Наши герои были ошеломлены случившимся. Все, кроме Кройкса. Он был необыкновенно спокоен и молчалив. Надэль даже подумала, что это дают о себе знать остаточные явления после мозгового вмешательства. А в тот момент уходящего солнца старец Пальмир, осознав, кто находится перед ним, пал на колени и всем телом обнял мальчика. Прошло какое-то время, но молодые люди не могли поставить, казалось бы, совсем обезумевшего пожилого человека на ноги. Он молил Кройкса о всей своей жизни, исповедовался во всех своих грехах, содеянных в течение долгих лет. Он молился истово и яростно. Пять минут, в которые уложилась вся история человека, ведь ее так легко было уместить в грехи. Из пламенной, искупительной молитвы подростки узнали: грешен, что ушел в двенадцать лет от своего народа, после переворота, грешен, что жил всю жизнь среди «лесных людей», бросив тем самым «лимов», грешен, что не смог спасти их, грешен в «неосвещенной браком» долгой любви, грешен в заблуждениях и мыслительном блуде… «Отпусти мои грехи! Отче!» - такими словами закончился ливень душеизлияний пожилого «просветленного». Юноша понял, что не время объясняться и отходить от безумца. «Ты чист!» - со-чувствуя ему, сказал Кройкс. Взросло и твердо. Старик с блаженной улыбкой и блеском невидящих глаз опустился у его ног.
В этот момент надо было видеть Надэль – более удивленного существа трудно было бы отыскать. Еще бы: «нормальный старичок после рассказа вдруг падает на колени и принимает мальчишку за Великого Крота!?»
- Постойте, Вы ошиблись! Это просто парень по имени Кройкс! – пыталась объяснить старику девочка.
В это время белобородый Пальмир уже уселся на свое место – очень обрадованный, просветленный и счастливый.
- Кройкс это! А не Ваш Крот!!! Вы слышите? – в ней проснулась какая-то неведомая доселе ревность.
Но на полуслепого старца ее слова не производили никакого эффекта:
- Все нормально, не кричите так, я все слышу. Это действительно, Кройкс. Кройкс – сын того морского мальчишки, внук Великого Крота, – совершенно спокойно сказал старец. Бедному парню стало неловко от того, что он так смело выполнил роль своего деда в качестве священника.
- А ты будешь лучшим священником, лучше, чем твой дед! – как бы прочитав его мысли, сказал Пальмир с довольной улыбкой.
- Вы думаете, что Кройкс будет священником? – спросила Надэль, широко раскрыв удивленные глаза.
- Детка, не мешай мне, я счастлив! После поговорим!
На старичка спустилась какая-то небесная благодать и умиротворение, он с закрытыми глазами улыбался заходу солнца.
После некоторого замешательства на всех спустилось спокойствие: Кройкс обдумывал, как он должен вести себя теперь, когда его принадлежность к роду Великого Крота и Литии Евы доказана; Надэль завидовала в душе и размышляла, что все будут знать потом Великого Кройкса и никто даже не вспомнит, кто его спас от гибели; о чем думал во время своей медитации Пальмир можно только догадываться. Но по его благодатной улыбке и расслабленному выражению лица было понятно, что он счастлив. Казалось, что все его мечты, его личные мечты были достигнуты, и жизнь прошла не зря… потому что появилась надежда.
Однако пришло время сна. Прекрасная картина морского заката стала постепенно сменяться сиреневыми завесами туч. Природа в тот день была на редкость благосклонна к людям. Как будто ей хотелось отблагодарить их, показать все самое лучшее нашим героям. Она одарила их теплотой, морем и всеми красками своей неповторимой небесной палитры. Переливы темно-фиолетового, голубого и ультрамаринового царства облаков и туч было расцвечено золотыми и ярко-алыми лучами.
Вид был восхитительным. Не менее замечательно выглядела в тот день Надэль. Ее отростающие рыжеватые вихры развевались на морском ветерке, а прозрачность глаз сверкала в последних лучах светила так близко и ясно.
«А она красивая. Не похожа ни на кого», - подумалось Кройксу, который на миг перестал видеть в ней просто друга. И тут же отвернулся. Не для него она, впереди опасный путь. Пусть пока остается все так, как есть».
Она подошла к нему и сморщившись, как будто больно было ей самой, поправила ему волосы около виска, что бы посмотреть на состояние раны. Та почти что зажила, только ее края еще были окровавленными и страшными. «Бедный мой Кройкс!» - промелькнуло в ее голове, но вслух она сказала совсем другое:
- Нам пора идти, Крой! Завтра же! Мне нужно увидеть Мамона как можно быстрее. Пока не случился новый «черноград»… Я понимаю, что ты еще очень слаб. Но у нас нет времени. Ведь ты тоже хочешь его увидеть, так? - сдвинув брови, спросила девушка взбудоражившим его голосом.
- Прости меня, Надя. Я нормализуюсь, поверь мне. Завтра же отправимся в путь. Одно меня только беспокоит – мне напрочь отшибло память. Не знаю, что делать. Ничего не помню. Ничего не помню. Только что-то из Библии… Притчи и главы писания… - помню так ярко, будто это была моя жизнь. Но, остальное – темнота. Ты говорила с Пальмиром, а я едва понимал, о чем речь. Кто такие «лесные люди»? – болезненно спросил бледный подросток. Наде стало его жаль, но она не подала вида.
- Слушай, Крой! Не ходи никуда, я справлюсь сама. Не нужна мне твоя помощь. Ты и сам в ней нуждаешься. Давай, ты останешься здесь с Пальмиром? – предложила она, - Ты очень рискуешь, связываясь со мной! – откровенно сказала девушка.
- Даже не думай об этом! Все, отбой. Нам завтра рано вставать! Смотри, Пальмир уже уснул, а мы болтаем, мешаем ему. Красивых снов!
- Beauty sleep! - она опустилась на морской песочек и свернулась, словно маленькая кошка. Она искала опоры в чем-то или ком-то, но все это было слишком слабо, чтобы выдержать все ее тяжести и горе. Ничто и никто не выдерживало ее страшной судьбы.
Тем временем на побережье спустилась ночь. И тихий всплеск морских волн дополнила песнь ночных цикад, наполняя воздух новой музыкой.
- Крой! А, Крой! – тихо, чтобы не разбудить старичка, позвала девочка: - Ты не спишь?
- Чего ты, Надя? – шепотом спросил одоленный бессонницей парень, лежащий неподалеку на еще достаточно теплом песке.
- Ты можешь подойти сюда? Мне так страшно, Крой! – начала она. Надэль в надежде на опору обратилась к нему. А когда он опустился рядом с ней, отчаянно обратилась: – Я не хочу умирать, я боюсь умирать, в-ведь я еще не ж-жила. Крой! Я не хочу умирать! - опять слезы, как часто они возникали в глазах храброй с виду девушки. Почему-то в присутствии этого странного мальчика, она чаще выражала свои настоящие эмоции и чувства. Он был благодатной средой для того, чтобы ее ожесточившееся сердце наконец-то расслабилось. А для этого было необходимо выплакать все свое горе. Он был таким прекрасным, наивным и таким чистым. Казалось, она была недостойна даже его дружбы…
- Успокойся, милая. Не думай об этом. Я никогда не дам тебя в обиду. Пока жив. А я не собираюсь сдаваться так рано, – он обнял ее, с недетской серьезностью смотря вдаль на блестящую, неповторимо прекрасную бриллиантовую лунную дорожку, – Мы ведь вместе, правда?
Он с удовольствием посмотрел на ее заплаканное лицо, казавшееся неземным в свете полной луны.
Но для нее этого было недостаточно, светлые волосы упали на высокий лоб. Кройкс заметил это:
- Я… я очень хорошо отношусь в тебе. Ты для меня что-то очень большое и светлое. Даже не могу выразить это… Веришь? – он посмотрел прямо в ее темные от ночной сиреневой дымки и сверкающие от света луны и какого-то странного чувства несчастные глаза. Ему захотелось прижать ее к себе. Прямо к сердцу. «Почему же ты такая печальная? Кроме всего прочего, в тебе есть что-то детское и несчастное», - вертелось у него в голове, не давая покоя. Он приобнял ее, гладил по непослушным спутанным волосам, успокаивая и убаюкивая. «Совсем как мама», - подумалось ей.
Они просидели бы так достаточно долго, если бы неожиданный для Кройкса вопрос Надэль:
- Но ведь ты меня… не любишь? – эти новые для этих двоих людей слова громом пронеслись в их сердцах.
- Прости… но… - он пытался что-то объяснить, но не выходило совсем ничего. В действительности, он не понимал, любил ли он ее или нет, да и вообще, что такое любовь – было ему неведомо, страшно и странно, – Мы же друзья! – нашелся он радостно, думая, что Надю этот факт обрадует так же. Но нет, на нее это не подействовало. Скорее обескуражило и охладило.
- Ты никому не говори только… – она вытерла слезы и досадно отстранилась, пошла прочь, едва перебирая ногами, а потом свернулась своим любимым клубочком около горящего костра, у которого старичок видел уже десятый сон.
Завтра рано вставать.
На следующее утро просветленный Пальмир разбудил подростков своим колокольчиком. Ребята негодовали. Каждый из них уснул поздно. Однако, Пальмир совершенно не обращал внимание на их недовольный вид. Разговор его стал торжественен:
- Дорогой и многоуважаемый Кройкс! Нет тех слов, которые могли бы передать мое восхищение тем, что нашелся тот, кто спасет наш народ от гибели. Теперь перед тобою стоит выбор. Придется принять нелегкое решение. Пойдешь ли ты своей тропой или сойдешь к своему народу для его спасения?
Надэль увидела тень сомнения на лице парнишки, он всегда казался ей противоречивым. Даже внешне – с одной стороны, в нем видна была гордость и мужественность, а с другой – он казался сущим ребенком, светлым, доверчивым и от этого немного смешным. Но ей стало все равно. Тем не менее, трудно одной будет добраться до Мамона. Да и Крой вряд ли выживет в одиночестве. Ей нужно во что бы то ни стало пойти дальше, лучше с ним, чем без него. Нэд обратилась к нему, как ни в чем не бывало, хотя в голосе не спрячешь обиду:
- Так, секундочку! Послушайте меня, пожалуйста! Кройкс должен идти со мной, к Мамону! – обратилась она к Пальмиру тоном хозяйки золотого слитка.
- Пусть он выберет сам! – очень деликатно и уверенно ответил хитрый старичок.
Крой был сосредоточен. Он колебался, взвешивая все «за» и «против». Девушка решила склонить его на свою сторону:
- Слушай, Крой, не будь таким мягкосердным! Если ты откажешься от борьбы с главарем этого античеловеческого государства, то этот народ, как и многие другие, никогда не станет жить нормально. Ты понимаешь меня? Ключ к их спасению - наша борьба с ним! Надо идти со мной!
Темно-морские глаза юноши, загрустившие от вчерашних дум, остекленели на минуту. Он догадывался, что и слова старичка, и слова Нади были верны. Но он принял решение:
- Мой дед спас бы народ. И я поступлю так же. Когда они смогут жить самостоятельно, я уйду на поиски Мамона… Мы уйдем вместе, если ты хочешь…
Но этот ответ обозлил Надэль еще больше:
- Ох-ох-ох, Крой! Ты совсем не знаешь, куда ты идешь! Если у тебя стерлась память, то я помню отлично - это страшный класс «лимов»! Ты что, не понимаешь, что они могут уничтожить и тебя и меня! Также, как они растерзали твоего деда! – в негодовании прокричала девушка.
Но юноша уже принял решение:
- Если мне предначертано умереть за них, как погиб мой дед, то я погибну. Если есть хоть один шанс из тысячи, что я спасу и их и свою жизнь, тогда я с ними. Если есть такой шанс… - Кройкс обдумывал каждое слово. Он знал, что с каждым днем ему дается все меньше прав на ошибку. И если, будучи «оператором», он мог поступать как угодно, то, будучи обладателем такой ценной священной информации – отрывками из Библии, тем паче со славным прошлым своего деда по отцу и такой матерью и отцом, ему остается только одно - донести как можно большему количеству людей знание о Священной книге и стараться не запятнать авторитет своих «предков». Но он еще оставался и просто человеком:
- Надя, ты пойдешь со мной? – тихо спросил он.
Рыжеволосая девушка, едва оправившаяся от страха преследования, устало посмотрела на него и ответила:
- Пойду, наверное. У меня и выбора нет.
- Не говори так! – умоляюще сказал парень, который так быстро взрослел. Почти на глазах он рос морально и укреплялся в своих идеях и принципах. Единственное, чего ему не хватало – это человека, который бы беззаветно верил в его силы и говорил очень честно в такие вот решающие моменты – поступает он в соответствие с честью и совестью, или ошибается. «Ты прав. Как всегда прав!» - сказали ее искры-глаза с какой-то капелькой разочарования и усталости. «Он никогда бы не сделал этого, спасая мою жизнь. Готов спасать всех. Себя бы спас…» - подумалось ей. Уже через секунду, не подчиняясь больше логике, Надэль взяла его под руку и уткнулась в его плечо:
- Делай, что хочешь. Ты ведь всегда прав. Иди, конечно. Только постарайся остаться в живых, хорошо? - спросила она, не открывая глаз.
- Ты что же, не пойдешь со мной? – удивленно спросил Кройкс.
- Мне не очень хочется сгинуть среди лимитов в их подземных катакомбах. Я буду ждать тебя ровно неделю в подполье «лесных людей». Расскажу нашим, что произошло с моей семьей и городом. Может, кто-нибудь захочет помочь мне добраться до Мамона… - она показалась Кройксу такой чужой и далекой. Его «взрослость» начала потихоньку таять.
- Ты уходишь? - не веря ушам своим, сказал пораженный Кройкс.
- Ну что ты мучаешь меня? - не выдержала самолюбивая Надэль, – Ты теперь будешь везде останавливаться и всем помогать. У меня совсем другое на уме. Мне надо увидеть это мерзкое чудовище – и одним махом помочь всем. А ты, как кисейная барышня, плачешь над сломанным цветочком. Дурак! – она нервно пнула морской песок ботинком в направление моря и пошла к бывшему лесу, ныне городку «лесных людей» Киплинг-тауну. – Если что, ищи меня у Мамона. Чао!
Она нервно, но уверенно удалялась от них. Кройкс впервые увидел ее на расстоянии, в потертых джинсах, клетчатой рубахе и разноцветном бабушкином свитере без рукавов. Вдалеке она казалась такой маленькой и беззащитной. «Куда же она идет! Боже мой! Она ведь рискует!»
- НАДЭЛЬ! – тщетный звук просьбы вернуться в наступающей тишине одиночества: - Я могу никогда не увидеть ее больше …
На Кройкса было больно смотреть. Его мужская гордость и самосознание были разбиты одним махом. Не в пример ему, Пальмир был необычайно спокоен и даже доволен чем-то.
- Пойдем. Она вернется. Вот увидишь.