Пятьдесят шестой год был олимпийским. Игры проходили в Австралии. Попасть туда было очень заманчиво. И мы, прошлогодние чемпионы, очень надеялись на это.
Родители мои переживали, как бы я не бросил учебу ради таких заманчивых перспектив в спорте. Много спустя я узнал, что Игорь Чернаенко в мое отсутствие приходил к нам домой и беседовал с моей мамой. Он счел своим долгом успокоить ее, убедить, что я совсем не в такой уж плохой компании, и что с учебой тоже все впорядке. Ведь он тоже выпускник МВТУ.
Спорткомитет решил, что наша страна должна быть достойно представлена и парусным спортом. Десять лучших экипажей по результатам прошлогоднего первенства получили новые яхты, которые построили на Ленинградской спортивной судоверфи. Яхты были сделаны добротно, корпуса проклеены. Сшиты новые паруса.
Весной в Таллинне снова устроили отборочные гонки. Победители должны были идти на этот раз в Швецию.
Дракон для Чернаенко делали последним. И привезли в Таллинн, когда три гонки уже состоялись. Прямо с машины яхту мы спустили на воду, в спешке поставили мачту, подняли паруса, и пошли в гонку. И о, ужас! Накрахмаленные паруса выглядели, как кирзовый сапог, шкоты застревали в блоках. Яхта не шла!
Другие члены сборной получили яхты раньше. Ленинградцы успели их забраковать, и сели на свои старые. Кое-кто оставил старую мачту, а уж паруса у всех были свои, проверенные.
Мне думается, что Игоря подвела самоуверенность. Он верил, что сумеет довести яхту до нужной кондиции. Безусловно, они понимал толк в настройке яхты, но этого оказалось мало.
Общество «Водник», делая ставку на чемпиона страны, приняло решение оставить наш экипаж в Таллинне на все лето, вплоть до первенства Союза, которое должно было состояться там в сентябре.
И началась наша работа над яхтой. В основном, мы работали с парусами. Сначала мы вымачивали, чтобы избавиться от крахмала. Потом стали их перешивать. Надо сказать, что в те годы яхтсмены паруса сами не перешивали. И мы первыми начали это делать. Работа, я вам скажу, не из легких. Нужно аккуратно распороть шов длиной в несколько метров, а потом прострочить зигзаговым швом новый. Или, например, заново пришить ликтрос (веревку) к передней шкаторине паруса длиной 9 метров. Протыкая трехгранную иглу не наперстком, а специальным упором, который крепится на ладони и называется гардаманом.
После переделки паруса мы выходили в море. Но оценить результат работы можно только, сравнивая ход яхты с ходом другой. А такая возможность предоставлялась не часто. Мы участвовали в местных соревнованиях, например в первенстве Таллинна, в гонках в честь военно-морского флота и занимали первые места. Но это был не тот уровень.
Бассейновый совет Водника устроил нам минисборы. Нам выдали талоны на трехразовое питание. Каждый талон стоил 10 рублей. Питались мы в ресторане «Пирита» и расплачивались этими талонами. У Игоря была книжка, от которой он отрывал нужное количество талонов, расписывался на них сам, так как представителя у нас не было, и расплачивался. На эти же талоны в буфете можно было выпить коньячку, что Чернаенко и Моначенко стали практиковать. Для аппетита. И от глухой тоски однообразия нашей жизни.
В город мы перестали ездить, и ночевали прямо в яхт-клубе «Калев». У здания клуба была смотровая вышка. И вот на лестничной площадке этой вышки мы стелили паруса и прекрасно на них спали.
Перед самым первенством Союза в Таллинн начали съезжаться конкуренты. Начались тренировочные гонки. В одной из таких гонок Ленинградец Витя Попель на своей яхте у поворотного знака под спинакером буквально выскочил на нашу яхту, когда мы огибали знак. Своим штевнем он сломал 20 миллиметровой толщины дубовый комингс, ограничивающий кокпит, прижал Игоря к противоположному комингсу, и тот тоже сломался. После этого Игорь шутил: « Или дуб был херовый, или хер дубовый». Но это было потом.
А тогда мы, конечно, сошли с гонки, вернулись в гавань, разоружились. И тут Игорь почувствовал, что ему плохо. Отвезли в больницу. К счастью, ребра оказались целы, но какое-то время ему снились медведи. И пришлось отлеживаться в гостинице.
Мы с Моначенко занимались ремонтом яхты. А когда возвращались в гостиницу, заставали Пана, лежащим на кровати. Он тяжело дышал, кашлял. Ну, совсем плохо!
Выяснилось вскоре, что в наше отсутствие его навещали. Пришел Попель с двумя бутылками водки, потом приходил будущий Олимпийский чемпион Пинегин Темир. И все его лечили.
При нас уже пришел Пан Костровской и тоже с бутылкой. Он сполоснул стаканы водой из графина, посмотрел по сторонам, куда бы вылить, а потом отдал мне:
- Вылей в окно, только не выплескивай, а аккуратно по стеночке слей.
К началу гонок Игорь оклемался, но сила в руках исчезла. Добирать гикашкоты он не мог. Приходилось мне выполнять эту работу по совместительству.
В тот год появились первые комплекты дакроновых парусов, которые покупали за валюту. Эти паруса гарантировали преимущества перед хлопчатобумажными. Они не деформировались на ветру и не имели ворсистости на поверхности, которая тормозит движение воздуха.
Первые комплекты раздали так называемым стипендиатам, а попросту говоря профессионалам. Статус профессионала не позволял участвовать в Олимпийских играх. Поэтому наших профи объявляли стипендиатами, и они где-то числились по гражданскому ведомству.
Наш экипаж не был профи. Чернаенко и Моначенко работали на производстве, я учился. Наш главный конкурент Матвеев из команды ВМФ носил погоны каперанга. В 1955 году он был вторым. А в этом олимпийском году начальству было необходимо, чтобы он был первым, стал чемпионом страны и по праву принял участие в Олимпийских гонках.
Однако получилось так, что по сумме очков всех семи гонок первым оказался некто Ковригин, «темная лошадка». На финише последней гонки ему салютовали с судейского судна..
И тогда судейская коллегия приняла позорное решение дисквалифицировать, нет, не Ковригина, а рижанина Каннского, который построил яхту в Риге и приехал с ней на гонки. Каннский был опытным известным гонщиком. В предыдущие годы он неизменно становился чемпионом страны в национальном классе швертботов «М». Но теперь решил освоить международный класс «Дракон». Перед гонками его яхту обмерили как и положено, и допустили к гонкам.. А после гонок подсчитали очки, и оказалось, что если выкинуть результаты Канского, то по сумме очков первым будет Матвеев. Так и сделали.
На параде закрытия первенства, когда вызывали победителей для вручения наград, и вызвали Матвеева, из шеренги эстонских яхтсменов вытолкнули размалеванного красками козла. Один рог у него был красным, другой синим, бока тоже были разноцветными. Так был выражен протест.
Медаль-то, конечно, вручили Матвееву, а не козлу.
В тот год мы были только восьмыми.
В последующие годы Чернаенко продолжал выступать в соревнованиях. На первенство Водника он неизменно был первым, а вот в первенстве СССР лучше шестого он уже не был. Игорь Чернаенко не пользовался любовью у государственного тренера Лаврова И.П. А потому довольствовался первым местом после обладателей дакроновых парусов.
В 1960 году я решил, что хватит мне быть матросом, и решил рулить сам.
Игорь меня многому научил. У него была нацеленность на победу. И это очень важно.
Ноябрь 2009г.
Продолжение здесь:http://www.proza.ru/2009/12/03/568