КАК МЫ ПОГИБАЛИ.
Речной был чисто геологоразведочным поселком. Оставляя в стороне историю моего появления там, перехожу сразу к тому, о чем хочу поведать сейчас. Итак:
Жили мы с приятельницей Людмилой, гидрогеологом, в маленьком деревянном домике, состоящим из комнаты, коридора и кухни. Коридор заканчивался тамбуром – зимы на Южном Урале довольно холодные.
Людмила была меня старше возрастом, ниже ростом, но очень складная, хорошенькая и характера прекрасного. Я ее обожала, но отчего то постоянно выступала по отношению к ней сущим вредителем. Но об этом – тоже в другой раз. Сейчас о той пакости, которую устроила на прощание.
Меня переводили в другую партию нашей экспедиции, и через день я должна была отбыть на машине вместе с вещами. На свое место я уже решила заселить геофизичку Веру, которая была старше меня всего на три года и, казалось мне, будет прекрасной соседкой Людмиле. Так что между нашими кроватями стояла сейчас ее раскладушка.
Пол был чисто вымыт, печка протоплена и Людмила, убедившись, что угли прогорели, закрыла вьюшку. Дома было так хорошо, чисто. Особую прелесть прибавлял мороз за стеклами окон. Мы готовились ко сну.
Почему у меня оказались газеты, которые срочно потребовалось сжечь – до сих пор объяснить не могу. Но я их скомкала и тут же запихнула в печь.
Мы благополучно улеглись, погасили свет и довольно скоро уснули.
Ночью Людмила проснулась от жажды. Не желая беспокоить нас, она пробралась на кухню, включила свет и поняла, что что-то происходит не то. Ее первым желанием было на всякий случай открыть вьюшку – такую задвижку в верхней части печки, почти на уровне вытянутой руки. Кто угорал – знает: газ скапливается вверху. Людмила потянулась и, теряя сознание, падая, попыталась ухватится за край полного ведра, стоявшего на печке.
Мы с Верой проснулись от грохота упавшего ведра. Я приподнялась, потом села в постели и сразу увидела, что постель Людмилы пуста. В коридоре был виден свет, падавший из кухни. И было очень тихо. Я начала вылезать из постели. Вера испуганно сказала:
- Ты что, а вдруг там хулиганы?!
- Там же Людмила! – рявкнула я, обнаруживая, что отлежала одну ногу. Но восстанавливать кровообращение было некогда, и я буквально попрыгала на кухню на одной ноге. То, что я увидела, меня испугало: Людмила лежала за печкой в своей белой ночнушке, вытянув руки по швам, и не дышала!
« С сердцем плохо!» - пронеслось в голове, и я бросилась к ней. Как ни странно, она быстро пришла в себя и еле слышно сказала:
- Мы угорели.
- Не неси чепухи – успела я сказать… Дальше – провал.
Вера говорит, что когда она из коридора заглянула в кухню, мы с Людмилой как Пат и Паташонок ( смутно представляю кто они, но догадываюсь, что клоуны), по очереди поднимались и оседали как в замедленном кино. Обе в белых ночнушках,. только моя длинная, а Людмилина короткая. Как утверждала Вера, она просто сползла по стене коридора от изумления.
А Людмила утверждала, что хорошо помнит, как мы с Верой сидели на корточках в коридоре, как два воробышка и Вера постоянно жалобно спрашивала:
- Что с нами? Что с нами?
А я гладила ее по голове и, успокаивая, твердила:
- Все нормально, мы умираем.
Тут Людмила поняла, что вьюшку нам не открыть и пора звать на помощь.
Мое же воспоминание: я лежу на полу, в воде. А Вера ползает и накрывает меня фуфайкой. Помню возмущенную мысль: они что, собираются оставить меня здесь? И сразу – прозрение: Людмила попыталась снять фуфайку с вешалки, упала и. тем не менее, ползет к двери. Я уже понимала, что она спешит за помощью, а на улице – мороз. Помню, как в каком то сумасшедшем усилии я успела накинуть на нее фуфайку…
Вера утверждала, что я «отрубилась» в предбаннике. Она кинулась за мной. Но я помню, что склоняюсь над ней, в том же предбаннике, вижу вдруг заострившиеся черты ее лица и впервые понимаю, что происходит. С воплем « умирать надо прилично» ( ох, как мне потом от них за эту идею досталось!), я начинаю тащить Веру… Как мы преодолели коридор – не помню. Вера утверждала, что в какой-то момент я села на нее как на скамейку. И она подумала сначала – надо обидеться, а потом решила – ладно, пусть посидит…
Зато я хорошо помню, что с рефреном «умирать надо прилично» я втаскиваю Веру в комнату, и тут она, теряя сознание, прикладывается лбом к спинке кровати, а я не могу ее удержать. Кстати, судя по тому, что синяка утром не было – как-то сумела.
Я заставила ее лечь, легла сама, положила руки поверх одеяла и мы приготовились умирать прилично…
А в распахнутую Людмилой дверь врывался морозный свежий воздух …
Людмила же промчалась по снегу босиком к соседнему дому, в котором жила молодая пара Рожиных, геофизик Коля и медичка Таня. По пути она заколотила в окно. Взбежала на крыльцо и потеряла сознание. Открывший дверь Коля увидел ее лежащей на фуфайке в мокрой сорочке на заснеженном крыльце.
Вместе с женой они внесли Людмилу в дом и начали приводить в сознание. Открыв глаза, Людмила сказала:
- Там Вера и Надежда умерли.
Татьяна схватила свою медицинскую сумку :
-бежим!
Коля, растерянно:
- так они же там раздетые!
Татьяна:
- Ты что, девчонки умирают, а ты…
Прибежали, а мы уже лежим и смеемся! В довершении картины утром рано влетел начальник партии с воплем:
- Вы тут умираете, а меня не предупредили!!!
И мы начали корчится от смеха! Весь день хохотали, вспоминая один эпизод за другим.
К ночи стало отчего-то страшно, хотя мы и форточки и вьюшку оставили открытыми…
А утром пришла машина, и я покинула Речной, уезжая на новое место жительства.
Вот такая история, над которой почему - то я всегда веселюсь, когда рассказываю. И слушатели тоже…