Литературный критик, родился в Вологде в 1948, закончил Северо-Западный заочный политехнический институт, работает по основной профессии на различных кафедрах Вологодского технического университета более двадцати лет. Сайт в ИНтернете http://www.faustov.ru/.
Основой для его литературных занятий послужили материалы Литартели «Ступени». Автор идеи выпуска около ста вологодских пресс-релизов «Ступеней». В 1997 вышла книга его оригинальных эссе о вологодском андеграунде «Харизма вологодской литературы», позже - «Гипотеза поэзии», «книга-портрет «Фаустов крупным планом» (2008). Член Союза российских писателей с 1998. Председатель Вологодского отделения СРП с 2003 по 2007.
Дипломант сетевого конкурса «Тенета», номинатор сайта Стихи.Ру. Публиковался в местной периодике, в альманахах «Стрекоза», «Свеча», а также в журнале «Октябрь» http://magazines.russ.ru/authors/f/faustov/.
Профессор Игорь Шайтанов, вологжанин, живущий в Москве сказал однажды на встрече с журналом “Арион”: литература кончилась. С тех пор многое изменилось, и сегодня ему “хочется открывать имена". И его заинтересовало одно книжное событие в Вологде - 25 декабря в пресс-клубе “Красного Севера” анонсирована необычная книга Сергея Фаустова “Харизма вологодской литературы”. В беседе с Н. Веселовой он узнал о литартели “Ступени”, объединяющей упомянутых авторов и об отделении СРП, возникшем на базе литартели. “Я член союза московских писателей, а то, может, вступил бы, “- пошутил он.
«Харизма…» писалась три года, а ее истоки - в далеком двадцатилетнем возрасте автора, когда еще в Вологде жил В. Астафьев: с ним и его вологодскими собратьями по перу автор познакомился за праздничным столом у себя дома. Тут тоже просто - дядя автора М.П. Еремин, профессор литературного института, наезжал тогда к сестре в Вологду.
“Харизма вологодской литературы” - не перечень вышедших книг, не просто “комментарии по поводу”. Угол зрения автора позволяет бросить взгляд на вологодскую литературу в конце ХХ века, когда наряду с традиционным ее руслом возникает пугающая новизна. Новизну можно не принимать, отрицать, но сделать вид, что ее нет - уже невозможно.
Автор книги С. Фаустов несколько раз “прыгает через голову”: анализирует труднодоступный текст, применяет для этого нелитературный инструментарий, а также показывает творческий процесс, фактически находясь внутри него и им же управляя. Ни для кого не секрет, что приход Фаустова в литартель “Ступени” сделал заседания более дискуссионными и волнующими. Его краткие сообщения воспринимались то как свежий ветер, то как хитрая провокация. Они стали отдельной главой “Харизмы...”.
Что касается рассматриваемых авторов, то среди них больше женских имен. Отвечая на вопросы женского радиоклуба “Марина” на областном радио, С. Фаустов подтвердил это, определив феминизм как гуманизм и как реакцию на деградацию мужчины. “Женщина более готова к испытаниям, тогда как мужчина ориентирован на успех и обречен быть мальчиком... Наверно, поэтому женская поэзия так сложна, эмоциональна и сильна - И. Метляева, О. Кузнецова, Н. Сучкова, Т. Тайганова”.
Традиционные тексты известных прозаиков В. Плотникова и А. Цыганова прочитаны Фаустовым через призму мифологизации. Прозаик и поэт С. Донец прочел на заседании в пресс-клубе целый доклад на тему “Харизмы”. При этом он сам - персонаж книги, и он же ее первый читатель. Другой персонаж - поэтесса О. Кузнецова воскликнула, что от новизны “Харизмы” крыша едет, а прозаик Н. Веселова читает “Харизму вологодской литературы” как художественную. Поэт М. Сопин сказал о “Харизме”: “Это несомненный успех. Я долго ждал появления такой книги. Фаустов - первый человек, который показал еще одно мировоззрение, отличающееся от устоявшегося и устаревшего. В нескольких местах книги я чувствовал, что автор удерживает себя в узде, чтобы не производить хирургии с живыми людьми, хотя это придется когда-то сделать. После прочтения возникает вопрос, не является человек с его представлениями и его существующим мировоззрением, охватывающем “литературную вилку” от XI до ХХ века, лишним на границе с третьим тысячелетием?”
“Я сопротивлялся выходу “Харизмы”, - признался критик С. Фаустов, - потому что она не дописана. Обидно ставить точку, когда еще столько не сказано. Будем считать, что это первый том.”
Для меня как для автора критик и эссеист Сергей Фаустов сделал гораздо больше, чем любой другой критик. Он не просто прочел мои тексты и откомментировал их в своей книге «Харизма вологодской литературы», кстати, местами обидно… Он мог как угодно разбирать фразы, насмешничать, но самое главное, он не подвергал сомнению сам факт моего творчества. Не отрицал того, что я писатель. Он не делал вывод, что тексты состоятельны (то, чем обычно кончается статья) – он с этого начинал.
Ведь как обычно начинается критическая статья? Да, здесь есть вот то и вот это… А в конце: выводы пока делать рано. Так звучит приговор. Но Фаустов никому не писал и не читал приговоров… Наоборот, он открыл для Вологды такие имена, как Ольга Кузнецова, Ната Сучкова, Валерий Архипов, Ираида Метляева, Данил Файзов…
«Автор всегда прав, даже если не талантлив». Вопиющее утверждение. И тем не менее, это так.
Фаустов начал с того, что назвал меня «Графоманкой» вполне серьезно, и не успела я огорчиться, как он тут же доказал мне всем окружающим, что в этом слове нет негативного контекста. Просто – «страсть писать». То есть заставил взглянуть на вещи с другой стороны. А именно: прозаику не стоит возвеличивать сюжет, как бы он ни был крепок и увлекателен, главное открытие всегда лежит в области языка. А мне было невыносимо это слышать, ведь я тогда только научилась выплетать этот самый сюжет.
«Поменьше глаголов, побольше прилагательных!» А что такое язык, по-настоящему и теперь не знаю. Но фонтан страстей, который бил из меня и брызгал на бумагу, увлекал и будоражил, и оказалось, это влияет на язык положительно. Запомнилось.
«В каждой новой книге надо быть другим, надо тащить себя за волосы из привычной колеи». Подсказки Фаустова начинали работать очень быстро. В моей книге «Ария» есть это движение: рядом с традиционными сюжетными рассказами появляются рассказы –притчи, к которых мало действия, но проявлен другой взгляд на мир, например -миниатюра «Пузырики», посвященная Фаустову. Есть «Трое на камнях» - миниатюра как портрет детей. «Чудо и Чучело»- маленькая сказка про огород, которая позже получила награду как лучшая сказка на Интернет-конкурсе «Серебряное перо» в 2006 году…
В том факте, что вологодский и российский поэт Михаил Сопин через Интернет стал ближе сотням и тысячам читателей, есть рука Фаустова. «Сопин - японский поэт»? «Стихи Сопина надо читать на лютом морозе». До этого «японского поэта» Сопина вообще боялись обсуждать на лито 90-х. Наливали полный рот клея и так оставались. Фаустов создал дистанцию, отнес предмет на расстояние достаточное для обозрения! А лицом к лицу было непонятно…
В «Свече № 3 Фаустов сравнил слог авангардного поэта В. Архипова с кашей, в которой есть битое стекло, провел аналогии с музыкой Курехина, потом на презентации сборника «Клипы» обозначил новую эпоху в вологодской поэзии…
В 1996 году в «Ступени» пришла юная Ната Сучкова, и вместе с ней – незнакомая «речь пьяных влюбленных». После первого прочтения ее поэмы «Камень-Рыба-Облако» он позвонил автору в двенадцать ночи и сказал, что ее поэма гениальна. Позже появилась и статья об этом - «Жернова любви». Сборник молодых авторов «Вансуав» Фаустов прочел, перевел заголовок на английский и обратно, и обнаружил – да вот она, новая эпоха, однажды волна, «ванс вейв вологда-поуэтри».
А спровоцировал эту эпоху он, Фаустов.
Несколько лет лито «Ступени» вертелось на острие иглы, верней, на острие пера необычного критика и это были самые продуктивные годы. «Прочти меня, как я тебя». Собственно, в такой атмосфере только и мог родиться настоящий творческий союз.
Он заставлял всех писать друг на друга рецензии и накалял творческую атмосферу литобъединения. Всем захотелось писать новее, круче, больше, чтобы попасть в поле зрения всех снова и снова.
Любопытно, что озорство и провокативность критика С. Фаустова имели место не только на бумаге, но и в реальной жизни. Например, на большой литературной программе посвященной 25-летию лито «Ступени» в картинной галерее (1996).
Программа была обширная. На вечер пришли по приглашению патриархи – Юрий Леднев, Юрий Богословский, Лариса Мокшева, они вспоминали славное прошлое, истоки, молодые создали настоящий цветник, прошла презентация четырех новых книжек. Я вела программу, впервые охваченная неведомым чувств значительности. Нас выгоняли из десяти мест, но дали зал картинной галереи! Правда, Леднев тогда отрекся от нас, своих бедных подопечных, и сказал что все это плохо. Я была в потрясении!
И тут выходит Сергей Фаустов и начинает шутить, улыбаться, дескать, нашел в интернете особенную птицу счастья, по-нашему птицу творчества, вот она. И показывает всем белый лист! Потом быстро сворачивает его по намеченным контурам и получается изящная птица, как будто сделанная по технике оригами.
«Сейчас я запущу в воздух эту птицу творчества, - объявил критик. – И она, взлетев, затем опустится и укажет на того, кого ожидает открытие. Либо человек найдет себя в новом жанре, либо напишет что-то прекрасное! В общем, посетит Муза!»
Этот был сильный риск. Птица могла тюкнуть в макушку случайного человека! Но птица покружилась и тюкнула в макушку…Татьяну Вертосельгу! Господи, это была начинающая в 60 лет поэтесса, автор книжки детских стишков «Чудеса для Марийки», ничего особенного. Я заволновалась, а сама Татьяна (это псевдоним, реальное имя Клеопатра Тимофеевна Головань) даже расстроилась : зачем надо мной смешки строите?
Фаустов тут же ее поздравил и сказал при большом стечении народа, что теперь-де состоится настоящее чудо, ждите. Все засмеялись.
А все же чудо произошло буквально дней через десять: она принесла на лито новый потрясающий рассказ «Редкая вещь». Это вам не частушки- колыбельки, это был настоящий, мудрый эзотерический рассказ о переселении души, невыносимой жажде счастья, даже когда распылишься на снежинки. А в ее рассказе бы было столько молодой энергии, столько полюсов и смыслов, что все просто остолбенели. Я и сегодня его читаю, и удивляюсь – не устарел! Жив и хорош доныне.
А Татьяна Вертосельга с того дня начала писать изумительную прозу с использованием древнего местного говора, выпустила несколько книг, ее прочла и восхитилась текстами Ольга Фокина, а еще через несколько лет в издательстве ВГПУ вышел словарь говора Татьяны Вертосельги.
Сучкова теперь опубликована в «Новом мире» и «Октябре», ездит по литературным фестивалям, в том числе неоднократно – на Волошинский, Файзов сам куратор фестивалей – «Этот мальчик из Вологды на уши поставил пол-Москвы» (Анна Русс), Архипов соревнуется по молодости и пылкости с двадцатилетними, Черный после того, как дважды стал финалистом «Илья-Премии», вынашивает проект книги переводов, аыыаускает книгу…
А Фаустов что? Фаустов говорит: «Я рад, что никого не бранил». И только.