Люди уверены, что человек – величайшее творение природы, на самом деле его величие не простирается дальше увиденного им.
Встреча.
Я работал в майском саду. Был час, когда нежность утра перерастала в спелость дня. Оранжевое солнце, купающееся в бело-розовом половодье весеннего цвета, веселые голоса птиц и подзабытые за зиму (а потому каждую весну новые!) запахи земли, разомлевшей от долгожданного тепла, - всё настраивало на добрые дела и чувства. Душа - отдыхала, вырвавшись из бесконечного водоворота времени, суеты и забот.
Мелодичное «мур-р-р» прозвучало как будто из какого-то другого мира. Я обернулся - на зеленой траве стоял черно-белый кот. Не кот, а сплошной восторг: крупный, молодой – год-два от силы; окрас пропорциональный – верх морды, спина, бока и хвост окрашены в черный цвет, все остальное белое. Округлые желто-зеленые глаза смотрели испытующе, но с доверием, они как бы говорили – я хочу дружить. Еще мне показалось, что в этом спокойном взоре таилась какая-то сокровенная мечта. Я не ошибся: гость охотно съел предложенный сыном Андреем кусочек колбасы, потом еще один. От третьей порции отказался - понюхал, посмотрел куда-то вдаль, поверх весеннего буйства, и не спеша ушел на соседний дачный участок.
Очень скоро стало ясно, что кот - не просто красавчик, а высокоорганизованное животное, умело эксплуатировавшее свои богатые внешние данные. По одному ему известному графику он методично обходил дачные участки, нигде надолго не задерживался, но с каждого хозяина-кошколюба что-то имел - где угощение, где доброе слово. Предприимчивый котяра везде «работал» по одной и той же схеме: промуркивал жизнерадостное «мур-р-р», (что, очевидно, в переводе с кошачьего означало:«Привет, приятель!»), добродушно щурился, тянул в струнку задние лапы, угощался чем-нибудь вкусненьким, после чего демонстрировал возрастающее день ото дня охотничье мастерство, поймав стрекозу или муху. Случалось, приносил птичку или мышку, играл с ней, а потом с аппетитом съедал. Именно в эти мгновения я понимал, что передо мной все-таки кот, а не кто-то более совершенный.
Кличку кота установить не удалось: он не реагировал ни на одну, соседи его истории не знали. Однако наметившаяся тенденция укрепления взаимоуважительных отношений предполагала как минимум обращение к гостю по имени.
Как его называть - вот в чём вопрос! Было что-то аристократическое в экстерьере и повадках животного. Больше того, каждый раз при виде кота в моем воображении невольно возникал персонаж из кинофильма «Три мушкетера» граф Рошфор – человек в чёрном с белыми кружевами. Жене Ирине это имя категорически не нравилось, но из соображений компромисса она предложила называть кота Маркизом. Мы согласились. А вот коту было все равно, как его кличут: он отзывался только на «кис-кис», да и то на голодный желудок.
День ото дня наши контакты с четвероногим визитером расширялись, уровень взаимного доверия возрастал. Вот только вволю поиграть с котом Андрюшке никак не удавалось: все попытки заигрывания заканчивались стремительным бегством непокорного животного. Сообразив, что в замкнутом пространстве свободолюбивому партнёру по играм удрать будет некуда, Андрей выдал идею:
- Давайте возьмем кошака домой.
- А что – поставим на довольствие, приручим,- поддержал я.
- Может, у него хозяева есть. Кто за ним ухаживать будет? Все обои издерет, – подрезала мечте крылья жена.
Мигрант.
Лето, как все хорошее, промелькнуло быстро. Потускнели дни, пролились холодные дожди. В один из хмурых дней, завершая сезон, я приехал на дачу прибраться. Не успел открыть калитку, как услышал за спиной знакомое «мур-р-р», только какое-то невеселое. Черно-белый ком с жалобным мурканьем подкатился к моим ногам и рухнул на мокрую землю.
Да, это был он – Маркиз! Его широко раскрытые глаза смотрели с грустью и надеждой. С шерстки, не скрывавшей худобу, скатывались капельки дождя. Красный треугольник рта издавал приглушенные хриплые звуки, больше похожие на крик о помощи, чем на мяуканье.
- Ну что ж, дружище, все-таки придется взять тебя домой - на постоянное место жительства.
По дороге вынужденный переселенец тоненько и часто мяукал, метался по салону автомашины и даже выскочил в ненароком открытую дверь, но далеко не отбежал и благоразумно позволил водворить себя обратно.
Дома Ирина встретила кота с подчеркнутой отстраненностью. Андрюшка от радости подпрыгнул и крутнулся в воздухе. Сбылась его давнишняя мечта - как-то, ещё в раннем детстве, он загадал: «Хочу велосипед, кошку и не приглашу Юльку на день рождения».
Дикарь.
Радости хватило ненадолго.Кот оказался совершенно диким: не мурлыкал, на руках не сидел, гладить себя не давал – зато шипел, царапался и кусался.
- Зверюга! – сказала жена.
Да уж - что есть, то есть. Характер зверский. Самолюбив, необщителен, одиночество переносит спокойно – просто спит, «без задних ног». Гости приходят – прячется, уходят – вылезает из укромного уголка. Всегда выглядит идеально - чистюля.
Безукоризненный внешний вид кота, а особенно ненужность посещения им школы и подготовки уроков вызывали острую зависть сынишки. Понятно, что мальчишке, которого все, кому не лень, учили жизни, позарез был нужен кто-то, кого он сам мог бы хоть маленько повоспитывать. Андрей энергично взялся за исправление недостатков в поведении питомца.
Как и следовало ожидать, усилия по приручению дикого кота заметных результатов, если не считать перецарапанных рук и физиономии двенадцатилетнего дрессировщика, не дали, хотя и выглядели презабавно – он сажал кота на колени и приказывал:
- Маркиз, сидеть!
В ответ кот замахивался на него лапой с выпущенными когтями, наклонял назад уши и недовольно ворчал:
- У-у-у, э-э-э, а-а-а…фэ…
- Опять зашипел! Молчать!
- Он предупреждает тебя: «Не приставай ко мне, не то - берегись!» - переводил я с кошачьего на человечий. Но сынулечка, прижав фыркающее животное к коленям, продолжал удерживать его силой.
-Ми-а-у-у-у! – взвывал хвостатый пленник, и, вырываясь, нещадно драл когтями Андрюхины ноги.
-Ах ты, гад! – визжал неудачливый воспитатель, гнался за строптивцем, добывал его и с пущим энтузиазмом продолжал воспитательный процесс.
Маркиз настолько предчувствовал появление у парнишки воспитательного зуда, что только от одного пристального взгляда начинал облизываться - что-то вроде того, как люди от волнения теребят нос или ухо. Ирина заступалась за кота, очень быстро ставшего ее любимцем:
-Андрей, не пытайся переупрямить кошку. Кошки не терпят над собой власти. Если будешь наказывать Маркизку, он будет трусливым и беспомощным.
Удивительно, но, несмотря на применение явно ненаучных, где-то по большому счёту насильственных методов коррекции кошачьего поведения, воспитуемый не питал неприязненных чувств к воспитателю и днем сладко спал на его кушетке.
А вот взрослым членам семьи кот обид не прощал. Как известно, кошки способны на разные проделки ради забавы. Случавшиеся за это наказания зверек переживал тяжело и не оставлял неотомщенными. Он был злопамятным, но настолько, насколько позволял ресурс его памяти. Если обидчик, пренебрегая фактором кошачьей мести, опрометчиво поворачивался спиной, маленький тигр разбегался, вставал на задние лапы, широко раскидывал передние и наносил карающий удар, после чего отходил на заранее подготовленные позиции. Оттуда он оценивал обстановку. Если чувствовал, что опасность миновала, осторожно приближался к обидчику, и, заглядывая ему в глаза, лизал руку - как бы извинялся за то, что погорячился.
- Старина, так вести себя нельзя! Ты ведь простой земной кот, а не котопес какой-то инопланетный!- сетовал я. Надо признаться, что именно мне больше других членов семьи приходилось терпеть от Маркизовой мстительности, так как на правах хозяина я старался поддерживать порядок, который бесцеремонно нарушал кот. Обидно, но меня, своего спасителя, он воспринимал не как старшего кота, а как равного или даже младшего. Справедливости ради нужно заметить, что если не удавалось отомстить сразу, Маркиз скоро забывал обиду.
Ласковым и покладистым он становился, когда был голоден. Тогда хитрец охотно откликался на имя Маркиз, вихрем крутился у ног, изображая из себя близкого родственника. По-моему, он был твёрдо уверен, что просить не стыдно. Наевшись, как правило, до отвала, «родственник» сразу же оборачивался совершенно посторонним котом, безразличным к любым знакам внимания и отвергающим любые предложения по части игры или еды. И в этом главное отличие кошки от человека - подкупить кошку нельзя. Вот если бы так было и у людей!
Сражение с пылесосом.
Дома у кота конкурентов и врагов не было. Почему Маркиз избрал главным неприятелем пылесос – непонятно. Может, оттого что всякому уважающему себя коту соперник просто необходим - для самоутверждения и поддержания инстинктов в тонусе. Не исключено, Маркиз в душе был этаким Дон Кихотом, который, как известно, воевал с ветряными мельницами, и романтичный кот приравнивал победу над ползающим, шипящим чудовищем к высочайшему подвигу в честь какой-нибудь дульсинеи кошачьей. Но скорее всего, по причине отсутствия настоящей кошачьей работы – ловли мышей, разборок с соплеменниками – честный, порядочный кот попросту отрабатывал таким нетрадиционным способом кормёжку.
Как только пылесос доставали из кладовой, рядом вырастал разъяренный зверь, еще мгновение назад мирно дремавший. Вид у него был не для слабонервных: шерсть торчком, спина крючком, хвост трубой, пасть скобой. Сначала воин на почтительном расстоянии от аппарата разогревал публику утробным ворчанием, потом, прижимая белоснежное брюшко к полу, подкрадывался и с устрашающим воплем кидался на противника.
-Птьфу! Птьфу!- этим смешным звуком, что-то вроде громкого плевка, завершалась каждая стремительная атака. Мы покатывались со смеху. Кот недоуменно взглядывал на нас: он, похоже, не одобрял нашего веселья, всерьез поверив в драматизм ситуации и жизненную необходимость защитить слабых «человекокотов» от ужасного монстра на колесиках. Но наша положительная реакция его все же ободряла.
Из составляющих пылесоса – корпуса, шланга и щетки - Маркиз стремился поразить прежде всего щетку, шланг не трогал вовсе, корпус - только в отсоединенном от других частей виде. Но щетке доставалось за всех…
-Ми-и-и-у! – взвизгивал нападающий и передними лапами закатывал ненавистному узлу оплеуху за оплеухой. Бил от души, до потери когтей. Остервенело грыз зубами. Рычал. Особенно зверек неистовствовал, когда щетка от него отодвигалась. Становилось страшновато…
Если уборщик с провокационной целью наезжал щеткой под лапы, кот свечкой подпрыгивал вертикально вверх и отступал, ошалело тараща глаза и прижимая уши. По его поведению было видно, что чисто по-кошачьи он не понимал, почему уважаемые люди вероломно нарушали ими же установленные правила игры.
Мы, каждый по-своему, старались учитывать это обстоятельство. Битва с пылесосом, когда им пользовались я или сынишка, всегда заканчивалась блистательной кошачьей викторией. Победитель терся о ноги и, поглядывая на нас, отрывисто муркал – рассчитывал, стало быть, на заслуженное угощение. А вот когда аппаратом управляла жена, настроенная на уборку, а не на игру, победа объективно доставалась противнику, и кот, опустив морду и поджав хвост, уходил в соседнюю комнату. Он постоянно оглядывался: в его храбром сердце еще жила надежда на реванш. Но практичная женщина не оставляла никаких шансов на выигрыш в битве. Тогда пораженец садился посредине ковра и зализывал избитые лапы. Весь его огорченный вид подтверждал непонятную зверю, но очевидную нам, людям, истину, что необоснованная надежда есть не что иное, как отложенное разочарование.
С целью повышения боевой кошачьей выучки Андрюшка, явно под впечатлением от фильма «Гладиатор», частенько устраивал Маркизу учения, имитируя попытку взяться за пылесос. Кот, крепко запомнивший звуки «доспехов» врага, прибегал откуда-то и с ходу нападал на агрегат. Ожесточенно атакуя, он не успокаивался до тех пор, пока неприятеля не прятали в кладовку. Видели бы вы тогда кота! Это было само торжество! Четвероногий гладиатор умиротворенно отирал щеками косяки, потряхивал победно торчащим хвостом, но стоило притронуться к пылесосу – благодушный настрой тотчас сменялся воинственным.
- Какой ты храбрый! Какой отважный! – подхваливал я кота.
- Настоящий боевой кот, кошачий спецназ! - ставил высокую оценку «командующий учениями» Андрюха.
Маркиз удовлетворенно щурился - доброе слово и кошке приятно.
Он вообще любил, когда его хвалят, и всячески старался обратить на себя внимание. Неотступно ходил следом, путался под ногами, смотрел своими умными глазами и, казалось, мечтал только об одном - чтобы его заметили. Если, как говорится, в упор не видели, то гордец применял, как последнее средство, безотказный прием - демонстративно драл что есть мочи когтеточку, а сам посматривал и ждал, чтобы заметили и одобрили.
Охота.
Звериные инстинкты (куда ж от них денешься!) проявлялись ночью. Ночной охотник упорно бродил по квартире, выискивая добычу. Целей, соразмерных его потребностям и возможностям, в обычной квартире, естественно, не было. Но охота пуще неволи - энергичный представитель славного семейства кошачьих нашел-таки объект для охоты-игры. Им оказалась старая бабушка, которая бодрствовала по ночам из-за бессонницы.
В темноте зверек терпеливо поджидал, когда старушка начнет привычное движение в туалет. Ее шлепанцы, шурша как две аппетитные жирные мыши, ползли по полу – ближе, ближе, ближе… Охотничий азарт нарастал: зрачки расширялись, лапы напружинивались, зад вилял, подбирая точку опоры. Наконец, возбуждение преодолевало границу запретов и страхов - и хищник совершал молниеносный бросок на жертву, то есть на бабушкины ноги.
- А-а-а!
Мы просыпались от криков перепуганной женщины, кот благоразумно прятался, но разбойничать, несмотря на внушения и угрозы, не переставал. Чувство вины у него отсутствовало напрочь.
Старушка была вынуждена упорядочить ночное хождение. Поистине страшнее кошки зверя нет!
Маркиз от скуки нашел другую игру – гонять по полу мелкие предметы: мячики, бумажки, тряпочки. Теперь ночная возня не понравилась жене: она просыпалась от шума, и, в свою очередь, начала гонять игрунишку. Животному волей-неволей пришлось менять образ жизни – спать не только днем, но и ночью, все отведенные кошкам природой две трети суток и даже больше.
Член семьи.
Днем он спал один, а ночью – со мной. Когда все засыпали, Маркиз тихонечко подходил к кровати с моей стороны, садился и пару минут наблюдал. Стоило мне шевельнуться или даже моргнуть глазом – кот мгновенно исчезал. В свете луны я видел, как он опять приближался, привставал на задних лапках, прицеливался и мягко запрыгивал на кровать, затем перебирался на мои ноги. Перетаптываясь с лапки на лапку, полуночник сладостно урчал, вытянутая вперед мордочка выражала глубокую симпатию, кончик хвоста ритмично изгибался. Потоптавшись вдоволь, мурлыка растягивался во всю свою длину на моих ногах и засыпал.
Утром я просыпался от пристального взгляда кошачьих глаз. Зверёк сидел рядом и ждал, когда я проснусь. Он трогал лапкой за руку, и мы начинали ежедневную утреннюю игру: я его теребил, он огрызался, бил лапой (поначалу, пока не разозлится, не выпуская когтей, а уж когда разозлится – не обессудь!), убегал, возвращался и опять нападал. Если удавалось повалить забияку на пол, он в отместку драл ковер. Покушение на целостность ковра мы с женой рассматривали как преступление против человечности. «Преступник-рецидивист» это усвоил и, не дожидаясь разборки, бросался наутек, чтобы тут же высунуть из-за угла плутоватую морду.
Игра шла по всей жилплощади. Стоило мне зайти в ванную комнату, кот преследовал меня и там - запрыгивал на стиральную машину и с нее продолжал задираться. Забавно наклоняя мордашку с одного бока на другой, он доставал лапкой мои локти, спину и прочие части тела. Вот тут-то, в тесном помещении, я и отыгрывался за порчу ковровых изделий, заставляя вредителя обороняться изо всех сил. Когда игрун превышал разумные пределы самообороны, я применял средство, которое, казалось бы, для кошачьего племени всегда было оружием массового поражения, то есть воду. Однако, вопреки распространенному мнению о том, что кошки боятся воды, Маркиз увлеченно ловил лапой или ртом струю воды до тех пор, пока не вымокал вдрызг. После этого он, непрестанно отряхиваясь и смешно дрыгая лапами, отправлялся сушиться куда-нибудь к батарее или на солнышко,
Отдельные способности кота вызывали уважение. Правду говорят, что кошка – лучший природный врачеватель. Маркиз безошибочно ложился на больное место и мурлыкал – лечил. Он тонко чувствовал душевное состояние каждого члена семьи и в целом внутрисемейный настрой. Если у кого-то нервное напряжение нарастало, усатый невропатолог крутился вокруг ног «пациента» и, заглядывая в глаза, как бы говорил: «Не стоит нервничать, приятель, по пустякам». Уделяя повышенное внимание возмутителям спокойствия, пушистый друг изо всех сил работал на благо семьи – стремился восстановить равновесие в человеческих отношениях, заполнял возникающий иногда вакуум в семейной атмосфере, помогал снять стресс, отвлекал от грусти и тоски.
Но больше всего поражала непостижимая способность животного предсказывать, когда Ирина подходила к дому. Вдруг ни с того ни с сего кот усаживался у входной двери. Раздавался шум лифта, звенел звонок, мы открывали дверь – на пороге стояла улыбающаяся мама. Маркиз прижимался к ее ногам и вежливо здоровался: «Мур-р-р».
Постепенно котофеич стал полноправным членом семьи. Между нами установилось полное взаимопонимание: мы признали в коте личность, а он полюбил нас за то, что мы любили его. Теперь беззаботной кошачьей жизни завидовал не только Андрюшка, я тоже шутил, что не прочь устроиться котом в хорошую семью.
Так, совершенно незнакомый кот, без определенного места жительства, стал домашним любимцем. Да и сам он изменился, твердо встал на путь исправления - подобрел, перестал выпускать когти и прятаться по любому поводу. Не удалось только приучить к рукам.
Безусловно, уход за гордым, свободолюбивым животным требовал внимания и заботы, отнимал дефицитное время, но удовольствие, которое мы получали от общения с ним, стоило того.
Ночной дозор.
Летом мы перебрались на дачу, и Маркиз снова оказался в родных местах. Выскочив из машины, он метнулся в сторону и исчез. Нашему разочарованию не было предела.
Только на следующий день беглец объявился. Постояв некоторое время у калитки, осторожно, как будто мы были для него совершенно чужими, котишка стал подходить. Его глаза фиксировали каждое наше движение, он замирал при малейшем дуновении ветерка. Когда до нас оставалось с пару метров, кот мявкнул и закрутился у ног. Узнал! Или проголодался? Аппетит у него, как и полагается зверю, был зверский. Он всегда настолько серьезно относился к еде, что приходилось ограничивать.
Жизнь на даче напрягала Маркиза. Было видно, что он уставал и нервничал. Ни днем, ни ночью не поспишь: надо постоянно совершать обходы контролируемой территории - слушать, нюхать, метить. При обнаружении следов несанкционированного проникновения охранник угрожающе ворчал, озирался, выискивая нарушителя границы. Если находил, безжалостно изгонял.
Считается, что кошку невозможно заставить сделать что-либо полезное. Это так, но использовать её возможности – можно. Ирина была очень довольна результатами сторожевой деятельности Маркиза: теперь по ночам кочующие толпы кошек не вытаптывали грядки и, самое главное, не мешали спать.
В половом вопросе молодой кот проявлял сдержанность. Как-то к нам заглянула молодая кошечка. «Хозяин» недовольно заворчал, и потенциальная невеста, разочарованно хлопая большущими глазами, перебралась по другую сторону забора, но совсем не ушла: ей не мог не понравиться «аристократ» в блестящем черном смокинге и белоснежной манишке.
Маркиз тоже не сводил с гостьи глаз. Но вовсе не из-за ответного чувства. Нет, сейчас он - неподкупный пограничник - находится при исполнении обязанностей по охране помеченных рубежей и в любовные игры не играет. Красотка активно соблазняла: игриво щурила зеленые глазки, томно раскрывала розовый ротик и призывно каталась по земле, не боясь испачкать великолепную шубку трехцветного окраса. Однако дальнейшему сближению препятствовал забор, а еще больше - усиливавшееся ворчание Маркиза. Оно, скорее всего, означало: «Интим не предлагать: любовь – вздор, порядок превыше всего!» Маркиз не рассматривал кошечку как объект любви: он видел в ней соперника.
Разобравшись с обнаглевшими конкурентами и несостоявшимися любовницами в своих пределах, кот неустанно распространял влияние на соседние участки. Это была тяжелая работа. Наведение «конституционного порядка» на контролируемой территории включало в себя следующую последовательность операций: обнаружение нарушителя, посиделки с воинственными песнями на разные голоса и захватывающую погоню - с таким топотом, что, кажется, мчится табун лошадей.
В одну из чудесных звездных августовских ночей меня разбудил нестройный кошачий хор, в котором голос Маркиза звучал как-то неубедительно. Наших бьют! Отбросив сон, я бросился на выручку. Но было поздно – мимо, едва не сбив меня с ног, с воем промчалась ватага кошек. Впереди - наш герой. Вот тут-то мне и стал понятен истинный смысл выражения «рвать когти».
С той поры Маркиз пропал. Мы искали его долго, но тщетно. Так и съехали с дачи без кота. Дом без кошки показался пустым: никто не встречает у двери, не заглядывает в глаза, не приветствует журчащим «ур-р-р»; никто не ходит следом и не сидит рядом, уткнувшись в твои ноги. Оказывается, домашний уют в сознании каждого члена семьи прочно ассоциировался с этим гордым, своенравным зверьком, чаще всего мирно дремавшем на излюбленном месте.
Возвращение.
Строгое время прочертило еще один круг. В холодном небе зажглись костры осени. Осмелевший ветер, не прислушиваясь к протестующему ропоту желто-багряной листвы, безжалостно раздевал деревья. По заведенному обычаю я заехал на дачу, чтобы подготовиться к зиме.
Маркиз выскочил из-под соседских ворот и волчком закрутился вокруг меня. Привставая на задние лапы, он терся о мои ноги и радостно муркал. Я взял его на руки. Бедолажка: нос оцарапан, ухо разодрано, совсем легонький - отощал.
- Ну что, пропащий, поехали домой.
Кот замурлыкал, что, видимо, означало согласие.
Дома больше всех обрадовалась коту мама. Она привязалась к Маркизону, ну а он, понятно, уважал ее как кормящую суперкошку. Ирина скитальца подкормила, подлечила, однако все раны залечить не удалось. Не сразу, где-то через неделю, выяснилось, что прокушен хвост - у самого основания. Он нарывал, сочилась кровь. С большим трудом засунули отчаянно сопротивлявшегося раненого в сумку и всей семьей потащили в ветеринарную поликлинику. В ветлечебнице больной разбушевался ни на шутку - я и жена с трудом удерживали маленького зверька, пока ему обрабатывали рану. Тем не менее, он изловчился и разодрал Ирине рукав кожаной куртки, а мне прокусил палец.
Доктора котов с пониманием отнеслись к отстаиванию пациентом его неотъемлемых прав, но засомневались в целесообразности лечения и рекомендовали ампутировать хвост. Мы с негодованием отвергли злодейское предложение:
- Без хвоста он будет некрасивым.
- Хвостом выражаются эмоции.
- Хвост - это святое для кошки.
На семейном совете было принято однозначное решение: во что бы то ни стало спасти этот шикарный, длинный, а самое главное – очень нужный всем хвост. Но спасение хвоста оказалось делом непростым. Например, сделать уколы дома никак не удавалось: то ли шкура у кота была прочной, то ли наши одноразовые шприцы на самом деле были многоразовыми - с одного раза не воткнешь. Пришлось воспользоваться услугами ветеринаров.
Лечение затянулось на месяц, так как больной, старательно зализывая рану, не давал ей заживать. Кошачьи доктора посоветовали изготовить из пластиковой пятилитровой емкости из-под воды что-то вроде скафандра, который, по замыслу, не позволил бы коту дотянуться языком до хвоста. Так и сделали: разрезали емкость, сделали дыру для головы, шнуровку и надели приспособление на кошачью голову. Кот закрутил башкой, стал кататься по полу и драть колпак когтями. Было в этой картине что-то фантастическое. Мне показалось, что вот так же трудно первые кошачьи космонавты будут привыкать к космическому снаряжению.
Общими усилиями хвост спасли. Маркиз понимал, что его лечат: терпел, ворчал, но в итоге с благодарностью лизал врачевателям руки. Кошка, как и собака, тоже может быть благодарной человеку, только редко это показывает.
Вообще кошка - очень интересный объект для наблюдения. Если к ней присмотреться как следует, то увидеть можно многое. Например, неповторимую кошачью индивидуальность, которая не умещается в пределах человеческих представлений. Разве человек может быть подобно кошке одновременно доверчивым и хитрым, ласковым и хищным, домашним и диким? С другой стороны, у кошек с людьми так много общего, что часто их невозможно отличить.
Конечно, человек - венец творения природы, но кое-чему он должен поучиться у кошек. Кошки чище, честнее и благороднее людей, не терпят насилия, ценят уважительное отношение к себе и отвечают любовью на любовь. Проникая в их мир, невольно приходишь к смелому выводу, что у самых идеальных друзей человека никогда не бывает меньше четырех ног. Людям с этим трудно согласиться, и все-таки нужно – чтобы самим стать лучше и жить в гармонии со всеми теми, кто пришёл в этот безумный мир.