- Откройся мне, маленькая девочка.
Малышка сидела у окна, поджав под себя ноги и положив локти на большой подоконник. Краска кое-где слезала, оголяя светло-коричневое дерево. Форточка периодически открывалась от нового сильного порыва ветра, и на улице отчетливо слышалось шуршание дождевых капель по земле. Одна за одной ударяясь о неровную поверхность, покрытую все еще тающим снегом , капли сливались в единый монотонный и вечный мотив. Они убаюкивали, накрапывая по слегка запотевшему и пыльному оконному стеклу. Засмотревшись в свое отражение, они плавно скатывались в основание рамы. Туда, где их уже давно ждала рука белокурой девчушки. Она заворожено, но без эмоций наблюдала как с ее теплой ладошки исчезает очередная капля. Хватало меньше пары секунд, чтобы ее место заняли новые дождинки. Но она любила их все без исключения.
Женщина наблюдала за девочкой издалека, не меняя позы и равнодушно взирая на ее поведение.
- Что ты видишь?
- Жизнь, - не раздумывая ответила она, а ее светлые волосики принялся беззаботно трепать свежий ветер, - А ты?
- Отсюда я не вижу, - она напряглась и нарочно отвернула голову.
- Подойди поближе.
- Я знаю о ней. Мне больше не нужно видеть, чтобы понимать.
- А я каждую вижу заново. Видеть заново – не значит смотреть на что-то новое.
Женщина в черном усмехнулась, приподняв поля большой шляпы с темной вуалью.
- Когда-нибудь ты будешь сидеть на моем месте и видеть только мрачные стены комнаты.
- Как можно не замечать жизнь? Ведь она повсюду…, - к женщине обратились с вопросом чисто-голубые глаза.
- Это всего лишь деталь повседневной кутерьмы. Чтобы успеть сделать запланированное, на детали не остается времени.
- А зачем?
- Зачем что?
- Зачем спешить? Зачем спешить, если итог одинаков и неизбежен для всех? Зачем делать что-то только потому, что так делают все? Зачем стараться заработать много денег, когда мы никогда не сможет купить на них что-то по-настоящему важное? Почему вы всегда превратно понимаете, что именно для вас «по-настоящему важно», пытаясь сопоставить это с обыкновенной бытовой потребностью? Как мы не можем понять, что больше времени тратим на то, что нас «не трогает»? Что природа за окном – это не панорама, не задний фон. Это – жизнь. Наша боль – ее боль. Она чувствует нас, так же как мы чувствуем ее, прикасаясь к первому одуванчику, прибившемуся к стенке сарая и спасаясь от холодного снега, который не успело растопить все еще нежное и слегка теплое солнце. Дождь есть и в тебе, и во мне. Он даже в старом дереве подоконника. Жизнь везде…. Только мы сами не хотим ее чувствовать. Пытаясь облечь эти чувства в обычный рутинный процесс, только потому, что чувствовать всегда сложнее, чем размышлять над чувствами….
Женщина вздохнула и устремила свои темно-синие глаза в щемящую сердце черную пустоту. Она-то ведь так и не могла признаться, что уже давно не видит окна.