[редактировано 06.11.10]
-------------------------
В церквях атеисты, в крови камасутра,
Кругом террористы, но всех с добрым утром...
Шмели "Кризис".
Еле передвигая тощие ноги, одетые в рваные телесного цвета колготки, девушка делала неуверенные шаги по грязному бетонному полу. Из-за отсутствия обуви, холод - хозяин подземного мира - мигом схватывал миниатюрные пяточки. Обхватив плечи руками, Марина, то и дело шмыгая носом, старалась бороться с дрожью в теле. Из-за недавнего всплеска эмоций макияж изуродовал милое личико, оставив на щеках следы от искусственных чёрных слёз. Припухшие покрасневшие глаза, лишившись обильного количества солёной влаги, покорно разглядывали тропу, по которой ступала их хозяйка.
Длинный слабоосвещённый тоннель, казалось, не имел конца. Вязкая жидкость, напоминающая человеческую мокроту, загустев, свисала с проржавевших труб, мерно покачиваясь от дыхания невиданного существа, которое периодически проделывало операции вдох-выдох, обдавая тело девушки живым теплом, но в тоже время заставляло дышать её отвратительным смрадом, что источал безразмерный желудок монстра. Крысы панически боялись этого прохода, старались выбирать для передвижения другой путь. Но различить что-либо или кого-либо в непроглядном мраке девушке не удавалось, а в после шоковом состоянии каждое из чувств оказывалось в равной степени притуплено.
Ей не нужно было в конец тоннеля, не добровольное жертвоприношение зверю являлось её целью. Она желала отыскать ту заветную дверь, за которой её ждал покинутый когда-то милый ад, что стал ей роднее двухэтажного дома на берегу моря, красивых украшений, дорогих ресторанов. Искомая дверь была не такая уж и примечательная, выполненная неизвестным мастером из стальных пластин. Порой Марина с ужасом вспоминала, что находится за ней... кто находится. Но недавно она поняла, что её отвращение изменило вектор в другую сторону. Девушку не покидало ощущение, будто окружающий её мир - другой. Не всегда то, что приятно глазу, может служить средством для удовлетворения твоих извращённых желаний.
Бывает так: просыпаешься солнечным утром.. а оно похоже не предыдущее. Тебе не надо идти на работу, хозяйством занимается служанка, от приготовления еды ты также освобождён. Но бунтующий организм требует действий. Что тогда? Ты чувствуешь себя свободным от повседневной рутины, а на самом деле ты попадаешь в плен этой повседневности, ибо отсутствие раздражающих факторов не даёт тебе свободы. Только когда ты вступаешь в бой и побеждаешь: ты живёшь... Желание создать мир во всём мире утопично, нет абсолютного добра. Если бы всё было так: мир бы уничтожил сам себя, тем самым подготовив относительно чистый плацдарм для следующей попытки человечества создать новую реальность.
Марина давно поняла, что в том раю, куда она угодила по собственной же глупости, её не ждала любовь, счастье, ненависть, ярость. Всё скорее напоминало холодильник с отлично замороженными и аппетитными на вид продуктами. Но лишь тот, кто однажды увидел ад, никогда не променяет его на рай. И вот в поисках этой заветной двери Марина вновь спустилась в царство мрака, ибо только во мраке ты найдёшь то, что ищешь: тайны, ответы, любовь...
Холодный бетон сменился песчаной дорогой, а незримый из-за очень плотного мрака потолок был иллюминирован маленькими белоснежными лампочками-звёздами. Это искусственное ночное небо казалось уникальным, ведь здесь млечный путь никогда не скроют от твоих глаз наглые серые тучи, схожие на густой дым от сигар, что курят холеные жирные ненавидящие всех, отличающихся от них самих, люди. Ну и что, что здесь не уютно? Может, наоборот? Просто нужно посмотреть на подземный мир свежим взглядом, которым всегда смотрит молодое поколение. Да, их радость горит фарами несущихся на встречу машин, их слёзы не прозрачны - разноцветны. Но они счастливы, а значит - живут. И значит: не в реальности дело, а лишь во взгляде, который, возможно и полон слёз, но всё ж уверенно, порой жадно, смотрит на мир, пожирает его.
"Вот она - дверь", - произнесла про себя Марина и толкнула её внутрь.
***
Автомобиль Андре двигался по спирали в идеально круглой канализационной трубе диаметром в несколько десятков метров. Машина словно бурила пространство, пустоту, будто стараясь докопаться до какой-то великой тайны, которую не только никто не мог разгадать, но и не знал, что эта тайна из себя представляет. Но сам Андре давно уже не стремился к чему-то заветному. Оставшись молодым внешне, он мог похвастаться солидным возрастом, что насчитывал не одну тысячу лет. Но свежее, лишённое морщин лицо, не имело возможности продемонстрировать всю ту внутреннюю боль, усталость, бессилие, что накопились за всё время, которое он провёл в пути.
Технологии позволили не стареть. Собрать из горсти приборов и микросхем автопилотирующее устройство стало не сложнее, чем высморкаться в носовой платок. Но что дало это людям? Счастье? Горе? В том-то и дело, что ничего…. Эта пустота, что образовалась в мире на месте, где ранее царствовало добро и зло, заставило тех немногих, кто не покончил жизнь самоубийством, искать своё «нечто», скрытое в неизведанных глубинах.
Андре проехал сотни миль, но ему казалось, что он до сих пор так и не сдвинулся с места. Труба была идеально чистая и монотонная по цвету. А ведь многое зависит именно от зрительного восприятия. Мы любуемся тем, что красиво и что имеет правильную форму. Есть, конечно, те немногие, кто любит искать привычное для своего глаза именно в сюрреалистических картинах, но такие индивиды являются скорее исключением, подтверждающим правило.
И сколько ещё Андре двигаться к цели, которая не имеет ни формы, ни цвета, ни других признаков реальности? Он не знал ответа на этот вопрос, но он понял, что представляет из себя бесконечность и вечность. Единственное, что его грело изнутри, так это вера в жизнь после смерти. Проклятые люди, лишившиеся этой привилегии, теперь лелеют надежду на смерть, но не существует ни кассы, где можно приобрести заветный билет в загробный мир, ни кондуктора, что проверит его перед посадкой на последний поезд... никого... только пустота и слабый огонёк надежды внутри избитого временем сознания...
***
- Нет... ты скажи: я буду жить? Твой эксперимент удачен? - прохрипел обрюзгший старик, неподвижно лежащий на операционном столе, покрытом пропитанной кровью простыней.
- Ну, если великим умам человечества удалось устроить вечный праздник жизни, почему бы и нет?!- отвлечённо ответил Марк, смешивая отвратительные на вид ингредиенты заветного эликсира.
- А что же ты - не гений, получается, раз не причисляешь себя к этим великим умам? - снова прохрипел старик, не естественно ухмыльнувшись.
- Не всё, Леопольд, что мы делаем и что открываем, гениально, - отвечал Марк, взбалтывая в пробирке один из недостающих компонентов, - главное - цель, а там она уже оправдает средства. Я считаю, что лишь, стремясь к уникальности, без особой на то установки, имеет смысл двигать науку.
Старик неприятно кашлянул и рассмеялся.
- Что вы смеётесь, Леопольд, думаете, что у такой сволочи, как я, не осталось ничего святого? - Марк посмотрел на старика с презрением, - я лишь хочу помочь, а не извлечь из этого какую-либо для себя выгоду. То, что я обитаю в мире, где нет солнца, не является имиджем злого гения.
- Ты безумен и ты это знаешь..., - ответил Леопольд.
- И что же теперь: меня - на костёр?
- Нет, это стало твоим нормальным образом жизни... и, насколько я знаю, ты лишился чего-то очень ценного, иначе вся та доброта, что проснулась в тебе, была бы направлена не на меня, а на что-то другое... или кого-то...
Марк не нашёлся, что ответить умирающему старику. Действительно: его работа под землёй стала для него чем-то большим, нежели лекарством от одиночества. Тем более что такому безумцу, как Марк, в мире, полном света, не было места. Похожих на него гениев изгоняли, забивали либо начинали на них охоту.
Волосы Марк сбрил, поскольку ему надоело их отмывать от той жижи, которая вечно капала с потолка туда, куда ей заблагорассудится, в частности, на голову. Круглые очки с огромными толстыми линзами увеличивали сочно-зелёные глаза Марка, делая его внешний вид крайне не привлекательным, можно даже сказать – безумным. Да и зачем ему привлекательность? Чтобы заслужить уважение коллектива, друзей, знакомых? Он одинок, а здесь, под землёй, одиночество расценивалось как привилегия. Только в одиночестве легко дышать, думать, жить.
- И всё же: ты уверен, что у тебя получится? - ещё раз поинтересовался старик, прервав раздумья своего потенциального спасителя.
- Уверен. Вы обретёте бессмертие так же, как его обрёл и Ваш сын.
- Он сейчас, наверное, меня и не вспомнит...
- Почему Вы так считаете, Леопольд?
- Так ведь ещё во время этой паршивой войны меня заморозили... я сам просил, потому что хотел жить. Но я-то думал, что сын - погиб? А он, оказывается, остался, боролся если и не за страну, то хотя бы за свою жизнь, - по щеке умирающего прокатилась слеза, - я так рад, что он стал лучше, чем я.
- Вы в этом уверены? - Марк задал этот вопрос скорее в пустоту, чем Леопольду. - Ведь после вселенской войны мораль обесценилась. Это в Ваши тёплые деньки доблесть и честь были чуть ли не главными критериями оценки качества поведения того или иного индивида. А сейчас что? Век технологий. Человек как, простите, дерьмо, плавающее на поверхности воды, застыл между реальным и загробным миром со своим бессмертием.
- Не в этих надуманных качествах суть, мой друг, - отвечал Леопольд, - стремление к жизни - вот что главное, остальное - это строительство мира. А там и догмы, и правила, и религия... все эти мелочи приложатся сами собой. Смерть - необходимость. У меня сейчас нет перед ней страха. Но я боюсь, что не сделал что-то очень важное, что помогло бы человеку, которого я люблю, почувствовать смелость и тепло моей души. То тепло, что он сочтёт важным передать по наследству другому человеку, тому, кого он полюбит. Я хочу встретиться с сыном, в этом желании только ты, Марк, можешь мне помочь.
- Я сделаю всё, что в моих силах, я обещаю Вам это, Леопольд, - уверенно ответил Марк. - Эликсир готов, я сейчас подсоединю Вас к изобретённому мною аппарату для инъекций, и он постепенно будет вводить препарат Вам в кровь.
- Хорошо, я тебе доверяю...
Марк подошёл к столу, где лежал старик, и воткнул в вены его рук длинные иглы с очень тонкими трубочками, идущими от небольшой железной коробки с монитором и кучей разных кнопок и ручек управления. Установив в нужные слоты две колбы с тёмной зелёной жидкостью, Марк нажал на кнопку запуска и выставил нужный уровень скорости для инъекций.
- Теперь, Леопольд, постепенно вам будет становиться лучше, но сначала сознанию необходим отдых, поэтому я дополнительно введу Вам снотворное.
- Спасибо тебе, друг мой, я и не знаю, как благодарить тебя, - просипел Леопольд, но снотворное, введённое Марком, подействовало моментально, и старик вскоре опустил тяжёлые веки.
- Это я не знаю, как вас благодарить...
Марк вышел из операционной.
***
Старые механические часы - наследие почившей цивилизации - мерно тикали на стене, повешенные прямо над коллекцией картин неизвестного художника, что был любителем запечатлеть на каждом из своих холстов обнажённое женское тело. Естественно, это был не глянец, поэтому произведения искусства выглядели не пошло, удивлял профессионализм автора, реалистичность, с которой были исполнены эти полотна.
Марк заснул, сидя за столом. Он хотел зафиксировать на бумаге для памяти ингредиенты своего модернизированного зелья, но усталость взяла своё.
Ото сна его одёрнул скрип отворившейся двери.
- Кто там? - промямлил Марк сонным, но удивлённым голосом, ибо знал, что отыскать кого-либо в подземном мире, не имея на то серьёзных причин, невозможно: тут у каждого имелась личная камера, где он раскрывал свои творческие способности, ограниченные лишь заложенным в него талантом.
- Я... прости меня...
Эти слова ошарашили Марка, как будто он случайно узнал, что ад закрывается на ремонт. Мужчина обернулся.
Марина стояла на пороге в кожаной куртке на голое тело и коротенькой, порванной в нескольких местах, юбке. Её взгляд был обращён на Марка. Мужчине с трудом получалось распознать в заплаканных глазах что-то ещё, кроме боли. Возможно, боль так умело скрыла нежность, радость, что нужно было просто поискать?
- Закрой за собой дверь, я ненавижу вонь этого мерзкого животного, - холодно процедил Марк и, поднявшись со стула, пошёл в сторону большого железного сейфа, - и не наступи на Кая, я забыл его убрать с прохода.
Марина захлопнула дверь и, обойдя полусгнившее человеческое тело, использованное Марком для опытов, медленно подошла к своему бывшему возлюбленному. Марк же, открыв сейф, достал оттуда старое детское шерстяное одеяльце и, накинув его девушке на плечи, обнял Марину.
- Как ты могла... в таком виде идти сюда, посмотри на свои ноги: мало того, что они замёрзли, так и ещё избиты в кровь, - заворчал Марк, потирая девушке спину, а Марина стояла и тихонько лила горячие слёзы ему на плечо, - сейчас, дорогая, ничего не говори - всё потом.
Он поднял её на руки, как ребёнка, и аккуратно положил на кровать, что стояла в углу, а сам, подвинув поближе большое кожаное потрёпанное временем кресло, сел рядом с ней и несколько минут смотрел на заплаканное и измазанное дорогим макияжем лицо.
- Я не спрашиваю, как ты добралась сюда, ибо этот рассказ будет очень долгим, - Марк нарушил молчание, - но я хочу тебя спросить: ты действительно хочешь остаться здесь со мной?
Марина слегка приподнялась с постели, миниатюрной ладонью погладила любимого по небритой щеке и поцеловала в губы.
- Теперь я тебя никогда не покину...
- Тогда я прошу тебя помочь мне, для меня это очень важно
- Всё что угодно, любимый! - впервые за несколько лет на лице у Марины расцвела улыбка.
***
- Леопольд, проснитесь, нам пора, - Марина теребила старика за плечо.
- Ох, как же я прекрасно себя чувствую, - первое, что произнёс старик, открыв глаза, - да и шикарная девушка меня нынче будит, а не Марк!
Марина переоделась: теперь её тело сжимал тугой корсет, латексные обтягивающие брюки подчёркивали её почти идеальную фигуру, длинные чёрные волосы она не любила закалывать и носила их распущенными.
- Да, Леопольд, за то время, пока вы спали - многое произошло, - теперь рядом с Мариной показалось лицо Марка.
- Я никогда не был так счастлив ни за тебя, друг мой, ни уж тем более за себя! Спасибо тебе, спасибо вам обоим, - от души поблагодарил влюблённых Леопольд.
- Вы ещё слабы, мы пока что посадим вас на коляску и довезём до остановки.
- Я готов, - согласился Леопольд.
Марина и Марк помогли старику перебраться в инвалидное кресло, а затем все вместе покинули камеру вольного учёного.
- Куда мы идём? - спросила Марина.
- К остановке, - ответил Марк, ничего не поясняя, лишь подмигнув ей увеличенным из-за линзы глазом.
Они шли тёмными коридорами, Марина иногда тревожно поглядывала по сторонам, но, в целом, была уверена в своём любимом, знала, что он не новичок в подземном мире. Тайны, которыми всегда была окутана жизнь Марка, для Марины уже давно вошли в привычку, она просто доверяла ему, а для любви большего и не надо было.
Спустя некоторое время они добрели до нужного места. Им оказалась обычная автобусная остановка, но вместо дороги, по которой должен был ходить рейсовый транспорт, имелась большая квадратная прорезь, спрыгнув в которую можно было попасть в широкую чистую трубу.
- Он приедет? - спросил Леопольд с некоторой ноткой тревоги в голосе.
- Конечно, приедет, это его цель..., - спокойно ответил Марк, - подождём...
Через несколько минут ожидания из трубы послышался усиливающийся по времени шум, и тёмное пространство постепенно стало наполняться светом. Автомобиль замедлил скорость, очевидно заметив прорезь в трубе: такого шанса водитель упустить не мог.
Из щели медленно выехал огромный, обвешанный всевозможным оружием автомобиль. Он объехал ждущую его троицу по кругу, затем остановился. Из кабины вылез высокий молодой человек атлетического телосложения с красивым модельным лицом. Увидев стройную девушку и крепкого коренастого парня в белом халате и с лысой головой, он сначала двинулся к ним, но, как только заметил сидящего в инвалидном кресле старика, сразу же отказался от первоначальной затеи и, припав перед Леопольдом на колени, обнял его.
- Отец, здравствуй, как же долго я тебя не видел! - парень затараторил, не сумев остановиться, - Какими судьбами тебе удалось спастись, кто эти люди - твои спасители? Расскажи...
Отец поднял руку вверх, дабы унять пыл своего сына.
- Андре, сынок, познакомься: это Марк, тот, кто даровал мне жизнь, а это его невеста.
- Здравствуйте, спасибо вам за то, что помогли моему отцу дождаться меня, - Андре встал на ноги и разом обнял двоих.
- Я думал, что ты уже остановился, если честно, - сказал Марк, - но, я гляжу, ты парень упёртый, молодец! Ну, что же - можете ехать дальше.
Андре посмотрел на свою машину. Марк сообразил, что к чему и, не дожидаясь следующей реплики парня, достал из кармана дистанционный пульт управления, направил в сторону и нажал кнопку.
Пространство позади щели, что некогда было просто тьмой, теперь превратилось в ночной парк, щедро освещённый фонарями и изобилующий лавочками.
- Думаю, вам стоит многое обсудить, - сказал Марк, - не спешите: бесконечность - она ведь на то и бесконечность, чтобы не спешить, ведь так?
Андре улыбнулся, пожал на прощание ему и Марине руки, и, зайдя сзади коляски, ухватился за ручки и медленно повёз своего поправляющегося отца вдоль аллеи, которая, наверное, не имела конца.
А, может, и имела: кто знает? Марк? Марина? Нет! Они - самые обычные люди. Им нет дела до борьбы за свет и тепло. Этого добра влюблённым хватает, потому что им его достаточно для жизни, даже, если их впереди ждёт целая вечность...