***

 
   Статья представляет собой  отрывок из моей книги «ИСЧЕЗНАВЕНИЕ  ЦАРСКОЙ  СЕМЬИ  ИЗ ЕКАТЕРИНБУРГА В ИЮЛЕ 1918 ГОДА. ДРУГАЯ ВЕРСИЯ», посвящённой одной из версий событий, произошедших  в Екатеринбурге в доме Ипатьева 17 июля 1918 года.

……………………………………………………………………………………………………
 
 ОДИН ЧАС ИЗ  ЖИЗНИ  ЦАРСКОЙ СЕМЬИ В ЗАТОЧЕНИИ.
Попытка  германских дипломатов вывезти в Германию « немецких принцесс».

Первое мая 1918 года. Екатеринбург.
Впервые первомайская манифестация была проведена союзом американских рабочих в защиту своих требований в С.Луи в декабре 1888 года .  Международный Конгресс в Париже в 1889 году утвердил первое мая как Международный день зашиты прав трудящихся.
В России до 1918 года первое мая праздновалось нелегально. И только в 1918 году праздник выплеснулся на улицы. И , естественно , во всех российских городах старались провести его как можно более пышно.
Не отстал от них и Екатеринбург.
Праздничная  иллюминация, сниженные цены  на билеты в кино и театр, бесплатное питание.
И самое главное – праздничное шествие трудящихся.
Но и тут отразилась сложность и противоречивость власти в Екатеринбурге.
По сообщению уральских газет празднование проходило следующим образом:
« В 12 часов дня открывается шествие. Впереди с оркестром идёт рабочая коммунистическая партия( большевиков), пройдя арку становится направо.
За ней идёт партия левых с- р., которые останавливаются  напротив.
И затем в дальнейшем обе партии приветствуют все проходящие организации».
Выше будет показано, как это противостояние отразится на трагической судьбе бывшей императорской семьи.
Но, пока, за забором дома Ипатьева было не только первое мая, была ещё и Пасха.
Было устроено богослужение  и в доме Ипатьева, естественно, с разрешения коменданта и согласия исполкома.
Вот как описывал это событие в своём дневнике Николай Александрович:
«21 апреля Великая суббота.
Проснулись довольно поздно; день был серый, холодный, со снежными шквалами. Всё утро читал вслух, писал по несколько строчек в письма дочерям от Алекс и Марии и рисовал план этого дома. Обедали в час с ; . Погуляли 20 минут. По просьбе Боткина , к нам впустили священника и дьякона в 8 час. Они отслужили заутреню скоро и хорошо; большое было утешение помолиться хоть в такой обстановке и услышать « Христос воскресе». Украинцев, помощник коменданта, и солдаты караула присутствовали. После службы поужинали и легли рано.
22 апреля. Светлое Христово Воскресение.
Весь вечер и часть ночи слышен был треск фейерверка, кот. Пускали в разных частях города. Днём стоял мороз около 30 , и погода была серая. Утром похристосовались между собой и за чаем ели кулич и красные яйца, пасхи не могли достать.
Обедали и ужинали в своё время. Гуляли полчаса. Вечером долго беседовали с Украинцевым у Боткина ».
Запись в дневнике Александры Фёдоровны за 5 мая 1918г.(по новому стилю):
« YEKATERINBURG  22 AGHIL/5 MAY
Pascha
      SANDAY

-3    Marie read to me Spir.Readings, & Nicolas the
      Gospel & French book.

1:00  Sednyov prepared us luncheon warmed up
      yesterday’s food,I was up too & then lay down
      again. Wrote to the children.The others walked a
      little.Had coco.Nicholas read Small in the Great
      to us.

5:00  tea-sun came out.
      Nicholas read the evening’s Gospel to us.

8:00  Supper,I had it with them.
      We sat in Yevgeny Sergeevich’s room for an hour.
-4    Talked with Ukraintsev.
      Early to bed again.»
Последние записи настолько важны, что следует посвятить им отдельную главу.
Во-первых  относительно помощника коменданта Украинцева.
Об  Украинцеве Александра Фёдоровна написала в своём дневнике  за 1 мая 1918г.:  « ( в прошлом  солдат, был загонщиком, когда Миша ходил на охоту под Боржомом) ( когда он был  мальчиком , Ольга играла с ним в Гаграх 15 лет назад), он работает на фабрике, получает  300 рублей в месяц, у него большая семья».
 В документах белогвардейского следователя Н.А.Соколова Украинцев числился среди рядовых
 охранников Царской семьи.
В книге « Последние дневники императрицы Александры Фёдоровны Романовой»,вышедшей в
 издательстве « Сибирский хронограф» в Новосибирске в 1999 г. под редакцией В.А.Козлова и
 В.М.Хрусталёва на странице 203 приводится комментарий:
«… его помощник Украинцев … Украинцев -один из охранников Ипатьевского дома.
У Николая II была удивительная память на лица людей, с которыми он когда либо встречался.      
В  Украинцеве царская семья признала одного из принимавших участие в императорских охотах
 загонщиков зверей. Позднее он был замечен в предрасположении к Романовым, за что был удалён
 из охраны  и отправлен на фронт.»
На самом деле  статус  Украинцева в Екатеринбургском правительстве и его роль в жизни царской семьи  были значительно сложнее.
По-видимому Александра Фёдоровна в первый же день пребывания в доме Ипатьева сумела пообщаться с Украинцевым. И общение было дружественным и доверительным.
Но она не знала самого главного.
В материалах белогвардейского следствия находился следующий документ:

« Начальник
   Военного контроля
   при Уполномоченном
   по охранению государственного                Секретно
   порядка и общественного спокойствия
   в Пермской губернии.
   31 марта 1919 года.                Судебному следователю по особо
         №  2054 / ВК.                важным делам Соколову.
   Г. Екатеринбург.

        При сем препровождается на Ваше распоряжение список большевиков                Областного  Совдепа.
        Приложение:  Список.
                Вр. и. д. начальника капитан Шуминский.
                За делопроизводителя (подпись не разборчива).

                СПИСОК  ОБЛАСТНОГО СОВДЕПА
                ( дан прапорщиком Селяниным).


       1. Белобородов                12. Воробьёв
       2. Голощёкин                13. Андроников
       3. Сакович                14  Андреев.
       4. Войков                15. Симашко
      5.  Быков                16. Авдеев
      6.  Сыромолотов                17. Корякин
      7.  Сафаров                18. Жилинский
      8.  Украинцев                19. Чуфаров
      9.  Киселёв                20. Юровский
    10.  Вайнер                21. Ефремов
    11.  Хатимский                22. Анучин
 

    Чрезвычайная семёрка:
    Чуцкаев, Голощёкин, Юровский, Ефремов


Препровождается г. судебному следователю по особо важным делам Н.А.Соколову.
  Апреля 1 дня 1919 года № 2887

                Прокурор Екатеринбургского окружного суда В.Иорданский.
                Секретарь Б.Богословский. »
               
В приведённом списке  фамилия  Украинцева упоминается наряду с фамилиями
Белобородова, Голощёкина, Сафарова, Юровского и др.
Николай Александрович в своих дневниковых записях упоминал об Украинцеве как о
помощнике коменданта Дома Особого Назначения.
Кстати, Юровский в воспоминаниях, опубликованных в журнале "Родина"  так же назвал
 Украинцева заместителем коменданта (Авдеева).
В стенограмме допроса А.Якимова есть такой фрагмент:
« 30 мая в наш фабричный комитет пришла от начальника центрального штаба Украинцева (того
 самого Украинцева, который состоял нашим рабочим) бумага, в которой требовалось от нашего
комитета выслать на охрану в «дом особого назначения» 10 человек рабочих, среди них был и я ».
 
Из газет за 1918 г.( «Уральская жизнь» за 2 июня 1918 г. ) известно, что Украинцев занимал в
Совдепе должность начальника резерва Красной Армии. Входил в  состав Революционного
штаба, созданного для борьбы против чехословацкого мятежа 29 мая 1918 года, вместе с
Белобородовым, Голощёкиным, Анучиным и Чуцкаевым. Он был одним из трёх людей, чьи
фамилии Николай Александрович упоминает в своём дневнике, наряду с Авдеевым и
Юровским.
Из приведённых  документов следует, что Украинцев был не просто охранником, он входил в
 состав руководства Областным советом  депутатов, т.е .входил в руководство областью и Екатеринбургом. К
Царские особы вместе со своим поверенным в их  делах Боткиным беседовали целый час с
представителем советской власти. Интересно, о чём ? Не об охоте же под Боржомом.
Судя по составу собравшихся в комнате Боткина, это был не просто разговор а, скорее, совещание
по какому то вопросу важному для обеих сторон.
Следующая цитата, взята  из воспоминаний Татьяны Мельник, дочери доктора Боткина,
разделившего с Николаем II ссылку в доме Ипатьева, и бывшего поверенным в его делах при
контактах с Совдепом, возможно, проливает некоторый свет на тему этого совещания (Сама Татьяна  Мельник находилась в то время в Тобольске, рядом с описываемыми событиями):
"В это время в Екатеринбургском совдепе состоял один германский шпион.... Член
Екатеринбургского совдепа- шпион германского правительства был впущен комиссарами к
Государю и заявил, что вся Царская семья будет освобождена и отправлена за границу, если Их
величество подпишут Брестский мир". 
Об этом же упоминает и Владимир Львович Бурцев, допрошенный следователем Н.А. Соколовым
11 августа 1920 года в Париже:
« Зимой 1918 или 1919 года здесь в Париже я получил сведения, что к покойному Императору
Николаю II, за некоторое время до Его убийства, был послан немцами один генерал, чтобы
склонить его на переговоры с ними, но Николай II не принял посланца и вообще отклонил
немецкие предложения.
Я не могу Вам в настоящее время назвать этот источник, но он, безусловно, достоверен.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Возможно, что к Николаю II обращался и не генерал, а какое-либо другое лицо в образе большевистского посланца.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  Я только констатирую самый факт такого обращения к Нему и отказа Его от предложений врага ».
Конечно, к подобной информации можно было бы отнестись, как и к любому другому слуху,
которых много витало в Екатеринбурге в конце 1918 года. Вероятно, этим и объясняется то, что следователь Соколов не обратил на неё внимания.
                В настоящее время мы имеем возможность более полно проанализировать этот вопрос, используя новейшие материалы как опубликованные в специальной литературе, так обнаруженные в последние годы в архивах.
 Каждый слух содержит подлинную информацию о реальных событиях, более или менее
трансформированную в процессе передачи её от человека к человеку. Для того, чтобы
подтвердить  или опровергнуть  эту информацию нужны дополнительные свидетельства,
желательно из неопровержимого источника.
Приведённые выше выдержки из дневников Николая Александровича и Александры Фёдоровны заставляют задуматься.
Конечно, предъявление бывшему императору требования подписать Брестский мир, относится к области мифов, но поскольку эта информация переходит из книги в книгу, даже у серьёзных исследователей, в ней следует разобраться.
Рассмотрим этот вопрос подробнее.
3 марта 1918года в Брест - Литовске был подписан мирный договор между Россией с одной
стороны   и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией с другой.
С Российской стороны договор подписали:
Григорий Яковлевич Сокольников- член Центрального Исполнительного Комитета Советов
Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.
Карохан Лев Михайлович- член Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих,
 Солдатских и Крестьянских Депутатов.
Чечерин Георгий Васильевич- помощник народного комиссара по иностранным делам.
Петровский Григорий Иванович- народный комиссар по внутренним делам.
Одновременно был подписан Русско-Германский Дополнительный договор к Мирному договору,
заключённому между Россией с одной стороны и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и
Турцией с другой.
И вот в этом  договоре есть  статья 21, которая прямо относится к императрице и её детям.
Содержание этой статьи следующее:
"Гражданам каждой из договаривающихся сторон, которые сами или предки которых являются  выходцами из территорий противной стороны, должно быть предоставлено по соглашению с властями этой стороны право на возвращение на родину, из которой происходят они или предки, в течение десяти лет после ратифицированного договора.
Лица, имеющие право реэмиграции должны по их заявлению быть освобождены от
    принадлежности к государству, гражданами которого они до сих пор были. Их письменным или  устным сношениям с дипломатическими или консульскими представителями страны, из которой  происходят они или их предки, не должно ставить никаких препятствий или затруднений.
Предусмотренные в абзаце 4 параграфа 1 статьи 17 германские комиссии возьмут на себя также   заботу о немецких реэмигрантах".
Немцы предусмотрели и амнистию в случае обвинения в государственных преступлениях:
Статья 23:
« Каждая из сторон предоставляет всем подданным противной стороны полное освобождение от  наказания за совершённые в пользу этой стороны наказуемые деяния и за проступки против исключительных законов, изданных по отношению к подданным враждебного государства ». 
Договор был ратифицирован 15 марта 1918 года.
Текст договора вместе с дополнительным договором, в котором содержались упомянутые  статьи, был опубликован в Петрограде отдельной брошюрой сразу же после его ратификации. Он не был секретным, но, официально в газетах полностью  не публиковался.
Вряд ли может считаться ошибочным предположение, что информация об этом договоре попала к Романовым через газеты, почерпнувшие её из упомянутой брошюры.
Газетчики не были бы газетчиками, если бы не снабдили эту информацию своими домыслами, в частности требованием подписи бывшего императора под этим договором. Это не единственный случай, когда газетчики выдавали высосанную из пальца информацию за истинную. Верхом их «профессионализма» впоследствии будет  информация об отрезанных  царских головах вывезенных в Кремль, растиражированная на весь мир.
Один из известных и уважаемых российских исследователей приводит в своей книге следующую информацию:
« Была ещё весьма для немцев важная причина спасать царскую семью.
И отнюдь не только мать и детей.
Но и отца.
Причину эту мы найдём в фундаментальной монографии историка Фельштинского                « Брестский мир».
…… 4 июня советник миссии в Москве К.Рицлер в пространном  коммюнике сообщил следующее: « …….. Карахан засунул оригинал Брестского договора в свой писменный стол. Он собирается захватить его с собой в Америку и там продать, заработать огромные деньги на подписи императора»  ».
В этом отрывке содержится  следующая информация:
1. «Карахан засунул оригинал Брестского договора в свой письменный стол».
    Вряд ли Рицлер присутствовал при этом или слышал об этом от Карахана.
2. «Он собирается захватить его с собой в Америку и там продать, заработать огромные
    деньги на подписи императора».
     Весьма сомнительно, чтобы эта информация была получена  Рицелером  от самого
     Карахана.
3. На  Брестском  договоре имеется подпись императора.
Если два первых  утверждения весьма сомнительны, то почему последнее должно быть несомненным.
Следует также учитывать, что при подписании  Брестского договора  Рицлер не присутствовал. Он даже не был руководителем  германской миссии в Москве. Эту должность исполнял  в то время Мирбах. Рицлер мог и не видеть самого договора.
И ещё одно соображение - договор был ратифицирован 15 марта 1918 года Чрезвычайным     4- м Всероссийским съездом Советов. Вряд ли депутаты рабочих, крестьян и солдат ратифицировали  бы договор, подписанный « Николашкой кровавым». Да ещё в условиях , когда на съезде, как и во всей стране, шла острейшая дисскусия по поводу подписания  мирного договора с Германией.
Надеюсь, что всего этого достаточно, что бы охарактеризовать приведённую выше информацию о подписи Николая Романова под Брестским  договором  как «утку», прилетевшую из-за рубежа.
И ещё, один трюк историка  Фельштинского, приведённый в упомянутой выше книге:
« До того правительство Ленина безусловно выполняло все пожелания немцев в российской послереволюционной политики, о чём пишет , например, Ю. Фельштинский:
«Немцев интересовал сепаратный мир с Россией? Ленин сделал лозунг немедленного подписания мира и прекращения войны основным пунктом своей программы….» ».
Подобное мог бы  утверждать либо человек абсолютно незнакомый с обстановкой в Германии в первой половине 1918 года, либо человек, поставивший своей целью внедрить в сознание общественности заведомую ложь. В заключении мира  была заинтересована не Германия, а Советская Россия.
Из газеты «Уральская жизнь» от17 ( 4) февраля 1918 года: « « Терлихс Рундшау» орган германских империалистов от 4 февраля в передовице под заглавием «Брест - Литовск» пишет: Кюльмон и Гернин уехали из Брест - Литовска в Берлин для выяснения вопроса стоит ли продолжать мирные переговоры которые приближают и вызывают революционное движение , являющееся для центральных держав большей угрозой , чем опасность войны с Россией».
Вопрос, безусловно, серьёзный, поскольку в Германии складывалась обстановка, подобная той, что была в России в 1917 году: забастовки рабочих, отказ солдат воевать, распространение коммунистических идей, пропаганда Советской власти. Война препятствовала проникновению этих идей. А вот мир открывал им широкую дорогу не только в Германию, но и в другие центральные страны. Но и свободно воевать уже Германия не могла опять же из-за обстановки в стране. В результате Германия  всё- таки вынуждена была согласиться  на заключение мира. События, последовавшие через полгода после заключения мирного договора, показали, что опасения , высказанные в приведённом отрывке из газеты  были почти пророческими: Германская империя рухнула, император бежал в Данию, на германской территории появилась Советская республика. 
Советской России мир , наоборот, был выгоден, поскольку он давал передышку, использованную для создания  Красной Армии, и для начала восстановления  хозяйства.
Вернёмся к событиям, происходящим в доме Ипатьева 5 мая 1918 года.
Выше было показано, что подписание мирного договора между Германией и Россией определялось политической и экономической обстановками в обеих странах, а не подписью бывшего российского императора. Так о чём же могли совещаться  члены царской семьи с представителем Советской власти в комнате Боткина в течение часа.
Вспомним статьи 21 и 23 мирного договора, подписанного в Брест - Литовске.
В этих статьях  речь шла не о военнопленных и не о гражданских лицах, имеющих германское
гражданство, задержанных на территории России в результате сложившихся обстоятельств, а о
лицах, которые  сами или их предки родились в Германии.
Таким образом, начиная с этого момента, Александра Фёдоровна и её дети попадали под защиту
международного соглашения. Требовалось только их согласие . Но на Николая Александровича
этот договор не распространялся. И вот обсуждение этой конфликтной ситуации могло быть темой
вышеупомянутого совещания.
                Отношение к этой теме , как Николая Александровича, так и его жены было резко отрицательным.
Об их реакции рассказал в своём дневнике П. Жильяр, находившийся вместе с Царской семьёй в
Тобольске:
« Вторник 19 марта.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда князь Долгоруков несколько времени спустя сказал, что газеты говорят об одном из условий
,согласно которому немцы требуют ,что бы Царская семья была передана им целой и невредимой
,Государь воскликнул:
- Если это не предательство для того, чтобы меня дискредитировать, то это оскорбление для меня.
Государыня добавила вполголоса:
- После того, что они сделали с Государём, я предпочитаю умереть в России, нежели быть спасёнными немцами »
В письме к Вырубовой от 3/16 марта она писала:
«… Такой кошмар, что немцы должны спасти всех и порядок навести. Что может быть хуже и
 более унизительно, чем это? Принимаем порядок из одной руки , пока другой они всё отнимают.
Боже, спаси и помоги России!»
Знала ли Александра Фёдоровна тогда о возможности разделения семьи как условии
освобождения  её и детей из заточения, вытекающем из договора? Вероятно, знала, поскольку,
 несмотря на  болезнь сына,  сочла необходимым сопровождать Николая Александровича при
вывозе его из Тобольска.
Таким образом, представляется весьма вероятным, что вечером 5 мая в «доме Ипатьева» в комнате Боткина присутствующими Николаем Александровичем, Александрой Фёдоровной, их поверенным в делах доктором Боткиным и членом Екатеринбургского совдепа Украинцевым обсуждался вопрос не  о подписании Брестского договора, как считала Татьяна Мельник-Боткина, поскольку для его подписания не требовалось мнение отрёкшегося от престола императора, а  о согласии Александры Фёдоровны вместе с детьми эвакуироваться в Германию в соответствии с пунктом 21 договора, упомянутым выше.
Мы не знаем, как шло обсуждение этого вопроса. Однако, если уж мы вступили на путь
предположений, то с большой долей вероятности можно предположить, что Александра
 Фёдоровна отказалась уезжать без мужа.
В результате у советской власти в Екатеринбурге появилась серьёзная головная боль.
Одна из комиссий, о создании которых говорилось в Брестском договоре, прибыла в Екатеринбург
в середине июня.
Вот как сообщала об этом событии газета "Уральская жизнь" в номере за 12 июня 1918 года:
«Германская комиссия. На днях в Екатеринбург прибыла германская комиссия №8 по делам
 эвакуации находящихся в России германских пленных, военнообязанных и беженцев.
Комиссия временно поместилась по Вознесенскому пр.в д.быв. Пиновского.
Прибывшая комиссия одна из 17 однородных комиссий , рассеянных по разным городам России.
 Главная комиссия, объединяющая работу этих комиссий, находится в Москве.
В прибывшую комиссию входят: председатель г. Глан, секретарь г.Вернер, заведующий отделом
военнопленных г. Гау, заведующий отделом гражданских пленных г.г. Денна и Симадер,
представительница германского красного креста г. А .М. Венцель, пастор Уньгиад, старший врач
 г.Коменбах и значительный служебный персонал.
С  приездом германской комиссией прекратила свои функции комиссия по делам германских
подданных».
Особенный интерес в этом сообщении представляет адрес, по которому расположилась комиссия-
Вознесенский проезд, т.е. по соседству с домом Ипатьева. Шифровальщик  из отряда особого
назначения ,  охранявшего Царскую Семью в период с 4 июля по 14 июля Михаил Кованов в своих
воспоминаниях упомянул белогвардейцев , рассматривающих дом Ипатьева из соседнего дома в
бинокль . Возможно речь шла именно об участниках этой германской комиссии.
О присутствии в Екатеринбурге германской комиссии упомянул и Жильяр при допросе его
 следователем Н.А.Соколовым ( протокол допроса от 27 августа 1919 года:
« Около 15 мая, когда я был в Екатеринбурге, я узнал там совершенно достоверно, что в это время в
Екатеринбурге была немецкая миссия Красного Креста. Это удостоверяю я положительно. Я тогда
был в ресторане вместе с Буксгевден и Теглевой. Рядом с нами сидели два каких-то члена этой
миссии и сестры милосердия- немки и говорили между собой по-немецки. Я точно знаю, что
миссия тогда уже уехала в Германию. Там знали о тех ужасных условиях, в коих находилась
Царская Семья». Правда не ясно – идёт ли речь об одной и той же комиссии или о разных.
Прибывшая в Екатеринбург германская комиссия, несомненно, вела переговоры об освобождении
"принцесс германской крови".
Но Советская власть не забывала о суде над бывшим российским императором .
В местных  газетах 17 ( 4 ) апреля 1918 да была помещена заметка « Процесс Николая Романова»:
«В газете «Наше слово» напечатано:
Верховной следственной комиссией, возглавляемой Крыленко, подготовлен ряд процессов
видных  деятелей старого режима.
Серия процессов откроется процессом Николая II, который будет поставлен в первую очередь.
Верховная следственная комиссия делит царствование Николая II на два периода-до 17 октября
 1905г. и после дарования конституции. Преступления бывшего императора за первый период его
 царствования следственная комиссия игнорирует. Неограниченный монарх Николай II мог
 поступать до 1905г. как ему угодно и в этом отношении с точки зрения закона он является
 безответственным.
Бывшему императору инкриминируют целый ряд преступлений, совершённых им после октября
 1905 г., когда он был связан плохой, но всё же конституцией. Николаю II ставится в вину во-
первых переворот 3-го июня, когда был изменён избирательный закон в Государственную Думу,
 во-вторых , неправильное расходование народных средств и целый ряд более мелких дел.
По мнению членов Верховной следственной комиссии, процесс бывшего царя представит много
 интересного и раскроет ряд преступлений последнего Романова и наиболее приближённых к
императору лиц.
После окончания предварительного следствия Николай Романов будет доставлен в Москву.
Уже в настоящее время в Тобольск командированы специальные латышские воинские части,
 которым поручено доставить бывшего императора на суд  ».   
Возможно, речь шла о поездке комиссара Яковлева в Тобольск. По крайней мере, время его
 появления в Тобольске (12 (25) апреля ) соответствует времени появления статьи.
Германцы требовали освобождения « немецких  принцесс »,  Ленин требовал привезти Николая Романова в Москву для организации суда над ним, рабочие и солдаты Екатеринбурга,   под влиянием эсеров и анархистов, составлявших значительную часть екатеринбургского правительства, требовали его расстрела.
Не могло быть даже намёка на официальное освобождение Николая Романова, способное
вызвать возмущение солдат и рабочих  Екатеринбурга, которых поддержат эсеры и анархисты,
 находящиеся  в Облсовете .
А вывезти семью из Екатеринбурга в неполном составе без согласия Александры Фёдоровны, вероятно ,было невозможно.
Вопрос был отложен, в надежде со временем придумать выход из сложившейся ситуации.
Надо отдать должное следователю Н.А.Соколову - он хотя и поздно но заинтересовался вопросом отношения Германского правительства к нахождению в заточении семьи русского императора, в состав которой входили  подданные Германской империи. Правда, обратил он на это внимание уже находясь за рубежом, в 20-е годы.
                Вполне возможно натолкнул его на это допрос упомянутого выше капитана Малиновского, принимавшего участие в самом начале расследования в июле-августе 1918 года, допрошенного только через год.
Из протокола допроса следователем Н.А.Соколовым( 17 -18 июля 1919года) капитана Д.А.Малиновского:
"… я не мог и сейчас не могу себе представить, чтобы власть в Германской Империи не приняла никаких мер к спасению к спасению Императрицы, немки по крови, связанной узами родства с Германским Императорским Домом, а через неё и Императора и Их Семью. В то время Германия была сильна и я представлял себе, что просто-напросто вывезли Августейшую Семью куда-либо, симулировав её убийство."
                А какова была в действительности заинтересованность германской стороны в сохранении жизни Царской Семьи?
В книге Р. Пайпса «Русская революция» вот что сказано по этому поводу:
« Проявляя безразличие к судьбе Николая, Берлин тем не менее выражал озабоченность безопасностью Царицы, которая была по происхождению немкой и тех, кого собирательно называли “немецкими принцессами“- дочерей Александры Фёдоровны и нескольких придворных дам немецкого происхождения , среди которых была Елизавета Фёдоровна, сестра Александры Фёдоровны. 10 мая Мирбах обсуждал этот вопрос с Караханом и Радеком и доложил в Берлин следующее : « Не рискуя, конечно, выступать как защитник свергнутого режима, я, тем не менее, сказал комиссарам, что мы надеемся, что с немецкими принцессами будут обращаться со всем возможным уважением, без мелких придирок, не говоря уж об угрозе их жизни. Карахан и Радек, которые замещают отсутствующего Чечерина, восприняли моё заявление и с пониманием ».
Аналогичный ответ получила и группа членов Государственного Совета , обратившаяся в германское посольство, как  к «единственной тогда силе, которая могла облегчить положение  Семьи  и  предотвратить опасность, буде она Ей  угражала».
Граф Мирбах  ответил:
« …. судьба  русского  Царя  зависит только от русского народа. Если о чём  надо подумать , это об ограждении и безопасности находившихся в России  немецких принцесс».
Возможно, эта озабоченность в Берлине судьбой «немецких принцесс» была вызвана стараниями
Елизоветы Фёдоровны.
                По крайней мере, как было опубликовано, причиной ареста и высылки б.вел.княгини Елизоветы Фёдоровн 8 мая 1918 г. являются полученные сведения о том, что члены династии Романовых через Елизовету Фёдоровну сносились с правительством Германии.
         В результате ознакомления  с документами, полученными от  бывшего германского посла в Москве Рицлера следователь Соколов пришёл к выводу   относительно увоза  Яковлевым
семьи Романовых из Тобольска  (см.постановление от 6 августа 1922 года):
” Ввиду доказанности этих обстоятельств и принимая во внимание общую политическую
обстановку, в коей находилась Россия со времени переворота 25 октября 1917 года, нельзя не
 признать, что возможность со стороны немецкой власти, представленной в России в 1918
 году послом Германии графом Мирбахом, попытки увоза из г. Тобольска Государя
 Императора путём требования, предъявленного к названному Якову Мовшевичу Свердлову,
 могла иметь место.
………………………………………………………………………………………………………………..
- судебный следователь признаёт абсолютно доказанным, что поручение, возложенное на
Яковлева, по существу исходило от немецкого посла в Москве графа Мирбаха".
Таким образом, следователь Соколов в 1922 году признал не только активную заинтересованность
 Германской стороны в освобождении Царской Семьи, но и возможность её практического участия
 в увозе Царской семьи из Тобольска путём оказания давления на Советское Правительство.
Более того, вывоз царской семьи мог быть подготовлен заранее и был согласован с германской
стороной.
Из протокола допроса следователем Н.А.Соколовым князя А.Н.Долгорукова от 5 февраля 1921 г.:
” … Альвенсгебен предупредил нас, что между 16 и 20 июля(по новому стилю) распространится
слух или известие об убийстве; что слух этот или известие не должен будет нас беспокоить, как и
слух об убийстве Государя, имевший место в июне, он будет ложный, но что он необходим в
каких   то целях именно его спасения. Я хорошо помню, что при нашем разговоре с ним, имевшем
место,  как я уже говорил, 5 или 6 июля по новому стилю, граф Альвенсгебен указывал, как
предел, когда  должно будет распространиться известие об убийстве Государя, 16-20 июля. В то
же время он  просил нас держать разговор с ним в секрете, делая наружно вид, что мы верим
известию о смерти  Государя”.
Конечно, то, что выше написано о совещании бывших царственных особ вместе с представителем Советской власти – это всего лишь версия, основанная на тексте Брестского договора  и воспоминаниях  Татьяны Мельник - Боткиной и Бурцева.
Но, если дело обстояло именно так, то у  большевиков возникла новая головная боль: как удовлетворить требования центральной власти в соответствии с Брестским  договором и не потерять большинство в Уральском Облсовете. Практически речь шла о  сохранении  советской власти в Екатеринбурге. Но пока в городе было относительно спокойно, по сравнению с общей ситуацией в стране, можно было не торопиться. Со временем всё как нибудь уладится.
       Выше будет показано – как и когда всё изменилось.