Перестанут кособочиться и выйдут на параллельный участок земли новоявленные роботы, заботой которых является подготовка газона к завтрашнему матчу. Слыхали? Нет? Так я ж вам уже сказал.
И перестаньте хмуриться. Я поеду на метро. А ты – в аэропорт.
Да, позволил обратиться к тебе на ты. Потому что мы больше не увидимся, понимаешь? Так называемая роскошь безнаказанности. Что-то вроде: «Мне нечего терять, значит я счастлив».
Так, постепенно, краеугольное чувство сменилось какой-то несуразицей, каким-то бесцельным брожением. Подожди. Отдохни.
Я нисколько не хотел бы тебе выразить купленную за вчерашние вздохи паузу. Ты глубоко молчишь. А я обыденно. Рисую завитульки на полях, вспоминаю глупые шутки знакомого. А разве я должен идти ко дну за якорем, который сам оторвал? Да если бы – якорь! Но это был нерабочий утюг. У меня даже нет одежды, чтобы что-нибудь гладить.
Пищит на кухне микроволновка и зовут на улице ангелы. Я их слышу, но мне это безынтересно. Ты этого не можешь понять. Ты спешишь на балкон, увидеть, что это за свет. Я видел этот свет множество раз. Никто не видит сквозь него их лица. А я уже вижу. И они мне неприятны. Эти лица напоминают мне младенца, которого пришлось утопить одиннадцать лет назад.