Он внезапно перестал звонить, приходить, целовать её, пить с ней божественный терпкий глинтвейн промозглыми вечерами, бережно укутывать её по утрам, называть своей принцессой Мицуко, щекотать её маленькую румяную пятку, вечно торчавшую из-под одеяла.
С ним что-то случилось. Надо было немедленно отыскать его и спасти. Спасти. Спасти.
Растерявшаяся Янка звонила общим знакомым, надоедала справочным службам больниц, дежурным оперативникам, и даже один раз от отчаяния набрала номер его бывшей девушки. Но никто, никто не мог ей сказать о нём ни слова. Как будто он просто взял и испарился. Янка начала вечерами бродить по городу, наугад выбирая маршрут. Почему-то казалось, что в неё вложен некий навигатор, настроенный на микрочип его сердца.
Ликование охватило Янку, когда она увидела знакомую сутулую фигуру в кожаной куртке с бахромой на рукавах, сшитой из разноцветных кусочков. Ошибка была невозможна, ведь она собственноручно смастерила эту куртку. Сама намертво пришивала огромные металлические пуговицы с оскаленной волчьей пастью. К волкам он всегда питал особую симпатию, ко всему прочему парни из его байкерской банды, наводящей ужас на законопослушных граждан, тоже называли себя волками.
Он стоял вполоборота, небрежно придерживая за плечо красноволосую девочку с чёрными, грубо подведёнными глазами. Почувствовал взгляд и резко повернул голову.
И Янка внезапно увидела такую волчью нелюбовь в его отрешённом взгляде, что почувствовала себя резиновой лодкой, зацепившейся за корявый острый сук. Воздух, поддерживающий Янку-лодку на плаву, выходил из неё мучительно, какими-то неровными толчками, словно лодка болела жестоким бронхитом. Нечем было заткнуть эту пропоротую боковину со стороны сердца, и Янка прислонилась больным боком к стене подземного перехода, где было много надписей, состоящих из грязных ругательных слов. У Янки сильно закружилась голова, и она физически ощутила, что слова со стены точно паразиты воровато вползают в неё через надорванное место, и уже начали обживаться внутри, наполняя лодку тела тяжестью и болью вместо воздуха. Мучительно хотелось их выплюнуть из себя. Только она очень боялась попасть в прохожих.
Никто из знакомых не догадывался, чем так долго болела Янка, отчего месяцами не подходила к телефону и почему в её квартире целыми днями журчала вода. А потом все как-то незаметно забыли о её существовании.
Но, однажды, тёплым майским вечером вернувшиеся домой соседские мальчишки огорошили родителей странным рассказом про парящий над двором белоснежный парусник. На одном из парусов, струящихся по воздуху, можно было различить портрет девушки с раскосыми глазами, отдалённо напоминающей потерявшуюся Янку. Ещё мальчишки видели, как, сделав несколько спиральных кругов над двором, парусник полетел прямо на солнце, к Дому Небесного Императора.
И только подслеповатый ветеран Федор Петрович доказывал всем, что он чётко видел шпионскую японскую субмарину с крыльями. Но никто не верил Петровичу и потому он часто грозил солнцу скрюченным указательным пальцем.