У меня соседка, баба Таня, самая что ни на есть Мать-Моржиха (так ее в нашем доме и называют): начинает купаться в реке, когда только льдины сойдут. Или посреди льдин. А как река замерзает, она обливается во дворе водой на снегу. Прямо под нашими окнами, босиком.
И все, кто смотрит из окон на этот здоровый энтузиазм, мерзнут в своих квартирах. И сразу бегут на кухню греться – кто крепким горячим чаем, а кто чем покрепче. Благодаря бабе Тане уже пять мужиков из нашего подъезда спились. А ей хоть бы хны. Семьдесят пять уже, нашей Матери-Моржихе. Но ей никто столько не дает. Только семьдесят четыре. Такой вот молодухой она после обливания выглядит.
И тут я в нашей местной газете прочитал, что если прислать на фотоконкурс «Чудак-человек» снимок гражданина или гражданки, занимающихся чем-то необычным, можно неплохо заработать. Гонорар за снимок – это раз. А еще денежный приз в случае победы – два. Ну и с героя или героини снимка потом слупить чего-нибудь можно – три (это я уже сам додумался).
И еще я догадался, что как раз на нашей бабе Тане и можно заработать. Она самая что ни на есть чудачка. Ну, какой еще нормальный человек по доброй воле на морозе, босиком будет поливать себя холодной же водой (холодная, холодная – сам как-то потрогал)?
Ввел бабу Таню в курс дела, она и говорит: ну а что, можно! Сроду, говорит, про меня в газетах не писали. А тут фотография будет! И в Пензу своей сестре можно послать, и в Бобруйск племянникам. И замуж, говорит, может, еще раз выйду. В пятый. Или шестой – не помню точно, говорит.
Ну, сказано, сделано. Договорились о фотосессии на завтра. Утром я глянул на градусник за окном - минус тридцать. Во, в самый раз – это ж как красиво баба Таня будет куриться паром на морозе! Оделся потеплее, отыскал фотоаппарат и вышел во двор. А Мать-Моржиха уже ждет меня, полуголая, на свидание. Только не с цветами, а с ведром воды. И на нем уже корочка льда.
-Ну, сколько тебя ждать, паря? - говорит баба Таня. – Снимай давай, а то вода скоро совсем замерзнет.
Я поймал бабу Таню в кадр, командую:
- Так, ведро кверху. Можно выливать! Готово!
Пар от бабы Тани – как от закипевшего чайника. Самое то должно быть.
- Ну, я пошла, - говорит Мать Моржиха.
А я глянул в камеру – блин, снимок совсем темный получился. Оно и понятно, утро же еще. Надо было со вспышкой.
- Баба Таня, - говорю я, дуя на замершие пальцы. – А слабо еще разик? Под вспышку. Так красившее будет.
- Ах ты, соблазнитель! – погрозила мне баба Таня пальчиком и пошла домой за очередным ведром. Неспешно так пошла, величаво, оставляя в снегу талые следы.
-Баба Таня! - кричу я. – Побыстрее, пожалуйста, холодно же!
Вышла она с новым ведром воды, приняла эффектную позу.
-Ну? – спрашивает.
А я не могу надавить на кнопку – пальцы закоченели.
- Баба Таня, постой минутку, руки отогрею! – взмолился я.
- Две минуты, паря, не больше! – Мать Моржиха уже слегка посуровела. – А то я на этот, как его, на фитнес опаздываю…
Я затолкал закоченевшие руки себе глубоко под мышки, попрыгал на месте – ноги в ботиночках тоже зазябли. Минут через пять чувствую, пальцы рук снова стали гнуться.
- Готово! – кричу. – Итак, ведро наверх, баба Таня! И на себя!
Облилась она снова, я клацнул кнопкой, а вспышки нет. Еще раз – нет! Черт, батарейки, видать, подсели на морозе. Что делать? Не бросать же начатое дело на полпути. Тем более, видно же, что Мать-Моржиха только распалилась от водных процедур, вон какая красная стоит.
- М-мать М-моржи… Т-то есть, б-баба Таня! – сказал я со всей силой убедительности, какую только нашел в своем насквозь продрогшем организме. – В-вот гадом буду – последний раз, а? Я только сбегаю, ба…батарейку заменю, а? Г-гонорар за фотку п-пополам, так уж и быть, а?
- Точно последний раз? – заботливо отламывая сосульку с моего носа, спросила Мать-Моржиха. – Ну, смотри, паря!
И мы вместе, как голубки, только она розовая, а я синий, пошли в свой подъезд – она за водой, я за батарейкой. Не скрою, дома я, клацая зубами, сразу кинулся к холодильнику. У меня там давно стояла бутылочка коньяка. Так, на всякий случай. Этот случай был не всякий, и потому я почти без передышки отпил сразу половину.
Чудодейственная влага тут же вернула меня к жизни, и я через две ступеньки поскакал вниз, где меня ждала она, замечательная полуобнаженная женщина. С полным ведром воды. Ну, сейчас-то у нас с ней все получится!
- Эй, чудило! А фотоаппарат твой где? – ледяным тоном спросила меня Мать-Моржиха. Я посмотрел себе на грудь – там ничего не висело. Забыл дома, б-блин!
- Только никуда не уходи, баба Таня! – заорал я благим матом. - Только стой на месте, милая ты моя Моржулечка! Я мигом!
Через пять секунд я уже вернулся обратно с фотоаппаратом. Слава Богу, Мать-Моржиха была на месте.
- Ну, ведро к голове! – бодро скомандовал я, нацеливая объектив на бабу Таню.
- Погоди, - сказала Мать-Моржиха. – Дай-ка мне аппарат, паря, я сама гляну, все ли в порядке. Чтобы наверняка уж.
Я пожал плечами, но фотоаппарат отдал. Баба Таня повесила его себе на шею, не спеша вернулась к ведру, и вдруг схватила его и выплеснула всю воду на меня! Меня сначала обожгла ледяная вода, и почти тут же по глазам резанула еще и фотовспышка. Я от неожиданности и возмущения только хватал ртом воздух, не в силах что-либо вымолвить.
- Вот теперь порядок! – сказала Мать-Моржиха, скалясь в очаровательной улыбке. – Забирай свой фотоаппарат и беги домой греться… Пингвин!
…Снимок, который я потом все же отправил в газету на конкурс, так и назывался – «Пингвин». И победил на конкурсе.
А во дворе у нас теперь двое чудаков, регулярно обливающихся водой. Это она, Мать-Моржиха. Ну и я, ее выученик – Пингвин…