Сладкий утренний сон оперативного дежурного бесцеремонно прервал наглый звонок будильника «Севани», получившего всенародную известность под именем «трактор», ибо своим тарахтением мог мертвого из могилы поднять.
Оперативный, всхрапнув, с трудом приоткрыл один глаз, матерно взглянул на обнаглевший будильник и прихлопнул его ладонью. «Трактор» заглох. Оперативный облегченно вздохнул, прикрыл веко и попытался урвать еще несколько драгоценных минуток короткого дежурно-вахтенного сна.
Увы! На смену заглохшему «трактору» послышался не такой громкий, но зато более настойчивый стук в дверь.
Оперативный приоткрыл другой глаз. Из-за двери выглядывала довольная физиономия помощника оперативного дежурного Кости Гурова.
- Шесть часов, товарищ капитан первого ранга, – доложил Костя. – Пора вставать.
Будильник был заведен на шесть часов утра, а это, по подсчетам Кости означало, что до конца дежурства оставалось всего три часа.
Костя носил погоны капитана 3 ранга, имел репутацию лучшего помощника оперативного дежурного дивизии и откликался на кличку «Кунгуру», так как в свободное от дежурства время служил Отечеству в спортивном костюме с вышитым на спине словом «KUNGURU». Костюм, видимо, был сшит кутюрье от гастарбайтеров и приобретен Костей – по случаю – на Апраксином Дворе в Питере. Костя был твердо убежден, что именно так пишется по-английски слово «кенгуру». Никто из коллег по службе не пытался переубедить Костю в этом заблуждении, так как все уже привыкли к его своеобразному знанию английского. Кто хоть раз сходил с Кунгуру в баню, тот видел его знаменитую наколку. Еще будучи лейтенантом, в знак принадлежности к Военно-Морскому флоту Костя изобразил на плече татуировку в виде яйцеобразного земного шара с перекрещенными Советским Военно-Морским и Андреевским флагами и силуэтом подводной лодки. И над всем этим великолепием красовалась надпись «NEVI» - вольная Костина транскрипция английского «NAVY».
Но, похоже, мы немного отвлеклись от сути повествования. Итак, мы остановились на том, что Костя-Кунгуру, продублировав сигнал будильника, разбудил оперативного дежурного.
Поохав и покряхтев, оперативный встал, вынул из шкафчика полотенце-мыло-бритву-швабру (тьфу – зубную щетку) и пошел в гальюн приводить в порядок свои фас и профиль. Через пару часов в штабе появится старший морской начальник славного града Кронштадта, а встречать начальство необходимо, как завещал великий Антон Палыч, имея прекрасным и лицо, и одежду, и мысли. То есть – при полном параде.
Пока оперативный дежурный умывался, Кунгуру сунул кипятильник в банку – сварить водички для утреннего чайку и занялся документацией.
Внезапное попискивание кодового замка на двери оторвало Костю от работы.
«Кого это черт принес в такую рань?» - удивился он и, взглянув на дверь, стал медленно приподниматься с кресла, судорожно нашаривая рукой фуражку – на всякий случай.
Случай действительно оказался «всяким» - черт принес в такую рань тужурку с адмиральскими звездами на погонах, в которой прочно сидело тело командира дивизии.
«Кому не спится в ночь глухую?..» - мысленно выругался Кунгуру. Приняв стойку «смирно», он четко доложил адмиралу всё, что положено «докладать» в таких случаях и замер, преданно глядя единоначальнику в переносицу.
Адмирал, сдвинув брови, оглядел помощника оперативного (побрит-пострижен-поглажен и прочая, и прочая) и, оглядевшись вокруг, строго спросил:
- А где оперативный дежурный?
- Вышел в гальюн, товарищ адмирал, - доложил Кунгуру.
Адмирал брезгливо поджал губы и покачал головой.
- Не культурно вы отвечаете, товарищ капитан 3 ранга.
Кунгуру недоуменно пожал плечами: «Может, я матюгнулся случайно?» - засомневался он.
- Вы маринистов любите читать? – вдруг ни с того ни с сего спросил комдив.
- А-а-а-м-м-м…, - замялся Костя. – Читаю… иногда…
Адмирал снисходительно посмотрел на Кунгуру и опять укоризненно покачал головой.
- «Иногда»! Вы же флотский офицер! – комдив назидательно поднял вверх указательный палец. – «Капитальный ремонт» Соболева должен быть настольной книгой каждого морского офицера. Вот у вас на столе я почему-то не вижу этой книги.
«Еще бы! – подумал Кунгуру, изображая почтительное внимание. – Попробуй, положи на стол оперативного худлит – хоть Соболева, хоть Дюма – ты же сам своим адмиральским басом скомандуешь по местам стоять с дежурства сниматься!».
- А если бы вы почаще её перечитывали, – продолжал воспитывать нерадивого подчиненного комдив, – то на мой вопрос ответили бы более прилично, как и положено воспитанному офицеру и культурному человеку. В «Капитальном ремонте Соболев пишет, что «жена капитана первого ранга позволит проделать с ней такие вещи, от которых откажется проститутка, но она никогда не простит любовнику, если он выйдет от нее в уборную, не притворившись, что идет говорить по телефону: законы общества непреложны…»
«Во, сыплет цитатами, как по писаному! – восхищенно подумал Костя. – Только к чему бы это? У нас тут вроде бы нет «жен капитанов первого ранга». Или дедушка-адмирал самого себя считает выпускником института благородных девиц, старый матерщинник?»
Произнеся столь длинный монолог, адмирал аж вспотел. Он снял фуражку, достал носовой платок и стал промокать им лысину.
- «Гальюн», «пописать-покакать» и другие общенародные слова в приличном обществе желательно не употреблять, – продолжал поучать комдив неразумного Кунгуру. – Для этого можно подобрать более благородные слова. Вы меня поняли?
- Так точно, товарищ контр-адмирал, понял, – ответил Костя. – Исправляюсь: оперативный дежурный пошел позвонить по телефону!
Адмирал на секунду замер, переваривая услышанное, потом медленно обвел взглядом стол оперативного дежурного, на котором стояло пять разноцветных телефонных аппаратов.
- А ему чт-т-о, – запинаясь, спросил он, – этих мало?
…Кунгуру хохотал неприлично долго. Гораздо дольше, чем комдив топал ногами и стучал кулаками по столу, от чего разноцветные телефоны подпрыгивали и весело позвякивали – со стороны казалось, что они тоже посмеиваются над разозлившимся адмиралом.
Больше Костю помощником оперативного дежурного не ставили. Потому что с тех пор при виде культурного комдива Костю начинал душить беспричинный смех, что выглядело абсолютно некультурно.