1
Масло масляное.
Вот недавно обнял я даму и кровь, вместо того чтобы прямиком направиться в пенис, прихлынула к голове.
Умнею, значит, с годами.
Опять же, кто как пахнет. Есть нимфы такого обворожительного запаха, что, вдохнув один раз, тут же понимаешь – пропал. И больше не дышишь.
Игорь же Поликарпович меня наставляет:
-- Учи русский язык.
-- ?
-- Вот слово – труд. Слышишь?
-- Чего?
-- Тру уд! Знаешь, что удом в древности называли?
-- Догадываюсь.
-- Догадывается он, надо знать точно.
В таком примерно темпе он проводит со мной воспитательную работу. А когда засадит стакан, рассуждает о вреде пьянства, и это – нормально.
-- Вот ты не пьешь?
-- Да, в смысле – нет.
-- И правильно, но не умно.
-- (я в ответ молчу, ему собеседник не больно и нужен, он бескорыстно вещает, от полноты чувств).
-- Потому что не пить в нашем обществе губительно! Наше общество, стремясь к трезвости, с трудом принимает непьющего члена. Вот скажи, тебе трудно приживалось на нашем производстве?
-- Не легко.
-- А выпил бы с коллективом, и адаптация прошла бы быстрее.
Меня его речи слегка задолбали и я говорю:
-- Игорек, не слишком умные слова для пятидесятилетнего кузовщика-надомника?
-- В самый раз.
Потом он переходит на баб, так и говорит:
-- Возьмем баб.
2
-- И что увидим? – Игорек закуривает Беломор (купленный в единственном киоске, торгующем старинными папиросами) – красоту необыкновенную, утонченность и грацию. Но если вглядимся тщательнее, то – курицу! Мы, значит, вчера выпили, туда-сюда, пошли погулять. Возвращаемся, а Маринка чайник кипятит в нашей бытовке, чувствуешь подход? Как будто у них своей плитки нет. И говорит мне – пойдем прогуляемся.
Тут его взгляд приобретает масляную отрешенность и я, чтобы подтолкнуть рассказ, спрашиваю:
-- Ну?
-- Не нукай, не запряг.
А отрешился Игорь Поликарпович потому что у видел свою тайную страсть Музу Ивановну. Муза, нарушая все писаные и не писаные правила, загоняет вагон на первую канаву.
Игорек:
-- Чего?
Муза:
-- Песочница не работает!
Муза, такая юная скромная дамочка, от которой не то что грубости, а и – здрасьте – едва услышишь. Очень тихая работница.
Игорек:
-- Да, зае..ли вы!
Муза поворачивает голову и вдруг говорит:
-- А я тебя еще не е…ла.
Игорек варежку закрывает, а я открываю. Муза смотрит на меня:
-- Лучше молчи.
3
Придурок главный инженер скачет вдоль смотровой ямы.
Да и хер с ним.
Мы то люди приличные. Мы на работу не опаздываем, не прогуливаем, не болеем и не пьем ханку. Но что-то в нас не так.
Например, однажды я жарил колбасу, и она смешно выгнулась шляпой, а когда я переносил сковородку с плиты на стол, от сковороды отвалилась ручка. Масляное пятно долго напоминало о себе красивым контуром, похожим на Португалию.
Или случайно порвал жемчужные бусы. Долго собирал весело застучавшие по полу горошины. Произошло это в хозяйственном магазине и покупатели удивленно шарахались от меня. Шарики закатились во всевозможные малодоступные места. И я лазил под прилавок, ударяясь головой о какую-то херню. Женщина, чьи бусы я порвал, смотрела на меня, мягко говоря, удивленно.
Вообще, это конечно была случайность.
Трагическая.
Возвращаясь к главному инженеру, хочу сказать, что последствия нашей встречи на первой канаве, оказались роковыми для меня.
Я сделал вывод.
О своей неприспособленности.
Как с теми бусами.
4
Отступление № 1
У меня есть длинное кашемировое пальто, подаренное знакомым полубандитом, он из него вырос. Не в нравственном, а в буквальном смысле. Я это пальто надеваю редко, мне просто не куда в нем ходить. А тут решил выебнуться. Пришел на работу, чтобы всех поразить. Поразил только местную кошку Машу, которая от испуга заорала благим матом (нечеловеческим голосом) и сиганула в вагон. А я обтер все углы полами пальта, и долго разглядывал пятна графитной смазки на обшлагах.
В сердцах хотел пнуть по трамваю.
Это я к тому, что надо быть скромнее, работая в окружении механизмов.
Отступление № 2
Моя подруга говорит:
-- Вот много у нас было хорошего.
-- ?
-- Философские диспуты, чтение стихов, в прошлом году ты в компостную яму упал.
-- ?
-- А запомнились, только несколько моментов любви.
-- Чего?
-- Четыре половых акта, идиот.
Это я к тому, что много у меня было моментов любви с родным производством, а запомнилось только, как я главного инженера на *** послал.
5
То есть.
Муза Ивановна говорит Игорьку, что она его еще не е..ла, а это слышит главный инженер и заинтересовывается. Не тем что она Игорька еще не е..ла, а тем, что срывается утренний выпуск. По причине неработающей песочницы.
Игорек летит за инструментом и начинает самоотверженно прочищать бункер песочницы, а Муза Ивановна строить мне глазки.
А главный инженер орать на нас троих. А когда он орет, он краев не видит, легко переходя на самые тяжелые для русского мужчины оскорбления. И когда он дошел до наших родных и близких, я его послал. Когда он Музу сукой назвал, я сдержался, потому что в глубине души был с ним немного согласен. Но вот на родных и близких не сдержался, сказал:
-- А не пошел бы ты на ***, товарищ главный инженер.
А он не обиделся.
То ли привык, то ли что. Перестал слюной брызгать и ответил, довольно внятно:
-- Так у нас работа такая.
И пошел восвояси.
Но премии меня лишили, придравшись к очевидному пустяку. Так и объявили:
-- Формально лишаем за вырванный подвес башмака, а на самом деле за то, что ты главного на *** послал.
И я не нашел что возразить, ведь послал же.
С другой стороны, у нас работа такая.