первая любовь

               

      
        Мороз был жесткий и шершавый. Снег  скрипел под ногами у граждан как несмазанные дверные петли. Снежинки сверкали холодным стеклянным блеском под светом желтых фонарей.  Двенадцатилетний карманник Малек мерз в ожидании «добычи» около метро «Академическая». В такие часы  его любимым развлечением было рассматривать витрину киоска «Союзпечать». Однажды в этой витрине  он увидел первую полосу местной телевизионной газеты и … влюбился. Так беззаветно, романтично и с полным ощущением всех прав на обладание  предметом страсти  умеют влюбляться только подростки. На фотографии в газете сверкала огромными зелеными глазами рыжая «звезда» местного телеэфира  Арина  Ливанова. Малек купил газету. Вырезал фотографию. Положил в карман. Иногда, покуривая за станцией метро с такими же карманниками, он небрежно ронял: « Моя-то опять вчера звонила. Влюбилась она в меня, пацаны, по-настоящему. Прямо проходу не дает». Малек был рослым и не по годам взрослым, что уже мешало его непосредственной «работе». Теперь он руководил  стайкой детдомовских воришек.
      
   В тот самый морозный вечер  к рынку, рядом со станцией подъехала машина. Маленькая, старенькая, дребезжащая «Тайота». Из нее вышли лысый богатырь и смешная девчонка в безумной красно-белой куртке. Из огромного высокого воротника  торчали нос и рыжий хвост. Сердце у Малька дрогнуло. На его территорию ступила нога  Возлюбленной. Нога в легких не по сезону ботиночках. И тогда впервые Малек испытал чувство, названия и объяснения  которому, он еще не знал. Именно тогда  малолетний воришка  дал себе слово, что  обязательно украдет  КАМАЗ золота, и  обязательно купит ей красивую шубу и теплые зимние сапоги.
   - Эй, паренек, ты чего замер? Замерз?  Хочешь беляш?- рыжая стояла около лотка с беляшами и хот-догами.
- Я не ем эту гадость,- ответил Малек, преисполненный мужского взрослого достоинства.
-А я ем, представляешь? Мучаюсь потом, таблетки жру, но ем. И еще пепси-кола. Ммм, как же это вредно, но вкусно. 
- Арина, ну че ты  опять начинаешь? Поехали. Нас ждут. Отстань от пацана. Не видишь он на работе,- богатырь был явно не доволен тем, что приходится торчать на морозе. Но он был «свой», раз понял про «работу».
- Серый, на любой работе бывает перерыв. Ты, между прочим, тоже не в библиотечных залах штаны просиживаешь. Должен понимать,  что когда холодно и жрать  хочется , «работа» может  не заладиться,- Арина говорила серьезно, но в глазах прыгали чертики, - Знаешь, что, парень, давай-ка  кутнем. Дайте нам пару  хот-догов, ну уж от сосиски с булкой грех отказываться, по стакану  горячего кофе. Серый, купи-ка нам всем    три моих любимых   шоколадки с орехами, изюмом. Ну, сам знаешь.
         У Малька вдруг нехорошо защекотало в носу.  О нем, может быть, впервые за всю его нелегкую мальчишескую жизнь, кто-то  захотел позаботиться. Но это было непонятно и неправильно. И еще этот лысый водила посматривал   снисходительно. Нужно было поставить все на свои места. Он мужчина, а не ребенок!
- Хочешь я тебе твоей пепси-колы  куплю,- прохрипел Малек неожиданно севшим голосом.
-Конечно, хочу! Серый, а ты говорил, отстань от пацана. А он еще нас с тобой напоит и накормит. Настоящий мужчина растет!
       
    Потом, оказавшись в колонии, Малек вспоминал как падали снежинки на ее рыжий хвост, как они смеялись тогда у ларька, какой вкусной была булка с сосиской. Доставал истасканную истертую газетную вырезку и клялся сам себе, что когда выйдет, станет настоящим крутым вором, обязательно пригласит ее в ресторан. Он представлял себе это свидание, как в том кино, которое однажды видел по «видаку» у старших пацанов. Там один ворюга, когда откинулся пригласил свою девчонку в ресторан, там никого не было, кроме официантов, оркестра ну и самого этого фраера с девчонкой. Правда, Женьке  не понравилось, как в кино это свидание закончилось. Он, Малек,   не будет ни к чему ее  принуждать, и она оценит его благородство. Сама нежно погладит по лицу, возьмет за руку и скажет: «Я - твоя!». Ну а то, что потом произойдет, конечно, будет на всю жизнь! И будет она ему верная подруга до гробовой доски.
    
    А еще он вспоминал, как однажды она,  почерневшая от горя, пришла на тот же рынок и сказала: «Проводи меня до работы, Малек!». И он пошел, провожать. Они шли по улице и долго разговаривали. Она рассказывала ему о своем муже, которого убили то ли враги, то ли друзья. Больно запутанной казалась ему тогда эта история. Она пыталась объяснить Мальку, что его воровская жизнь опасна и тоже может плохо закончиться. Как будто Малек и сам не знал что к чему.  Он и не заметил, как рассказал ей  все, про себя, про друзей-воришек, про КАМАЗ с золотом. Про то, что он обязательно купит ей шубу и сапоги.  А она не засмеялась. Очень серьезно отнеслась к идее с КАМАЗом. Сказала, что ей будет очень приятно получить от него такие замечательные подарки, только попросила зря не рисковать. Поскольку пока ей  все-таки есть, в чем ходить, а к серьезному делу нужно серьезно готовиться. Все взвесить и подумать, нет ли какого-нибудь другого менее криминального и опасного способа разбогатеть.
 
    Он стал подкарауливать ее возле работы. Летом она любила возвращаться домой пешком. Она всегда удивлялась, встретив Малька, и всегда радовалась этим «случайным» встречам. Она рассказывала ему удивительные красивые истории и объясняла, что все это прочитала в книгах. Она говорила, что нужно обязательно учиться. Малек снисходительно относился к ее высказываниям об учебе. Какая же она наивная, взрослая вроде, а не понимает, что все зависит от количества филок на кармане, а не от этой белиберды  в башке. Она спорила, горячилась, доказывала, пыталась объяснить, что университеты улиц еще никого до добра не доводили. Она вообще  относилась к нему всерьез. И это было совершенно удивительно. Люди узнавали ее на улицах. Некоторые останавливались и просили автограф. Иногда на дороге тормозили дорогие машины из них выходили серьезные люди, здоровались, а она представляла им Малька, как взрослого: «Знакомьтесь, мой друг Евгений!».
   
Когда Малька взяли на квартирной краже, Арина была в командировке. Вернувшись и не обнаружив своего маленького друга, решила, что пареньку просто надоели серьезные разговоры. Поволновалась какое-то время, а потом жизнь пошла своим чередом и в ее этой  закрученной и быстрой жизни Малек остался милым трогательным  воспоминанием. Совсем скоро появился  мужчина, надежный, правильный и позвал замуж. О предстоящей свадьбе растрепали газеты. На  газетных полосах они были вполне счастливы и довольны друг другом и будущим браком.
 
        Весь первый год в колонии Малек точно знал - Она его ищет! Не хвастался, но многозначительно давал понять, что он непростой пацан, что его на воле такая чувиха ждет, что всем и не снилось. А снилось только ему, потому что у него с ней настоящая любовь, такая как в песнях, как в кино, как в книжках, тех самых про которые она ему рассказывала. Потом все-таки не выдержал и поделился с Васькой, соседом по строю. Васькин отец не жил с семьей. А когда сына посадили за вооруженный разбой начал ездить в колонию с концертами и воспитательными беседами. Женька логично рассудил, что певец должен знать всех на телевидении. Через Ваську, точнее через его отца он просто хотел узнать, как там Арина, весточку ей передать, что, так мол и так, жди меня, родная, я вернусь и все у нас будет хорошо. Ну и про слова, какими это все написать он тоже хотел с Васькиным отцом посоветоваться, ведь это было его первое письмо, да еще к Любимой!
 
      Ресторанный исполнитель  шансона Николай Малинин не  любил  Ливанову и, конечно, не удержался и привез Мальку в колонию газету с фотографиями Арины и жениха. Взрослый, не реализовавший своих творческих и мужских амбиций,  Малинин таким способом мстил Ливановой за ее успешность. Он разрушал легенду о прекрасной  возлюбленной, превращая  ее  в обычную историю  про дешевую шлюху, которая ждала и не дождалась своего парня. Сюжет, распространенный в тюремном фольклоре. Он даже не стал делать поправку на то, что четырнадцатилетний подросток вместе с этой легендой терял надежду на лучшее будущее. Напиваясь, после очередной халтуры в кабаке, он с наслаждением рассказывал про «эту извращенку, которая совратила малолетнего пацана, поскольку нормальные на нее не зарятся».  Пьяный треп лабуха дошел  до местного таблоида. В изложении желтых журналистов  история и вовсе превратилась в грязную и циничную. Каким-то образом редакции удалось раздобыть информацию о статье, по которой отбывал срок в колонии Малек и даже за небольшие деньги купить его фотографию из личного дела. Ливановой приписали,  чуть ли не организацию детской воровской группы и совращение малолетнего. В общем, постарались. Надежный мужчина оказался не таким уж надежным и со словами  «Нет дыма без огня» расторг помолвку и ушел из жизни Арины.
 
        Таким образом,  местонахождение Малька было установлено. Из сентиментального воспоминания он вновь стал реальностью. Реальностью, разрушившей брак и намечавшееся благополучие. И Ливанова примчалась в колонию. «Как ты мог? Какая любовь? Что ты напридумывал в своей дурацкой  голове? Что ты тут трепал своим друзьям уркам?» - она металась по комнате воспитателя и кричала, кричала. Она даже не спросила Малька о его делах, о том, как он здесь? Сколько еще сидеть? Не нужно ли чего? И она уже не была красивой и доброй. Она была как все. Не так, совсем не так представлял себе Женька их свидание. В носу щипало предательское желание заплакать. «Дура! Шалава! Пошла отсюда! Я тебя, сука ,на воле найду, убью!» Охранник влетел в комнату. Малька скрутили и потащили в карцер.
 
   Арина поплакала, попросила руководство колонии отнестись  к Женьке по-доброму. Купила в магазине при колонии печенья, конфет, сигарет. Вложила в посылку свою новую удачную фотографию и подписала: « Моему доброму другу! Пусть в твоей жизни случится настоящая, счастливая, первая любовь»!- и довольная своим великодушием по отношению к малолетнему преступнику уехала в свою реальную жизнь, где Мальку могла принадлежать единственная роль - роль сентиментального воспоминания юности.

     Именно из-за этой фотографии  через 6 лет к Арине приехали оперативники и попросили опознать труп наркомана, обнаруженный на одной из привокзальных малин. Парень, умерший от  передозировки, подозревался в причастности к недавнему ограблению инкассаторского автобуса, перевозившего золотые слитки. Установление его личности было для оперов делом первостепенной важности. При осмотре трупа в нагрудном кармане его пиджака обнаружили истрепанную фотографию известной журналистки. То, что автограф был дан лично, представлялось  сомнительным, но других зацепок не было. Робеющие милиционеры, топтались на пороге  квартиры популярной телеведущей,  « Извините за беспокойство, но не знаете ли вы человека, изображенного на этих фотографиях? Дело в том, что при нем мы обнаружили ваш снимок с автографом. Не могли бы Вы пояснить при каких обстоятельствах…»
- Господи! При каких обстоятельствах? При обстоятельствах первой любви! Знаете, бывают такие обстоятельства, - Арина, побелев, сползла по стене, - Как мне теперь с этим жить? Как  жить?
   
   Заметка об обнаруженном трупе  наркомана, у которого в кармане случайно сохранилась фотография Арины Ливановой, была опубликована в колонке «криминальная хроника», которая по традиции соседствовала с хроникой светской. Первой новостью из жизни местной элиты была новость о свадьбе телеведущей и руководителя крупнейшего регионального банка. Рисковать благополучной реальностью из-за сентиментального воспоминания Арина не стала.
   В официальных показаниях и комментариях  Арины Ливановой по факту обнаружения ее фотографии в нагрудном кармане пиджака неизвестного покойника говорилось: « Эту фотографию я подарила воспитаннику колонии для несовершеннолетних, во время одного из благотворительных визитов в эту самую колонию. Кажется, его звали Евгений. Утверждать, что человек, фотография которого предъявлена мне для опознания и тот колонист одно и то же лицо я не могу. Поскольку времени с тех пор прошло много, а благотворительных встреч, так же как и автографов  в моей жизни было  великое множество».

Больше стабильной жизни  Арины ничего не угрожало – больше Арину никто никогда так не любил.