ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
ЧАСТЬ II. СВАТОВСТВО МИЧЕ.
ГЛАВА 11. ПОКУШЕНИЕ НА ОЗЁРАХ.
Знаете, что ещё случилось в эти дни?
Я поймал соседского мальчишку Тиле, который в день вечеринки одолжил Рики свои ролики, и с тех пор старательно меня избегал. Я объяснил дурачку, что не сержусь, что это несчастный случай, что я сам виноват – не учил Рики кататься, ну и так далее. Да и Рики не в обиде, это всем известно. Когда пацанёнок расслабился и заулыбался от радости, что я не собираюсь его ругать и беседовать с его отцом, я спросил:
- Скажи, Тиле, кто предложил тебе сбегать за роликами и поучить Рики?
- Ээээ… - сказал Тиле. – Ну, как-то само получилось. Я не помню. – И он сделал попытку сбежать от меня.
- Ладно. А кто остановил ребят в начале переулка? Кто кричал: «Подождите, не бегите, стойте, пусть Рики дальше попробует сам, дорога ровная!» Кто первым бросился к нему, когда он упал, кто бежал впереди всех, но вдруг наклонился всего на одну секунду, вроде как споткнулся? Это взрослый человек, Тиле, он из нашей компании. Он веселился вместе со всеми. Как его зовут?
Во время моей речи глаза Тиле делались больше и больше, мальчишка нервно облизывал губы и думал, наверное, про себя, что от предсказателя Миче ничего ведь не скрыть. Тем не менее, он попытался:
- Я не знаю, не помню. Не было такого. Мы все бежали. Все вместе. Но нас было мало. Четыре человека. Но мы же обещали следить… и учить… и… - бедный ребёнок смутился под моим взглядом и замолк.
- Тиле, я же никого не виню, - напомнил я. – Ни с кем ругаться не собираюсь. Но вдруг этот человек переживает, мучается, думает, что стоит мне узнать – и мы поссоримся. Я заметил, один из друзей стал реже заходить ко мне. Я хотел бы побеседовать с ним и объяснить, что не сержусь. Ну вспомни, как ты переживал, а поговорили – и легче стало, ты понял, что мы останемся друзьями. Тем более думаю, что знаю имя. Просто мне надо убедиться.
Да, я думал, что знаю, и мне именно надо было убедиться.
Несчастный Тиле, доведённый мною до слёз, припал к моему плечу и захлюпал носом.
- Ты очень добрый, Миче, - рыдал этот страдалец. – Ты не сердись. Он не нарочно. Он боялся, ты перестанешь с ним дружить. Мы поклялись страшной клятвой не выдавать его. Нам было его жалко – он так уговаривал, даже слёзы вытирал. Ну подумаешь, предложил поучить Рики… Ой, прости! Ой, я не могу сказать, я же клялся! Рики тоже клялся – и не сказал ведь тебе.
Ну да, Рики не сказал именно по этой причине. Если он хранит чужой секрет, то не выболтает его ни за что. Даже мне. А я и приставал-то не сильно. Не в моих планах было до времени будить подозрения в душе очень младшего брата.
Значит, всё же взрослый человек из нашей компании, праздновавший с нами.
- А если я назову имя, ты мне скажешь, он это или нет?
- Только если ты поклянёшься не сообщать в полицию.
- Эя с тобой, Тиле, полиция-то при чём? Я же объясняю: просто поговорить хочу. Наоборот, помириться.
Ребёнок отлепился от моего плеча и глянул сердито:
- Ага, мало ли что!
- Ну хватит, Тиле. Это Воки Тэрю, да?
- Ну да, Воки Ловкач, - понурился соседушка. – А как ты узнал? По картам, да?
- Да, - не стал отказываться я. И быстро добавил, чтоб не пугать Тиле: - Я никому не скажу, и ссориться не стану.
При этом я еле сдержал порыв немедленно бежать и разорвать Воки на тысячи Ловкачей.
- Ну, тогда ты узнай мне по картам, кто спёр мой большой мяч, ладно, Миче? - повеселел Тиле.
- Всенепременно, - пообещал я. Пошёл и купил ему новый мяч.
С тех пор я окончательно объединился с Мальком в своей неприязни к Воки. Я всё ему рассказал. Мы были полны предположений и подозрений. И сомнений, стоит ли рассказывать Чудиле о поступках и вранье Ловкача? Выходило, что он помогает Коркам, а может даже, и пиратам. Враг в нашей компании, представьте себе! Предатель, прикинувшийся другом. И почему он прибился к нам?
И, хоть то, что у меня имеется карта Лийских островов - это не секрет, но знают об этом лишь близкие. Я же не кричу об этом на весь город. Кто знал, что я дал Далиму копию? Только Рики, Ната, Петрик, Лёка, мои родители и Ловкач. Последний мог донести Коркам - он всё время болтался среди нас и слышал разговоры.
Пока всё было неясно, пока Воки почти не попадался нам на глаза и больше ничем не вредил, мы с Мальком решили молчать. Вы просто поймите: Петрик – он очень чувствительный, он стал бы мучиться и переживать страшно. Его надо было подготовить, надо было собрать доказательства. И ему не до того сейчас было. Чудилка казался сильным, пока его поддержка была нужна мне, но теперь он словно бы заболел сам, ходил за Рики хвостиком, вздрагивал от резких звуков и пытался поселиться с нами в гостевом доме. Никто его, естественно, не гнал, но никто, кроме меня, и не знал, что теперь он клал топор под подушку.
Это потом прошло, но едва наш дружок начал становиться прежним весёлым Петриком, он чуть не погиб. Я не знаю, что было бы со мной, если бы это произошло. Тем, что я не лишился его, я обязан Чикикуке, и только ей.
Ладно, я расскажу.
Вы уже поняли, что Чудила жил двойной жизнью. Разумеется, во дворце и дворянских домах у него были и свои друзья, как же без этого. Вот с ними-то он и поехал в горы на пикник развеяться и отдохнуть после кошмарных событий. Я сам предложил ему развеяться, представляете! А я в это время на своём участке следил за тем, как рабочие выносят мусор, разбирают обгоревшие брёвна, расчищают место для будущего строительства. Я стоял прямо на клумбе, которой уже ничто не могло повредить, а на веточке черешни сидела моя зверушка. Да-да, она ещё и по деревьям лазает! Чикикука безмятежно разглядывала жучка, а я горевал о том, что мои старые, добрые гадательные принадлежности погибли в огне. Я ещё не успел обзавестись новыми. Я бы сейчас погадал. Несколько раз я поднимал руки и с удивлением смотрел на пустые ладони, и пальцы, не занятые этим полезным делом. Повинуясь странному порыву, я вдруг опустил глаза и стал искать взглядом среди травы и комьев земли тот красный камень, с помощью которого она сказала мне про освобождение.
Чем больше я смотрел на искалеченную клумбу, тем сильнее становилось моё волнение, взявшееся ниоткуда, страх, перешедший в панику так внезапно, что задрожали губы.
Я не видел камня, не нашёл его сразу. Я упал на колени и зашарил руками. У всех на виду, я на четвереньках обежал по диаметру клумбу, но то ли ноги, то ли копыта, разрушили ограждение из крупной гальки и округлых булыжников, отпихнули крайне нужную мне сейчас вещь. А может, рабочие выбросили камень, как мусор. Под их удивлёнными взглядами я метнулся к телеге. Чикикука понеслась за мной с вопросительным писком. Наверное, я озадачил и её тоже.
- Где? Где же? – причитал я, трясущимися руками роясь в мусоре. С какой стати я так разнервничался?
- Пиии? – спросила Чикикука.
- Камень твой где, чёрт возьми? – рявкнул я на неё злым шёпотом.
Зверушка фыркнула и поманила меня за собой. Я вернулся вслед за ней в сад, поискал под кустом крыжовника, выбрался весь исцарапанный, но с камнем, зажатым в кулаке.
- И что? Зачем? Что? – нервно спрашивал я сам себя и таращился на свою находку. Я не понимал своих переживаний.
Серым огнём полыхнули буквы: «Скорее беги на поляну, где много воды и качели по краю. Там тропку, ведущую к новой воде, разыщи ты - и каменный дождь не насытится плотью».
В смятении от последних слов я поднял голову… Чикикука смотрела на меня тёмными человеческими глазами, полными такого же ужаса. И серая дымка таяла между нами.
- Бежать? – ахнул я, и она кивнула.
Зачем и почему, я рассуждать не стал. Мы с Чикикукой, вскочившей мне на плечо, вылетели за калитку, я прыгнул в телегу строителей, вмахнул кнутом в воздухе и погнал лошадей в сторону городских ворот, гор и леса. Место, «где много воды», знают все. Это озёра в заповедном лесу. Целая система небольших озёр с лечебной водой, любимое место отдыха горожан. Там детские площадки, качели, удобные столики и скамеечки. Там, подальше, лесной уединённый королевский домик. Можно купаться, можно провести на озёрах несколько часов или задержаться на подольше в палатке или в одной из маленьких гостиниц. Или, если ты приехал подлечиться, в филиале Лечебницы. Озёра соединяются протоками, на их берегах – горячие родники, и, вообще, это место – гордость и чудо Някки. И туда, как я вдруг вспомнил, собирался сегодня отправиться Петрик со своей вельможной компанией, о чём он сообщил мне вечером, сильно смущаясь.
Ну что ты будешь делать! Напуганный словами о плоти и каменном дожде, я гнал лошадей во весь опор, притормозив лишь перед воротами, а то ещё задержат за нарушение порядка. Чикикука на моём плече тихо подвывала от беспокойства.
На загородной дороге, на большой скорости, я сделал то, что не решился сделать в Някке – сбросил с телеги весь мусор, доски и брёвна, чтобы строительным клячам было легче. Представляю, что обо мне подумали прохожие и проезжие граждане. Ничего хорошего.
Возле первого озера я оказался через полчаса или даже раньше. И как раз увидел, что вся компания верхом вот-вот втянется в маленькое ущельице, чтобы вдоль протоки выйти к следующему озеру.
- Стойте! Стоп, стоп! Назад! Сюда! – завопил я, торопя лошадей. Чикикука голосила тоже.
Нас услышали, оглянулись, остановились, столпились перед входом. Я видел, как Петрик, ехавший впереди на своём Сокровище, развернулся, чтобы скакать ко мне. С ним – приятель мой Тони, у которого любовь на нашей улице. Он успел оправиться после лёгкого ранения, и теперь весело махал мне рукой. Не той, конечно, что на перевязи. И в этот миг за их спинами грянул камнепад!!!
Жуть! Страшное дело! Он мог лишить меня Петрика и Тони и убить ещё нескольких человек и даже их коней. Крики, ржание, пыль и грохот, птицы, взметнувшиеся над склоном, корни деревьев, задравшиеся к небу…
Ужас! Теоретически, такое, конечно, возможно, но, вообще-то, случай небывалый. Огромное количество людей следит за тем, чтобы такого не случилось в этой благоустроенной, вылизанной, укреплённой во всех возможных и невозможных местах зоне отдыха. Нет, несчастных случаев сколько угодно, но всё по глупости самоуверенных туристов, нарушающих правила поведения в горах.
Если бы Петрик и его товарищ не развернулись, они бы погибли под завалом. Если бы мой крик не остановил людей, кто-то из них пострадал бы тоже. Всё обошлось благодаря Чикикуке, умеющей гадать на красных камнях. Её обглаживали и нахваливали, хоть я не распространялся об особенностях гадания. Петрик же научил меня, как себя вести, чтобы не казаться сумасшедшим. Представьте, я сказал бы, что говорил с животным посредством серых букв! Нет, я объяснил своё появление здесь тем, что Чикикука почувствовала тревогу и привела меня сюда. Скакала, верещала, тянула за собой. Зверушка стала героиней дня, она была очень довольна, тыкалась в меня носиком и мурчала, как кошка. Ради неё я даже Чудиле не сказал, как дело было. Только Нате и Рики рассказал потом.
Я понял, сама Чикикука не обладает способностью предчувствовать события, она не может по собственной воле прибегнуть к гаданию. Ей нужен кто-то ещё, например я, ощутивший беспокойство.
Всё окончилось лучше, чем могло бы. В насквозь просматриваемой щели не было в этот момент никаких других людей.
Ни у кого не было желания лазать по отвесному склону и выяснять, почему так непредусмотренно случился обвал. Этим занялись набежавшие лесники, егеря и патрульные.
Знаете, как прошёл остаток дня? А очень замечательно. Петрик познакомил меня со всей компанией, которая показалась мне очень приятной и ничуть не хуже компании с Верхнезадвиженской улицы. Мы расположились у первого озера и отметили это дело, не обращая внимания на суету соответствующих служб возле протоки. Веселились просто как никогда.
- Ты прав, - заплетающимся языком сказал мне Чудила после не знаю какого бокала, - расслабиться было необходимо.
- Угу, - подтвердил я. Попытался мумыркнуть что-то ещё, но не нашёл слов. Заглянул в свой бокал, и сразу сообразил, что нужно сказать по этому поводу. – Наливай, Тони!
Я забыл, когда перешёл со всеми этими людьми на «ты».
Отведя Петрика в сторонку и потряся его за плечо, чтобы лучше дошло, я попытался высказать свою точку зрения на этот вопрос. Я так и сказал ему:
- Чудилушка, зри туда, - сказал, - сто лет там ничего такого не было, что могло упасть и зашибить людей. Да?
- Ну… Как бы, вроде, да, - не стал спорить мой дружок.
- Но что-то, вроде бы, упало и чуть не зашибло.
- Вроде бы, камни, - с сомнением произнёс Чудилка.
- Вроде бы, похоже на покушение, - не стал я ходить вокруг да около.
- Вроде бы, кто его знает, Миче. Может, конечно, оно и так, но это всё-таки горы. И на кого? Покушение-то?
- На тебя, балбес. Ты убил Длинного Когтя.
- Я?! – искренне изумился Чудилушка. – Ах да, точно. Неприятное происшествие. Но он первый начал.
- Тебе мстят, Петрик.
- Я очень, очень, очень осторожен, ты же знаешь, Миче.
- Ну да, ты осторожен, только вас с Тони чуть не прихлопнули. Надо было поискать по горам злоумышленников.
- Надо?
- Да.
- Ты не поверишь, Анчутка, уже поискали. Поискали. Честно. Может, и сейчас ищут. Может, даже кого-то нашли.
- То есть?
- Сбежались же лесники, ну и все эти люди, ты же видел. Я отдал распоряжение.
- Ты?
- Я. Страшно большая тайна, Миче: я по выходным не хлопаю ушами. И сам отдохнул, и людей озадачил.
Слыхали? А строил тут наивного простачка. «На кого покушение, Миче? Ой, да неужели же на меня? С чего бы это?» Я не могу на этого Чудилу!
Друзья Петрика, смеясь, говорили нам:
- Ну вы и узюзюкались, ребята!
Ну да, узюзюкались. Я не помню случая, ни раньше, ни потом, чтобы мы с Чудилой так ужасающе напивались, да ещё так сразу. Переживания мне явно вредны. Мало того, что наклюкался, так ещё и: «Ышшш… Ышшш…» - только и слышал я в своей голове.
- Их можно понять, - оправдывал нас кто-то.
- Их – да, а животное?
- Эй, а что с Чикикукой? - всполошились мы с Петриком.
А надо сказать, что в самом начале «отмечания» зверьку тоже предложили выпить. Шутя, в ореховой скорлупке. Чикикука взяла её двумя лапками, долго нюхала, морщила нос, словно решала, стоит ли попробовать, и, в конце концов, выпила жутко вредное алкогольное содержимое. Я испугался и велел не давать зверушке вина, но, видно, меня не послушались. Теперь Чикикука, шатаясь, бродила по поляне на задних лапах и с остекленевшими глазами, икала, клацала зубами и путалась в собственном хвосте. Запнувшись за корешок, моя прелесть рухнула на землю и осталась лежать, разметав лапки и вращая хвостом, ушами и глазами.
- Чикикуке больше не наливать, - расхохотался Тони, а кто-то хмыкнул:
- Да уж, праздник удался. Грузите этих алкоголиков, да поедем домой.
- Я сам поеду, не надо меня грузить, - отказался Петрик, угадавший, о каких алкоголиках идёт речь. В ответ засмеялись и помогли ему взгромоздиться на белого жеребца, с которого он немедленно съехал в руки приятелей. – Теперь пусть Миче попробует, - внёс предложение Чудила, вызвав этим новый приступ хохота у окружающих.
- Им захотелось с горки покататься! – гоготали парни.
Не слушая наших возражений, нас с Петриком закинули в телегу, сунули мне в руки Чикикуку и повезли в город, рассуждая, хорошо мол, что въедем в ворота в темноте. «Ышшш! Ышшш! И никто не увидит…» - «Может, накрыть?» - «Ты что, подумают, померли!» - «Завалим корзинами и шмотками» - «Нет, цирк просто!» - «Да ладно, у ребят такие потрясения…» - «Но если лесник узнает, как… ышшш, ышшш… пересаживал вывороченную сосенку… гы-гы-гы…» - «Ой, не могу! Вином полить хотел!» - «Думаешь, приживётся? Кверху ногами-то!» - «Ха-ха-ха!» - «Да ладно, нормально посадили потом, когда отогнали… Ыыышшш! Петрика этого». - «Миче точно оштрафуют: брёвна вывалил на дорогу». – «Ну даёт! Отчаянный парень!» - «С ним не пропадёшь!» - «Хи-хи-хи!» - «Ышшш! Ышшш! Не позволит оштрафовать». – «Штраф – это несправедливо, Миче нас спасти торопился». – «Главное, чтоб за воротами народ не толпился. А то мало ли… слухи… репутация… ышшш… ышшш…». Я заснул и проснулся только у собственных ворот.
Меня и Чикикуку со смехом передали маме, расписав, какие мы молодцы, а Петрика хотели везти дальше, но он проснулся. От того, что его белый конь лизал ему лицо. Коня, как я уже говорил, кликали Сокровищем, право, не знаю за что. Чудила выполз из телеги и остался ночевать у нас. Конь тоже. Коня, как нам объяснили, невозможно отцепить от Чудилки. Да мы и сами это знали. Жуткий Сокровище жил на конюшне у Петриковой хозяйки, и, кроме Петрика, слушался только её и меня. На здоровенного Лёку, например, животное чихать хотело. А дядю Туму даже просто в упор не замечало – это свойство вызывало у всех восхищение, особенно у Малька. Я не позволял Чудиле заводить белого бандюгу на свой двор, на что оба страшно обижались и не слушались. Не знаю, что обидного усмотрел в этом Петрик, а конь – понятно что. Цветы у меня очень уж вкусные под окном кухни и булочки на столе.
Кохи, которого, помню, я называл пьяницей, только хмыкнул, узрев, в каком виде явились мы с Петриком. А Мадина с Хротом, наоборот, хохотали и всплёскивали руками. Особенно их повеселил наш рассказ о том, как Чудила пересаживал сосенку, а я катался с горки. Нам казалось страшно важным отчитаться о весело проведённом вечере прямо сейчас. Но папа не поддержал душевной беседы и погнал нас спать. Причём, я видел, как он постучал Петрика по лбу. Намекал, наверное, на ответственную службу тайного полицейского.
Петрику потом ещё влетело за то, что он привёл на папин двор Сокровище. Конь бил копытами, да не просто так, а по перевёрнутому корыту, ржал и задирался с нашими лошадьми в загончике (конюшня-то сгорела). Его пытались привязать отдельно и подальше, но он перекусывал верёвку и крушил ограду. Сокровище очень привязан к Петрику. Ему казалось, что хозяина обижают в этом домишке, вокруг которого пахнет гарью, и где неизвестно куда делась не только уютная конюшня, но и большое здание, куда Чудилка раньше всегда заходил. Конь рвался на помощь. В результате Сокровище провёл ночные часы головой в окно маленькой гостиной. Время от времени он через подоконник обнюхивал Чудилку, фыркал и радостно игогокал. И при этом сожрал чудом уцелевший в пожаре мамин кактус. Была у папы мысль вытащить спящего Петрика на крыльцо, но пожалел его и просто приволок к окошку. Сами мы этого не помним, нам рассказали.
А утром мы с Петриком вскочили, как новенькие, просто удивительно. Плохо было одной Чикикуке, и мы, конечно, о ней заботились, о бедняжечке.
К слову сказать, никто меня не оштрафовал. Наоборот, благодарили и хвалили нас с Чикикукой за спасение людей.
Меня тревожило странное «ышшш», крутившееся в голове. Не постоянно, нет. Только если слышал разговоры на улице: анчутская выхухоль Миче Аги спасла на озёрах детей из известных и знатных семей, ышшш да ышшш. Говорю же, нервничать вредно.
Кстати, никаких злоумышленников не поймали. Трое из тех, кто был послан Петриком на поиски, недалеко от озера заметили подозрительного человека. Он подбирался поближе к нашей пирующей компании, прячась за камнями и вытягивая шею, чтобы лучше видеть, что мы там делаем. Все трое хором рассказывали про серебряный туман, накрывший их внезапно в жаркий день, тёмный сгусток, метнувшийся в нём там, где прятался человек, а потом их просто сморил сон. Недолгий, всего на пару минут, но кое-кому достаточно, чтобы улизнуть. Подобный фокус так и называется: Серебряный Сон. Любой из волшебников имеет о нём представление. Из этого я сделал вывод, что обвал – всё-таки происки пиратского колдуна. Про себя я продолжал называть его Чёрным Мстителем.
И не было мне покоя.
Продолжение: http://www.proza.ru/2009/12/09/614