

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: табун (старинн.) -  запрещенный (от табу - запрет) Унтером Пришибеевым лимит (не больше 3-х) лиц для общественного выгула)...

Но это всё шелупонь*, мелочь глогальная. Кто конкретно достал! – так это беззубые вислоухие дворняги! Болотного окраса, с пучеглазыми висюльками на кончиках ушей и повышенной гавкости, паразиты так и норовили шмыгнуть между ног. Но если кто пытался - за хвост и на обочину, вздымался нечеловеческий… лай.

Между дворнягами мелкими перебежками и с неодолимой готовностью обгадить все и вся сновали жуликоватые шавки* «системы скунс». Само собой, первой жертвой этой системы стал миляга Глен. Как всегда, не сдержавшись, Глен пронес на пинках* парочку скунсов. По-дурному визжа и мстительно задирая куцые хвостики, зверьки отстреливались струйками, достаточно, я бы сказал, конкурентоспособными даже на рынке «Мерзо-Миазмы Метагалактики».

Благонамеренный Стирл не успевал остерегать денебесок**: «Опахалы прячь, клювы под крыло, не дышать».

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: щелупонь, шавка - см. Шмакодявка (выше);
пинки… Именно в этот момент я понял, что это такое, благодаря Глену)…

Гленова прыть едва нас не погубила. Вислоухая зелень оказалась с… Сириуса**. Да-да, те самые, прославленные псоглавцы: «Милые, добрососедские, безобидные и необидчивые» (из табели).

В отличие от других гуманоидов высшего градуса с их традиционной спесью и склочностью, псоглавцы Сириуса претендуют также на роль наших, земных, предков. Но и это не все! Оказалось, что вонючки, по чьим ребрам любезно прошелся Глен, омордотворяли научную элиту Проциона**. А в табели о рангах эти, цитирую, «блоходержавные цуцироны» на три строчки возвышаются над таррАристами.

Теперь, надеюсь, понятно, отчего после серии пинков нашего Глена аккуратно попросили на обочину… И кто? Родимые соземцы – 26 ражих детин с красными, по цвету щек, повязками: «ОКОД (Отбор, классификация и охрана демократии)». Красная доблесть выросла аккурат из-под земли (и, была не была, раскрою большенький секрет: под землею открыто и гласно зарыты все опорные пункты охраны. Но при этом сам ОКОД упорно считает эту информацию планетарной тайной).

Вот ведь, какая вещь: покуда бесчинствовали всякие быкожабцы, псоглавцы, ОКОД точно вымер. Но лишь стоило первому землянину за порядок взяться: «Один за всех…», - тут как тут родимые: «Все на одного». Не сегодня замечено: ревностно охраняя права внеземцев, сопланетников-землян ОКОД классифицирует, как хронических гонителей демократии.

Глена отмазали за 26 сухарей. Суд да дело - время в дырку. Нас отклизмили в тыл*.

*( ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: загадочное (возможно, медицин.) выражение с утраченным смыслом, предположительно: «оттерли на зады»)…

Давно уже не маячили справедливые арктуряне с кнутами. Лишь разношерстная, всякоухая и многоластая орда пёрла, лаяла, скунсила… Где уж тутошним пробиться…

Нас охватило уныние. Я ел губу, Чжана – меня. Гленовы кулаки все чаще смачивались слезами Чувицы. Черту под скепсисом подвел Стирл:

- Вшестером не проскочить. Крылья только удваивают общий объем группы и шансы пролёта для всех. – Что мне в Стирле нравится, невозмутимость. – Вопрос: кто виноват? Ответ: Глен и Гриша. – (Ни минуты не сомневался, хоть и не понимаю, с чего вдруг я-то?). - Вопрос: что делать? Ответ: идти на промысел. Вопрос: кому? Ответ: избранным и лояльным. Первые – девушки, вторые – я. Вы остаетесь тут и ждёте. Лебеди-царевны, крылья в урну, пешими перебежками за мной! Без команды не взлетать.

- Эй, Стирл, а лаврушку? - вспомнил я.

- Пульсар побери! - стушевался командор, принимая пакет с засушенным хлорофиллом.

... Вернулся через час. Взмыленный и одинокий
- Путевки? - вскричали мы.

Он величественно протянул три оранжевых фантика.
- Балерины?

- Накрылись. А я предупреждал: крылья в урну, пешими перебежками… - Слова Стирла звучали логично, но неубедительно. 

- !!!
Да, именно это слово хотел сказать Глен, но у него хватило воздуху лишь на:
- …!!!

- !!!
Да, именно это слово на общую нашу букву сказал я. Кто не понял: эта буква «Г». Вы, конечно, подумали, последняя: «О». Ан нет, рода мужского, оканчивается на «Н», 6 букв. Во все времена означало то же, что теперь…

- От вас еще что-то осталось? – искренне удивился Стирл. – Вот не думал. Уж так вы выли в их объятиях по пути в Рейкьявик.

- Они обидятся. - Переживал Глен.

- Кто? Лебёдки? Ты, вижу, от скромности не повесишься. Тупик, денебессы нас, землян, различают не по лицам, а... Ну, ладно, на  космодром.

- Где самый дешевый астропрокат? - насупился Глен.

- Кажется, в Науру, - припомнил я.

- Да, я тоже слышал, - согласился Стирл, делая из лысины необитаемую планету с руслами пересохших рек. Такое с ним происходит в минуты скорби. А скорбит он, когда его опережают.

- Слушай, а как же марсианский балет имени Чайковского? -  ужаснулся Глен.

- Не понял? - не понял Стирл.

- Это ж надо! Прос…ть чужедальних примадонн на чужой планете в самом большом городе этой планеты… – завелся Глен

- Ха-ха! Да твой Аннггммаггссалликк в их глазах – жалкая деревушка. Да и ведущих партий им сроду не давали. Так, массовка. Бикся - та, вообще, пенсионерка. Ее и взяли-то за ветеранские скидки.
Опять все то же! Ну не гад? Примы, примы…
- Спасибо! – уксусно сцедил Глен. Подозреваю, вот такими губами и губили в старину истину, то бишь, вино.

- Хер… и хор* с ними. – Примирительно сощурился я. – Но ты-то, ты-то? Драпанул в гала-круиз, похерихорив престижное место. Не устаю дивиться вашему похеризму, товарищ лунный дворник.

- Милые мои, да что вы там себе возомнили? Иль тружусь я там в поте лица? Усвойте раз и на всех: фобосский Луна-парк это не Луна-парк нашей Луны. Фобос перед Луной – то же, что Арзамас перед Аннггммаггссалликком. А ваш покорный слуга грави-метелки в руках не держал.

- НехерИхорово пристроился! – Независтливо свистнул я. – Выходит, наш славный Стирл не что иное, как штатный пастух фобосских туристов.

- Не только... пастух… не столько… туристОВ…

ОК!

- И не штатный, а кадровый. Но это неважно, по носу Науру...

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАВЯИТЬ: Херихор – очень древний правитель ругательно звучащей страны на северо-востоке бывшей Африки: 6 букв, первая «Е», вторая «Б» (раньше ошибочно писали «Г»), последняя «Т», где процветала свободная и групповая (хоровая) любовь. Отсюда ныне популярный эвфемизм: «Херь их хором», открытый благодаря закатчику времени из музея временных перемещений)…

Я был прав: маленькие астро-ялики («алёнки») в Науру самые дешевые на Старушке. Под стать цене и качество. Лично я привык к мерной бесшумной космо-езде. Зафрахтованный ялик гремел и скрежетал, точно фотонная ракета времен Совцивиуса. Видимо, поэтому я с первых же минут перекрестил «алёнку» в «алика». Драндулёт, конечно, еще тот, зато шустрый.
Фьють, Луна… Вжик, Марс… А вот уж пятится сам дядюшка Юпитер…






Часть 2. Нас вгоняют в краску

1.

Штурвалом завладел Глен.
Он у нас, надлежит заметить, лихач.

Однажды в системе Миры Гленушка гнал так, что распорол перешеек планетного двойника, после чего Рейтуз-1 отделился от Рейтуза-3. Пришлось их гравитационным насосом стягивать и где сваривать, где спаивать, где склеивать, а где и сшивать грунтовой дратвой. И все это, заметьте, в кромешной тьме. Мира-то, барыня переменная, аккурат о ту пору в тень клюнула. По причине чего ведомый Гленом лайнер едва не вписался в ее пылкое чрево. На стяжку планетной гантельки ухайдакали два месяца, но перешеек Рейтуз-2 был потерян. Бесследно и невозбранно…

И как не втирал потом Глен ребятам из ГАИ (Галактической астроинспекции), что «элементарно не мог нажать на тормоза, ибо нога, только что наживленная комсуперзаком из гришиного мизинца, просто не успела адаптироваться с родным седалищем», нас обоих на три года лишили прав звездовождения.

Ну, я тюлень тот еще. А вот Глену, драйверу-экстремалу, и плюхать до Старушки пассажиром маршрутного астробуса?.. Дома-то бедненький и зачах, в три года ленью порос. С той поры мерзейшее слово в его лексиконе - «рейтузы».

…В общем, еще только берясь за руль, Глен как гаркнет:
- Это тут еще чего заместо кресла?

Мы со Стирлом прищурились. Шкипер прав: безымянная каналья* подсунула вместо штурманского кресла некий допотопный артефакт мирового утиля. Сработанная из незапамятной керамики (то ли фаянс, то ли фарфор), седельная архаика напоминала условно белую с безусловной прожелтью, деформированную снизу и расширяющую кверху овальную и полую воронку. Да еще с приделанным к тылу бачком… 

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: Мнил я прошлым разом отвертеться от расшифровки такого невкусного слова, да, видно, не судьба. «Каналья» (по авторской версии русско-чукотско-французское) – нечто сборное из трех старинных самокритических и даже ругательских частей речи: «Как задница Я» (К-АНАЛь-Я), которое, не исключено, переняли и пустили в ход уже помянутые французы, после 1812 года частично проживавшие в чукотском АНА-ДЫРе)…

Что-то ассоциативно смутное из далекой всемирной истории блёкло блазнилось, робко стучась о затылок, царапая лоб и пощекотывая виски. Однако память не отозвалась.

Ёрзая на жестком холодном и узком круге стульчака, Глен стиснул зубы и включил двигатель. «Алик» рванул в карьер по направлению к Плутону.

Глен так увлекся, что на малой кольцевой Сатурна чуть не посшибал трейлер-гамаки с голливудскими космо-курортницами, разумеется, голыми.

- Полегче, как-никак звезды! – осадил Стирл.

- Голливудские звезды – это гнилушки для Черной дыры. – Упивающегося быстрой ездой Глена заметно тянуло на оптимистический позитивизм.

Круто вывернув за угол Уранской (не путать с урановой) гала-закусочной, Глен погнал с немыслимой для людных астротрасс скоростью. И абсолютно непредугадываемым маршрутом. Мега-рупоры ГАИ доказали свое полное бессилие. Их хваленые сирены элементарно не поспевали за хвостиком «алика», не говоря про передовую рубку, и очень скоро припаздывали на полпарсека**.

- Тупонька, сбавь газ! – улещевали мы обормота.

- Гу-гу!!! - гугутал Глен. – Вот уж фигушки! – он пел и даже кувыркался, хотя я сильно сомневаюсь, что грязно-белое кресло сулило мягкость тыловых  посадок. – Эха! Ужо ж и прокачус-ся! А то уволили с руля. Шесть годков не держивал по-человечьи. Хо-хо-хо, ха-ха-ха, хе-хе-хе!!! – в этом месте лицо его замалинилось и смялось, как тюль в пылесосе. -  Сгинь, сгинь, зараза! Вот же страхолюдина! – ревущий штурман замолотил кулаком в иллюминатор.

** ((((Некоторые понятия из области астро-географии, помеченные парой колючек, прокомментированы в астробуке на последней странице)))).

2.

Переведя взгляд туда же, я расползся на биллион смешинок. Было с чего: к окошку прилипла кучка гримасничающих уродиков с туловищами ящериц, головастиков, ехиден и остальной бабуинской нечисти. В придачу, к каждому была подклеена микро-рожица… старины Глена, которая неистово извивалась и гримасничала.

Я заржал, но тотчас одно из страшилищ, развязно подмигнув конкретно мне, кувыркнулось и завертело мелко-свинячьим тылом в виде уже… моего собственного личика. Оно же, для вящего глумления, не только прорастало из ануса, но стремилось вынырнуть между кривыми ножками. А до кучи, обзаводилось все новыми карикатурно-гадкими чертами, паскудно кривлялось, обплевывая иллюминатор каштановыми серями*. Я оскорблённо отвернулся.

Бедняга Глен, лишенный даже этой возможности, стиснул руль и пару световых лет**героически терпел весь этот махровый цинизм.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: сери (архаичн.) – что это такое расшифровывать не буду, лишь отмечу, что, в пику названию, цвет имеют далеко не серый)…

- Это уже безобразие! – сквозь зубы скрежетал я. - Куда смотрит Служба галактических нравов?!

- Кажется, я в курсе, в чем тут дело. – Бесстрастно молвил командор. Отдадим должное, Стирл, единственный, с ледяным спокойствием наблюдал за дюжиной корчащихся и, прямо скажем, не очень дружеских шаржей на свой плешивый образ. – Это хулиганит наш соотечественник. Самый непризнанный из изобретателей...

Тут и я понял, о ком речь. Да-да, лет сто назад один наш юный умелец наделал кучу полезных и дельных вещиц гораздо выше уровня мировых стандартов и много дальше шкалы галактических усреднений. Однако местные компетентные органы вкупе с оценочными комиссиями все его изобретения, как и водится, зарубили. И тогда, не в пример родимцам, про горе-конструктора пронюхали предприимчивые арахноиды Антареса**. Вкупе с воинственными егерями Беллатрикса** они едут к парню, обласкивают его, берут в оборот и вскорости все новации выуживают. При этом патенты оформить опять же, как всегда с нашим братом, запамятовали.

- …Зябко разобидевшись, тот и выдай экстрадразнилку! С той поры шныряет парнишка на гоночном космоцикле ручной сборки и на недоступных скоростях – шнырк-шнырк, шнырк-шнырк - и пакостит, пакостит путешествующим землякам. И с особой свирепостью ученую братию обУхаживает. – Ласково делился Стирл. – Уж им он такие сцены закатывает! Чувица сказывала, летел их балет на Фобос, и подсаживают транзитника на борт. Слово за слово, оказался наш лектор, из области галактической морали. Ну, пока лебедицы его донимали - полбеды, с грехом пополам продержался. Вдруг нате: шествие троллей из экстрадразнилки. Причем, все, как один, на него - психическим маршем… Апостол целомудрия терпел, терпел… Дело закончилось феерией, где профессор солировал с полным составом труппы «До небес»…

В этот момент мы услышали сдавленное «хны-хны». Наш штурман, доведенный до ручки, бессильно плакал. Перед ним, непристойно позвукивая, кульбитничал косой и бородавочный регульский манул мартовский** – притча дистрофиков, пугало подростков и суицидное наваждение отгулявших мужчин. 

Глен рыдал и рычал, покусывал руль и подпрыгивал на фаянсовом раструбе. Перед сочащимся носом крутилась сизая и фантастическая в непотребном препохабии дуля.

- Спокойно, Глен. Справа по курсу затаилась Черная дыра, – предупредил командор.

- Хрен с нею! - отчаянно всхлипнул Глен и, бросив управление,  ёрзнул так, что закупорил тазом широкую дыру раритетной воронки. В зубах его поскрипывал ломтик штурвала.

Испугавшись, мы оба качнулись к пульту. Однако рубку уже вело. Сначала - влево, потом загнуло вправо и давай шатать, болтать, трясти.

Неуправляемый «алик» вихлял по космосу, бодаясь с бесхозными метеорами и приблудными астероидами. Но это еще цветочки. Ягодки ждали впереди. Звались они айсбергами Миры*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: айсберги, то есть ледяные горы, мирян отличают не только характерные объемы, но и феноменальная  переменность, см. Мира**)...

Вы спросите, да откуда ж в наших волостях невидаль така?
А от глоГальных, тсс, экологов …

Тут былина-особец. Знакомые уже нам миряне (те самые Левиа-Фавны -  они же шестиластые киты-шелишпёры) мирную атмосферу свою так  испортили, что и планету саму, и космо-обитаемые окрестности постиг пЕрниковый эффект. А это - наипрямейшая угроза испарения ихних пресноводных айсбергов. Самых, к слову говоря, крупных в Галактике. Как быть? Экологи почесали репу*, да и сплавили айсберги, от греха, подальше. Рассовали по космо-пустыням студеным. По астро-прериям расшвыряли.

Но это, повторяю, легенда. Кто ж посмеет на высокоградусных интеллектуалов тень наводить?

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: в прямом ведь смысле «почесали…  репу»! Причина проста: Президиум ГРЭНПИС - Глогального Ресурса Экологической Пищи и Сёра – строго и под завязку укомплектован умствующими Турне-Псами и тонко-структурными Брюкво-Едами из созвездия Авоська. Авоська в других транскрипциях: Корзина Хозяйственная, Сетка, Сумка. Были еще варианты: Жена Пакета и Самка его же (СП). Первую – ЖП - забраковали, ввиду аббревиатуры: и плотоядо-варительная, мол, и с намеками, дескать. На САПУ же, понятное дело, Рыбы рты поразевали. Давай орать: верните члена нашего сообщества…
Однако я, кажется, сбился… Короче, турнепс и брюква – Репа и есть)…

В итоге, все это снискало мирянским айсбергам недобрую славу ООО «ПУК» - Особо Опасных Объектов «Повышенного Уровня Коварства». Для наглядности всего лишь представьте себе. Висит такая вот ледышка в миллион кубомиль, хитро прячет в тени свою видимость, потом возьмет и возникнет точно по носу звездолета!

Оно и возникни! Необъятная глыба льда, точно черная дыра, всосала отражения всех звезд и нашей маленькой «аленки». Еще чуть-чуть и...

Только чудом могу объяснить я то, что при таком лоцмане нам улыбнулось не законтачить с замерзшими «капельками».

События развивались следующим порядком.
…Забыв о штурвале, Глен лишь хихикал и отвешивал бесстыжим уродцам кукиши. Кое-как добравшись до психа, мы попытались выдернуть его из «кресла». Увы и ах, от толчков и завихрений парень проваливался все глубже до тех пор, пока задница наглухо не застряла в дырке, а ноги - в штурвале.

Вытаскивая страдальца, Стирл случайно задавил локтем кругляшок на заднем бачке. Что тут началось!!!

Бачок ругливо заворчал, потом вдруг завыл на всю рубку и, медленно стихая, долго еще прихлебисто урчал. Точно ошпаренный протуберанцем, Глен взвился к потолку и едва не выкорчевал изогнутый руль.

- Что такое?! - взревел Стирл и, грубо отшвырнув пилота, предотвратил неминуемую стыковку резким объездным виражом…
Все это уместилось, максимум, в секунду-полторы.

Недоуменно раскорячив ноги, Глен брезгливо отряхивал задницу, по штанинам сочилась вода: почти чистые «аш два о»!!! Глен обмакивал палец и пробовал на язык.

Меня осенило:
- Стирл, ты когда-нибудь занимался историей?

- Нет, - сухо ответил тот, пытаясь спрямить руль и курс астроялика.

- А я – да. И эта штуковина мне уже встречалась, - я кивнул на нервно  похлюпывающее сиденье. – Научное название: унитаз.

- И что? Смысл не в названии - в назначении. Данный таз служит стулом. Правда, не для уни, а для ани, я правильно разобрался?

- Не совсем. Стул там, действительно, присутствует, но вот какой… я тебе после скажу...

Глен смахнул слезу, заткнул уши. Я пугливо покосился на  иллюминатор. Новое творение экстрадразнилки неизгладимо впечатлило. Мне пришлось забросить в пересохшее горло капсулу нэлфа...

Полпарсека спустя пелена видео-срама улетучилась. Казалось, впору и расслабиться. Однако лишь к концу следующего, запасного, парсека командор позволил себе смахнуть со лба шесть капелек пота.  Вот это выдержка!

- До Шквардыбана осталось 100-105 парсеков. – Сообщил он, сверяясь с приборами, подбросил капсулу нэлфа и ловко словил ее языком.

- Хвала материализму. - Выдохнул я.



3.

На взлетной полосе периферийного космодрома швартовалось сотен пять летательных аппаратов. Сразу было ясно: здесь привечают маргиналов Вселенной типа альтаирских** грифонов-побирушек, неприлично вегетарианствующих фундаменталистов Алголя** ну и нас, юродивых старушатников…
 
К причалившему «алику» долго, но целеустремленно подбирался чахлый шквардыбанец (по-ихнему шквардыбик) в ядовито-зеленой униформе с оранжевыми шевронами. Я не оговорился: ноги обитателей гениальной планеты такие же, как у наших кузнечиков, но передвигаются они почему-то на карачках, уморительно раскачиваясь во все стороны. По этой причине путь от астровокзала до взлетной полосы занял у почтенного аборигена часиков двенадцать.
 
Подозрительно потыкав астролёт колючими глазками, служивый вознамерился обогнуть  его по диаметру.
На это рухнуло еще три часа. Все это время мы покорно торчали на ступеньках корабельного трапо-крылечка.

Но вот таможенный круиз завершился. Мундирный гуманоид смотрел на нас и облизывался. Облизывался долго, ветер время от времени сдувал его слюнные пузыри, залепляя длинные шпыньки, заменяющие зрачки, ввиду чего смотрителю приходилось заниматься и их прочисткой. А слаживать оба этих дела уникум, судя по всему, не поспевал. Судя по тому же, наш пылкий Глен пришел в ярость и был уже готов пустить в ход не только метафоры.

Все это, в самом деле, выглядело форменной и изощренной издевкой, тем более чреватой для нервов, изрядно потрепанных недавним сеансом экстрадразнилки. И, скорее всего, я бы уже составил Глену компанию по защите поруганной чести и растоптанного достоинства землян, не загляни заранее в туристические буклеты. Откуда и узнал, что все это – не садо-аномалия, не расо-фобия и даже не этно-патология, а физиологическая норма для тутошних представителей Вселенского разума. Ну, ходят они так.

Поэтому, во избежание бучи с первых же шагов, от непросвещенных гостей всего-то и требуется запастись терпелкой. Сколько незадачливых туристов не солоно хлебавши* сбрызнули восвояси лишь за то, что отреагировали на шквардыбанцев в стиле Глена. При этом, я ни разу не слышал, чтобы бывалые туристы предостерегли новичков о специфике местного гостеприимства. Дураков нема: на одну аннулированную свободную путевку в Шквардыбан, по статистике - 1 098 765,4321 претендентских.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: со-лоно хлеба-вши (архаичн.) – по все-словарю Совцивиуса, магическая формула жрецов древнего культа уникального паразитарного бога: «солярное лоно хлебной Вши». Отсюда: «не солоно хлебавши» означает «не достичь солярного лона», «не ублаготворить Вошь, дарующую хлеб», т.е. неудачу в  начинании)…

С другой стороны, привилегированность самой планеты заставляет ее население свысока относиться к пришлым братьям по уму…

- Откуда невидаль така?
При звуках скрипучего и подсаженного фальцета мы едва не скатились с макси-титановых ступенек.

Первым, как всегда,  нашелся Стирл:
- С Земли мы, батюшка.

- Хм, пять тысяч лет работаю, а таких убожОств в свою смену что-то не услышу*. – Таможенник покачал лиловыми ушами.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: не услышу – в данном (ушастом)  контексте – не упомню. Глагол «слышать» на Шквардыбане заменяет другие, связанные с органами чувств: «видеть», «нюхать» и даже «думать»)…

- Как так? – не сдержался Глен. – Мой дядя отдыхает у вас каждое тридцатилетие.

- В ШкУардыбане? - докторально налегая на третью букву, подивился оранжевый шеврон.

- Именно. – Запальчиво отвечал Глен, после чего, памятуя о грустных последствиях неадекватной реакции, я слегка унял его боковым в кадык. Минут на сорок Глен утратил всякую возможность к общению.

- Странно. И вы что жО гуманоиды? – радушный хозяин с сомнением осмотрел наши уши.

Впихну для ясности: весь этот диалог протекал не так гладко. Например, систематически подвергаясь взрывам слюнных пузырей, студень с ушами брал длинные антракты, в ходе которых обмакивал ушами глаза, которые цеплялись за зрачки, и судорожно облизывался, стараясь втянуть коварно убегающие боковые струи.

- Конечно. – Выдержав паузу, откликнулся Стирл.

- НеужО? - Теперь я окончательно убедился, что после «ж» он зачем-то налегает на «о». - И что жО, позвольте услышать, вы создали, как гуманоиды? – От избытка иронии его аморфное туловище начинает потряхивать с реальной угрозой последующего пароксизма затяжного слюно-отделения-и-ее-же-вытирания.

- Много  чего. – Сочтя разумным абстрагироваться везде, я попятился.

- Хо-хо… кха-кха-кха… ох-ох-ох…

«Понятно, философский подход у нас не в чести. Как же? Курортный менталитет!». Вслух же скорректировал, навскидку:
- Ну, там материализм, идеализм, гностицизм…

- Кха, кха! – строгий кашель свидетельствует, что шквардыбанцы последовательно недоброжелательствуют разухабистой метафизике загадочной землянской души.
 
- Эликсир долголетия. – Впрягается Стирл, он из нас самый прагматичный.

- Ой, ну давайте ужО не будем ля-ля… - Неприступно морщится туземец.

- Смеситель временных слоев, - напираю я.

- Реникса*! – ядовито кривится холодец*.

«И это опять же по-нашему», - я едва сдержал свой порыв.

- Да вот тоже антизвездный скафандр. – Глядя на Глена, припоминает Стирл.

- Хи-хи, – строгого смотрителя трудно пронять,

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: реникса она и есть renyxa. Трудно поверить, но Совцивиус уверяет, что когда-то были и другие, еще более емкие, определения;
холодец (архаичн.) – согласно все-словарю Совцивиуса, изнеженный и рыхлый увалень, перманентно замерзающий от переизбытка лени)...

И тут я краешком глаза фиксирую, что немой обелиск по имени Глен пытается что-то изобразить. Он пучит губы и складывает забором два больших пальца. Я включаю попытку параллельно разгадать сии ассоциации.

- Да много чего еще, - не сдается Стирл. – Комсуперзак, раздвоитель пространства…

- Сосиски! – нежданно исторгают мои губы, телепатировав беззвучные камлания Глена.

Сосиски! Это слово все мы слышали с детства. Только слышали. Но разве этого мало?

- Закатчик времени, электронный грубиян... – тараторит Стирл. – И, в общем, биллион подобных штучек.

- Как? – вострит уши (в прямом смысле!) шквардыбанец. – Сосиски?
- Точно так, - подтверждает Стирл, переводя дух.

- Гм! - сквозь слюни почти уважительно взирает ушастый гуманоид. - А что еще там за дразнилка?

- Экстра! – командора подменяю я. - А можно: супер… Без разницы...

- Да ну?! И это всё прям-таки ваши изобретения? – Потрясенный  суперслизняк перестает точить жижу и даже закидывает слоновые уши за спину, чтоб не мешали разглядывать. – Надо жО, а с виду вырожденческий генотип... – Не в силах прийти в себя от изумления, он нервно сучит махонькими птичьими лапками по пингвинчатому брюху. – А вы часом меня не разыгрываете? МожОт, вы дрессированные  зверушки, которые сбежОли из Касторского** цирка? Да нет, астронавигация жОвотным не по ушам. Эти  жО худо-бедно астролёт посадили…
 
Сразу видно, что на Шквардыбане нет птиц: земным пташкам астронавигация как раз по… клюву!

-  А коли ужО и сосиски с гипердразнилкой ваших ушей дело, тут ничего не попишешь, придется принять. Сосиски высоко котируются в наших пятизвездочниках. Правда, лично я не любитель. ВоздержОвоюсь тратить зарплату на дорогущие деликатесы. – Застенчиво пояснил гипергуманоид.

- И мы тоже. – Разом заверили все, вкупе с вернувшимся к речи Гленом. За себя, так и быть, объясню: лично я ни разу не испытывал это… устройство, ведь Старушка Земля производит «свое стратегическое невесть что» строго на экспорт.

- Ну, как говорится, слушать нечего, выбирать не приходится, стерпится слюбится. Я не прошу пожОловать, вы ужО сами потом не пожОлейте… - Его улыбка была столь принужденной, что увлажнила асфальт лужей слюны, и распахнутые уши загородили вид на Шквардыбан…
 
- Я буду васим гидом. – Прошепелявил низенький печальный слоноух в оранжевом балахоне с зелеными наплечными чехлами – верно, для ушей.  - Вас поселят в Транзитном отеле космодрома.

- Э… Нам бы как бы к городу поближО. – Заикнулся храбрый Стирл.

- Об этом не мозет быть и реци. Вы зе земляне - гуманоиды цетвертой категории. Идите за мной и молците. Не то нацнется азиотаз. Все процее я беру на себя.

«Процее» тянулось ох как долго – все то время, пока мы хиляли к транзитному отелю…
 
Как оказалось, здоровым ногам очень трудно резонировать в скорости с инвалидными, пардон, я хотел сказать - шквардыбанскими. Не верите? - попробуйте сами, ровно и не обгоняя обидчивого поводыря, продвинуться за час  метров на 30. И еще трижды по столько и за столько же…
Если честно, чтобы адекватно «поспевать» за гидом, всем нам очень скоро захотелось встать на карачки...


4.

…Гостиничная Портьера (почему-то именно так я нарек женщину-портье, или не прав?) встретила нас, как выражались когда-то про-наши, вполне гостеприимно.

- Ой, йоп, а-па-па! – Прямо от порога густым басом пронесла она местное приветствие. - Обратно эти… Со Старухи! - и бесчисленные чувственные ушные присоски, характерные для прекрасной половины Шквардыбана, тревожно замигали фиолетом.
 
Гид скучающе зевал и брезгливо косился на нас, мол, с этими я лишь по долгу службы.
 
- Здравствуйте. - Смиренно простонал Стирл.

- Дикарей шлют. Взяли моду, - глухо ворчала Портьера, укутывая лицо ухом, - я уж, право, не понимаю, зачем? Эти стар…ушатники совершенно не умеют себя вести даже в зоопарке. Ни меры, ни  вкуса. Промолчу уж про антропометрию: полная антиэстетика и дисгармония.

- Вырозденцы. – Угодливо втиснул гид и уронил на пол литровую кляксу слизи. Теперь нам стало ясно, что «о» после «ж» - не является обязательным атрибутом шквардыбанского произношения.
 
- Как ТАКОЕ, - агрессивная Портьера врезалась в раж, - можно допускать на подиум самых совершенных существ Вселенной? Кошмар! А уж скаредней твари нигде не встретишь.

Именно в этом месте старина Глен, стоически проглотивший предыдущие дифирамбы, не выдержал.
 
- Это почему жО? – Он запальчиво отмахнул с ее лица ушную паранджу. Я попытался одернуть мятежника. Но Глен решительно подшагнул к рассерженной самке и зашептал ей что-то на ушко. По мере пришепётки она вздыхала все тяжелее, кивала все обреченней, никла и сдувалась. Восприимчивые присоски на дамских ушах синхронно вяли, ужимаясь в серые бородавки. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но:

- Следуйте за мной, ухо в ухо! - велел гид.
Мы послушно выстроились по затылкам и, дыша пургой, поплюхали следом.

Путь выпал долгий, коридор – душный. К общему счастью, уши впереди идущего прекрасно справлялись с функцией естественного вентилятора.

- Слушайте, а мы не можем как-нибудь без гида обойтись? Не дети чай. - Робко поинтересовался я.

Гид сделал страшные уши:
- Цто? Кто не дети? Умру… Землян и без гида!

…Оказалось, что в нашем номере кто-то поселился. Из ложа торчали две удочки с мерно покачивающимися красными поплавками, которые на самом деле были чьими-то довольно вонькими глазами, при нашем появлении заметно увеличившими амплитуду раскачки. Остального разглядеть не удавалось, да и пенный ужас в глазах поселенца убедил нас не делать этого...

Вниз попытались спуститься по лифту, где и застряли, поскольку уши гида безнадежно запутались в дверях. Пришлось вызывать ушастера – специального мастера по распутке ушей. Самая, между прочим, ходовая профессия на Шквардыбане. Их новости кишат драматическими  сообщениями об авариях лифтов, колесных тележек и ушных самозахлестах своих и чужих шей.

История повторялась семь раз кряду, и столько же раз мы зарубили на носу: лифт и уши шквардыбанца враждебно несовместимы. Но, к сожалению, для великой цивилизации нос (да и глаза) не главное. Слышимо,  поэтому вот уже 34 тысячелетия бескомпромиссно ведет она это заведомо проигрышное сражение по приручению (а более верно, приУшению) лифтов. Впрочем, шквардыбанцев можно понять: попробуй-ка, потопай на карачках до 3-го этажа, да при этакой скорости. А до 666-го этажа слабо!!!

Героический пеший спуск достоин отдельной главы…

Завидев нас повторно, "Портьера" испуганно звукнула:
- Да, от таких, похоже, не отвяжешься, – и старательно развеяла звук мельничными взмахами ушек. – А-а… была, не была! Гид Фырчоуссер, этих ведите на чердак. Там есть один запасной флигелек для ручных животных. Забронирован трем сэрам с Толимана**. Ну, вы их знаете - одноногие кака-пони*. Сэры не прошли ЗК – запах-контроль – и сейчас засэривают нашу орбиту.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАВЯИТЬ: одноногих кака-пони Толимана характеризует одна нога и фу-фу, пардон, дефект-акция прямой кишки – по пра-нашенски, перманентный понос)…

- Так что гоните их на чердак, – гнула «Портьера». – Крайняя левая каморка с торца. Которая без ключа.

- За что же так? - негодующе вытаращился Глен.
Вечно ему больше других надо!

- За всё. – У «портьеры» язвительно зашипели даже присоски. – В  случае групповой отлучки кому-то придется караулить общие пожитки.

- Уже слышу, это будет наш гид. – Хладнокровно допустил я.

- Не положено. Выбирайте В Себе. Впрочем, можете довериться репутации отеля и номер не запирать. – Торжественно закончила ушастая доброхотка.

- У вас еще воруют? – невинно молвил Стирл.
Я едва не прыснул: у нас, на Старушке, давно не крадут ничЕго. НЕчего!

- В принципе, не должны. Но по сводке Комитета Галактической Безопасности в Шквардыбан прибыло сразу три ушайки… бр-бр… - она извинительно взмотнула ушами, - партии дика… тьфу… террАристов.

- Более вопросов не имею. – Козырнул командор.
И был прав: это довод.

…Когда мы плелись по коридору к лесенке на чердачный отсек, окружное население вымирало. Загодяшно и коллективно.
Скукотища!!!

Вдруг за одной из дверей тоненько хихикнули:
- Ой, чурочек ведут…

- Каких чурок? Уж не копытных ли гамадрилов из Дебкретальной резервации Маркаба**? – еще тоньше пропели оттуда же.

- Бери ниже! Земляшек этапируют!

- Это которые?

- Да, эти – за Проксимой** налево, в самом уголке?!

- Иди ты! Ушам не верю!
Дверь скрипнула, срываясь с петель.

Обернувшись, мы обнаружили исчезновение Глена. Гид подскочил (то есть забавными подскоками минут за пять подковылял) к двери пересмешниц, дернул заскорузлой левой лапкой и укоризненно залопотал:

- Дамоцки, ну как вы мозете? – дернул снова, дверь даже не шелохнулась. - Вы зе гуманоидки второй категории 11-го подградуса. Система развитых планет. Какой пример для варва... Тьфу… Ну, как вам, право, не совестно?» - в помощь когтистым крохотулькам были призваны могучие уши, осуществившие великолепный рывок.

Дверь подалась, как занозная щепка. Глен выпал из номера уже синий, со следами багровых засосов на щеках. Парочка гологрудых денебесс паскудненько сюсюкала, вертихвостничала, шля нам воздушные поцелуи под более отягощенные жесто-намеки. Обе сладко укатывались при этом: «Ха-ха! Земляшки! Мы надеемся, вы запомнили этот номер?!"

Костяной  идол по имени Глен лишь кособочил в их сторону шею и похотливо облизывался. Стирл рванул идола за среднюю непарную конечность так, что штурман ожил, но упал.

- Никакой самодеятельности, надеюсь, ясно? - грозно пискнул гид.

Мы покорно кивнули. Лишь сатанеющий Глен систематически оборачивался, порываясь покинуть наше общество. Покусанные губы выплевывали утробно и гортанно: «Да, пусти! Как ты не понимаешь?! Боже, какая бамбина»!*

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: последнее поименование, слышится (то есть кажется), бамбукового пюре из области гастрономического лексикона эпохи, где бытЛОвало нечто, вошедшее в анналы, как "Беатлес")...


5.

В номере поместились с трудом. Одна кровать была двухъярусной. Такое шибко уважали в старину, - называлось «нары». Их-то и заняли Глен со Стирлом (внизу). Я облюбовал одинарное ложе напротив.

Удивил гид, который, по всему слыхать, покидать нас не собирался. Больше того, пройдя в угол, он вдруг подпрыгнул на голенастых шестах к специальной планке и ловко (а и попробуй тут промахнись) зафиксировал свои уши адекватными прищепками. Все это было извлечено и проделано в прыжке за неполные полторы секунды.
 
Вопросов не задавали, лишь грустно вздохнули.
Из буфета выстегнулся автоподнос, порадовав меню, о котором мы представления не имели, да и не могли иметь.

- Что сие есть? - Осторожно полюбопытствовал Глен у гида.
Ответом был слоновий храп.

- За это отдельное спасибо!
Решив освежить знания, приобретенные в закатчике времени, я наивно нажал себе там – от паха направо. Тут-то ноготь и ткнулся в памятный рубчик от самарской хилерши. Итак, с моей интуицией и телепатией было покончено. Еще тогда, на ложе бесконтактной любви.
 
Оставалось полагаться на остатки памяти:
- По-моему, это ячменный хлеб с маслом… Вот чай... А это колбаса, один из наиболее ценных сортов. Из ЛиБера!

- ЛиБерная значит свободная. – Мечтательно прошептал Глен.

- Есть и более либеральная версия: «Собачья радость».

- Тоже верно и ближе к истине. К истине не достает вина. – Спохватился Глен.

- Спешу зафиксировать, ручным животным тут живется недурно. – Закрыл тему Стирл.

Последовала смена блюд.
За один тот ужин мы, слышимо, дегустнули все кулинарные изыски предков. Результат не замедлил сказаться уже через час: у нас долго не получалось сдвинуться с места. Похоже, это то самое, про что в старину говорили: «обожрался».

Не исключаю также, что с нами все это было проделано умышленно, в качестве предохранительного эксперимента: для цивильщиков мы не более чем буйные дикари. Как ни странно, это, пошло на пользу неуёмному Глену. Он так умиротворился, что, разместив нос в лапше со сметаной, храпанул прямо за столом. 

Мы кое-как затолкали товарища на верхний отсек исторического феномена под названием «нары». Там он и посапывал - мирно-мирно. Там и подрагивал - мерно-мерно - прилипшей к ноздре лапшичкой…

Пришел и наш черед отдаться шквардыбанским постелям. И скажу честно, ихние лежанки для ручных животных сильно проигрывают даже нашим походным пневмо-матрацам.


6.

Разбудили возня, пискотня и звонкая-презвонкая шлепотня. Оторвав голову от пневмо-подушки, я настороженно вгляделся. Шум пер из угла. Настроил ночное видение.
Так и есть: наш гид со сдавленными  проклятиями колотит что-то под кроватью Глена и Стирла. Лупит крайне жестоко – левым ухом, собранным в жестяной жгут. Я не могу уразуметь, чего ему надо. И тут из-под кровати с потерпевшим ликом выпрыгивает нагая денебесса и, как была на закорках, сигает к двери. Гид, благо к такой ходьбе не привыкать, сноровисто осыпает ее лево-ушными шлепками. Погоню драматизирует аккомпанемент взрывчатых слюно-пузырей. Преследуя, гид и сам раз пять оскользнулся.

В самый малопочтенный момент с полки Глена слетает еще одна крыло-леди. Поплотнее первой и, если верить лицу, изрядно довольная.  Как говорится, дело справлено. Гид, не мешкая, опаляет ее ягодицу правым уже ухом. Белый полузадок улился рябиной. Спальню продернул оглушительный звук, и я не поручусь, что его издали губы. По полу сучили коленки…

Дабы смягчить ушной стёг-о-шлёп, денебесса добротно поработала крылышками. Чего-чего, а полового опыта ушлой дамочке не занимать. Успела в меня и глазом стрельнуть, и клювом щелкнуть: «У, шалун, в уголочке припопился!  Врешь, даже не надейся», - а напоследок указательным перышком погрозила игриво так.

Дверь захлопнулась, прищемив оба уха подотставшего гида. Из коридора сочилось: "Ах, земляне, ах, эти земляшки! Мечта!" - "Как и все дикари! - "Ну, нет! Самые наидичайшие! Они начисто лишены комплексов! О, земляне!"…

Только сейчас из-под кровати выполз Стирл, отмутуженный и кроткий. Осуждающе зыркнув на него, гид обреченно пробормотал:
- Нацинается. Дикари послусны только в первый вецер. Узе ноцью зверь берет свое. Цу... - Чуткое ухо его уловило шумок. Шмякнувшись на топлёное брюхо, абориген форсировал оба уха и, придав им вид пеленг-жгутов, пошел колошматить под кроватью, по углам, по стенам...

- Вот они - гады! - ревел он.

- Кто? – с нарочитым участием вопросил Стирл, все еще сконфуженный.

- Глядюнцики!
Ага, мы хотели сказать: глядюнчики*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: глядюнчик (куда чаще употребляется с буквы «б») – древний полуразумный спутник шквардыбанской цивилизации, которая безрезультатно истребляет его на протяжении миллиона лет)…

Гленова пятка случайно задела кнопочный включатель. Спальню залили 3 желтых снопика, в которые отовсюду сыпались крохотные страхилята: размером в палец, глазами в ноготь и усами до пола. Невразумительно, но громко вереща, они хором прыснули к двери.

Гид, отдуваясь, встал и с грустью изрек:
- Ца-ца-ца. Никак не мозем избавиться от глюдюнциков. Биц цивилизации. Не спят, не зрут, а только подглядывают. Спасу никакого….

- Ну, и Хер-и-хор бы с ними. - Усмехнулся Стирл, уваливаясь на живот. Из его штанов выпрыгнул последний приблудный глядюнчик с угольными усами, шеметом припустил к двери.

- Глупость, достойная дикаря. То есть землянина. Дикари, иной раз, моральные попадаются. Да, господа земляне, придется освободить вас от моей опеки. – Едва не прорыдал гид, в три слоя обёртываясь ушами.

- Как же так? – мы дружно выжимали скорбь, участие и жалость.

- Да вот так. Так всегда. Понацалу васего брата, землянина, пытаются обуздать цивилизованными строгостями, гуманитарным надзором. Но потом плюют, - оратор и сам захлебывался тем, что плюют. - В противном слуцае, вы доводите гидов до аморфаркта,

- До цего? - переспросил я.

- Аморального инфаркта. Гразданского коллапса. После аморфаркта наси люди поцти во всем уподобляются васим, дазе на глядюнциков перестают реагировать. А уз эти твари вас усами цуют. Д а и вас брат, вместо того, цтобы давить эту мерзость, нацинает с рук кормить. А глядюнцики и без писи зивут, не дай бозе сколько. А коли хрена с горцицей налопаются, тут уз плодятся раз в пять быстрее. Ну, да ладно. Спите. Утром я вас разбузу, хотя ухом цую: дисциплинировать вас мне больсе не под силу. – Смахнул слезы с соплями, гид ловко подвесился за уши. Могучий его храп ждать не заставил. 

…Ближе к утру я начал ворочаться от странной и повсеместной щекотки. Нехотя приоткрыв глаза, даже в темноте я разобособил какую-то усатую нечисть с огромадными зенками. Не сразу дошло, что нечисть не где-то там, а вот тут, совсем рядышком – просто махонькая. Ба, да это же глядюнчик! Сидит против лица, нагло шары лупит и пощекотывает себе нос пушистым усом.

- Фу, паршивец! –без лишней канители я щелкнул промеж ореховых глаз.

Глядюнчик растерянно разинул рот, а потом как заревет - гундосливо, прерывисто, но с адской силой: «Ы-ы-ы-ы-ы!!!» - да и шарах навзничь.

- Заткнись. - Озадаченно проворчал я, швыряя ему кусок кекса. Ублюдочный лилипут тут же захрумкал, чавкая и изредка взревывая. Я вздохнул, дотянулся до электронной метелки и вместе с кексом вымел вторженца за дверь.
Снова уснул…


7.

…Утром на кровати Стирла был обнаружен сиротливый шарик звукописьма. Я тронул его комсуперзаком. Оттуда голосом командора,  сонно и сипло:
- Старики, я отправился… - последующий зевок сглотнул остаточную текстовку.

- Нацалось. - Печально сказал гид, снимая себя с прищепок.

- Чего? – не понял я.

- Непослусание. Анархия. Энтропия...

- А… Э… Но мы-то с вами.

- И слава материализму! Это узе плюс и знацит, цто я хоросий гид. От других земляне в первую зе ноць по денебессам разбредаются.

- Конечно, старина. Вы прекрасный гид. И мы даже сегодня все еще способны вас вытерпеть, – соврал я обнадеживающе и поэтому цинично.
 
- Спасибо. Тогда одевайтесь, и за мной.
За дверью он нагнулся и подцепил комок материи неведомого  происхождения.

- Это что? - кивнул я на находку.

- Цто-то из исподнего… туалета денебессы. - Сообщил он. – Не сказу тоцно, цто. Мы зе люди морали. - И задумчиво потер щуплую волосатую ляжку*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: совсем упустил из виду, что представители цивилизаций высшего градуса обычно обходятся без всяких эластофандров, обвязывая промежность и бока неказистыми шнурками. Наших комсуперзаков у них тоже нет, как нет массы других научно-технических и жизненно-необходимых хреновин - хрестоматийных новинок и неновинок. Хотя по этому поводу продвинутые цивики (высокие цивильщики) обычно не заморачиваются, напыщенно цедя: «Мы Люди тонкой фрустральной структуры, нам эта вся механика - в одно  место не стучит»)…

- А мы знаем... Знаем, что это. – Я и Глен синхронно ухмыльнулись.

- О-хо-хо. - Тяжко вздохнул гид. Ухослышно (брр, очевидно), ему было не по ушам снести такую вульгарность. - Фу, да тут глядюнцик.

Заскорузлой куриною лапкой о трех крючках он брезгливо поддел безжизненного глядюнчика, чьи глаза торчали сикось-накось, но их медленно, но неудержимо продолжал раздвигать бухнущий шишмарь.

- Кто-то его обкормил. Поганец буквально лопнул от родов. Вообразаю, поголовье ого детенысей! - присвистнул гид, швыряя трупик в урну МГАНГИ - мгновенного аннигилятора. Туда же полетела нижняя амуниция денебессы. Глен темперированно нагнулся над МГАНГОЙ, и его… стошнило.

- В цем дело? - удивился шквардыбик.

- Это были рейтузы. - Шепнул я в слуховой "лопух". - Но об этом тсс.  Глен у нас очень впечатлительный.

- Неслыханно! Его вырвало от… от отврасения. - Гид был потрясен и едва не плакал. - Дикий Глен не терпит интима и процей непристойности! Беспрецедентно! Вы, вы разрусаете обсее представление о землянах. Во всяком слуцае, лицно вы пороцны далеко не так, как принято сцитать.

- Прелаты* нравственности, - заверил я.
Почтительно помахивая ушами, в знак дополнительного восхищения он выпятил нижнюю губенку цвета замшелого лобстера*.

(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: прелат – связанный с прелью;
лобстер – (ругательное). Давным-давно так почему-то обзывали Рака – ни в чем не повинное созвездие с великим центром Антарес)…









Часть 3. Мы даем разгон


1.

Когда мы выползли из отеля и отпустили глаза на поиски КАЛОНУТРА (кабины локальной нуль-транспортировки), Глен хлопнул гида по плечу:

- Послушайте, дружище, у меня кошмарно шикарная идея: а не  прошвырнуться ль нам по городу пешком?

- Как это? – опешил мученик фикдикции - фиктивной дикции.

- Ну, то есть погуляем посредством продвижения ступней.

- Нет, ну, право, не примитив ли? – привычно заладил Фырчоуссер, и тут в его ушах отпечаталась перфокарта некоей мозговой работы. – Стоп! Неузто так мозно? Я имею в виду, неузели кто-то так делает?

- Не знаю. Давайте так сделаем мы и узнаем, неужели так можно?

Тыльником уха гид задумчиво потер щеку:
- Это экспериментальный эпатаз, отдаюсий десовым сколярством. Впроцем, мыслиска оригинальна… по-своему. Сто ж, рискнем. Только уговор: за последствия отвецаете вы, ибо мне подобный нонсенс практиковать не приходилось.

Еще бы, при вашей-то скоростёнке, тайно подумал я. 

- Коли я правильно понял, мы в какой-то мере поменяемся ролями. Гидом, то бись наставником, будете временно вы. – Долепил догадку шквардыбик.

- Согласен! – Воссиял Глен.

- Валяйте. – Милостиво вздохнул гид.

- Вперед! Стоять, - Глен точно перед на кол насадил, - надо бы Стирла подоздать, тьфу, подождать

- Ну-у... - Недовольно скуксился гид. - В таком слуцае, придется отлозить этот ваш песок… – («ПЕШОК???» - переспросил я себя)… - до следуюсего раза.

- Почто? - воскликнул Глен.

- Опекаемый Стирл, как вы это формулируете, смылся поглазеть на псыфифки. – («Пшифифки», - перевел я с шепелявого). - Уз поверьте моему опыту, – зевнул гид и захлебнулся слюной.

Но не в правилах Глена выглядеть профаном:
- Ах, пшифифки! Ну как же, побывать в Шквардыбане и не поглазеть на пшифифки! Очень его понимаю.

Чего во мне нет, так это показного энциклопедизма. Пребывать в неведении не стану даже в урон личной эрудиции.
- Глен, напомни, пожалуйста, как они выглядят эти… на "п"? Я знаю, конечно, но в голове просто каша? - Сгорая от стыда, смиренно пискнул я.

- Это, это… - замялся Глен. – Это такая в ассоциативном плане ересь. Сродни кистерским волгликам! - отважно ляпнул он, наконец, и оробело покривил глазами на шквардыбанца. Аккурат продышавшись, тот энергично всплеснул ушами:
- Да сто вы, сто вы?! Простите, но вы перепутали цуток. Видите ли, псыфифки – есть немнозко не то, цто вы понимаете под этими вог… - похоже, гид тоже не любитель ронять свою эрудицию, - под объектом, похозым на Касторских** вогнутиков. Истина в том, цто псыфифки необходимо видеть. Описать и, тем более, сравнить их с цем-то невозмозно! Кстати, на вогнутики больсе похозы спиндрицки.
«Спиндрички»…

** ((((Некоторые понятия из области астро-географии, помеченные парой колючек, прокомментированы в Астробуке на последней странице)))).

Мы с Гленом проблематично переглянулись. Но уверенность мертво вцепилась в моего друга, и он веско заявил:

- Да, в Шквардыбане много чего имеется. Те же спиндрички…

- Ну, конецно, вот взять те зе спиндрички, - поддакнул я малодушно. – Хватает у вас достопримечательностей.

- О, как вы сильно заблуздаетесь, - наш поводырь даже всплеснул ушами. – Спиндрицки торсионно опоясывают гзицарский азмозюк.
«Гжичарский ажможук или все-таки азмозюк?».

Но гид не дал мне смутиться:
– И как в то же время чудовищно справедливы! – воодушевленно понес он. – Сквардыбан полон цудес. Трудно дазе вообразить, как великолепны местные филюпитки. Это, знаете ли, нецто среднее мезду филюпитоцными, – («филюпиточными»), - каризиками и слифтривальной спиндрицкой. – («Шлифтривальной спиндричкой»). - Именно, заметьте, слифтривальной…

- Премного... кха... наслышан. - Глухо пробубнил надломленный Глен. – Но я на завтрак предпочитаю сэндвичи.
 
По секрету, вчера за ужином Глен подсел на эти чудные хлебоброды с расплавленным сырком «Орбита», хотя я ничего не имел и против «Дружбы».

- Сендвицы?! – от изумления уши гида скатались в узкие трубочки. – Сендвицы – это… это зе, если не осибаюсь, пися. – («Пища!»). - При цем тут сендвицы? А, ну да, сендвицы у вас, видимо, ассоциировались с филюпитоцными каризиками, хотя каризики и, тем более, филюпитоцные потребляют в сыром виде, прицем строго вецером, да и то в кацестве катализатора дефекационного процесса. В принципе зе, это образ отвлеценный, тем более, цто истинные филюпитки – скорее, из области декоративной архитектоники.

- Точно-точно, с вилопятыми-то ирисками я и связал данную ассоциацию, – Глен остервенело воевал за свой культурный имидж, который явно намерился его предать, - тем более, что из всех архитектурных излишеств я признаю часовые табло, а на последних, как подсказывает моя интуиция, где-то в районе  двенадцати… Ну, я и склеил эти все, мм, факты с сэндвичами. Короче, самое время это самое… закусить.

- Я сразу зе, друзок, понял васи замысловатые, но бритвенно ушные намеки. – Предупредительно улыбнулся провожатый лопоух. - Цто з, рекомендую закусить каризицецными флуодразмами.

«Каризичечными флуодразмами», – а теперь голос:
- Если моя интуиция не изменяет, - при этих словах Глен обеспокоенно поискал глазами непостоянную особу, - они сродни филопийскому  кругленчу, - язвил я, не в силах больше терпеть эту пытку.

- Нет, нет. Это, простите, несколько иное кусанье, - невинно отозвался гид, - это традиционный земной хлеб из отрубей.

- Вот-вот, его бы! И побольше. – Нездорово возбудился Глен. – И с хренком…

- Но, быть мозет, вы зелаете как раз филопийского кругленца? 

- А что и такое есть?! - не веря ушам, с головой выдавал себя я.

- Пф, ну конецно зе. Кстати, любимое мое вино. У меня всегда с собою пузырёцек, - из глубин левого уха гид извлек сумочку, а из нее тонкую пробирку. – Не зелаете отдегустировать?

- Зелаю! – белки Глена отсверкнули голодной зарницей, а рука уже тянулась к откупоренному сосуду.

- Минуточку, - спокойно придержал я, - Глен, не поленись заметить  формулу нектара. По солнечному, это звучит, как "аш два эс о четыре".


2.

- По солнечному, это звучит, как "аш два эс о четыре", – размеренно повторил я остатуевающему товарищу.

- Соверсенно верно. – Улыбнулся Фырчоуссер, протягивая ему филопийский кругленч.
«Прям вот так?! Из горла?!! Высокий градус!!!»

Ровно в 0,6789 секунды старина Глен успел посереть и ужаться в 1, 98765 раза. Рот его изогнулся и затвердел в форме неровно обрезанного торца канализационной трубы, которую вволю потоптал полярный бегемот*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: имеется в виду ртутный бегемот из системы Полярной звезды**, чей вес достигает 150 тонн, соседи с Большой Медведицы упорно приписывают его к своему семейству)…

- Да! - ликовал гид. - Серная кислота по-вашему. «Сиреневый туман» - марка дешевая, но популярная. Вы тозе любите это вино?

- Ох… в ох-ох-отку, - сглотнув ком, ответил я за камрада.

- Оказите любезность – отведайте, – в приступе радушия гид слюняво раскиселился.

- Нет-нет по будням не употреблям-с.

- О! Ну, как знаете, – было заметно: Фырчоуссер сконфузился и вполголоса прошамкал. – Вот те и распутники земляне! В общем-то, это большой дефицит. Так цто я не в обиде. – Расплывшись в гамме плотоядных улыбок, он схлебнул полбутылька и оглушительно крякнул. – Эка, славненько пошла, цертовка! – И влюблено погладил стекляшку, доказав, что даже продвинутому цивильщику ничто человеческое не чуждо. – Мягонькая моя. Ублазила утлую утробуску, - он огладил пингвиний дутыш на месте пресса. Из пупка уже спиралился сиреневый дымок…

В моем нутре задергался буянистый "ежик". Глен отбывал вне кондиции включенности.

- Между прочим, у нас найдутся и другие напитки. Допустим, вон в том слеермете, - («Шлеермете»), - киоске сирець, - («Сиречь»), - продают болотистые скунценбряхи.

- Циан калия? – догадался я.

- Угу! – экстатично подтвердил автохтон и, хищно облизнувшись, выпустил зараз девять слюно-дирижаблей…

В этот момент мне подумалось, что ляпни я любую белиберду (бе-бе-бе-безумно либеральную дурь), думая, к примеру, о водке, и гид все одно меня поймет.

- А у вас, случаем, жидрёхма нету? - осторожно опробовал я свою гипотезу.

От ужаса и омерзения глазки гида увлажнились, а уши ужались.
- Ну, разве так можно? - профырчал он, в приступе возмущения выговаривая все буквы. – Это же неприлично. Жидрёхм мы черпаем из канализационных котлованов и вывозим на спутники. Эта гадость годна лишь для обмыва трупов глядюнчиков.

- Любопытный у вас язык. – Я поспешил перенаправить беседу в более экологичное русло. - Что мы не крякни, вам все понятно.

- А чего тут странного? Буковок в любом языке раз-два обчелся. А вот словечек - везде несчитано. Ну, окромя развитых цивилизаций, там больше ума, меньше слов. Поэтому, допустим, у нас всякое сочетание букв законно принимается за конкретное слово-понятие. Главное - смысл, одетый в звуки. Ну, а вербальная форма сама подберется. Вы тут вот вспомнили о водке и брякнули: "Жидрёхм". Но я без всякого напряга вас понял, хотя вы свободно могли воспользоваться этим сочетанием для обозначения, скажем, клептохермы, или гренок с горчицей, или тех же пшифифок. Я бы все одно просёк!
 
Э, да с тобой держи ухо востро! Насквозь… слышит. И мудрено ль: такими-то локаторами? Тсс, он же все слышит… Оттого и печален.

…Всем своим видом гид как бы иллюстрировал мои подозрения. На снулом лице сгустилась скорбь, минимум, тринадцати галактик.

- Вы поймите, уважаемые мои подшефные, вы вот произносите одно, помышляя в глубине сознания о другом, и эту-то суть другого мои специальные черки…

- Черки… Токи… Психотоки... - расцепочил я несмело.

- Да-да, разумеется. Но «черки» будет и глубже, и охватней и конкретней… Так вот, а мне специальные черки передают то, что вы подразумевали – суть то бишь. И никакой лишний звуковой нанос уже не введет меня в заблуждение. Ни звуки-буквы, как таковые, а еще больше как мусор, значения не имеют. Главное, подчеркиваю, проникнуться атмосферой конкретной реалии данного локуса.

- Позвольте. То есть, если бы кто-то иной взамен "жидрёхма" назвал, к примеру, "публим", тогда как в голове у него присела мысль о водке...

- Ну, я же вам объяснил, я бы воспринял это безотносительно, как водку. – На этом слове Фырчоуссер фыркнул, поморщился и истек пудом слизи. - Ради Стербиграса, прошу, не говорите об этой мерзости. Меня может отжвочить…
«Стошнить?!»

- Ага, и ненароком на ваш спиробульм.
Я оторопело отпрянул, не сомневаясь, что речь зашла о моем эластофандре.

- А как же быть с этой... филопией? Ну, я ведь и не догадывался даже, что она означает. Сболтнул наобум, без аналогий.

- Все просто, у нас ведь тоже есть свой шквардыбанский дотелепатоэпохический язык, согласно которому филопийский кругленч  есть серная кислота. – Мечтательно, даже платонически замлел проводник.
 
- Охренеть! - выдавил оклемавшийся Глен, которому  сейчас было точно не до амбиций и маскировок.


3.

Из ближайшего КАЛОНУТРА вывалился… Стирл. Вид пожеванный, рожа скисшая.

- Привет, командор! – Оживился Глен. - Ты, случаем, не скунценбряхов перебрал?
- Нет, но я наблюдал пшифифки, брр, а они погаже будут шлифтривальных спиндричек. – Убитым тоном доложил тот.

- Так впечатляет? - Глен отыгрывался за свой афронт.

- Печатно не выразить.

Гид беспомощно пошевеливал ушами, силясь понять. А я понял, что даже сверхтелепатия может оказаться бессильной, когда ты жидрёхмом обмываешь трупы глядюнчиков и обожествляешь колбу с филопийским кругленчем. 

- Знаете что, господа курортники. Сдается мне, что вам сподножнее погулять без сопровождающего, - капитулировал гид. – А я, так и быть, номер покараулю…

- Была б нужда. – Равнодушно отмахнулся Глен - Мы багаж в комсуперзаки попихали.
 
- И все-таки. – Гид взвел заморенные зенки и разрядил их в три солнца Шквардыбана.

- Ну, дело ваше. - Вздохнул я как бы с грустью.

- Не забудьте, что вечером истекает срок вашей свободной турпутевки.

- Как так? – вскинулся Глен.

- Так. На Земле уже минуло полгода, как вы ее покинули. Не сильно удивляйтесь, высокоразвитые цивилизации, типа нашей, умеют прессовать всё, даже время.
«А мы закатывать и развертывать», - чуть не выкрикнул я.

- Ну, дела! Это что же вы хотите сказать? - обмер Глен. - Как прикажете это понимать? Это ради раздерганных суток тоски со всякими дрянными пшифифками и усатыми глядюнчиками мы продирались сквозь кордоны толерантности в Аннггммаггссалликке, претерпели парсеки измывательств в полосе гипердразнилок и ползучие заторы в вашем отеле? Что же это получается? И как же понять мне родного дядю, который каждое десятилетие отдыхает в Шквардыбане, а в привесок знай, нахваливает вашу шепелявую планету?

- Как и всякий худо-бедно респектабельный дикарь, дома он старается имитировать высокий градус. А вальни он с порога, что хваленый Шквардыбан - дыра, за кого б его приняли? – Истолковал гид. Резонно!

- Да. Вот так куются химеры и мифы. – Высек Стирл. – Тьфу!

- Простите, последнее слово я слышу впервые. – Уши гида изогнулись вопросительным знаком. - Перевести бессилен. Аналогий не нахожу. Не поспособствуете?

- Категорически локальный термин. – Усмехнулся командор. - Понятен строго градусникам низкого респекта.
«Для которых слюно-плавательный процесс – миг дури, а не мир культуры».

- Это вам не флуодразмы из пшифифок, - живо подхватил саркастический отыгрыш Глен.
 
Уши гида завяли. И он молча пошквардыбал в отель. Пешком.

- Вот и вся цивилизация. Хотя б спасибо сказал за ударный сеанс логопедии. – Вздохнул я. – Айда, что ль истину поищем!
 
-  Другого нам не остается?  – устало согласились друзья.


4.

Мы завалились в кабачок.
Так, столиков на тыщу.
Кого тут только не было…
А не было только землян...

Это стало ясно уже с первых шагов: добрая сотня неандроидных застольников забилась в конвульсиях. Но куда деться? Зал крошечный, все как на ладони. И сплошь гомо-анималы*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: гомо-анималы – наряду с растительной формой гуманоидов преобладающий вид высших неандроидных, внешне копируют астро-фауну (животный мир звезд): реальную, мифологическую, ирреальную)...

Как это и бывает с презренной расой, к той минуте мы совершенно распоясались и предельно ожесточились. То есть молча, ну, может быть, слегка поскрипывая зубами, заняли первый попавшийся столик.

Тотчас с него бешено сорвалась муха. Жирная, противная муха! Я ударил в ладоши и за ней. Муха - махом, метила в отрыв. Не тут-то было. Настроившись на ту же волну, я бешено аплодировал траектории ее полета. Овация продолжалась 78 шагов. Цифру, уже после, озвучил Стирл. И все-таки настырное насекомое не просто уцелело, но и вернулось под конвоем официанта. Укоризненный, с перебитым левым ухом, он передвигался на допотопной педальной тележке, и это воодушевляло.

Опасливо покружась над столом, муха резко спикировала. Я сделал радушный замах правой. Но официант резво заарканил ее перебитым ухом. Снайперски просчитанный хлопок смиллиметрил влево. Взъерошив брови, Муха цапнула подобие микро-портфеля и со злобным жужевом унеслась к стойке.

Но на этот раз ее возмутительные виражи не оставили равнодушной Джопоклювую Мудену*. Понуро вздыхая через столик от нас, Мудена вдруг встрепенулась и вильнула клювом…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ. Джопоклювая Мудена - это… нет-нет, увольте, но я не берусь описать сей уникальный   продукт скрещения интер-интеллектуалов с Альфы Голубя и туманности Пеликана. Этакая, знаете ли, би-батонная или двухбулочная, жирная, сизая жо… - в смысле, сплошная А-ТА-ТА. «По заслугам отнесена к мудрейшим и гармоничнейшим проявлениям вселенского Разума» - из табели о рангах ГЭС (ГлоГального Экуменического Сообщества) и Декларации ООН (Организации Объектов Ноосферы). Просьба не путать с тупыми Попу-Гаями Поллукса**)…

При массе взрослого носорога с трехведерным сачково-заливным клювом над единственным аналитическим отверстием, данную жопоклювую мудену отличала редкостная расторопность. Тяжело подпрыгивая на густом и терпком пару из аналитического сопла, почтеннейшее попоподобие целеустремленно припустило за мухой…

- Что вам сделал академик Зулус-Цеце? - с сокрушительным трагизмом продудел навсегда убитый горем работник ресторана и обрыскивающе натравил на нас глаза и уши. Я с опаской отодвинулся от существа, чье томное уныние лишь прикрывало оголтелую реакцию ушей.

Из дальнейшей аттестации мы узнали, что я едва не прихлопнул Зулуса-Цеце – великого интеллектуала цивилизации, облепившей созвездие Мухи. Кобелёвский лауреат* в области Телесного совершенства, Зулус-Цеце подвергается неустанной травле, ловле и охоте тех, кого он в своей монографии отнес к несовершенным. Шквардыбан до последнего времени позиционировался, как последнее прибежище плюрализма, и вот поди ж…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: кобелёвский лауреат – обладатель премии имени Кобеллё, самого известного из блоходержавных цуциронов Проциона**. 43 210 лет назад профессор Кобеллё изобрел порционный прибор «АнтиВоник» по смягчению невыносимого амбре, свойственного его сородичам и препятствовавшего допущению их смрад-элиты на ГлоГальные научные симпозиумы. Благодаря «АнтиВонику», собачью элиту научились с горем (и респираторами) пополам переносить, после чего цуцироны в тандеме с псоглавцами Сириуса и кито-шелишперами Миры буквально зубами выдрали и продолжают откусывать монопольное количество премий гениального односворника (члена Своры – ячейки цуциронского сообщества). Кобелёвская премия вручается за открытия гуманитарно-цивилизаторского характера. ГлоГальный Комитет по ее присуждению начисто игнорирует любые открытия земных андроидов и в грош не ставит Нобелевских лауреатов Терры-Матушки)…

За мною отличился Глен. С первой же минуты присмотрев слева от локтя сморщенный сухарик, он юзом-юзом подгреб его к пальцам и бравым подбросом сплавил в рот.

Недреманное ухо было начеку. Короткий взмах, и отбитый им сухарик, кроясь плесенью и кувыркаясь, плюхнул в центр стола.

- В самом-то деле… что же это такое?! – Скорбно молвил несчастный хлопоух. – Какие-то маньяки. Сначала на академика посягали. Теперь вот каннибальствуют…

- Как? Это тоже… - с позднею догадкой я покосился на бывший хлеб. Тот беспорядочно менял палитру плесени.

- Это?! Да это думающий хлебец из созвездия Печь! И не просто вам, а выдающийся мастер пантомимы. Хлебцы крайне чувствительны, их эмоции выплескиваются, так сказать, на лицо, в виде радуги, в смысле плесени. До семи тысячи оттеночных вариаций!
И действительно, задумчивый хлебец то раздувался, то съеживался, то шипел, то хрипел, то пищал, меняя цветовую гамму каждого участка личной корявости.

- О, как вы его оскорбили! Как унизили! – захлюпал официант, кренясь с тележки. – Он так страдает! О, как же он страдает… бедный!

Кельнер не преувеличивал: наш впечатлительный хлебец, кажется, донадрывался. Еще парочка судорожных конвульсий, и он притих, потом стократно расширился и… осыпался кучкой серенького порошка.
Я догадался, что это прах.

- Ох-ох-онюшки-и-и!!! – захлебываясь соплями, подвывающий служитель раскачивал голову ушами.

В этот миг Стирла попёрло. В смысле, стало распирать. Преимущественно в районе лица. Командорский фас раздувался, как переваренный пельмень-телепат из созвездия Насос. Пузырящиеся щеки накачивало водородом, Стирл пыжился законопатить уши, рот и одну… одинарную дырку. Однако пальцев не хватило.
Мы не могли сообразить, в чем дело, пока он не…

- АПЧХИ-И-ПУК!!!
…Все!
От думающего хлебца не осталось даже  пыли…

Это было кстати, потому как я уже примеривался к одной бордовой метелке. Вот такой конфуз: принял за веник мыслящий Хвост (не исключаю также Гриву) из созвездия Пегас. Официант грянулся на подобие спины. Подозреваю, в обморок. Ох, уж эти мне высокие градусники – страх какие субтильные! То ли дело мы, неразвитые терраристы, презренные андроиды: про обморок забыли лет 900 назад. Как и про все болезни. Вот только разве что насморк. Но это из области вечного…
Однако вернемся к кучке пыли.

Думающего хлебца не стало. Не без нашей помощи… Правда, к той минуте мы уже до такой степени освоились, что не испытывали ни капли раскаяния, ни грамма конфуза. Нам все стало по… нипочем. Путевка истекает – гуляй,  Вася!!!

Столкнувшись с ледяным равнодушием двуногих хамов, кабацкий ухохлоп заплакал и укатился к стойке. А это добрая миля от нашего столика. Пока же он катился, мы по-умному справились с «дифференциальным меню блюд и (другой столбик) клиентов». Жалеть не пришлось…

Скорбь по хлебному умнику все еще перчила атмосферу, но его урок не прошел даром. И когда с подноса на столе объедков заманчиво взблёкнула горка оранжевых грибочков, мы лишь сглотнули слюну, легко отличив от «блюда» башковитый грибок из созвездия Лисичка. Башковитый грибок имеет от 12 до 72 раздельных телец, объединенных тандемно-маслёночным интеллектом.

Не ввели в заблуждение нас внешние данные губчатого лучка, равно как и зеленый вид шишчатого пучка с того же подноса. И то, и это были жители созвездия Авоська (она же Сетка). Пучок - экспрессивный, экстрасенсорный и эсхатологический колдун Арти-Шок, а лучок – зло-мудрая Спа-Ржа, его роковая пассия… Тем более, не сумела нас обмануть их малопочтенная дислокация в объедках. Все эти рассудочные лисички и сенсорные артишоки руководствуются утильной логикой самосохранения: дескать, «объедками» гомо-анимальный клиент просто побрезгует. Плюс пагубный пример самоуверенного хлебца. Ведь вот тоже пренебрег и поплатился…

За ближним столиком  оттягивалась чета драконов*. Он и она. Различие состояло в шести чешуйчатых титьках. Ее… Про его… не здесь.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: В их одноименном созвездии  пруд пруди заклятых драконьеров - ящерных браконьеров - из самой кровожадной в Галактике системы Нунки**. По этой причине гадо-ящерные гуманоиды крайне пугливы и забиты. 98765 лет назад они объединились в единую Серпентарную лигу разумных неандроидов, делегированных созвездиями Дракон, Гидра, Южная Гидра, Змея, Хамелеон, Ящерица и Рак. Их естественными союзниками выступили пришибленные водоплавающие аквариумной ассоциации имени Фомальгаута**, куда вошла всякая малогабаритная космическая плотва (сильно уступающая Киту и Дельфину): Рыба Золотая, Летучая, а также Южная и просто Рыбы. Третьей командой Клуба Вспугнутых Неандроидов стал Птичий альянс, где прописались нехищные представители созвездий Райская птица, Журавль, Голубь, Павлин и, после вдумчивых колебаний, само-регенирируемые вечно-сожженцы Феникса)…

Причем, именно здесь, в избыточно терпимом Шквардыбане все эти ФРАЕРА (Фальсификат Радикального Архетипа, Евгенически Регрессивный) вели себя, по меньшей мере, вызывающе. Что, кстати, свойственно уцелевшему охвостью резерваций. Чванливо побдя за нами малиновыми прожекторами, мужская особь визгливо трубанула:

- С каких это пор в порядочные заведения пропускают головорезов?

На что Стирл бесстрастно и жестоко проредил:
- Моего дедушку осудили. За отстрел последнего ящера Старушки. Рептилию дразнили Лох. Несся он яйцом. Одним на триста тысяч лет. Сам по себе. Скрывался в укромной луже туманного островёнка между Гренландией и Европой.

Заметно стушевавшись, Драк-Он подавился продуктом, напоминавшим молочную затируху. Словно предчувствуя беду, к нам на всех парах колесил встревоженный и традиционно траурный ректор* ресторана.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: ввиду невозможного интеллекта, все высокоградусные особи от рождения имеют ученое звание не ниже магистерского. Соответственно, всякое их заведение: научное, учебное, увеселительное, парикмахерское или сортирного типа, - возглавляет ректор. Из этого следует, что и на космодроме, и в гостинице, и в кабачке нас обслуживала, по меньшей мере, профессура)…


- Господа, на вас поступила жалоба под грифом «хамское обхождение» за подписью досточтимого академика Зулуса-Цеце, творческий псевдоним: Big-Muhan. Именно под этим псевдонимом он позиционируется в качестве ведущего теоретика Укрочерды, то есть Укрощения Черных Дыр…
«Мухан – укротитель Черной дыры? Хреноменально!»…

Тут ректорские глаза попытнули сравняться ширью с ушами:
-  Ах, господа, то есть товарищи земляне, извиняйте-с, поперву не признал-с… - Ректор забегаловки сахарно (если бывает фиолетовый рафинад) улыбнулся. - Чего-с изволите-с?

- Пожалуй, тройку водки. – Не задумываясь, свальяжничал я.
Уши ресторатора радикально зеленели, слюна стремительно самозапаковывалась во взмывающие аэростаты. По всему видать, бедняк был близок к параличу.

- Да, да, у нас уйма освежеванных глядюнчиков для Солнечной анатомички. – «Смягчил» напор Глен. - Требуют срочной заспиртовки.

Ректора начало мутить. Махая ушами, он взлетел и совместно с тележкой упузырил в направлении стойки.
Спустя пять минут оттуда мчал робот-разносчик с тремя ведрами водки. Мы подивились строению сосудов: закатчик времени почему-то знакомит с более компактными и, кажется, стеклянными вместилищами.

Стирл настороженно, но заинтригованно побултыхал емкость, подвигал носом:
- Наружно напоминает нэлф.
- Ну и как его злоупотреблять? - осторожно поинтересовался Глен.

- Не скажу: знаю, - честно выдал я, - но честно допускаю, что примерно как на симпозиуме дегустаторов, – и, накренив ведро, отважно  отхлебнул.

- Ну и? – командор заворожёно отслеживал мои реакции.  Глен просто и бездыханно опещерил рот.

- Кха, ничего так, кха... – Разом охрипнув, промямлил я. – Жжет чуток. Типа вчерашней горчицы. – Тут я оглушительно рыгнул, впервые в жизни; часть водки вырвалась из носа. – Кха… Я понял, братцы, главное тут – найти точную дозу.

Стирл неопределенно хмыкнул, но в точности повторил все мои движения. Разве вот малёху урезал глоток. Но от финального рыганья не спасся и он. Глену осталось лишь воспоследовать безумству храбрых.

- Да... Кха-кха… Винцо с симпозиума дегустаторов по сравнению с этой фиговиной - жалкий суррогат… Бруэк. – С рыгливой расстановочкой признал он.

- Тебе виднее, бруэк, - пробулькал Стирл.

Его лицо неуловимо, но ежеминутно менялось. Некие метаморфозы происходили с цветом, особенно, носа, с глазами и даже начинающей пламенеть лысиной. Без малейшего повода он зацепил и дернул ногами кресло Глена. Тот немедля грянулся да пол, где по-рыбьи лишь хапал губами воздух.

Драконы боязливо заклацали.
- Вот она истина, вот она стерва! – нараспах переполнившись энергией и юмором, мычал Стирл, потом запустил в меня ведром и ребячески похихикал.

Мать Земля, и это наш Стирл? Наш строгий командор?! Истинный, без комплексов и камуфляжа?

Глен медленно поднялся и жалобно полюбопытствовал у дракона:
- Тритончик, ты не в курсе, где моя Бикся? Она тоже как ты… с крылушками.

Ящер мигом убрал голову в клюквенного колора грудной карман. Глен уж подступал к его благоверной:
- Милая дол... долгохвосточка, как вы пикантны! Как миниатюрны! Никогда не шалил с драконессами. А вы ничего так штучка, мне нравится. Давайте сыграем в невинный адюльтер*. А что? - Озоровато лялякая, он уже тянул застенчивую драконессу за когтистый полуметровый пёрст. Будучи калибром со среднюю кашалотку, девушка манерно тупилась, жеманно урчала. Но после дежурной замешки стреканула за напористым малым. Самец тревожно выглянул из кармана. Ведерко Стирла со свистом врезалось в его оранжевый зрак.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: ума не приложу, где Глен раскопал эту фамилию. Про Адюльтера даже Совцивиус умалчивает)…

- Народ, чтоб ты сдох! Тьфу! А ну давай куражиться! – в разбойном запале взревел командор и давай лупцевать "кольчугу" ойкающего Горыныча:
- Ну, ты, варан заморенный, поди-кось я тебя надъершну! Тюфяк с черпепками…

Мне же, как раз наоборот, все вдруг стало безразличным. Поместив ноги на столе, я презрительно плюнул, потом еще и еще… Понравилось! Вот, значит, какой ты, «загул купецкий эпохи ранней послеантичности»?!

Курортники в панике покидали кабак. Крики, визги, вопли:
- Полундра, пираты!
- Караул, каннибалы!
- Киллеры, клиника!
- Этот ресторан был такой маленький, и мы так надеялись, что они его не заметят…
- Нету от них спасу на белом свете!
- И в Голубом нету!
- Спасите! Десант ТЕРРА-ристов!
- СОС!!!


5.

- Все это чушь! Суета! Маета! - Бормотал я, зевая и поплевывая. – Что??? Вот ради вот этого блевотного хлама мы и существуем? Нет, надо срочно утопиться в унитазе нашего «алика», а еще лучше в цистерне жидрёхма. Человек, водки еще! Халдей*, ты чё оглох? Водки сказал! В конечном счете, это лучшее из всего, что придумала жизнь.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: халдей – по все-словарю Совцивиуса, халатный деятель, неумеха, никчёмыш)…

Робот приволок десять… настоящих узкоглотых стеклянных бутылок! В мои уши непонятно когда успел вселиться кузнечный цех. Теперь уже смутно припоминаю чей-то истошный вяк: "Не жалейте жидрёхма! Чем скорее они упьются, тем лучше. Ничем другим таких зверей не унять!"

Я цинично усмехался и скользил сардонической щелкой (вторая самовольно ушла налево) за вальсо-туром Глена и драконессы. Как это не прискорбно для науки о гибридах, новым видом симбиоза сей союз не увенчался. Потому что к парочке с агрессивно распущенными крыльями подскочила… бля-ха-нет-не-муха… денебесса! И, если уже не ошибаюсь, Бикся. 

Бесцеремонно исхлестав и отпихнув драконессу, она подкралась к Глену со спины и нежно припечатала крылышками его полные истины зенки. Драконофил сладострастно улыбнулся, развел перышки и, полный радужных иллюзий, обернулся. После этого он бешено скосил глаза к носу, истово  перекрестился, да как почешет в заведение под буквой «М».

Однако дево-лебедь на мякине не проведешь. Воспарив над столами, она в четыре маха нагнала его и, мертво впившись в обшлаг эластофандра, умиротворенно притихла.

Победа была недолгой.
- Не хочу денебессу! Хочу дгаконессу! – сварливо и капризно закартавил Глен.

Конфузливая драконесса запоздало метнулась к милёнку. Не тут-то было:
- А ну сморгни в пульсар, мымра чешуйчатая! – свирепо рявкнула  балетная долгожительница, пуская в ход и ручки, и крылья, и клюво-губки.

Между дамами завязалась нешуточная баталия. Победительницей вышла маленькая, но воинственная Бикся. И горлом, и темпераментом она просто изувечила жантильную восьмитонку. Лиловая от оплеух, бурая от "эпитетов", драконесса выдернула супружескую башню из нагрудного кармана, выдала ей семипудового тумака и, пискляво заголосила:
- Пошли уже, реликт пупырчатый, тюфяк с черепками! О, Пламенный Бессмертный Кащео, ну, почему все лучшие мужчины достаются летучему навозу?!

В эту же минуту невменяемый Стирл ползал да коленках, дурашливо хихикая и покусывая ножки очаровательной Чувицы, которая тщетно пыталась вывести его из положения баобаба*.

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: баобаб - помимо ветлы, еще одно карликовое деревце, но в сопредельном квартале Арзамаса)…

- Я маленький слюнявый крокодильчик! - рептильно распевал тот. - А вы все каки-макаки! Ху-ху-ху! - Стирл вольнолюбиво подсюсюкивал, похрюкивал, поскуливал. Лишь с четырнадцатой попытки Чувице улыбнулось оторвать тряпичную тушу от пола и мало изящно с нею взлететь.

Сквозь муть в глазах я узрел километр горла и портретик с клювом. Чжана!
- Это все туфта! Чушь. Жить не стоит… - наставительно мекал я.

- Да, да… Конешшшно. Летим к морю. - Страстно шелестела летучка, обвивая меня всеми конечностями.

- Никуда, ни с кем и ни за что. - Категорически гундел я. – Вот здесь, тут вот пущу я корни и буду только пить, покуда не превращусь в уни… толчок. Вот в такой – аккуратный, голубенький, фарфоровый. И с ручкой… Дерг за ручку, и пшшш!... Не веришшшшь? И очень зря. У меня есть такой комсуперзак, такой, какого ни у какого того... Так, сбила ты меня с сссс... с сссс… Вот щассс захочу и знаешь, что ссс-сделаю? – Мне показалось, что я хитро прищурился. – Ну, куда ты меня тащишь? Вы же все, все, все ничтожества. – И слабо дрыгнулся в цепких объятиях, не сознавая, что оба давно уже парим.

Чувица летела рядом, обернув шею бесчувственным Стирлом. У меня сыскались силы осуждающе бубнуть:
- Полегче, мадам, полегче. Плавненько надо. А вам не хватает грации и пластики …

Оскорбленную балерину как молний треснуло. Пока ее тело изгибала волна судорог и конвульсий, суконный Стирл со свистом несся к чужой шквардыбанской земле.

Очень скоро он превратился в неразличимый микрон. Очнувшаяся Чувица с журавлиным криком канула вдогон. Когда они нас настигли, со лба Стирла дыбился бордовый Эверест. В результате стыковки с тутошним грунтом, сознание его прояснело. Нелепо поверчивая головой, командор силился угадать, в какой стороне столик с водкой.

- Протрезвел, касатик! – обрадовалась Чжана. – А, может, и тебя разочек уронить?

- Не надо. Жизнь – в конце концов, суета, но я не настолько суетлив, чтоб к концу концов поспешать. – Отскороговорил я.
 
Она хмыкнула и полезла целоваться. А через голову неудобно. В итоге, переплетясь и чехардируя, оба ухнули на гостеприимную гряду шпилевых скал.

- Чжана, ты того, кончай! - прокряхтел я, оперативно распутывая конечности.

- С наслаждением! А-а-а!!! Ам-ам. А по фигу! - глухо промычала она, сдавливая меня сразу шестью освобожденными конечностями, но выборочно  налегая на крылья, которым стоило бы откорректировать полет, точнее штопор.

- Ну, неудобно же, - тщетно урезонивал я. Денебесса не размежала стиснутых век.

К счастью, троечка бурильных засосов распылила ее термо-заряд. Над острием горы Шилояма Чжана резко вырулила к трехсолнечному небу Шквардыбана. Когда мы догнали товарищей, я сразу понял по Глену, что он с участью узника смирился.
 
- Как вы нашли нас? – гнусавил он, уткнув нос в грудь Бикси и ничего не замечая вокруг.

- О, Вселенная! О, дурачок, ты, правда, думаешь, так сложно отыскать землян, трех развеселых терраристов в дремучем Шквардыбанском отстойнике?! Да о вашем прибытии вся планета трубит. Где шум и безобразия – там клюй, не ошибешься. Мы клюнули и вотоньки они!

- Вам что, не хватило землян в Аннггммаггссалликке?

- Да ну… - поморщилась Бикся. – Вас там туча, и все на один… параметр. Гольная статистика и ни единой личности…
 
Поди-ка, философскую базу подвела. Творческая личность!

- Вроде бы глаза разбегаются: на кого же запасть? – Подхватила Чжана. – А хочется на каждого, аж титьки вразбег. Но едлом* прощелкала, с клювом осталась, - и клюнула меня в щеку.

- Ино дело, – вступила Чувица, - земляшки! На фоне хомосапильной шатии-дегенератии - всех этих денебонов, драконов, муханов, скорпионов….  вы – просто нирвана!
- Да? А драконесса нирванее! Почто ты меня увела у моей драконесочки, у моей пушистенькой малышки? – капризно захныкал Глен.
- Ты сильно заблуждаешься, лапочка, и я тебе докажу, что эта бронированная корова – жалкая спичка по сравнению с ядерной подстанцией моего темперамента. А будешь брыкаться, уроню!
На этот раз к кряжам Шквардыбана спикировали Бикся с Гленом. Все это уже смахивало на ритуал…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: едло – (от: еда) синоним рта, пищи, жевала, клюва – места для приятия еды)…



6.

Только к вечеру на краю огромного нудистского пляжа* мы с грехом пополам отыскали кабину локальной нуль-транспортировки и пристроились в хвост очереди. Спустя еще пять часов мы попали в транзитный свой отель. Справедливости ради отмечу: на Старушке при такой толпе мы бы отторчали месяц, не меньше!

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: как уже говорилось, продвинутые цивильщики и по улицам-то голышом ходят, чего от пляжа ждать? Мы там с ребятами побыли тройным исключением, но по воле денебесс недолго)…

Лебедушки остались на ночной загар. Шквардыбанцы не знают ночной темноты. Когда три их разноцветных солнышка закатываются, небо охламляют 12 спутников, и каждый, минимум, вдвое больше и вчетверо ярче нашей Лунки. К общей удаче, мы по пьянке забыли проболтаться, что срок путевки на излете.

Когда мы завалились в номер, гид Фырчоуссер кисло улыбнулся. Все это время он не отрывался от новостей, транслируемых по эфиро-плею*. Ведущие всех информационных каналов сбивались в боязливую кучку, горестно заламывали уши и трагическим хором смаковали кошмарные подробности злодеяний неугомонной разбойной троицы с Земли…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: эфиро-плей – универсальный виртуальный транс-аккумулятор картинок и фантазий, изобретение землян)…

- Я тут анализировал правительственные сообщения о ваших подвигах. Скажу по чести, приятно удивлен. Вы показали себя удивительно пристойными дикарями. Ваши земляки такое тут вытворяют! Не стану скрывать, общение с вами снабдило меня великолепным материалом. Не одно столетие я могу строчить интеллектуально-приключенческий бестселлер о вашем пребывании на Шквардыбане. Я уже не говорю про миллион баек, которые я мог бы до старости туристам травить. Все это, я ничуть не сомневаюсь, серьезно подымет престиж не только мой, как гида, но и всего нашего отеля, пока еще двухзвездочного, но надеюсь уже ненадолго! Вы очень интересные существа. Мне вас будет не хватать.

Старый ухохлоп не врал: его страшненькие глазки подтекали. Впрочем, когда они не подтекают?

- Обещаю рекомендовать вас друзьям. - Поклялся растроганный Глен.

- Спасибо, но я вряд ли останусь в профессии. Не потяну. Так всегда. – Гид бережно промокнул каплю с шиповидного зрачка. - Ни один шквардыбик после общения с землянами не способен работать гидом. Так всегда. Сначала вас боятся, потом проникаются безотчетной симпатией. Парадокс, но вы слишком как бы… физиологически влияете на нашу психологию. И так всегда…
«И ваша новая дикция – лучшее подтверждение тому»…

-  За особую вредность работы со старушатниками гидов даже на пенсию провожают досрочно, с повышенным пособием. И есть за что! Скажу по секрету, в ваше отсутствие я, кошмар, кошмар, подкармливал глядюнчиков!!! - И в самом деле, острый угол сухой коленки Фырчоуссера седлал  карапузистый гномик. Закатив глазенки, он расчесывал черные усы и фырчал от истомы.

- Так что свои байки туристам я буду травить не тет-а-тет, а в авторской передаче на 2-м Галактическом Туристическом Радио Канале.

- Хотите, мы вам что-нибудь подарим? - предложил я. - Есть у варваров такая безобразная традиция: дарить. На память.

- Как-то, знаете ли, неудобно. – Стушевалась будущая звезда 2- ГТРК.

- Нормалёк! – Тут я и сам малость смутился, ибо дарить было, в сущности, нечего. И, как всегда, на помощь пришел мой умный комсуперзак. Он экспромтом выщелкнул… зубную щетку. Вот древность-то!

- Что это? - удивился гид.

- Доисторическое достижение древних наших праотцев - щетка зубная, пластмассовая.

- Но у нас нет зубов.

- Тогда это будет ваша серьга*. Для столь стройного породистого и в меру пропорционального уха необходим соответствующий подушник.

Гид взял щетку и рефлексивно чесанул мочку.

- Да это же незаменимая вещь! Панацея! Наши уши постоянно чем-то забиваются и нестерпимо зудят. Однако наука Шквардыбана совершенно беззуба. Хвала материализму! Вы делаете меня обладателем патента, посредством коего я берусь и торжественно клянусь повысить ранг вашей цивилизации сразу на два градуса! О, кайф! О, эйфория! - ликовал Фырчоуссер, ушеразирающе благоусердствуя щеткой.

- Завсегда рады услужить. Только я вас прошу: не надо повышать наш градус. И нам хреново придется, и вам, поверьте, скукотень. – Констатировал командор.

- Раз так, не сочтите за пошлость - примите ответно. - Он достал из буфета большую коробку.

- Что это? – восприимчиво затрепетал Глен.

- Не в курсе. Но доступно в употреблении только сегодня! Уже завтра не годится. Срок хранения – йок!* Но, по отзывам эстетов, нечто исключительное по вкусу. – Заманчиво ворковал абориген, услаждая щеточкой другое ухо.

- Спасибо. – Я подкорнал ответный текст. И мы тихо покинули отель…

*(ТСС, УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: серьга – согласно, все-словарю Совцивиуса, гибрид из двух весьма непочтенных и столь же родственных слов. Очевидно, адаптация уха к серьге ассоциировалась у древних с крупными неприятностями, сопоставимыми с тем, что обозначали серь и г…;
Йок – (аббревиатурное) – Истекший О’Кей)…



7.

- Скорей бы уж добраться до «аленки». - Выразил единодушное мнение команды Глен.

Всем было слегка тяжковато. Во-первых, нестерпимо ломило виски. Во рту горело, горчило и, по-честному, отдавало помойкой Бетельгейзе**, самой выдающейся в Галактике. Это два. От чего, не знал никто. От бездны ли внезапно открывшейся истины? Вполне возможно. Но незнание обостряло боль. И это уже фактор третий, самый невыносимый…

- Что это? – Глен с недоумением потрогал бок чуть ниже ребер: там отчетливо набух рыхловатый валик. Щупнув себя там же, я выявил странную припухлость.

- Жир, он же сало, – грозно прогремел Стирл – Вы, братцы, элементарно потолстели. Плоды неумеренной жрачки.

Оспорить не удалось, да и не стали. Стирлу виднее: в межпланетных отелях гостей потчуют отнюдь не нэлфом. Хотя сам он, судя по конституции, к полноте не склонен.
 
Копнув память, я сообразил: в Шквардыбане напоследях мы занимались тем, что древние именовали кутежом, строенным из пьянства, обжорства и разврата*…

*(ТСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: разврат – обрезанный вариант нехорошего словосочетания: «раздербаненные  врата» (врата - аналог «женского входа» для… и т.д.)...

Загрузив кабину, мы долго лаялись, кому вести аппарат. Глен категорически умыл руки, которые тряслись, и не только у него. У всех троих опять же двоилось в глазах.

По итогам жуткого побоища с использованием электронных грубиянов, руль был делегирован самому достойному. Им стал я, «как ухитрившийся ни разу не проявить свои лоцманские качества».

Три. Два. Один. Пуск! Мы стартовали с великого Шквардыбанского космодрома…

…Худо-бедно… долго ли коротко ли… ни шатко, ни валко, а  отбренькивал финальные аккорды спонтанный гала-круиз чудаковатой троицы с Земли.

Закончится отпуск, и действительный член Солнечной Академии наук Гленстарагрощурцырпулос вернется в Научно-исследовательский институт Жизненной Оболочки в Плазме Алголя** (НИИ ЖОвПА), где, завершив многолетний труд, подарит земным террАристам и более прогрессивному человечеству самую совершенную, универсальную и безопасную  модель эластофандра, которому нипочем ни удар метеорита, ни ядерный взрыв, ни абсолютный ноль, ни самые шкальные температуры светил. Самого Алголя старина успешно укротил. Теперь на очереди Арктур. За ним Альгениб… Антарес**… Ахернар… А это значит, что замечательная гленова ЖОвПА бессмертна…

Но еще значительно раньше академика Глена на кафедру земной филологии «Сатурнинского Университета Корректировки Алфавитов» вернется из доп.отпуска покорный ваш слуга доцент Григорий Бармалеевич Чекырин и со свежими силами вопьется в доделку современных комментариев к 123-му тому 654-го издания Все-словаря Совцивиуса (1987-2345).

А неисправимый бродяга и летун Стирл Литрс еще чуток поколобродит и обретет очередной приют, где кормят и дают…

- Все же Сацивиус был прав, когда утверждал, что искать истину есть вред для здоровья и моральный пережиток. – Не без труда выдавил я, яростно стиснув виски. – Аморальный, поправил бы я. А вы как считаете, друзья?

В ответ послышалось торопливое чавканье. В нос ударил неведомый супер-пахер, причем, скорее, приятный… и даже более чем… Чем аромат лучшей в мире кассиопейской** лаванды!

Оглянувшись, я вмиг забыл о шее с головой, ну, а они - о боли.

Негодные и жалкие эгоисты! Тайком вскрыв пакет Фырчоуссера, мои спутники целеустремленно поглощали… непонятные… розоватые… продолговатые… капсулы, похожие на длинный и увесистый палец. Каждый «палец» облегал тонкий глянцевый кокончик, что и порцию питательной эрзац-пасты. Но пахли розовые пальцы… как бы сказать точнее?.. А, вот – ВКУСНЕЕ!  МНОГО  ВКУСНЕЕ!

- Попробовать! Штурману! Немедленно! - Свирепо потребовал я и смахнул с пульта глядюнчика.

Эгоисты разом оглохли. И захрумкали втрое проворней. Втрое – значит, за троих!!!
- Ну, гады! Берегитесь! Щас в Черную дыру как врежусь! С разгону! Вы меня знаете! – пригрозил я.

Знали оба. А проникся Стирл. Сделав скорбное лицо, он выделил мне длинный состав мягоньких капсул. По пути состав пришлось отбивать от Глена. Этот парагвайский поножовщик, этот взбесившийся гурман, этот академик из ЖОвПА, просто одурел от обжорства!

У, животное! Андроидный скунс! Сосредоточившись, я ловко накрыл поезд в тот самый момент, когда Глен уже норовил вцепиться в товарищеские глотки.

 «Вареные пальчики» въезжали в губной «тоннель» так органично, что живые ни разу не расстались со штурвалом. Буду честным… Еще долго я не мог умерить слюни и унять клыки. Впадая в блаженство и медленно отключаясь, я слышал только свой безумствующий язык… А также архидревний акуглюк (акустический глюк), скрестивший бас Ф.И. Шаляпина с песней «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?». Не сразу дошло, что государственный медвежий гимн транслируется с левобортного Мицара**.

Кажется, Глен перекушал! Закатив лупы, свесив ручки и вывалив пульсирующий язык, он хрипло агонизировал. Глядя на его судороги, я не хотел, да и не знал, что со всем этим делать. Спасаться от обжорства землянам не доводилось самое малое лет восемьсот.

Стирл поумеренней гадёныш. Отложив впрок, бывалый фобосский метельщик глотнул нэлфу. Но пока он стягивал рот, бдительные глядюнчики  прямо с рук успели перегнать три капсулы в укрепрайон  на широтах унитаза.   

Из этого я сделал не самый утешительный вывод, что мои друзья близки к утрате всего человеческого. В том числе, дыхания и самой жизни. По роду сиюминутных обязанностей я заслуженно возвысился, как наиболее сдержанный и здравомыслящий член популяции. А здравый смысл подсказывал: у нас оставалась ровно одна попытка спастись. Спасение мог принести мозговой штурм. И я его начал:
- Подумать только, побывать на Шквардыбане и не увидеть пшифифок!

- Я… видел… - вскрывая глазные остатки, пропыхтел командор. – Гадость… мерзявее... жидрёхма… Или, как говаривали мои не то дублинские, не то дубнинские предки: «ЩИ  ИС  ТИНА (She is tina)». И, вообще, хочу открыть вам, братцы, жуткую вещь: Шквардыбан – дыра… хреновее… Фобоса... – вот так, используя рот для артикуляции, Стирл потихоньку отключил автономный режим беспробудной хавки.

Лишь Глен вел незатейливую микроорганическую жизнь. И мне в какую-то минуту показалось, что процесс становится необратимым. Масляно побрызгивая бессмысленными зенками, солнечный академик пыхтел и отдувался, подобно умствующему самовару из созвездия Чаша, пока, наконец, не распечатал ахинейскую абракадабру* докосмических дальнеходов. – Сарынь на кичку!* Полундра!* СОС!!!

- Пульсар с ними: с пшифифками, спиндричками и ухохлопым Шквардыбаном! – умиротворенно протарабанил я, пренебрегая оскотинением  отдельных персон. – Главное, что мы привезем настоящую экстру! Все наши дегустаторы от зависти лопнут.

- Если только Глен не слопает, хо-хо. – Выхохохнул Стирл, отечески раздавая щелбаны пройдошливым глядюнчикам. Самый верный признак животного оздоровления после культурного наваждения.

Население рубки сыто икало и пускало ёмкую, в отличие от ушастиков Шквардыбана, слюну. Под раскаты шаляпинского баса я продернул руку за спину и выщупал коробку Фырчоуссера. Умаянный Глен и не дернулся:  он уже давно превратился в бестолковую Бдящую Кочку из созвездия Столовая Гора.

*(ТСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ: ахинейская абракадабра (тавтологическое) – реникса в квадрате;
Сарынь на кичку – согласно все-словарю Совцивиуса, примерно так пираты времен крылатого дедушки И. Андреевича, Ник. Гоголя и Ф.И. Шаляпина предъявляли свои права на имущество захваченных соземцев;
Полундра – старый пожарный термин-ренегат (дословно: «сверху падает что-то»), изменивший профиль в пользу морской тревоги)...





Эпилог

…Щупал долго, нудно и почему-то безуспешно. Наконец, в пальцах зашелестел ярлык, для цивилизации высшего градуса, прямо скажем, грубоватый. Поднес у глазам. На сером куске шершавой бумаги крупно, слитно и в раскоряк чернело:

SOSISKIМАДЕINАРЗАМАС…





Астробука (Космо-Букер)
некоторых высоко-цивилизационных и
низко-интеллектуальных понятий из области астро-географии


Алголь – столица созвездия Персей, затменно-двойная переменная «звезда-дьявол», она же «чудовище» по-арабски (расстояние от Солнца 93 световых года).

Альгениб – важный региональный центр созвездия Персей. Желтый сверхгигант (590 световых лет от Солнца).

Альдебаранские быкожабцы - от: Альдебаран - столица созвездия Телец. Красный гигант, 14-я по яркости звезда земного неба (65 световых лет от Солнца).

Альфа Голубя – столица созвездия (268 световых лет от Солнца).

Альтаир – столица созвездия Орел. Белая звезда, 13-я по яркости (17 световых лет от Солнца).

Антарес – столица созвездия Скорпион. Величайший из красных сверхгигантов, 700 солнечных диаметров, 15-е по место по яркости (600 световых лет от Солнца).

Арзамас – райцентр, где проживает автор.

Арктуряне – от: Арктур - столица созвездия Волопас, 4-я по яркости звезда (37 световых лет от Солнца).

Ахернарские фимиамы – от: Ахернар – столица созвездия Эридан. Голубоватый гигант, 9-е по яркости светило небосвода (91 световой год от Солнца).

Бетельгейзе – громадная звезда в Созвездии Орион, 10-я в шкале яркости (430 световых лет от Солнца). Велика настолько, что, окажись на месте Солнца, ее поверхность прихватила бы орбиту Марса.

Беллатрикс – еще одна яркая звезда того же созвездия, "Воинственная" или "Амазонка", одно из юных светил: возраст порядка 10 миллионов лет (243 световых года от Солнца)..

Вега – голубая столица созвездия Лира. 5-я по яркости звезда (25 световых лет от Солнца).

Гала-круиз – большой залет по Галактике.

Гончие псы – одно из самых одичалых созвездий Галактики

Денеб – столица созвездия Лебедя. 19-я по яркости звезда, но по истинной светимости в 160 000 раз ярче Солнца (2600 световых лет от Солнца).

Канопусяне – от: Канопус – столица созвездия Киль. Белый сверхгигант. 2-я по яркости звезда (100 световых лет от Солнца).

Капелланская кошка – от: Капелла - столица созвездия Возничий. Двойная звезда, 6-я по яркости (42 световых года от Солнца).

Кассиопейская лаванда – от: Кассиопея - популярное созвездие в виде буквы W, финансовый центр Млечного пути, чьи кассовые аппараты пользуются спросом у дальнобойщиков космоса.

Кастор – одна из двух столиц созвездия Близнецы (50 световых лет от Солнца).

Клоподавлинск – мелкое поселение, жители которого известны полетом непатентованной мысли.

Маркаб – региональный центр (альфа) созвездия Пегас.

Марсрань – в переносном смысле космическая глухомань (по наименованию ранней и ныне заброшенной станции первопроходцев Марса).

Мира – переменный красный гигант из созвездия Кит - 450 солнечных диаметров (420 световых лет от Солнца). Яркость звезды меняется в десятки раз: то горит достаточно ярко (2-я звездная величина), то не разглядеть даже в бинокль (8-я звездн. вел.).

Мицар – столица Большой Медведицы (78 световых лет от Солнца), жители которой (великие медведки) претендуют на Единение под своей эгидой всех млекопитающих гуманоидов (андроиды, как и везде, игнорируются), о чем свидетельствует девиз: «Ми Цары».  В пригороде Мицара Алькоре проживают медведки, славящиеся своей дальнозоркостью.

Монтевидео – городок на востоке Нижней Экс-Америки (не путать с Верхней Экс-Америкой).

Нунки – столица созвездия Стрелец. Голубоватый гигант (210 световых лет от Солнца).

Пара-гавайский вариант (он же парагвайский, архаичн.) - очевидно, двойной гавайский вариант (Гавайи – заповедные острова в Тихом Океане).

Парсек – относительно небольшая единица измерения межзвездных расстояний = 206 265 астрономическим единицам (1 а.е. = 150 миллионов км, т.е. 1 расстоянию от Земли до Солнца) или 30 857 000 000 000 км, или 3,26 светового года.

Пеликан – туманность близ созвездия Лебедя на удалении 2000 световых лет от Солнца  и протяженностью до 30 световых лет.

Поллуксовый попугай – от: Поллукс - одна из двух столиц созвездия Близнецы. Желтая звезда, 17-я по яркости (34 световых года от Солнца). У безглазых попугаев Поллукса пугающий вид четырех соединенных полупопий, сверху украшенных клювами.

Полярная – столица созвездия Малая Медведица (465 световых лет от Солнца), имеет самый большой северный стаж.

Проксима – ближайшая к нам астро-деревенька, карликовая звездочка (4,3 световых года от Солнца) близ Толимана - альфы Центавра.

Процион – столица созвездия Малый Пес, 8-я по яркости звезда (11,4 светового года от Солнца)

Пульсар - астрономический объект немыслимой скорости вращения, плотности и силы тяжести, испускающий сверхмощные, очень высокой частоты и строго периодические импульсы электромагнитного излучения

Регульский манул мартовский – от: Регул – столица созвездия Лев, 20-я по яркости звезда (77 световых лет от Солнца);
манул – толстый котик с Регулярной (а не только в марте месяце) функцией из неРегулируемых дебрей.

Ригель – региональный центр в созвездии Орион, 7-я по яркости голубоватая звезда (около 1000 световых лет от Солнца).

Световой год – одна из минимальных единиц межзвездных расстояний = путь, который луч света преодолевает за один тропический год (скорость света = около 300 000 км в секунду) = 63 240 астрономическим единицам или 0,3069 парсека, или  9 463 000 000 000 км.

Сириус – столица созвездия Большой Пес, двойная звезда, самая яркая на небосводе (8,6 световых лет от Солнца).

Спика – столица созвездия Дева. Голубоватый двойной гигант, 16-е место по яркости (2600 световых лет от Солнца).

Толиман – столица созвездия (альфа) Центавра, 3-я по яркости на небе (4,3 световых года от Солнца).

Фобос и Деймос – две луны планеты Марс, одна другой страшнее, отсюда и названия, переводящиеся с древне-оливкового (он же орехово-грецкий), как Страх и Ужас. 

Фомальгаут – столица созвездия Южная рыба. Голубоватая звезда, 18-я по яркости (25 световых лет от Солнца).







Сочинено 17.03. I988  года.
Восстановлено, дополнено и отредактировано в октябре-ноябре 2009 года.