-Знаешь, я так убедительно писала о нашем романе, что сейчас, просматривая свои записи, порой почти уверяю себя, что все было воистину восхитительно.
-А разве не так? - он улыбнулся. Она с тоской посмотрела на него, лежащего на животе поперек кровати с пепельницей и сигаретой в руках. Мысль ее сама собой парковалась где-то в районе "тонкое белое тело соблазнительно... гм... белело на черных простынях", так что она и сейчас знала цену своим воспоминаниям. Впрочем, тело действительно белело, было тонким и лежало на черных простынях. В белый цветочек.
-Ты прекрасно знаешь, что не совсем так.
-Куда он водит свою девушку? - улыбнулся он еще шире.
-В Пицца-Хат, - послушно ответила она.
-А я - в Берлин.
-В Берлин тридцатых годов, - рассмеялась она. - Да-да, я все помню.
-Бутылки вина. Серебряные когти. Джаз. Черные наряды.
-Рисунки.
-Записи на салфетках.
-Да уж. Романтика, - она устроилась на пуфике рядом с кроватью. - А еще утопленное в унитазе ситечко от чайника и поломанные тобой кусты на набережной.
-Ты нужна мне. А я нужен тебе. История о нас - это отличный сюжет.
-Ага. Для кино.
-Именно.
-Про Берлин тридцатых.
-Разумеется.
Она вздохнула. Подошла к зеркалу, поправила макияж. Улыбнулась, заметив след от помады на своем запястье - словно окровавленная полоска вскрытых вен.
-Как я могу доверять тебе? - прошептала она. - После всего того, что произошло?
-Как я могу доверять тебе? - он пожал плечами. - В этом-то вся и прелесть...
Она покачала головой. "Ее правая бровь дрогнула, словно изумляясь отдельно от всего тела, она всплеснула руками, выпила бокал шампанского и грянула его оземь...", - бормотал почти неразличимый голос в ее голове.
-Что, снова думаешь о том, какая реплика будет уместно в нашем водевиле? - усмехнулся он.
-Я думаю, что самое время перейти к затемнению, - улыбнулась она в ответ, приближаясь к постели.