23 февраля
Наш коллектив с подавляющим большинством женщин накрыл стол ко Дню Защитника Отчества. Развешаны плакаты, приготовлены речи и подарки. Даже малое количество мужчин, а их число никогда не превышало в коллективе человек пяти –шести, заслуживает поздравлений в такой день. За длинным столом смех и шутки, все внимание – мужчинам, защитникам нашим. Кто-то громко сказал: «Ну, вы хоть расскажите, кто и где служил?» Воцарилась тишина. Мужчины переглядывались и молчали. Никто из них, ни те, кто постарше, ни молодежь, не проходили по разным уважительным причинам военную службу. Тогда голос подала я: «Я служила. Пять лет по контракту». Тишина взорвалась хохотом. Все стали кричать, поднимать за меня тосты и, конечно, задавать вопросы:
- Правда, правда?
- А Вы носили форму?
- А какое у Вас звание?
- А пистолет Вам давали?
- Расскажите что-нибудь!
Пять лет для службы по контракту, собственно, не такой уж большой срок, но историй всяких и грустных и веселых, конечно же, накопилось предостаточно. Некоторые я здесь и расскажу.
***
Строевая подготовка
Начинала я служить на периферии. Рядовым. В нашем подразделении было 20 человек мужчин и две женщины. Начальник сильно страдал от нашего присутствия и решительно не знал, что с нами делать.
Об обязательном элементе любой военной службы – строевой подготовке, хочется сказать подробнее. У меня всегда парад военных, а тем более, строевые показательные выступления вызывали ступор. От восторга, наверное. И еще, недоумение, что человека можно организовать на выполнение одновременных действий с сотней других таких же человек. Сама я страдаю пространственным кретинизмом, а на строевой подготовке во время армейской службы, последнюю надежду, что это как-то лечится, я утратила безвозвратно. Да и вообще, с хореографией у меня плохо. А на приеме у окулиста, например, сильно напрягаюсь, что бы вспомнить, где какой у меня глаз. А уж где и какая у меня нога, особенно по команде, сообразить вообще удавалось лишь изредка. Командир, после первой же тренировки, вдоволь насмеявшись и оттерев слезы, отправил нас с Анной заниматься по отдельному плану, приставив надзирателя. А что еще было с нами делать, если по команде хоть налево, хоть направо мы с завидным упорством поворачивались лицом друг к другу?!
***
Трудности
Холода у нас долгие, тягучие и темные. Во время боевого дежурства в конторе надо было топить печку. Печка дурацкая, плохонькая. Всякое устройство, любит одного хозяина. Нашу же печку топили все. И она выбирала себе любимчиков, которым отдавалась легко и непринужденно. Я в число любимчиков не входила. Думать о ней могла только матом, вслух подвывая от отчаяния и злости; других чувств не находилось. Она обо мне думала в основном дымом, который валил, откуда угодно, но не из трубы, постоянным затуханием и прочими гадостями. Лишь бы не греть. Эта недоделанная конструкция не оценила даже того, что я для ее растопки обдирала толь с крыши дровяного сарая. И сейчас, по прошествии почти десяти лет, мысли мои об этой печке исключительно гадкие и мутные. Самое ласковое слово о ней, которое приходит мне на ум – «проститутка». А собственные ощущения во время растопки до сих пор вызывают острую к себе жалость.
***
Сырки
Через месяцев десять от начала военной службы я переехала в город и служить должна была теперь в штабе части. Это было намного проще в бытовом плане, так как женщин никогда не оставляли дежурить на сутки. Для нас - обычный рабочий день с элементами НВП. Напомню, НВП – начальная военная подготовка, был такой предмет в 70 годы в средней общеобразовательной школе. Однажды, мое оперативное дежурство выпало на субботу. Сменить после ночи в 9 часов утра я должна была своего непосредственного начальника. Офицер, заступающий на сутки, приходил немного позже. Опаздывать нельзя – человек и так еле живой после бессонной ночи, но женщина есть женщина. Мы все, всегда опаздывали. Это надо, конечно, видеть, как за три минуты до ежедневного утреннего построения, девочки судорожно переодеваются в военную форму и по кабинету летают блузки, колготки, швыряемые куда ни попадя – позорить перед строем опоздавших любимейшее занятие начальника. Опаздывала я и теперь. Влетев в кабинет, я быстро переоделась, и, застегивая на ходу галстук, съехала со второго этажа по перилам – так быстрее. Выразительно посмотрев на часы, старлей Ванечка, так ласково за глаза мы звали начальника продовольственно-вещевой службы, передал мне дежурство, описи, записи, поручения и обстановку. Ванечка ушел собираться домой, а я перевела дух – можно расслабиться. Ванечка появился одетый, со странной ухмылкой на лице. Помявшись, он сказал:
- Слышь, Петровна, ты это…. в следующий раз сырки свои на столе моем не оставляй, ладно?
- Какие сырки?, - я вылупила глаза. Никаких сырков я с собой не брала сегодня.
- Заглянешь в кабинет, поймешь. В военном училище у нас так один предмет туалета называли.
Догадка ужасом и стыдом ударила в голову. Я помчалась в кабинет.
Так и есть! На столе начальника, на документах, в живописном беспорядке лежали мои носки…
***
Подготовка к параду.
Придумали какой-то парад и мучили нас, больше обычного, строевой подготовкой. Сначала мы ходили вместе с мужчинами. Но парни в первой шеренге были под два метра ростом, и девочки на каблуках и в коротких узких юбочках шагать в ногу по скользкому плацу никак не успевали. Получался горох. Командиры злились. Женщин отделили в отдельную «коробку». Все равно ничего не получалось. Надо было еще и петь. Но петь и маршировать, стараясь не сбиться с ноги, это, как на горшке с газетой, ей богу! Уж или то или другое. Вспотевший руководитель строевой подготовки изнемогал: «Почему вы не поете?» Все молчали. Офицер перешел на личности:
- Марина Ивановна! Почему Вы не поете?
- Я не пою, я только танцую! Быстро нашлась Марина.
- Елена Артуровна, на строевую нежелательно приходить на шпильках.
- А мне не выдали обувь, - Леночка ласково улыбнулась.
- Ольга Петровна, почему у Вас такая короткая юбка?
- В уставе нет пункта, с оговоркой на длину юбки, там только про шинель сказано, - я знала, о чем говорю, длина юбки - предмет моего тщательного исследования.
Шапка на офицере стала подпрыгивать, как крышка закипевшего чайника.
- Ма-ру-ся, от счастья слезы льет!
Ка-ак гус-ли, душа её по-ёт!
Кап-кап-кап…
Мимо, печатая шаг, промаршировали мужчины. Щёки у них смешно тряслись.
- Я еще раз спрашиваю: Какую будете петь песню? - прошипел наш мучитель.
- «Нас не догонят!», брякнула я, после затянувшегося молчания.
Офицер махнул рукой и отпустил нас. Мы еще не знали, что нас переведут дрессировать в родственную воинскую часть, где начальник штаба разговаривал исключительно матами, и плевать ему было на женщин.
***
Лев
Ежегодная обязательная диспансеризация одно из преимуществ военной службы. На гражданке здоровье трудящихся – дело самих трудящихся. У военных уволить по состоянию здоровья – значит выплатить приличное выходное пособие. Может быть, именно поэтому, врачи стараются не упустить изменений в здоровье военнослужащих.
Я томилась в очереди в кабинет к невропатологу, когда ко мне вдруг подошел незнакомый майор и, наклонившись к уху, игриво прошептал: «Там лев?» Выражение моего лица не оставило майору надежду на понимание и он уточнил детали: «В кабинете лев?» «Н-не знаю, может там тигр, а может заяц», - от меня ждали ответа, и я выдала ответ. Озадаченная сверх меры, я не могла понять смысла вопроса, пока не подошла моя очередь зайти в кабинет. За столом сидел классический Айболит – белая бородка, лысина, обрамленная пухом, словно ореолом святого, очки в круглой оправе. На бейджике, висевшим на кармане белого халата, я прочла: Лев Александрович Пузиков, невропатолог.
- Вы всегда так широко улыбаетесь без причины? - строго и не без раздражения спросил меня Лев Александрович.
Ответ выскочил быстрее, чем я успела подумать:
- Нет, это сегодня мама мне косички слишком туго заплела.
Когда я уходила, Лев Пузиков всё ещё хихикал.
Я хихикаю до сих пор.
***
Желаете от службы откосить? НЕ ПАЛУЧИЦЦА!
На очередную диспансеризацию я шла с тайной целью – уволиться из армии по сокращению штатов. Предстояло расформирование и последующее объединение двух в/ч в одну. Поэтому я смело шагнула к окулисту, собираясь признаться в страшном грехе – близорукости. Плохое зрение - это бич нашего времени и страдают им почти все женщины, нанятые на службу по контракту. В карточке у меня был уже отмечен небольшой минус, меньше, чем на самом деле, и я приготовилась рассказать душещипательную историю, как от работы за компьютером у меня стремительно падает зрение.
Приятной полноты женщина, с ярко накрашенными губами и стильной короткой стрижкой сидела за столом, воткнув ручку в журнал и опустив глаза. «Лариса Ивановна, окулист», прочитала я бейджик.
- Здравствуйте, - я была первым посетителем этого дня, часы только-только пропикали девять утра.
Лариса Ивановна не шелохнулась.
Я присмотрелась – точно так же, уткнув ручку в блокнот, спит на читке приказов и прочих нудных совещаниях начальник материальной части. Точно! Мерное сопение подтвердило мою догадку.
- Здравствуйте, - сказала я погромче.
Лариса Ивановна широко открыла глаза и почмокала яркими губами.
- Да, да! - произнесла она бодро и снова заснула.
- Здравствуйте! – крикнула я. Мне не улыбалось просидеть у окулиста полдня, смиренно дожидаясь пробуждения.
- Я…. слушш… фамиль… Женщина не в силах была договорить фразу.
Назвав фамилию, я с возрастающим интересом стала наблюдать, как Лариса Ивановна с изумлением посмотрев на ручку в своих пальцах, осторожно понесла её обратно к журналу. Прицелившись, она с трудом вывела мою фамилию.
Лариса Ивановна была элементарно и тяжело пьяна.
Тем не мене, помня, вероятно, о своем врачебном долге, она выговорила:
- На что жалтесь?
Я стала было рассказывать, но окулист вдруг игриво погрозила пальцем и жестом пригласила меня проверить зрение. Говорить она не могла совсем. Нацепив на меня прибор без стеклышка, она ткнула указкой в таблицу и промычала:
- Ккк Ммуббыууаа.
- уубыммыкква, -заинтересовавшись диалогом промычала я в ответ.
- А ээбыыуммм?
- Ммыбыыуфф.
- Малдец! Всё-ооо видишь! Всё-оооо!! А гришь зрень упал. Уууу… От армии хошь отксить? Не палучицца!
Зигзагом, очень прямо держа спину, продефилировав к своему столу, она плюхнулась на стул и стала долго и сосредоточенно цеплять ручку, а потом наискосок сделала в моей карточке запись о стопроцентном зрении. Эту запись списали потом у меня все близорукие. А из кабинета окулиста до обеда выходили люди с явным потрясением на лицах. В обед Ларису Ивановну на подгибающихся ногах увели под белы руки два дюжих молодых врача.
***
Что ты можешь?
Когда я проходила первичное тестирование в военкомате, этот вопрос в анкете сразил меня наповал. Что я могу? Как ответить на него применительно к ситуации? Крестиком вышивать! Образ кота Матроскина мешал сосредоточиться. Я написала совершенно идиотский ответ – «Родине служить», с трудом удержавшись от слова «беззаветно». Потом, когда сдала свои анкеты, попросила почитать анкеты остальных, очень уж было интересно, какие были ответы на этот вопрос.
Ответы были разные: «Играть на гитаре», «Водить машину», «Выполнять все поручения вышестоящего начальника». Но более всего мне запомнился потрясающий в своей простоте ответ : «Могу долго не спать».
А я могу все время смеяться, улавливая ошибки речи военных командиров. Жаль, что записи стала делать уже в конце своей службы. Делала бы сразу, их было бы гораздо больше. Эту «нетленку» и предлагаю читателям:
«Выслушал про вас массу нелицеприятных моментов»
Зам по воспитательной работе
«А теперь попробуем маршировать без ног»…
на строевой тренировке офицер штаба (про отмашку рук)
«Полюса в электричестве роли не значат… и чему вас учат при рождении?»
Ответ: «маме помогать»
Разговор прапорщика с сержантом при установке сигнализации на складе
«Входная дверь должна быть в положении закрыто»
Зам по воспитательной работе
«Все электроприборы и свет при ухождении выключать»
Ответственный за пожарную безопасность
«…Прогнозировать и упреждать возможные попытки самостоятельной организации военнослужащими рядового и сержантского состава мероприятий с распитием спиртных напитков, такие как дни рождения, получение денежных выплат, приобретения и обмывания товаров народного потребления….»
«…Систематически осуществлять комиссионные проверки… дискотек и др. на предмет состояния и культуры поведения участвующих в них во внеслужебное время военнослужащих»
Из телеграммы управления
«…становятся на путь неисполнения приказов…»
Из телеграммы управления
«Свойства оружия и пули иногда может быть опасным для человека»
« Женщины на коротких каблуках и в нательных колготках»
«Вы штопор в кармане носите, как ручку записную»
«7-го числа, того же дня»
«Во всех отделов, отделениев и служб…»
«Знать примитивно знаки дорожного движения»
« Мы не допускаем, чтобы у нас есть такие…»
«Обращаюсь всех оперативных дежурных»
«Абсолютно противоположная разница»
«Продолжает иметь место исполнительская дисциплина»
«Допускаю о том, что…»
«Подведено итоги…»
«Что касается рассмотрению предложений…»
«Было высказано ряд направлений…»
«…правовой нигилизм и утраты отдельными военнослужащими морально-нравственной ориентации…»
«Думаю, что это одна из крайних доведений приказов»
«Прошу моральным духом не падать, следить друг за другом, вдруг у кого-то психика пошатнется…»
«А в понедельник мы уже начнем приступить»
«Наиболее ощутимый вклад в получении безвозмездной помощи добилось ОМТО» (отделение материального-технического обеспечения)
«Кто со своими стулами, тот взади»
из очереди на читку приказов
« Когда я мимо прохожу, он пытается на часы посмотреть»
вечно опаздывающАЯ сержант ( с нестандартно большими бедрами) про начальника штаба
«…Собрал семена неизвестных растений, растер их и втер в глаза, причинив себе 2-х сторонний коньюктивит»
из обзора по травматизму