Первый сон с верой павловной

Юрий Орлов
* Первый  сон с Верой Павловной *

    Что-то  мне  взгрустнулось.   Может  друга  проведать?  Давно  не  гостил  у него. 
- Возможно,  бросил  пить, - думаю  я  и  сую  в  сумку  бутылку  водки. - Нет.  Чудес  не  бывает, и  ставлю  в  сумку  вторую. Съезжу.  Проведаю.  У  него  и  заночую. 
  Тук-тук-тук.
- Никого  нет  дома, - говорю  я  закрытой  двери.
- Тук-тук-тук, - говорит  мне  дверь.
- Я  уже  давно  умер.  Меня  нет  дома, - отвечаю  я.
- Открывай,  отшельник!  А  то  дверь  снесу! - отвечает  приятный  женский  голос.
- Лучше  бы  ты  мне  десяток  яиц  снесла.
Заходит  Верочка.  Высокая,  стройная,  симпатичная  девушка  в  очках.  Я  её  зову  “Верёвочкой.”
- Привет!  Я  к  тебе  в  гости.  Пустишь? - улыбается  она, - Ты  куда-то  уходишь?
-  Нет,  только  что  пришёл, -  не  моргнув  глазом,  соврал  я.
Гостья  с  интересом  рассматривает  моё  жилище.
- Сам  писал? - показывает  она  на  картины.
- Айвазовский  подарил...
- А  это  твоя  жена.  Я  её  где-то  встречала... - она  пристально  смотрит  в  глаза  портрету.
- Это,  Верочка,  мой  сон.  Он  меня  преследует  лет  400.
- ?
- Карма...  Не  будем  о  грустном...  А  давайте,  сударыня,  выпьем? - спрашиваю  её,  доставая  из  сумки  бутылку.
- ... и  грустить  не  будем! -  хохочет  девушка, - Юр,  ты  просто  волшебник!
- Нет.  Я  только  учусь...  Но  дружба  позволяет  творить  нам  чудеса, - отвечаю  ей,  открывая  славный  напиток. Звенят  стаканы.
- За  продолжение  нашего  знакомства! 
Живём    мы  с  ней  рядом.  В  одном  общежитии.  А  так  как   принадлежим  мы  к  абсолютно противоположным  полам,  то  она  на  женской  половине,  а  я,  естественно,  на  мужской. Дзинь- дзинь!  Буль-буль!  Дзынь-дзынь! Разговорились.  Ей  31.  Мне  33.  “Верёвочка”  бросила  3-й  курс  “педика”.  Причина? Звёздопа-а-а-адная  любовь!  Она  поправляет  очки.  Родные  в  Иркутске.  Был  жених.  Три  года  морочил  голову.  Месяц  назад  женился  на  другой.  Бросил  Верочку.  Она  снимает  очки.  Вытирает  влажные   глаза.  Глаза  у  неё  красивые.  И  очки  её  не  портят.  И  собеседница  она  интересная.
Как-то  незаметно  мы  выпиваем  бутылку  водки.  Достаю  из  сумки  вторую.
- Солнце!  Ты  просто  чудо!
- Мне  все  об  этом  говорят, - икаю  я, - А  ты  куда  собралась?
- Пи-пи...
- Будь  осторожна...  У  нас  грязновато.
- У  нас  не  лучше... - продолжает  она,  возвратившись.
Дзынь-дзынь!  За  любовь!  Буль-буль!  Опять  звон  стаканов.  За  нас!  Буль-буль!
- А  ты,  почему  один? - горячая  рука  ложится  на  моё  колено.
Я  молча  встаю  и  выхожу  из  комнаты.
- Ты  куда,  Солнце?
- Пи-пи, - ответило  Солнце.
-Не упади, дорогой. У вас грязновато.
-До-ро-гой? – повторяю я, сдёргивая в туалете вторичный продукт.
Дзынь-дзынь! Верочка хочет выпить. За любовь!
- За любовь? Не-е… Не буду. Где ж столько любви  взять… Ещё один тост, Луна, я и пи-пи  не схожу. Штаны испорчу. Штормит меня…
-А я выпью! За тебя!
Я икаю и вежливо соглашаюсь.
- Юр… - говорит соседка, гладя мои колени обоими руками – Уж три часа квасим… А ты … ещё меня… не трахнул. Даже не поцеловал! – интимно-томливо-обиженно заканчивает она.
Круто! Я даже икать перестал.
-Я тебе не нравлюсь?
- Ты миленькая…
- Солнце, я у тебя останусь? – спрашивает Верочка и снимает футболку.
- Ха! Да мы практически не знакомы!
- Вера Павловна, – отвечает она из-под одеяла. – А ты ханжа!
- Юрий Бармалеевич. Людовед и Душелюб.
- Сейчас и познакомимся, Солнце.

                *              *             *
-Вставай, вставай, любезный. Просыпайся, Солнышко! – чья-то рука  ласково трогает  меня.
  - Ну, надо же! Опять забыл закрыть на ночь дверь. Какая-то блудница забрела ко мне. Всё осточертело! Хватит с меня! Надо поберечь свой… Уйду в монастырь! – сквозь дрёму шепчу я.
 - Ага. К монашкам! Ах ты, Барбос!
- А-а. Это ты, Вера Павлова.
- Вера Павловна, - улыбается соседка.
- Сны снились какие-то странные.
-?
- Половину ночи я поливал из автомата арабов в юбках, а затвор АК выбрасывал вместо гильз семечки. Голуби их клевали, а арабы смеялись, держась за животы. Важные голуби садились на горячий ствол, а арабы, размотав юбки, обнажились перед плюющимся автоматом. Они оказались совсем не мужчинами. Даже наоборот, женщинами. Никаких мужских признаков. И без трусов! И ножки стройные, вот только рожи с усами. Я меняю рожок своего АК. Целюсь в опалённую солнцем голову бедуина.  Пах! Вместо этой смеющийся башки появляется милая женская головка. Она улыбается мне. Кажется, я её знаю. Я целюсь в другую усатую голову. Пах! Сухой плевок автоматной каши. Лицо моей жертвы становится женским и даже благодарно улыбается. Радуется, сволочь, моим стараниям. Расстёгивает рубашку и показывает свою тяжёлую грудь. Её соски превращаются в стволы. Пальцы с накрашенными ногтями пощипывают эти соски-стволы. Целится. – только и успел подумать я.   
-Глупый сон, Юрлик... Да и ты... такой...
-Какой?
-При-ду-рок.
-Вера, если ты сама... ну ... эта... Дура, а я при тебе, то я и есть При-дурок.
Мы громко смеёмся. В окно светит  ласковое Солнце.

*   *   *