Люблю я физическую работу и делаю ее всегда с удовольствием. Особенно на даче. Люблю работать допоздна и укладываться спать изрядно уставшим.
Наутро мышцы ноют, сорванные мозоли саднят, но стоит умыться холодной колодезной водой, выпить горячего кофе – и порядок. Можно снова работать. Я не «качок» и никогда специально не занимался своими мышцами. Хватает природной силы. Однажды даже поразил соседей, перекусив гвоздь-сотку клещами одной рукой.
Но вот однажды стало неприятно жечь в позвоночнике, между лопаток. Поначалу достаточно было сделать несколько разминочных упражнений – и жжение проходило; затем приходилось вытягиваться на полу или какой-нибудь жесткой основе; наконец жжение и боль стали снимать только таблетки анальгина. Я не придавал этому большого значения и продолжал строить свой дом, но как-то поднял молоток выше головы и не смог его опустить. Острая боль между лопатками и в груди резанула внезапно и сильно. Даже дурно стало. Я осторожно присел, свободной рукой опустил поднятую и прижал ее к корпусу. Отдышавшись и придя в себя, решил продолжить – ничего не вышло. Голова кружилась, боль не стихала и нахлестывала новыми волнами. Пришлось войти в дом и лечь.
Приступы боли стали повторяться периодически с разной силой. Иногда дважды и трижды в день. Когда становилось совсем невмоготу, а таблетка не действовала, помогала водка. Оказалось, что на бутылке можно держаться целый день. Принимаешь по рюмке через час-полтора – и все «О'кей». Понимал, конечно, что непорядок это, но хотелось работать, строить.
После одного из приступов я все же не выдержал, приехал в город и пришел в поликлинику. Терапевт направил к невропатологу, невропатолог – на рентген. Когда я со снимком вернулся в кабинет, невропатолог, пышная молодая блондинка с тугой русой косой, раздела меня до пояса, постучала молоточком по коленям, прощупала позвоночник, поинтересовалась, как у меня с женщинами, и, подтвердив свой диагноз изучением рентгеновского снимка, заключила:
– У вас сколиоз.
– А что это? – я и слова такого ни разу не слыхал.
– Это искривление позвоночника. Оно-то и дает те боли, о которых вы рассказывали.
Я попросил снимок и рассмотрел его. Действительно, позвоночный столб, как гибкая лоза S-образно извиваясь, тянулся вверх посреди темного ребристого поля. Невропатолог пояснила:
– Нервные окончания зажимаются смещенными позвонками и нарушают работу центральной нервной системы. Внутренние органы, связанные с позвоночником, занимают неправильное положение, и это мешает нормальному исполнению ими своих функций. Так же неблагоприятно сколиоз отражается на спинном мозге и кровообращении головного. У вас голова часто болит?
Я кивнул.
– Вот я и говорю. Я вам выписываю таблетки. Их надо принимать постоянно, в период обострения – по две. Это направление на массаж, это – на лечебную физкультуру. Через месяц мне покажитесь, если не полегчает, закажем ортопедический корсет, чтобы он держал ваш позвоночник ровно. Пока всё. Теперь извините, у меня на каждого больного по десять минут, позовите следующего.
– Какой корсет, а как же работать? – я недоумевал.
– Да, вот еще что. Никаких тяжестей, на каждую руку – не более трех килограммов, причем нагружать сразу обе руки, чтобы вес распределялся равномерно. Вы понимаете? – невропатолог упорно подталкивала меня к двери. Я совсем опешил:
– Как не менее, то есть не более, трех? Вы что?
– Ну, вы же не хотите, чтобы вас совсем парализовало, чтобы под себя ходить? – блондинка вытолкнула меня в коридор. – Следующий.
– Сколиоз, мать его, – ругался я, покупая в аптеке выписанные таблетки. – Не более трех. Совсем сдурела, – после аптеки я зашел в кабак и принял сто грамм. – Мне ж работать надо, – говорил я сам с собою, заказывая еще сто. – Ишь, ско-ли-оз! Буду под себя ходить… – я в сердцах выпил и заказал еще столько же.
На дачу приехал без рюкзака – он у меня всегда не менее тридцати, уныло сел на скамеечку у крыльца и сидел долго, глядя в никуда. Спина болела, голова тоже, настроение было паршивое. С течением времени состояние все ухудшалось и ухудшалось, через день я вообще слег. Спину ломало, голова гудела и кружилась, хотелось напиться, потом, наоборот, не хотелось. Когда голова светлела, я вставал с постели, чувствовал, как мышцы просят нагрузки. Хотелось рвануть по давней привычке что-нибудь тяжелое, просто так, для разминки, ведь после злосчастного приговора я не нагружал себя, оберегая свой сколиоз. Три килограмма перечеркнули все планы и прижали к земле.
Чтобы совсем не ослабнуть, я разминал пальцы рук, напрягал бицепсы, проверяя их крепость, выполнял комплекс лечебной физкультуры, в основном лежа на спине, без нагрузки на позвоночник. Затем светлый период заканчивался, сколиоз брал свое, и я опять ложился. Лежание без дела, бесцельность бытия угнетают более всего. Я стал раздражительным, стал грубить ближним и совсем отбился от рук. К жжению между лопаток прибавились боли в затылке, надплечьях, пояснице. Часто затекали и немели руки и ноги, мучила бессонница, а сердце временами учащало свой ритм и билось как бешеное. Мой сколиоз впрямую стал влиять на здоровье всей семьи.
Как-то зашел сосед, Иваныч.
– Як дела? – спрашивает, – давно что–то молотка не слыхать, али закончил усё. Так нет, вижу еще не усё.
– Сколиоз доктора нашли, теперь, видно швах, – я причмокнул, отвечая. – Вот так вот.
– А што болит, конкретно? Спына?
– И спина, и голова. Все!
– Послушай, есть у менэ один старичок, сщас телефон дам, – из внутреннего кармана ватника Иваныч достал до предела затрепанную записную книжку. – Е карандаш? Запыши, – он нашел, что искал, и продиктовал номер. – Дед серьезный, профэссор, мастер по сколиозам. Звоны.
– Дорого? – я на всякий случай спрашиваю, сейчас ведь никто задаром не пашет.
– Денег нэ трэба. Подарок какой зробышь – и будь ласка. Давай, действуй. Не должно мому соседу не робыть – хату не достраивать. Разумиешь, чи ни?
Я поехал в город, позвонил. Когда я приехал, Иннокентий Алексеевич – так звали профессора – осмотрел спину, позвоночник, шею, пересчитал ребра.
– Странно, а рентген есть? – спрашивает.
Я дал ему снимок, он долго его изучал, затем опять вернулся к моей спине. Крючковатыми пальцами очень сильно и больно стал нащупывать какие-то точки, не обращая внимания на мои стоны и вздохи. Наконец заявил:
– Никакого сколиоза у вас нет! Небольшое искривление позвоночника, оно наверняка с детства. Костяк формируется до двенадцати лет.
– Как нет?
– Так! Нет, как нет, – доктор порылся в своем столе. – Вот сколиоз! – он протянул мне фото вывернутого в разные стороны, позвоночника. – С такими я работаю и ставлю на ноги.
– А я? Мне больше трех килограммов поднимать нельзя.
– И что тогда? – доктор засмеялся.
– Парализует, буду под себя ходить. Мне так врач сказал. То есть, сказала.
– Не говорите ерунды. Давайте я вам сейчас сделаю небольшой массаж. И все! – доктор профессионально проехал по моей спине руками. – Теперь посидите немного, теперь встаньте, пройдитесь. Как себя чувствуете? Ничего? – старичок улыбался.
– Нормально. А как же «три килограмма»?
– Не берите в голову, забудьте. У меня настоящие сколиозники по двадцать поднимают.
– Точно? – какое-то время я стоял в нерешительности, не зная, что делать: уже уходить или остаться.
На улице я взглянул на небо, на липу у подъезда. Между ее веток носились и громко щебетали воробьи. У самого ствола дерева, серая с белыми пятнами огромная кошка, собравшись сжатой пружиной, ждала момента.
– У-ух, вредительница. – Замахав обеими руками, я согнал ее с дерева. Наверное, сильно испугал, потому что кошка, с воем, похожим на человеческий крик, ринулась к подвальному окну и скрылась в нем.
На следующий день, утром я уже висел на фронтоне своего дома и прилаживал оконный наличник. И ничего не болело. Как-то само собой все прошло. Странно даже. Помните правило разведчика: в первое такси не садиться? По аналогии с ним, рекомендую: если чего вдруг заболит, первому врачу не верьте. Проверено лично.
А то не достроите начатого.