Как порядочный человек - привожу координаты навеявшего http://proza.ru/2009/11/13/1260. Наслаждайтесь.
Окрестности у нас – замечательные: на высоком холме ближе к драконьему лесу – увитый плющом и диким виноградом замок его сиятельства, графа Эдмона де Брэ, а за мостком, чуть поодаль от реки, родной Бергвилле.
Городок, по правде,- так себе, ничего особенного: десятка три домишек вокруг торговой площади, ратуша, базилика Святого Августина Эльзасского, каменный свинарник и трактир папаши Ренэ. Жуткое, надо сказать, стало место: пиво всегда кислое и разбавленное, а от Жанетки, дочки Ренэ, подавальщицы швабских сосисок и сельдерейной похлёбки в прошлом году четыре графских лесоруба получили птичью болезнь!
Однако, Жанетка – это ещё что. Вот покойная Магда, её мачеха, та, как известно, была настоящая ведьма. Родом она происходила из Шварцвальда. В тех краях, рассказывают, каждый мужчина – угольщик, а каждая женщина – ведьма. Лютеране, известное дело!
Появилась она в нашем городишке со стороны леса на рассвете в оборванной одежде и с котомкой бродяжки на плече. Это уже потом многие призадумались: как смогла она ночью босая пройти через лес, не попав в капкан, и, не встретив графских лесников с натасканными волкодавами. Но в тот момент, видевшие её, были поражены не по чину гордым взглядом бродяжки, и её царственной осанкой.
Заметная была женщина, статная, с волосами цвета свежескошенной соломы, и с недобрым, как небо перед грозой, взглядом. От такого взгляда душа у мужчин уходила в пятки, а воля становилась мягкой как гончарная глина. Не мудрено, что вдовый папаша Ренэ не устоял перед забредшей в городок бродяжкой. Даром, что ровесница дочери. Как бедняга угождал ей…разве, что на коленях перед ней не ползал. Совсем разум потерял, привел в дом, прилюдно просил стать женой.
Жить-то она у него жила, но в базилике перед алтарём их никто не видел.
Все словно с ума сошли от её божественной стряпни. В трактире теперь не бывало свободных мест. Как она готовила страсбургский паштет… И так сладостно наливала гевюрцтраминер или черешневый кирш. Последний грош отдашь, а закажешь ещё!
А тихо как стало. Чтоб тебе выпившие лесорубы подрались, или графские лесники забузили? Ни-ни! Только кто-нибудь голос повысит – Магда посмотрит и сникает буян, да бочком, бочком к выходу… Народ зачастил к папаше Ренэ.
Не устоял перед этим взглядом и граф Жан Арман де Брэ, отец графа Эдмона.
Настолько, что даровал папаше Ренэ право при нужде рубить деревья в нашем лесу и охотиться на оленей и рябчиков.
Многие завидовали папаше Ренэ. И, криво улыбаясь, сообщали шепотком своим жёнам, что щедрость эта неспроста. А может, это сами жены наших добропорядочных горожан и разнесли этот слух?
Все ведь знают: старый граф де Брэ был весёл до ужаса, скуп и скор на расправу. Когда его шутники лесничие заставали горожан в лесу, то сперва – наперво проводили следствие: интересовались вежливо, что понадобилось несчастному в графских угодьях? Если горожанин отвечал, что нуждался в строевом лесе, то ему предагали выбрать дерево по вкусу, а потом на нём же и вешали. Ну, а коль рассказывал, что отправился в лес, чтобы подстрелить дичь к праздничному столу, его отпускали домой. Правда, перед этим выжигали глаза раскаленным мечом, дабы не зарился на господское, и этим же мечом отрубали ступни , чтобы путь был скор и приятен.
(продолжение следует...)