Белая камри подъехала к остановке. Это был своего рода пиар ход. Для моей одногрупницы, ездившей, быть может, только на российских машинах, а может и вовсе ходившей пешком - эта машина была чем-то вроде космического корабля для меня. Теоретически он есть, но я на нем никогда не летала, и вряд ли буду.
А я тем временем надувалась от собственной значимости и крутости. Дааа, вот такие у меня ухажеры, потому что я – самая-самая, зацепила такого мужчину. Но все, что было снаружи – было лишь фикцией, и я это понимала. Мужчина, который и выглядел, и вел себя, словно владел, если не миром, то уж точно небольшим округом, на поверку оказался пустышкой.
Чуть позже я бы не купилась на его внешность и милую машинку (кстати, купленную в кредит и оформленную на организацию, в которой он работал), но я была молода и полна авантюр. Секс был с ним интересен лишь первые три раза, и лишь по причине своей новизны. Это был скучный обычный секс, в основе которого не было ни страсти, ни нежности: небольшая прелюдия, поцелуи, и собственно… Жуткая пародия на занятие любовью.
Несколько раз мне даже «посчастливилось» побывать в его квартирке. И в тот момент я сказала себе: никогда в жизни я не перестану следить за домом, в котором живет моя семья. Такого ужаса я не наблюдала с тех пор, как однажды по воле случая попала в обычное общежитие советских времен. Новый дом, новая квартира – и такой бардак, что позавидует любой без определенного места жительства. На кухне были раскиданы тарелки, в них – остатки еды, по-моему вяленой рыбы. В раковине – аналогичная картина. На столе пепельница и кожура нескольких бананов. В прихожей висел над дверью кусок отвалившихся обоев цвета ржавчины. В комнате на диване, единственном приличном месте, были разбросаны детские колготки, рядом на гладильной доске – крутая гора неглаженного белья, состоящая из бюстгальтеров сомнительного качества, женских колготок и огромных махровых халатов, в которых и щеголял хозяин квартиры…
Увидев в свете остальных мужчин в сравнении со своим постоянным любовником, я не отчаялась, но все же завязала с экспериментами подобного рода. Я пришла к финишу и поняла, что все заканчивается. В том числе и наша любовь.
Все, что говорят мужчины в первую встречу – не имеет значения, то, что они описывают свое состояние – не подтверждается на практике, их поведение а-ля «все включено» - говорит об обратном. Серьезный человек не будет говорить ни о деньгах, ни о машинах, ни о количестве связей. Ты будешь единственной и неповторимой. Он никогда не упрекнет тебя в денежном отношении и не поставит в неловкое положение. Он будет до последнего отговаривать тебя от твоих же глупостей на этот счет. И никогда не будет спрашивать, нужно ли тебе его спонсорство – просто поставит перед фактом.
Не знаю, простил ли до конца меня мой муж, или все-таки хотел бы взять реванш, но он ревностно хранит все мои тайны вот уже год. Я развелась с ним, когда бросила своего любовника.
Еще в начале наших встреч мой любовник сказал однажды: «Такие отношения всегда, понимаешь, всегда, должны быть на высокой ноте, мы должны каждый раз желать друг друга, словно впервые. Зачем нам обыденность – ее и так хватает …». В миг, когда я поймала себя на мысли, что думаю о деньгах, больше, чем о нем, я поняла, что это – окончание восхитительного романа. Не было боли и слез, не было фальши, я поблагодарила его и отпустила с миром…
После этих далеко не простых отношений мне пришлось зализывать раны. Конечно, как я уже сказала, не было скандалов и обид, но была неясная, безумная пустота, которая заменила мое одиночество, проникла в каждой клеточку души и тела. Я не знала, смогу ли я, хватит ли сил, буду ли вспоминать. Это не было громом среди ясного неба - это был логичный финал. Блестящий мир, окружавший меня столь продолжительное время без явных усилий, растворился в дымке в один момент, и я тут же принялась по осколочкам собирать заново пазл собственной жизни. В этот раз уже одна. Все, что у меня осталось - мой бесценный опыт, конечно, был приятен, но не грел душу. Я должна была заново писать сценарий своей жизни и приглашать актеров. Смогу ли я снова написать пьесу, которая будет иметь оглушительный успех и продержится, быть может, дольше предыдущей? Я не знаю. Но я попробую.