Осень 41 года, самое страшное время в Москве.
Моей маме 22 года. Пройдено треть жизни, тогда, несмотря на войну, казалось, что всё еще впереди. Вся жизнь.
Мама работала на химическом предприятии, делали индивидуальные медицинские пакеты, проще говоря, аптечки для солдат. Но химия есть химия, да и дровозаготовки зимами, дали себя знать, и мама заработала бронхиальную астму.
В те тревожные дни с работы не уходили, их предприятие было на осадном положении. Спали там же на рабочем месте по очереди.
Изредка удавалось попасть домой. Жила мама в Звягино, ехать далеко, а доедешь – дров нет и волосы за ночь примерзают к спинке кровати.
Иногда она навещала своих тётушек. Одна из них жила на Арбате в Малом Власьевском переулке, и две на Большой Молчановке. Дом на Молчановке сохранился, только он теперь оказался на Новом Арбате (чудеса московского градостроения). Когда бомба попала в театр им. Вахтангова, взрывной волной маму, завёрнутую в одеяло, вынесло из комнаты тёти Лиды в коридор их большой коммуналки.
Но молодость брала своё. И с дежурством на крыше – зажигалки тушили – вполне совмещались и походы в кино, и в театр, но это уже позже, когда отменили осадное положение.
Фото сделано в самые страшные дни для Москвы, в октябре 1941 года, но в глазах не только тревога, в них ещё надежда и вера, и улыбка весёлая… Да это МОЯ мама.
Обрубова Антонина Александровна, годы жизни 1919-1978