MICHAEL JAСKSON. "THEY DON'T CARE ABOUT US"
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
В этом мире стали все плохими
прочитаю я в газете, что творится на планете:
все кричат и рычат, будто стая волчат,
кровь, убийства... Не остановиться
мира сильным лидерам, правда не мозолит им глаз
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Ну же, бейте, силы не жалейте,
унижайте или угрожайте -
перед вами падать я не стану
на колени - я не раб, не пленник!
Где же та свобода, что вы мне обещали не раз?
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Что же будет с моею семьей?
Я сижу за колючей решеткой
за чужие ужасные грехи.
Стал я жертвой коварных интриг,
разорвали в клочки мою гордость,
пусть же Небо за все им отомстит.
Я молю!
В этом мире стали все плохими:
предают и оскорбляют и друг друга подставляют,
брат на брата нападает, стыд и совесть замолкают.
В грязь бросают и в тюрьму сажают...
Только не до этого сильным всего мира сейчас,
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Растоптали мои вы права,
обещая с улыбкой свободу,
вы плевали мне в душу и в лицо.
Что же стало с моею страной?
Почему нас теперь сортируют,
как отходы на свалке городской?
Ну почему же наша власть
не замечает ничего?
И где же та справедливость?
Скажите мне на милость!
В этом мире стали все плохими:
обвиняют и пинают, негодяев защищают.
Деньги, взятки... Все чисты и гладки!
Ну, давайте, жизнь мою ломайте!
Ведь она уже давно ничего не значит для вас
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Печетесь вы лишь только о себе.
Так где же те идеалы, что вы провозглашали?
В этом мире стали все плохими:
прочитаю я в газете, что творится на планете:
все кричат и рычат, будто стая волчат.
Кровь, убийства... Не остановиться
мира сильным лидерам, правда не мозолит им глаз.
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?
Где же та свобода, что вы нам обещали не раз?
Кто же позаботится, кто же будет думать,
Кто же позаботится, кто же будет думать,
Кто же позаботится, кто же будет думать о нас?