Уже давно зашло Солнце, и даже Луна не показывалась из-за серого плаща холодного зимнего Неба. Лишь Ее слабый свет проникал сквозь темную завесу и осторожно трогал стены домов, мостовые и погасшие окна. Город напоминал зверя, затаившегося перед прыжком в Рассвет – всепроникающий и торжествующий в праздник, что должен был начаться с наступлением нового Дня. Сегодня отдыхал меч. Безмятежный Сон сковывал все тело, пленил Разум и не хотел ни отпускать, ни тревожить чем-либо. Он был проникновенен и нежен как никогда, а Взгляд, что по преданиям, явил себя миру с Небес, правил Сном и вел вперед. По дорожке, украшенной звездами и пещерными кристаллами, которые, как известно, завлекают незадачливых путников и оставляют их подле себя белыми, смеющимися над жизнью скелетами, пророчащими всем единый конец.
Он открыл глаза и увидел этот Взгляд. В едком дыме, или в мятежной праздности таверн, Он всегда был с ним. Свечи, горевшие вокруг, не в силах были противостоять и затухали, как только шепот белых Крыл становился чуть ближе. Она влетала чрез распахнутое окно, садилась на край постели и смотрела на него, а он на Нее. Это могло длиться веками и не прекращалось ни на секунду. И одной холодной зимней Ночью, он, наконец, увидел в Ней, Ту, чью руку он готов держать вечно. Ту, чью Душу он готов познать до самых глубин. Ту, в чьем Взоре он готов раствориться и никогда боле не воспринимать этот мир таким, каков он. Разрушить столпы святости и былого. Воздвигнуть новый храм на равнине милосердия, нетленной памяти и всепоглощающей Любви. Храм этот нерушим, ибо сам Ветер хранит его и его тайны. И не достанет сил ни у кого порушить его, ибо Храм стоит под Древом Жизни – истоком всего, что пришло в этот Мир. И он пел о Ней. Он пел для Нее, а Она слышала, и Млечный Путь был их проводником, а Луна, что никак не желала показаться их взору, благословляла их и играла на флейте. На той самой флейте, что Богам лишь ведома и слышима лишь Ими. Богам или демонам (тут уж кому как нравится).