Весь день хлестал по земле промозглый, казалось бы нескончаемый ливень. Небо словно разверзлось, в гневе выплеснув бойкие, беспощадные потоки воды, жадно размывающие землю, стачивающие камни и прогибающие деревья. Люди внизу спешили укрыться от надоедливого дождя под прочными надёжными крышами домов, деревянными панелями карнизов или, на худой конец, просто навесом. Но двоим отчаянным путникам, спешно бредущим по каменистому дну Бездны Мёртвых, взмешивая быстрыми ногами жидкую грязь, негде было спрятаться от озверевшей стихии, и поэтому они лишь озлобленно сжимали зубы и, назло погоде, шагали дальше.
Да, теперь Некромант был не один. Уже на самом краю известного Леса ему повстречалась Волчица. Та самая одинокая воительница, что когда-то давно вставала плечом к плечу с ещё молодым и неопытным Некромантом. Волчица, также отринутая цивилизованным обществом, свободная и целеустремлённая, отважная и бесстрастная… Волчица, способная в одиночку уложить мертвеца без помощи всяких чар и заклятий. Она была воином Тьмы, как и сам Некромант… Воином Ночи, бесстрашной и уверенной в себе и своих силах. Когда-то она, Чёрный Маг и Разбойник шагали по этой жизни вместе, прокладывая себе дорогу в море человеческой ненависти и непонимания. Трое из Мрака – они были одной породы, одной масти, одного происхождения. Луна и звёзды становились для них дороже солнечного света, темнота была верным спутником их жизни… В любой борьбе они прежде всего ценили победу и признавали все средства для её достижения… Да, Волчица – человек его, Некроманта, племени… Из Тёмных… Из знающих, что такое ночной покой и чем хорош окружающий их лица и души Мрак… Из тех, кто знает цену свободе… Кто верит, что она бесценна… Из тех, кто борется до последнего, не ведая таких мелочей, как эмоции и чувства, так мешающие в достижении цели… Волчица была, наверное, даже в большей степени Тёмной, чем сам Некромант в последнее время… И она встала на одну дорогу с ним…
Бездна Мёртвых, такое жуткое название для большинства людей, наполненное ордами восставших покойников и прочей зловещей нехристи, прозвучало для неё, словно пустой звук. Мертвецы – так мертвецы, где наша не пропадала! Она не боялась ни живых, ни мёртвых. Ей было всё равно, что думает и чувствует её враг, и способен ли он вообще к каким-либо чувствам – на лезвии клинка все одинаковы. И почти разложившийся зомби, и пьяный озверевший от ярости орк, и чванливый имперский легионер – да, она сталкивалась и с ними – перед лицом старухи с косой равны все. Она не задавалась вопросами о том, к чему стремилось тело, сползающее с её окровавленного клинка, чего оно хотело от жизни, на что надеялось, о чём мечтало. Её не волновало то, что она отнимает не только чью-то жизнь, но и мечту и веру… Да, Волчица была настоящей Тёмной, такой, каких в этом мире осталось немного… Такой, которую многие ненавидели… И боялись…
Но жутким зверем она была лишь в глазах тех, кто плохо её знал. Некромант смотрел на неё иначе. Весёлая, жизнерадостная девушка, бойкая и подвижная, всегда готовая на безумие… Просто, чтобы лишний раз посмеяться. Достаточно умная, чтобы не угодить в ловушку. Самостоятельная, имеющая и умеющая отстаивать собственное мнение, не подстраиваясь под окружающее общество, не пытаясь кому-то угодить и к кому-то подольститься. С ней было приятно проводить время, просто сидя и болтая о том о сём. Общение с Волчицей никогда не стесняло Некроманта, наоборот – разговаривать с ней Чёрному Магу было довольно легко и беззаботно. Она всегда, или почти всегда выражалась прямо, говорила то, о чём думает, не заставляя собеседника догадываться и домысливать самому. Она смело высказывала в лицо правду, какой бы горькой и неприятной она не была. Она ничего и никого не стеснялась и не краснела при одном упоминании чего-то запретного и непристойного… Да, Волчица была из среды Некроманта, такой понятной и близкой ему. Чем-то на него похожа, чем-то уступающая, чем-то превосходящая… Но всё же из той же породы…
Общество не принимало таких. Слишком пугающими, слишком непонятными, слишком чужими они казались этим людям, привыкшим смотреть на мир глазами обречённых, не способных что-то изменить и исправить и вынужденных подлаживаться под него каждый миг своей серой жизни… Те, кто привык быть рабами уже не мог принять свободы. Даже найдя в себе силы бороться, они вдруг обнаруживали, что чувствуют себя не в своей тарелке, без таких привычных, надёжных и безопасных оков… Они уже не чувствовали их тяжести – настолько привыкли носить, что почти не замечали, как за каждым их шагом звонко хлопает оземь тяжёлое холодное железо. Они даже не обращали внимания на то, что точно такие же оковы опутывают ноги и руки других, окружающих их людей… Зато сразу бросались в глаза те, кто их не носил. Те, кто был волен сам принимать решения. Тех, кто мог жить… Жить по своим собственным законам и правилам, тем законам, что были заложены свободными предками в их крови… И такие были чужими… Посмевшие выйти из клетки, посмевшие сбросить с себя кандалы привычек, предрассудков и традиций… Посмевшие поставить собственное мнение выше мнения общества… Посмевшие поверить в себя…
За Некромантом и Волчицей, едва передвигая ноги, тащилось несколько дюжин мертвецов. Они громко шлёпали босыми, полусгнившими ногами по грязи, вязли и проваливались в неё, частенько спотыкались о торчащие из земли острые камни, оставляя на них куски истлевшей плоти, но, тем не менее, шагали вперёд, то отставая, то быстро навёрстывая путь, когда двое людей останавливались перевести дух.
Волчицу ничуть не смущала такая симпатичная кампания. Она только грозно скалилась, обнажая ровный ряд зубов, когда какой-нибудь мертвяк оказывался к ней слишком близко. Один раз даже не удержалась и двинула рукоятью своей изящной сабли в лицо оказавшемуся напротив неё зомби. Прежде на этом лице ещё сохранялся один не выеденный земляными червями, распухший глаз.
Предстояло много работы. Ущелье, как и предсказывала людская молва, действительно кипела мёртвыми. Тут были и зомби, и дагрэлы, и тёмные злобные духи. Аллипы и призраки, упыри и вампиры, могильники, умертвии, фантомы и ревенанты. Нашлась даже парочка личей и баелорнов, крайне редко встречающихся на белом свете. И, к немалому изумлению Некроманта, обнаружился настоящий костяной дракон. Не тот, которых умели собирать величайшие малефики древности, а самый настоящий, восставший из могилы труп гордого и когда-то прекрасного дракона. Здесь расплодился практически весь сонм всевозможной нежити, известной в природе. Начиная банальными ожившими скелетами и заканчивая этим самым костяным драконом…
Да, столкнись Некромант с таким прежде – поспешил бы убраться восвояси, дождаться лучших времён и ударить, когда наберётся достаточно сил, чтобы справиться хотя бы с сотой долей этого сонмища… Но сейчас он был во всеоружии. Подчинять гораздо легче, чем уничтожать, затаптывать обратно на тот свет, с которого они так неосмотрительно вылезли… Подчинить мёртвого, над которым нет вовсе никакого контроля, кроме его собственной неиссякаемой жажды убийства – пара пустяков для мало-мальски обученного заклинателя мёртвых. А Некроманта готовили хорошо… Хотя ему было далеко до своего учителя, всё же кое-что Чёрный Маг умел…
Волчица дико озиралась по сторонам, каждый миг ожидая нападения. Верные острые сабли крепко зажаты в ладонях, чёрные глазки быстро метаются из стороны в сторону, замечая каждую деталь, каждую мелочь, каждое движение. Ноздри напряжённо втягивают воздух, ловя гнилостный запах окружающих со всех сторон трупов… Они, несомненно, уже почуяли, что в их владениях появились живые и спешили поскорее добраться до свежей тёплой крови, невиданной ими много долгих лет жгучего голода…
Волчица была здесь впервые – ей всё казалось в новинку. Правда, она ничуть не подала виду, что удивилась правдивости людских сплетен, но острый глаз Некроманта заметил лёгкоё изумление, проскользнувшее по бесстрастному лицу его спутницы.
- Почему они не выбрались из этого логова в поисках живых? – внезапно спросила она, - Ведь, как ты говоришь, им постоянно нужно убивать – это смысл их существования…
- Да, - усмехнулся в ответ Чёрный Маг, - Им без этого никак… Представляю, какой невыносимый голод их сейчас терзает… Небось уже видят нас разорванными и разделанными… Смотри – вон тот, который только что вылез из-за камня, наверняка, уже выспорил твою ляжку у собратьев…
Некромант вытянул руку в направлении покинувшего своё укрытие зомби, прикрыл веки… И тут же его переполненный заёмной силой разум устремился навстречу тому безумию, что билось в свирепой ярости над сознанием мертвеца… Раньше он просто давил их, превращая свой дух в молот, но нынче у него была другая цель… Он внушал этой бушующей твари мысли… Вернее одну единственную, но очень прочную мысль – подчиниться ему, Некроманту. Он заставлял мертвеца уверовать в то, что Чёрный Маг – его хозяин. Господин, который приведёт его в лакомые места, наполненные сочными, тёплыми и пока ещё живыми телами… Телами людей, которых можно будет терзать, рвать на части, вволю давая выход своей слепой, безумной ненависти к жизни… В это внушение Некромант вкладывал многое – сразу и приказ, и обещания, и убеждения… Он пытался заставить не мыслящее прийти к логическому выводу – выводу, что Некроманту, заклинателю мёртвых, нужно подчиниться. Хотя сама идея и казалась абсурдной – бессмысленно что-то доказывать тому, кто не умеет думать, а значит и понимать… Но она работала. Вопреки всем законам природы и логики она безотказно работала! И зловещая армия Некроманта пополнялась всё новыми и новыми воинами…
Мертвец судорожно вздрогнул – жуткая тварь над его неживым сознанием в последний раз попыталась противиться, не подчиниться твёрдому приказу… Затем медленно наклонил голову, как бы выражая почтение Некроманту, и неспешной хлюпающей походкой двинулся к мёртвому строю за его спиной. Чёрный Маг устало опустил руку – всё же подобное ведовство отнимало немало сил. Но, быстро оправившись, он обернулся к спутнице с мягкой улыбкой на устах в весёлым блеском в глазах, как бы говорившем: «Ну вот, ещё один…»
- И всё же, ты не ответил на вопрос. Почему они не покинули Бездну? – напомнила Волчица. Она уже не в первый раз видела, как колдует её спутник, и хотя каждый раз не переставала сомневаться, что вдруг не получится, виду ничем не подавала.
- Они закляты. Давным-давно, когда мир был ещё молод, а люди жили в вековечном Лесу, простиравшемся тогда от самого края заката, где бушует извечный Океан, до неизведанных глубин восхода, куда не ступала нога человека. Тогда магия ещё не была так отточена и изящна, как ныне. Первые волхвы и шаманы делали первые шаги, пробовали, частенько ошибались, но твёрдо и уверенно продолжали изучать этот загадочный мир тонких слоёв и потоков Сил. И тогда же появлялись самые могучие, самые сильные и сложные заклятия, творимые не в одночасье и не одним чародеем… Бездна Мёртвых уже тогда терзала людей и всё живое своими кошмарными порождениями, жуткими тварями, выползающими на поверхность из тёмного ущелья, невиданными монстрами и… мертвецами. Ожившими трупами тех, кто рискнул проникнуть в неё и попытаться уничтожить… Именно тогда волхвы изо всех прилежащих земель собрались вместе и наложили то невероятно сложное заклятие, что сдерживает мёртвых из этой Бездны и по сей день. Они не могут покинуть её пределов – ибо за ними для них нет жизни… вернее, их никчёмной нежизни… Они неспособны выйти отсюда, точно также, как мы неспособны покинуть наш мир. Бездна стала их реальностью, их Вселенной, их домом, двери которого навсегда остались закрыты для них, если какой-нибудь безумец не сможет разбить этих чар…
- А монстры, твари, о которых ты говоришь, где они? Почему мы не встретили не одной?
- Не знаю… Думаю, они все были уничтожены мертвецами. Им неведомы различия между живыми. Для них любая жизнь – лютый враг. Они убивают всё, что способно передвигаться, думать, чувствовать и дышать свежим воздухом… Им всё равно, человек это, или уродливый монстр, охотящийся на тех же людей. Если тварь жива – они убивают её, иначе просто не могут, не умеют и не хотят существовать… Так уж они устроены…
Волчица задумалась, посмотрела на серое небо, всё ещё не очистившееся после дождя, затем, что было силы, рубанула наотмашь неосторожного зомби, подошедшего слишком близко, своим излюбленным клинком. И без того истрёпанную грудь ухмыляющегося в жутком оскале покойника украсила ещё одна глубокая рана.
- А почему сейчас не используют что-то подобное? Если древние маги умели меньше нынешних, то где же вся великая мощь чародеев, накопившаяся за долгое время?
- Академия сильна… Её выпускники способны на многое, очень многое… Да только нет сейчас таких бед, чтобы применять эту мощь… В основном все занимаются мелочами. Слабейшие – боевой магией, кто посильнее – исследованиями, а самые могучие пробуют творить… Да, не удивляйся, созидание – величайший процесс, самый сложный, требующий более всего концентрации и умения. Разрушать легко, легко убивать – для этого не нужны какие-то особые знания. Ломать всегда легче, чем делать. Вот почему большинство новичков устремляются в боевую магию. Их привлекает сокрушающая мощь файерболлов, ледяных шаров, огненных смерчей, землетрясений и сверкающих молний… Но это всё мелочи, так – детские фокусы. Настоящая сила скрыта в созидании, создании чего-то нового, чего-то, не существовавшего ранее. Это требует великого богатства ума и фантазии, трудолюбия, усердия и многих знаний… Созидание – вот высший пик волшебства, величайшее мастерство наложения чар и наисложнейший уровень подготовки… Созидание – верх мышления и работы мага… Как, впрочем, и любого другого человека, будь то музыкант, строитель или даже государь…
Мысли о государе пришли очень кстати. Некроманта начинали тревожить замыслы Императора. Ладно, правитель надеется на него – нужно не подвести, подготовить Бездну к проходу своих. Да, он сможет удержать эту орду кровожадных зомби от немедленного растерзания имперских легионеров, вкупе с самим правителем Империи. Сможет заставить их спрятаться и до поры до времени тихо отсиживаться за камнями, дабы не перепугать бывалых вояк, привыкших сражаться только с живым, поддающимся честной стали противником. Он сможет дать волю оголодавшей за неисчислимые годы толпе мертвецов, когда следом за имперцами в ущелье ворвутся полчища Врага. Сможет поймать их в ловушку… Но Император хотел сам принять участие в этом бое. Чтобы уж наверняка – одним ударом сразу насмерть… Он хотел, чтобы его легионеры сражались бок о бок с неупокоенными, бились с Врагом рядом с мертвецами, как с обычными воинами… Но беда была в том, что сами покойнички не будут делать различий между сражающимися. В суматохе боя Некромант не сможет следить сразу за всеми, отдавая отдельный приказ на каждого. Да, он мог защитить от собственной жуткой армии кого-то из своих… Велел же он им не нападать на Волчицу… Но каждый миг держать в уме образы всех легионеров, каждый миг повторять приказ не трогать их… Вряд ли такое было под силу человеку – а Некромант всё же пока оставался человеком…
Да, Император, определённо, переоценил его силы. Некромант согласно кивнул на просьбу захватить Бездну Мёртвых, устроить засаду Врагу, поднять беспощадную армию зомби… Но сделать невозможное – это было уже через край… Хотя Император и не был сведущ в магии, но такие-то элементарные вещи он понимать должен! Наверное, у правителя действительно уже что-то не ладилось с головой, ибо прежде он таких глупых просчётов не допускал…
Солнце, весь день отсиживавшееся за серыми тучами, уже ушло за небесный край в своё ночное логово, чтобы отдохнуть и набраться сил светить и согревать на следующий день. Волчица помрачнела, насупилась – даже на неё, бесстрашную ночную воительницу переполненное мёртвыми ущелье влияло не очень положительно. Теперь она хмуро брела вперёд, не задавая никаких вопросов и оставив все свои колкие шуточки где-то в глубине сознания.
Волчица… Верная спутница, отважная воительница, такая, не задумываясь, полезет даже в самое пекло и не убоится ничего и никого… Но Некромант не мог ей рисковать. Они прошагали плечом к плечу нелёгкий и довольно долгий путь, но в скором времени, думал Чёрный Маг, им придется расстаться. Он отправит армию Императора дальше по ущелью, откуда пришёл сам, где уже не осталось кровожадных, стремящихся убить всё живое мертвецов. Он заставит их убраться подальше от места последней кровавой схватки, что бы там ни говорил Император. Это их бой, правителя и Некроманта, и он не допустит, чтобы в нём погиб кто-то ещё… Ни имперские легионеры, ни Волчица… Да, вряд ли она согласится идти с ними… Она не захочет оставить его, Некроманта, одного в этой кошмарной Бездне. Она будет идти до конца… До самого жестокого конца…
Чёрный Маг ничуть не сомневался в боевом умении своей спутницы. Ему доводилось видеть многое, на что не способны обычные люди, но Волчице не представляло особого труда… Она сражалась вопреки всем законам природы, презрев и гравитацию и инерцию и пределы возможностей человеческого тела… Но на этот раз врагов было слишком много. Этот бой будет вестись по иным правилам, здесь используются другие методы борьбы… Волчица, несомненно, великий воин, но даже всё её мастерство мало что сможет здесь сделать… Прошло время честной стали, наступала пора ударов из-за угла, метко пущенных в спину стрел, засад и ловушек, и, конечно же, магии… Поэтому Некромант решил во что бы то ни стало убрать Волчицу с ратного поля ещё до наступления битвы… Ведь даже если её и не убьют свирепые воины Врага, то непременно разорвут на части свои… Толпы оголодавших мертвецов, которых он пока ещё может контролировать, но силы его не беспредельны…
Постепенно зловещее воинство Некроманта раздулось до нескольких сотен разномастных представителей нежити. Скелетов и зомби он ловил уже достаточно легко, порой даже большими группами сразу. С призраками обошлось несколько тяжелее – всё же бесплотные духи не были так легко уязвимы захвату сознания, как их обременённые телом собратья. У вампиров уже проскальзывали блеклые признаки разума – не живые и не мёртвые кровососы умели думать… А значит и сопротивляться… Но, конечно, до человеческого разума им было далеко – и все попытки выстоять Некромант разбил в пух прах, подавляя жалкое сознание нежити собственной железной волей.
Вот с личами и баелорнами пришлось повозиться… Особенно с последними. Когда-то великие и могущественные маги возжелали бессмертия, захотели жить вечно… В результате чего и променяли вечный покой своей души в Серых Пределах на это мнимое существование, эту нежизнь, это жалкое пребывание в мёртвом теле, переполненном жаждой убиения и ненависти ко всему живому. Да, они сохранили сознание… Даже более того – сохранили умение колдовать, творить могучие чары… Но лишились всего того, что делало их людьми. Лишились чувств и эмоций, лишились надежд и желаний… Лишились даже той глупой мечты – жить вечно – которая и сыграла с ними такую жестокую шутку…
С баелорнами было ещё сложнее – тот же путь, та же жажда бессмертия, те же ошибки, но совершённые эльфами… И без того вечноживущие эльфы возжелали ещё и неуязвимости для всего и вся, что способно отнять у них жизнь… Личи были страшны опасны, но баелорны – ещё опасней. Последние, как никак, слыли более великими магами, хотя об этом можно было ещё поспорить. Но также их жажда жизни намного превосходила человеческую, ибо человек от самого рождения знает, что обречён, а для эльфа смерть – невезение, несчастный случай… Да, баелорны противились долго и стойко… Но, в конце-концов, сдали и они, послушными марионетками встав в строй Некроманта.
Ущелье постепенно оказалось под властью Чёрного Мага. Ещё где-то ютился огромный костяной дракон, Некромант чувствовал его присутствие, чувствовал злобную чёрную волю, пульсирующую где-то совсем рядом, каждой клеточкой тела ощущал лютую ненависть, обуявшую когда-то гордое и благородное, и почти бессмертное существо… Для дракона подобное существование – жизнь после смерти – было тем более невыносимым, ибо величественные правители поднебесий всегда сражались с разномастной нежитью, чуть ли не единственные были способны совладать с ней… И считали восставших мёртвых эдаким глумлением, насмешкой над живыми… А костяной дракон вызывал у настоящих, живых чешуйчатых неописуемую ярость…
И этот дракон сейчас тоже учуял Некроманта… И его самого, и всё его умение, с которым Чёрный Маг достаточно быстро подмял под себя Бездну Мёртвых… И огромную Силу, занятую заклинателем мёртвых у тех, кто был почти всесилен ещё на заре мире… У тех, кого где-то называли Богами, где-то Старшими Волхвами, а где-то попросту Мудрыми…
Да, Некромант одолжил Силу у них…Силу, которую использовал здесь, в тёмном ущелье, дабы покорить своей воле его кровожадных обитателей… И Силу, которая могла справиться даже с костяным драконом, ожидающем сейчас удобного момента для нападения…
В прошлый раз Некроманту чудом удалось унести ноги из Бездны Мёртвых. Он сунулся в неё наобум, без подготовки, без предварительной разведки, с одним только привычным посохом в руке… Да, исследования прошли на славу… Он успел полюбоваться на тайны мрачного ущелья во всей красе… И на собственной шкуре испытать ярость его обитателей…
Мёртвый дракон не был глуп… Его разум, разум величественного правителя поднебесья не угас окончательно со смертью тела… Обретя это новое жалкое подобие жизни, он также сохранил умение мыслить… Мыслить и рассчитывать шаги своего противника… Некроманта… Он не полезет на рожон сейчас, когда Чёрный Маг способен с ним справиться… Он не станет нападать, зная, что проиграет… Он отлежится в каком-нибудь тёмном, не проницаемом даже привыкшему к мраку взору Некроманта логове… И нападёт только тогда, когда заклинатель мёртвых будет меньше всего этого ждать…
Да, костяной дракон был опасен не столько своей поражающей сознание мощью, сколько способностью думать… Именно этим он наводил ужас на чародеев всех времён и народов… И Некромант знал это, знал и боялся… Но продолжал уверенно идти вперёд, ибо для себя уже почти решил, что не вернётся живым из этого боя… Боя, в котором он одержит окончательную победу над своим Врагом… Боя, Воторый станет вершиной Его никчёмной жизни, пиком, после которого следует одно лишь падение в никуда… Боя, где он и Император наконец достигнут своей цели…
И Император должен выжить. Пусть ему, Чёрному Магу, придётся силой отправить правителя за тридевять земель от ущелья, пусть государь и никогда не простит ему этого, но Некромант не позволит умереть этому человеку. Человеку, достойному жить куда более его самого… Человеку, бывшему его верным другом…
Ночь уже полностью вступила в сои права, когда двое усталых путников, наконец, устроили привал. Ночевать в Бездне Мёртвых, да ещё в окружении армии восставших покойников было занятием не для слабонервных… Но ни Волчица, ни Некромант не были слишком щепетильными…
Походный костерок, привычная сухая солонина, забористый эль – и тёмные странники готовы ко сну. Пронизывающий холод рвался к ним отовсюду, стараясь проникнуть под вымокшие дорожные плащи, в которые путники усердно кутались. Мороз продирал по коже, стремился добраться до самого сердца, трепетно бьющегося в такт дыханию. Волчица и Некромант, вымокшие насквозь, перепачканные в грязи, усталые и обтрёпанные ветром сейчас более походили на жалких беспомощных ребятишек, ютящихся у тёплого огня, чем на грозных бесстрашных воинов Великой Тьмы…
Оба, свернувшись под плащами, крепко жались друг к другу, пытаясь согреться теплом, излучаемых их телами.
Мертвецы окружили лагерь неусыпным дозором, в воздухе зависли молчаливые тени и духи, невдалеке, словно самые настоящие собаки, развалились, вытянув лапы, дагрэлы. Личи о чём-то тихонько беседовали неподалёку. Некромант подчинил себе их волю, убедил в том, что он – их хозяин, но разум мёртвых магов остался нетронут. Они обсуждали высокие материи, пути достижения бессмертия, прелести жизни до и после перевоплощения… Даже завязался довольно горячий спор между личами и баелорнами, опять что-то не поделившими в своих суждениях. Раз до слуха Некроманта донеслась задумчивая фраза, проскрипевшая из давно мёртвого и остывшего горла: «Нет, живым быть всё же лучше…»…А затем последовала краткая свалка, окончившаяся явно не в пользу говорившего… Да, мёртвые тоже не признавали тех, кто отличался от них…
Прежде Некромант бы посвятил себя всего изучению этого странного явления. Возможно, даже открыл бы новое направление и защитил бы диссертацию на тему: «Психология Мёртвых». Но сейчас он только удивлённо вскинул брови, обернулся, стараясь разглядеть лицо – именно лицо, а не оскаленный череп, ибо если в существе формируется личность, то появляются и характерные индивидуальные черты, отличающие его от прочих подобных – а затем снова прилёг, покрепче обняв недавно зажившей рукой свирепую Волчицу, и вернулся к своим мрачным мыслям…
С каждым днём его угрюмые думы всё более и более занимал обаятельный образ Ведьмы… Он силился забыть её, но никак не мог с собой справиться. Он пытался убить любовь в своём чёрством сердце, запихнуть назад в самую глубину мрачной души так некстати вылезшие на белый свет чувства, заставить себя не думать о ней, не вспоминать её милую беспечную улыбку, приятный игривый взгляд, нежный аромат волнистых волос… И её трепетное волнующее дыхание, когда он ласково прижимал её к себе… Быть может, всё это ему только казалось… Может, она просто играла с ним, как с котёнком… Кто знает… Некромант частенько вспоминал их последний поцелуй, в котором, как ему казалось, не было никакой фальши, никакого обмана… Было что-то настоящее, живое и трепетное… Его холодное сердце тогда согрелось, забилось чаще, ожило и бешено запульсировало… Он верил… Верил по-настоящему, как никогда прежде. Он знал, что нашёл ту единственную, которую прочие ищут всю жизнь, знал, что никогда уже не встретит другой, способной заменить Ведьму в его тёмной душе…
Но что-то обернулось не так… Ведьма родилась под счастливой звездой. Её приняла в своё лоно Великая Ночь. Она была такой же тёмной, как и сам Некромант… Дитя Тьмы, свободной, тихой и спокойной Тьмы… Но боялась поверить в это, признаться самой себе, отринуть все предрассудки и гордо сказать, подняв голову: «Да, я такая, какая есть!». Она боялась суждения мира, непонимания, одиночества… Боялась стать не такой, как все… И боялась, что будут пугаться её саму…
Никто не хочет быть белой вороной. Человек создан таким, что нуждается в обществе. Он не может быть один, не может лишить себя общения, не может отречься от других людей. Страх одиночества – один из величайших страхов человека. Именно он заставляет многих добровольно отказаться от своей свободы и принять рабство… Добровольно надеть эти кандалы… Человек страшится изгнания, неприятия, непонимания со стороны себе подобных… И при этом забывает, что он уже другой. Что он уже отличается от прочих своими взглядами на жизнь, своим суждением, своими идеалами… И своим дарованием… Ведьма боялась собственного дара, ибо он отличал её от других…
Кто-то способен махнуть рукой на всех, отказаться от людей, от мира, в котором он вырос, от общества, которое его воспитало и уйти в гордом одиночестве, сражаясь за свою свободу… Да, такие живут полной жизнью, но зачастую недолго, ибо человек не способен выжить один. Потребность в общении не менее сильна, чем потребность в пище… Хотя нередко его нехватка проявляется значительно позже голода… Другие пытаются скрыться, раствориться среди прочих, стать такими же, как все. Они отказываются от самих себя, запирают на замок то нечто в своей душе, которое делает их отличными от серой массы, сживаются с обществом… И рано или поздно осознают, что они потеряли, чего лишились, поддавшись собственному страху… Осознают и отчаянно пытаются вырваться из обволакивающей их пелены серого существования… Но зачастую оказываются уже не в силах что-то сделать, ибо связи с обществом чужих, непохожих людей становятся слишком прочными, чтобы разорвать их одним ударом руки… Третьи, такие, как Некромант, ищут себе подобных. Не в силах вынести одиночества, но так же и осознавая чуждость окружающего мира, они пытаются найти в нём тех, кто похож на них. Кто порождён той же неведомой силой, что и они сами… Кто верен тем же идеалом и стремится к тем же целям… Они ищут людей, способных понять их… Понять и принять такими, какие они есть. Человек не может всю жизнь прятаться. И в первую очередь – прятаться от самого себя. Ибо тогда он уже становится не человеком, а всего лишь куклой, управляемой чужими желаниями и чужими обычаями. Ощущая себя в своей среде, человек по-настоящему свободен, ибо имеет всё – и независимость собственной жизни и общение с другими, себе подобными людьми. Некромант был одинок, находясь среди людей… Огромного количества людей, между которых не было родственных ему душ… Но одиночество развевалось, когда он оставался с добродушным Волшебником, с беспечной Волчицей, со старым добрым другом Звездочётом, оставшемся ещё с далёкой эпохи до возникновения Империи… И, конечно же, с ней, с любимой… С Ведьмой… С ними он мог говорить о чём угодно, раскрыться полностью, обсуждать любые темы, задавать любые вопросы, быть искренним и откровенным от начала до конца, ничего не утаивая и не лукавя. Им Некромант мог доверять, мог делиться впечатлениями и переживаниями, мог рассказать про свои самые потаённые страхи и надежды, не боясь быть высмеянным и непонятым… И его по-настоящему интересовали эти люди, волновала их судьба, их беды и радости. С ними он был готов разделить любые невзгоды и напасти… Это были люди его среды, такие отличные и всё же так похожие на него самого… И рядом с ними он чувствовал себя по-настоящему живым…
Да, прочих Чёрный Маг воспринимал лишь как объекты наблюдения, материал для исследований, естественный факт, с которым приходилось мириться. Его не интересовали другие, не заботила их судьба, не касались их деяния и мысли. Он не пытался искать близкие души в другой среде – среде, которая не понимала и не принимала таких, как он. Он знал, что между ними никогда не возникнет согласия, и не пытаться убедить их – либо любая попытка навязывания своего образа мышления приведёт только к ссоре. Его самого пытались разуверить множество раз в правильности выбранного им пути. Но Некромант только устало смеялся в ответ… Он знал, что истинной дороги нет… Нельзя равнять всех под одну рамку, нельзя заставить всех жить одинаково, нельзя направить по одному тракту такое огромное количество людей – ибо тогда он переполнится и будет не способен их вынести. Каждый бредёт по жизни своей дорогой – и она единственно правильная для него. И каждый старается найти на этой дороге попутчиков – ведь шагать одному не просто, и рано или поздно кошмар одиночества сведёт человека с ума… Но сворачивая на чужой путь, человек делает ещё большую глупость, ибо с каждым шагом отдаляется от собственной цели… По началу дороги идут близко, создаётся обманчивое впечатление, что в любой момент можно будет вернуться обратно, свернуть на судьбой дарованный путь, а пока пошагать рядом с чужими, но всё же людьми… Но пути постепенно расходятся, отдаляясь друг от друга всё более и более, и вскоре человек уже не может отыскать свой тракт, свою колею, свою судьбу… Кто-то делает отчаянные попытки исправить совершённую глупость, вновь обрести свою тропу… Бросается в тщетные поиски… Да, некоторым счастливчикам, а возможно просто самым упорным это удаётся, но многие просто теряются… Мечутся из стороны в сторону, пока, наконец, не поймут, что заблудились и уже не знают куда идти… А кто-то так и не может преодолеть свой страх, свою слабость и доходит по чужому пути до конца… И в результате остаётся у разбитого корыта в окружении многих иных людей, но всё же в полном одиночестве…
Собственный страх зачастую заставляет людей потерять свою цель, свою мечту… Свою жизнь… Он гложет их изнутри, сбивая с курса, искривляя идеалы и ценности… Он убеждает отказаться от стремлений души и сердца – главной движущей силы мыслящей жизни… Страх терзает и мучает разум, сжигая в человеке то, что делает его особенным… Подстраивает его под других…
Да, Ведьма боялась… Как и многие другие, она ещё не выбрала свой путь. Сердце звало в одну сторону, но хладнокровный разум твёрдо требовал идти в другую. Сознание, душа и тело должны существовать в идиллии, иначе человек никогда не будет счастлив. Желания требуют удовлетворения, мечты – исполнения, надежды – благополучия… Ведьма стояла на распутье, не зная, в какую сторону шагнуть… Топталась на месте, не решаясь ступить не на одну из дорог, подброшенных ей судьбой. Или, решившись, делала пару шагов по одной… Но вскоре передумывала и возвращалась назад, ибо что-то внутри подсказывало ей, что выбор неверен… Она стеснялась Некроманта, чуралась своего общения с ним, ибо он был чужим… Чужим обществу, большинству, подавляющей массе… А Ведьма пыталась убедить себя, что принадлежит ей, забывая о том, что она тоже не такая, как все… Если бы каждый твёрдо встал на свой путь – серая масса рассосалась бы в мгновение ока, ибо основу её составляют как раз те, неуверенные, боящиеся собственной судьбы… Она создаёт впечатление силы и могущества, покоя… безопасности… Чем больше людей, тем надёжнее кажется их общество… Несмотря на то, что состоит оно как раз из сомневающихся, из неспособных на резкие шаги и ответственные решения…
Но те, кто шагал слишком быстро в итоге тоже оставался один, ибо спутники за ним уже не поспевали… Ведьма как-то спросила Некроманта: «За что ты меня любишь?». И он, задумавшись, ответил: «Не знаю… Любят не за что-то, любят вопреки всему… Если ты любишь человека за что-то, значит никакой любви уже нет, есть только привычка…». Он прежде не задумывался об этом, просто шёл по зову своего сердца… Но именно в этот миг Чёрный Маг осознал, что его любовь будет жить вечно, ибо он не мог подобрать слов и сказать «за что»… Именно в тот миг он окончательно убедился в правильности выбранного пути и отбросил все последние сомнения… Но обретённая уверенность заставила его ускорить ход. Да, теперь шагалось легко, будто с плечей свалился неимоверно тяжёлый груз. Он смело двинулся вперёд, но Ведьма уже не поспевала за им… Дорога под её стопами ещё не обрела твёрдость, чавкала вязкая глина, расходился в стороны обманчивый мокрый песок… Он никогда не мог понять, почему люди стесняются самих себя… Почему боятся открыться, почему скрывают и прячут свои мысли, свои чувства, свою жизнь… Он сам не таился и не считал зазорным выставлять напоказ собственную жизнь… Ведь те, кого она интересовала, прислушаются, а кому нет дела просто пройдут мимо… Зачем стесняться людей, которые тебя не замечают, зачем скрываться от тех, для кого ты – лишь крупинка в океане окружающих серых личностей… Стоит ли прятаться от других, от тех, кого ни мало не касается твоя судьба? Ведьма считала, что стоит, Некромант – что нет. И каждый был по-своему прав… Она стеснялась его, он ей гордился… Она топталась на месте, он стремился вперёд… Она боялась ответственности, он махал на всё рукой… В итоге оба потеряли друг друга… Ибо Некромант не смог её понять, а Ведьма не смогла ему поверить… Жестокие дети, в душе ещё дети, так и не научились любить… А когда усвоили суровые уроки жизни – было уже поздно, ибо вода утекла, а время иссякло…
Он часто вспоминал её слова: «Я только что потеряла близкого мне человека…». Некромант считал иначе – не потеряла, а отказалась от него… Но это уже не имело значения… Он сам был виновен в случившемся – ведь вместо понимания он давал только наставления, нравоучения, советы, как правильно, как не правильно жить… Не задумываясь над тем, что девочка ещё не способна бросить вызов окружающему миру… И пока слишком плотно к нему привязана, чтобы так просто махнуть на него рукой… Чёрный Маг совершал ошибки шаг за шагом, всё глубже погружая себя в пучину неверия… Он причинял любимой всё больше и больше зла, не думая об этом, считая свой путь верным… Он руководствовался только собственным эгоизмом и побуждениями, забывая, что порой стоит считаться с другими, хотя бы с близкими людьми… Он падал в пропасть, утягивая за собой и её, ту, которую безумно любил и которую так глупо потерял… Он собственными руками пытал и мучил её день за днём, пока, наконец, в одно прекрасное утро не услышал страшные слова: «Я ненавижу тебя!»… И в этот день он достиг дна пропасти, ибо падать дальше уже было некуда, и жизнь закончилась этой короткой убийственной фразой, прозвучавшей из уст любимой…
Некромант лежал, лицом вверх, глядя на загадочные беспечные звёзды, одной рукой обнимая съёжившуюся под боком Волчицу, а другой, здоровой, сжимая верный посох, на случай, если какая-нибудь мёртвая тварь из его новоиспечённого воинства выйдет из под контроля. Зомби мирно покачивались из стороны в сторону, чем-то напоминая огородные пугала, призраки вовсе растворились в ночи, практически слившись с окружающей темнотой, Личи наконец притихли и молча сидели, задумавшись каждый о своём… Где-то в мрачной берлоге ютился костяной дракон, терпеливо выжидающий удобного мига, когда Некромант не будет способен защититься и защитить свою спутницу… Заклинатель мёртвых чувствовал его ненависть, его лютую злобу, превосходящую, наверное, совокупную злость всего его воинства. Всеми фибрами своей чёрствой души он ощущал ту свирепую ярость, которая таилась в разуме мёртвого дракона… Таилась до поры до времени…
Некромант осторожно вытащил руку – Волчица что-то недовольно заурчала во сне… Затем поднялся, подбросил в костёр ещё немного с таким трудом отысканных в мрачном ущелье высушенных чарами веток, снял свой плащ, поплотнее укрыл им спящую спутницу и ласково погладил её чёрные как смоль, скатанные в дороге волосы. Потом поднялся, трижды обвёл защитным магическим кругом Волчицу – на случай, если кто-то из тварей взбунтуется, строго-настрого велел окружающим зомби стеречь её жизнь и покой пуще собственной никчёмной нежизни, и лёгкой, почти неслышной походкой двинулся прочь…
Хищная Луна словно бы кровожадно ухмыльнулась на мгновение, глядя на одинокую фигурку Некроманта внизу, и снова скрылась за мрачным серым облаком…
Близился рассвет. На вершине высокого скалистого утёса сидел Бард, оглядывая с высоты окрестности ущелья, именуемого в народе Бездной Мёртвых. Отсюда ему хорошо было видно многое – вся округа лежал, как на ладони. Он видел и свернувшуюся клубком у костра, мирно дремлющую Волчицу, и разбившийся у самого входа в ущелье лагерь Императора, уже понемногу начинающий пробуждаться, и зависших неслышными тенями в воздухе призраков, и покачивающихся из стороны в сторону мертвецов, застывших жуткими неживыми изваяниями… Устремив взгляд вдаль, музыкант смог разглядеть даже пробуждающуюся ото сна столицу – куда-то спешили по своим делам служки и чернорабочие, величественно громыхали по пока ещё малолюдным улицам кареты дворян и мелкой знати, открывали свои лавочки ранние торговцы… Во дворце, прислонившись к окошку, задумчиво сидела Императрица, глядя куда-то вдаль и думая о чём-то своём. На её казавшемся издали таком крохотном лице зоркий взгляд Барда различил печаль и непонятную тоску…
Быстрой уверенной походкой шествовал ко дворцу Купец, полный сил и энергии для нового дня… Одиноко брела Ведьма, вставшая, наконец, на собственный путь, но ещё не решившая верен он или нет. За ней по пятам неслышным призраком кралась Тень… Зловещая Тень, наводившая на маленькую Ведьму подозрение и страх… Тень, всюду преследовавшая её, неотступно бродившая за ней, жуткая молчаливая Тень, постоянно дышащая ей в затылок, когда Ведьма оставалась одна…
Невдалеке от Барда свернулся клубком костяной дракон, глухо посапывающий и ворочавшийся время от времени. На музыканта он не обращал никакого внимания – у него была своя цель, свой враг, своя жертва там, внизу, в глубоком ущелье…
Бард медленно поднялся на ноги, выгибая шею и поворачиваясь к восходящему далеко на краю горизонта Солнцу. В лицо дыхнул прохладный свежий ветер, такой приятный и такой волнующий... Где-то высоко в небе пронзительно закричал одинокий сокол…
Музыкант глубоко вдохнул полной грудью, ощущая всю красоту и всю прелесть этого замечательного слова: «свобода»… Затем взялся за неизменную лиру…
Мелодия звучала быстро, отрывисто, так, будто за Бардом гналась стая свирепых волков. Ритм всё набирал и набирал темп, превращая погоню в свободный полёт, затем в стремительное падение и, наконец, гулкий удар об острые камни… А потом – потом жизнь… Настоящая, почти осязаемая, живая жизнь…
Суровый голос Барда, мягко мурлыкающий спокойный мотив, внезапно сорвался на быстрый бег, и округу огласила стремительная и воинственная песня:
Быть свободным непросто – ведь тебя не поймут,
Быть свободным тяжёлый и мучительный труд!
Жизнь не мёртвая точка – жизнь течёт, как река,
Можно плыть по течению, но цена велика…
Ну, а тем, кто поднялся и летит высоко
Жить довольно непросто и отнюдь нелегко,
Но они научились в поднебесье летать,
Настоящее счастье в жизни могут познать!
И пускай им известно – дни расплаты придут,
Солнце спалит их крылья, и они упадут..!
Разобьются о камни, вспоминая одно:
Они были живыми – это всем не дано!
Ответь:
Сколько стоит свобода?
Ответь:
Сколько стоит мечта?
Взлететь
Через край небосвода,
Смотреть,
Как чудна красота..!
Любить,
Никого не стесняясь,
Творить,
Ничего не страшась,
Парить,
В счастье чистом купаясь,
И жить
Так, как хочет душа!
Свободе нет цены…
На краешке войны
Лежит твоя судьба
И выбор твой – борьба!
За жизнь борьба!