В середине семидесятых годов волна преступности захлестнула всю Оренбургскую область. Грабежи, разбои, убийства.… Этот регион вошёл в число наиболее криминогенных зон Советского Союза. Раскрываемость правонарушений была очень низкая. Прокуратура и милиция сбились с ног, но не справлялись с поставленными перед ними задачами в этой нелегкой борьбе с преступниками. Нужно было срочно что-то предпринимать.
На высшем уровне Министерством Внутренних Дел и Прокуратурой Союза было принято неординарное решение – послать в Оренбург бригаду из числа наиболее опытных следователей и оперативных работников городов Москвы, Волгограда и Астрахани, сроком на два месяца.
В специальную группу сыщиков включили по десять человек из каждого из вышеуказанных населенных пунктов: всего тридцать юристов высшей квалификации. В их задачу входило оказание практической помощи коллегам из Оренбуржья в деле борьбы с преступностью, раскрытии так называемых «глухарей», то есть уголовных дел, где виновного не нашли. А, ведь, там почти третья часть бандитов и воров уходили от правосудия, проскальзывая юркими угрями сквозь дырявые сети правоохранительной системы. Преступники наглели всё больше и больше и, чувствуя безнаказанность, каждый день совершали все новые и новые злодеяния, оставляя за собой шлейф крови, слёз и страданий.
В специальную бригаду приказом начальника Управления Внутренних Дел включили и меня, работавшего в то время старшим следователем Дзержинского районного отдела милиции города Волгограда. Начальство полагало, что я смогу принести определённую пользу в расследовании нераскрытых дел.
Всех командированных, прибывших из обозначенных ранее регионов, собрали в УВД г. Волгограда, который считался кузницей кадров по подготовке следователей, экспертов и оперативных работников. Нас проинструктировали, поставили задачи, а уже потом выдали билеты на поезд до Оренбурга и скромные деньги на дорожные расходы.
Шумной толпой мы штурмовали поезд, а затем, гомоня, словно школьники, отъезжающие в пионерский лагерь, разместились в плацкартном вагоне. Дорога предстояла дальняя, и нужно было чем-то себя занять.
Астраханцы, как наиболее южные и темпераментные бригадмильцы, едва расположившись на своих местах, стали пить бутылочное «Жигулёвское» пиво, громко стуча по столику твердыми, как полено, сушёными воблами.
Высокомерные, немного заносчивые москвичи открыли бутылку коньяку и пригласили меня в свою компанию, так как одна часть волгоградцев завалилась спать, другая играла в карты, а я скучал в одиночестве. Столичные сыщики назвали свои имена и предложили выпить за знакомство, а затем завели разговоры о работе. В общении со мной в голосе «москалей» иногда проскальзывал столичный апломб и излишняя самоуверенность, но, в общем, ребята из главного города страны оказались неплохими собеседниками, остроумными и с чувством юмора. Среди них выделялся мордастый мужчина лет сорока в помятой коричневой рубашке. Он сидел около окна и участия в разговоре почти не принимал. Голова его чем-то была очень похожа на лошадиную башку. Я обратил внимание на то, что у этого мужика на левой щеке красовался большой глубокий шрам похожий на след от острого ножа или опасной бритвы. На запястье правой руки – татуировки: «Сеня» и сердце, пронзённое стрелой. Взгляд больших серых глаз из-под густых бровей - пронзительный и колючий. На переднем зубе – золотая фикса.
- А что этот уголовник среди вас делает? Зачем он вам? – тихо, наклонившись к самому уху, спросил я у следователя Николая.
- Утка, – коротко ответил коллега по работе.
- Не понял! Кто, кто? – переспросил я.
Москвич покрутил пальцем около своего виска, удивляясь моей непонятливости и неосведомлённости, а затем прошептал:
- Кино «Джентльмены удачи» смотрел? Роль артиста Леонова помнишь?
- Конечно, помню!
- Так вот запомни: это сам «Сеня Резаный».
Тот сразу же понял, что я им интересуюсь, встал со своего места, протянул мне свою правую руку размером с сапёрную лопату:
- Сеня, - представился он громовым голосом и пожал мою кошачью лапку так, что я чуть не взвыл от боли – рукопожатие оказалось чересчур крепким.
- Володя, - пискнул я в ответ, а про себя подумал: - Ну и дура-лошадь!
- За удачу! – пробасила кобылья морда и опрокинула в свой ненасытный рот полстакана коньяку. Но и эта немалая доза спиртного Сене была, как слону дробина. «Уголовник» неторопливо проглотил пару варёных яиц, съел небольшого вяленого леща, после чего разулся и залег на верхнюю полку. Ноги верзилы, сорок пятого размера, в драных давно не стираных носках, не найдя себе места, свисли в проходе.
В это время молодая проводница Галя разносила по вагону горячий чай. Подойдя к нам, девушка принюхалась, покрутила курносым носиком, и… её лицо исказилось от ужаса и омерзения. Прямо перед своим лицом она увидела ступни ног в дырявых носках, от которых исходил весьма неприятный запах. Но это ещё мягко сказано. На самом деле вонь стояла такая, что тянуло выскочить на ходу из поезда на свежий воздух!
- Фу! Мужчина! Почему у Вас ноги так дурно пахнут?! – вежливо, но с оттенком недовольства спросила проводница у пассажира.
- Ты что, коза! Не видишь, что они от жопы отрастают?! – возмущённо ответил Сеня.
- Не хами, мужчина! Сам - козёл вонючий! Убери немедленно свои копыта с прохода! – уже довольно грубо крикнула Галя.
- Эй! Подруга! Потише на поворотах, а то глаз на жопу натяну! – бесцеремонно заявил девушке Резаный.
Галя покраснела от стыда, надулась, как индюшка и … стала заикаться:
- Да ккаак Вам не сстыдно, пассажир?! Как Ввы с жженщиной раззговариваете?! К бриггадиру пойду! Сс поезда ввысажу!
- Стыдно – у кого видно! А у меня, кроме голых пяток, всё прикрыто. А с поезда меня может высадить только министр железнодорожного транспорта! Так что, голубушка, отдыхай и принеси мне горячего чаю.
- Сеня! Повежливей с дамой разговаривай! Ты не в кичмане, а в вагоне пассажирского поезда! – упрекнул наглеца старший группы - майор Лисицын.
- Вот нахалюга! Чаю ему принеси! Пусть тебе жена сначала носки заштопает! А сам ноги с мылом вымой, чтоб не воняли, как у свиньи! – придя в себя и перестав заикаться, закончила перепалку Галя и пошла дальше по вагону.
Однако срамник по характеру был упрям и неуступчив, а поэтому на просьбы проводницы никакого внимания не обратил, ноги с прохода не убрал, а продолжал, как ни в чём ни бывало, молча смотреть в потолок и считать на нём заклёпки. Все увещевания Галины и коллег ему видно были до фени.
Через несколько минут разгневанная проводница, проходя мимо, поставила на наш столик стаканы с чаем в серебряных подстаканниках, взяла свёрнутую газету, которой легонько стала бить по голым пяткам срамника:
- Убери ноги! Убери ноги, паразит паршивый!
Больше всего на свете Сеня боялся щекотки, которую переносить никак не мог. Он зашёлся нервным прерывающимся смехом, отдёрнул свои дурно пахнущие пятки и в этот момент вспомнил о том, что когда-то в молодые годы слыл галантным кавалером и женским сердцеедом. Резаный вспомнил о том, что в былые времена он ходил в чистых шёлковых носках, лакированных ботинках, брюках-клёш, и умел находить подход к слабому полу.
Сеня, вдруг, неожиданно для самого себя и окружающих извинился перед дамой за своё не совсем достойное поведение и за появление в общественном месте с голыми немытыми пятками. А в доказательство своего раскаяния, чтобы искупить свою вину, он подарил Галине шоколадку. На этом непредвиденный дорожный инцидент был мирно разрешён. Но более серьёзный конфликт еще только назревал и ждал своего звездного часа.
Перед самым Оренбургом в вагон зашли двое мужчин в милицейской форме: лейтенант и сержант. Они кого-то искали и, не церемонясь, у всех подряд стали проверять документы. Все члены сборной команды одеты были в гражданскую одежду, а поэтому избежать контроля им не удалось. В отличие от Сени у остальных членов бригады обувь была начищена до блеска и носки оказались без дырок, а поэтому все они никаких подозрений у проверяющих не вызвали. А вот на Сеню пара контролёров обратила своё пристальное внимание. То ли физиономия Резаного им не понравилась, то ли они увидели наколку и рваные носки, то ли еще что-нибудь, но стражи порядка потребовали у подозрительного лица документы, явно собираясь загрести Сеню в кутузку до выяснения личности. Потенциальный преступник протянул представителям закона раскрытую сильно потрёпанную красную книжечку. Едва взглянув на документ, лица у проверяющих блюстителей порядка побледнели, как у ракового больного, глаза округлились, как у недоспавшего филина, и они вежливо отстранили руку с документом, как будто там было не удостоверение, а, по крайней мере, граната или бомба террориста. Лейтенант, заикаясь, пролепетал: «И-и-иззвините», - после чего оба стража порядка проверку закончили и немедленно испарились, как утренний туман под лучами восходящего солнца.
«Важная птица, наверное, этот загадочный Резаный, – подумал я. – Кое-что о нём слышал, как о талантливом агенте. Но то, что от него шарахаются милиционеры – это уже кажется деталью закрученного детектива».
По прибытии в Оренбург всех нас поселили в гостиницу «Урал», дали время немного передохнуть с дороги и привести себя в порядок. Ровно в 14-00 бригада в полном составе сидела в кабинете заместителя начальника Управления - полковника Чечельницкого. На совещании вместе с нами присутствовали начальники отделов: следственного и уголовного розыска, а также руководители других служб и подразделений. Полковник коротко доложил обстановку:
- Положение в нашей области, как вы уже, наверное, знаете, почти критическое. Преступники наглеют с каждым днём. Вчера средь бела дня совершено разбойное нападение на инкассатора. Водитель машины убит. Похищена крупная сумма денег. Зацепок никаких нет, так как злоумышленники никаких следов не оставили. Кроме этого еще много не раскрытых преступлений, и вам нужно будет этим заняться. Вы поедете по разным городам и райцентрам области, где обстановка самая тяжёлая: Орск, Медногорск, Бугуруслан. Несколько человек мы оставляем в Оренбурге.
- А у меня сестра в Бузулуке живёт, - осмелился заявить я.
- Ну вот, Вы туда и поедете, заодно у сестры погостите, - обрадовал меня начальник следственного отдела подполковник Манихин.
- А Вы, - зам. начальника УВД внимательно посмотрел на Сеню Резаного, - останетесь здесь - нам очень нужен специалист именно вашего профиля.
Московский друг Николай был направлен в город Орск, где расследовалось дело о маньяке, совершившим серию убийств на сексуальной почве.
- Конкретные задания получите на месте. С богом! – закончил короткую речь полковник.
Утром следующего дня я уже был в Бузулуке – городе нефтяников и газовиков. В те, не столь далёкие времена, лиц, осужденных за различные преступления, некуда было девать. Тюрьмы и колонии были переполнены криминальным элементом. Строить новые у государства не было ни средств, ни желания. Правительство не придумало ничего лучшего, как отправлять правонарушителей на стройки народного хозяйства – «на химию», как говорили в народе. Делалось это на основании новых, спешно принятых законов. Народные суды пачками отправляли осужденных на заводы и фабрики с вредными условиями труда. Повсюду были созданы специальные комендатуры при районных отделах милиции. Новые подразделения должны были вести учёт осужденных, осуществлять за ними надзор и вести воспитательную работу. Жили «химики» в общежитиях по четыре человека в комнате, свободно передвигались, вечером после работы были предоставлены сами себе. По решению тех же судов из мест заключения условно-досрочно освобождались не только лица, совершившие малозначительные правонарушения, но и граждане, имевшие целый хвост судимостей за тяжкие преступления: грабежи, разбои, изнасилования. Не отправляли на «химию» лишь убийц и особо-опасных рецидивистов. Среди поднадзорных было полно лиц, которые работать не хотели, пьянствовали, воровали и хулиганили. Подобных «ухарей» спецкомендатуры и суды не успевали отправлять обратно в зону за колючую проволоку.
Вот такими головорезами была забита до отказа вся Оренбургская область, в том числе и город Бузулук, по прибытии в который я на минутку забежал к своей сестре Тамаре. Сестрёнка работала детским врачом в местной поликлинике, но сейчас находилась в отпуске по уходу за маленьким ребёнком. В детской кроватке мирно посапывала годовалая дочка – Танечка. Перемолвившись несколькими фразами с сестрой и сообщив ей новости, не задерживаясь, я поехал в городской отдел милиции. Начальник следствия попросил меня оказать практическую помощь молодому следователю Морозову. Знакомясь со своим напарником, я обратил внимание на его большую круглую, как арбуз, голову, На деле он оказался общительным и трудолюбивым парнем. С согласия хозяина кабинета я забрал все нераскрытые дела-«глухари», изучил их и наметил план расследования. При этом уныло констатировал: «Света в конце тоннеля не видать! Что может сделать один следователь с кучей «висяков», посланный хоть Москвой, хоть самим Господом Богом?» К сестре я возвратился поздно, около девяти вечера. Посидели за столом с сестрой и её мужем Сашей, который также работал педиатром. Выпили за встречу по рюмочке вина. Долго говорили, вспоминали прошлое: детство, родителей, школу. Спать улеглись довольно поздно.
Среди ночи нас разбудила громкая пальба. Я, потревоженный выстрелами, бросился к окну посмотреть – что это может значить?
- Напротив нашего дома находится общежитие «химиков», - тихо сказал Александр. – Осужденные каждую ночь бузят и стреляют из обрезов.
- Так они развлекаются. Надерутся водки до чёртиков и устраивают салют, - добавила сестра.
Вдруг раздался звон разбитого стекла, послышались душераздирающие крики. Мы бросились на балкон и увидели, как из окна второго этажа вылетает человек, который, распластав руки, с диким воем падает на землю.
- Опять кого-то выбросили, но этот летун может остаться живым, а позавчера выброс парашютиста был произведён с 5-го яруса – разбился насмерть, – сообщил, как обычную новость, мой зять.
Я начал было собираться, чтобы идти на место события, но тут за окном завыла сирена, подъехала милицейская машина, из которой выскочили крепкие парни с автоматами и бросились в общежитие. «Видно моя помощь не понадобится», - облегчённо подумал приезжий следователь и направился к дивану досматривать сны.
- А вчера ночью промтоварный магазин «Орбита» ограбили, сторожа убили и на грузовой машине вывезли все товары, - помешала моему намерению уснуть сестра Тамара.
- По всему видать, что такие представления у вас довольно часто происходят, – сказал я родственникам, имея ввиду опасные полёты людей из окон общежития и ревизии ворами торговых точек.
- Да почти каждую ночь! – услышал я неутешительный ответ сестры.
- Это что …! Недавно в 3-м микрорайоне в канализационном колодце нашли расчлененный труп мужчины… без головы, - добавил страстей детский врач и пошёл укачивать проснувшуюся дочку.
- Как же у вас тут люди живут? Не боятся? – спросил я сестру.
- Боятся, конечно! Да что делать? Привыкли!
После таких новостей уснуть я уже не смог, немного
задремал, но внезапно возникли неприятные виденья: отрубленная большая голова следователя Морозова с лошадиной мордой Сени Резаного. Потом появилась гнедая кобыла с лицом проводницы Гали, которая копытом в дырявом носке била о землю и громко ржала: «Не видишь – откуда у меня ноги растут?!» Лошадь повернулась ко мне задом и хотела лягнуть. Я отскочил от неё и … загремел с дивана на пол. Потом поднялся, потёр ушибленное колено. Уже рассвело. Махнув на всё рукой, я пошёл умываться. За завтраком - спросил у Саши:
- А голову… нашли или нет?
- Да, нашли! На почте - в посылке. Да и то, только потому, что произошла задержка с отправкой грузов, и работники склада стали одурманиваться от ужасного запаха! – грустно сообщил рассказчик.
- Ну, у вас тут не Бузулук, а Чикаго какой-то! – удивлённо воскликнул я.
- Такой Чикаго по всему Оренбуржью. Не зря же вас на помощь прислали! – с ноткой обречённости в голосе резюмировал педиатр и заторопился на работу оказывать медицинскую помощь детям доблестных нефтяников. А я в свою очередь с тяжёлой гудящей головой отправился в милицию раскрывать преступления.
Срок командировки подошёл к концу. Бригаду сыщиков снова собрали в Управлении Оренбурга. Начальство поблагодарило нас за оказанную помощь и выдало премию - аж по двадцать рублей каждому. Результаты нашей деятельности были весьма впечатляющие, но всех проблем всё равно решить не удалось. Сеню Резаного, раскрывшего три убийства и разбойное нападение на инкассатора, наградили ценным подарком – фотоаппаратом «Смена».
«На кой чёрт он ему? Зэков на параше снимать что ли?» – подумал я.
Московские юристы уезжали днём, а поезд в Волгоград отходил вечером по расписанию. Времени было навалом, и я пошёл проводить следователей Николая и Сёму. У вагона, прощаясь, «уголовник» подал мне ладонь-лопату, которую я поостерегся взять, помня первое рукопожатие, и обнял Сеню за плечи. Резаный помахал мне рукой и скрылся в глубине вагона. Он понимал, наверное, что мы с ним больше никогда не увидимся. Я поинтересовался у Коли:
- А что? У него и звание есть?
- Конечно, есть! Майор! А еще есть два ордена, и пять медалей!
- Не пойму что-то… Майор – и рваные носки?
- Какой ты непонятливый! Для конспирации это! Чтобы легче войти в доверие к уркам. Перед отъездом Сеня сходил в баню и купил новые носки, так что проводницы возмущаться больше не будут, - шутя, добавил мой приятель.
- А почему тогда в поезде милиционеры от его удостоверения шарахнулись, как от ядовитой змеи? – не унимал я своего любопытства.
- Да потому, что в красной книжечке чёрным по белому написано: «Главное Управление СССР по борьбе с бандитизмом». Вагоны вздрогнули. Коля вскочил на подножку, и железнодорожный состав сонной змеёй медленно пополз в туманную даль.
Спустя пять лет после поездки в Бузулук, я оказался в командировке в Москве и зашёл к своему знакомому следователю Николаю. У него на погонах прибавилось по две звездочки, в то время как мне бог кинул с неба только по одной. Поговорили о том - о сём. Как бы, между прочим, приятель спросил:
- Сеню Резаного помнишь?
- Как же не помнить! Рваные носки.… Откуда ноги растут…
- Так вот, полковник Фокин Иван Устинович, он же - рецидивист Сеня Резаный, он же - вор в законе Федя Меченый, недавно трагически погиб в городе Одессе от шальной пули при ликвидации особо-опасной банды преступников.
Я снял фуражку со словами: «Вечная тебе память, Сеня! Все мы по лезвию бритвы ходим, видно нам повезло больше, чем тебе... Значит – судьба такая!»