В лесу находились двое: он и смерть. Смерть пряталась где-то в обманчивой тишине, стоящей кругом и лишь изредка прерываемой глухим шорохом. Кругом – ни души. Он мог надеяться только на себя и холодивший пальцы ствол винтовки М-16, которую сжимал в руках. У смерти же было много союзников. Большинство из них уже лежало на тропинке и бессмысленно смотрело в небо стеклянными глазами, дожидаясь часа страшного суда. У смерти осталось последнее воплощение, и Frensy уже чувствовал его тяжелое дыхание у себя за спиной. Да, он бесшумно шел за ним по тропе и уже злорадно разглядывал его затылок через прицел. Лицо Frensy покрылось мелкими капельками пота. Ещё секунда и он будет лежать в лесу с огромной дырой в спине. Раз… два… на третий удар своего сердца Frensy резко обернулся. За спиной никого не было. Только странный голос, звучащий словно из другого мира («Горячая пицца, горячая пицца с доставкой на дом») нарушал одинокую тишину леса. Осторожно, стараясь не шуметь, Frensy двинулся через чащу, почти сливаясь с ней. Чуть дальше по тропе он увидел парня, застывшего на земле с выпученными глазами и прикушенным языком. На побледневшем лбу гнездились инфракрасные очки. Ему не хотелось прикасаться к мертвецу, но еще больше не хотелось валяться дохлым с таким же выражением лица, поэтому он решился. По телу пробежала волна облегчения, когда очки оказались у него на голове. Серебристые, с длинной красной полоской вместо стёкол – они делали его похожим на Циклопа из «Людей Икс». Теперь мир приобрел четкие контрасты. Всё, что сквозь очки было синим, не представляло опасности, а вот красные движущиеся тени, мелькающие тут и там, могли нести в себе потенциальную угрозу. И здесь он уже мог дать волю своей винтовке. Конечно, не все красные тени были опасными для него (как та, что находилась сейчас в нескольких десятках ярдов от него и напоминала очертаниями кабана), но он всё равно выстрелил по одной из них. Просто так, ради удовольствия. И лишь когда по лесу разнеслось громогласное эхо выстрела, он осознал, что совершил роковую ошибку. Теперь противник знал его местонахождение. И уже наверняка довольно потирал руки, разглядывая его через прицел. Frensy решил оставаться на месте. Если уж он сказал ему, что находится здесь, то надо хорошо подготовиться к его приходу. А он придет, потому что выстрел был хорошей приманкой, на которую трудно не клюнуть. Не далеко от тропы Frensy увидел невысокое крепкое дерево, густо заросшее листвой, на котором можно было устроить хорошую засаду. Взобравшись до середины ствола, он убедился, что кругом его прикрывает плотная листва и простым человеческим глазом его не увидеть. Где-то рядом сухо треснула ветка и Frensy насторожился. Очки уловили в двадцати ярдах от дерева большую красную тень.… Но это был не он. Тень с шумом пропускала через ноздри воздух и мирно пощипывала травку. Выругавшись, Frensy опустил винтовку. Второй раз выдавать себя он не собирался.
Он ждал, почти сливаясь с окружающей природой. Сидел, не шевелясь. Мышцы затекли, кости ныли. По плечу, приняв его за дерево, неторопливо спускалась вниз несколько муравьёв. Но самое главное, уже давно хотелось по маленькому. Мимо его дерева за это время успели промелькнуть десятки красных силуэтов, но нужного среди них не было. Очевидно, противник не купился на его выстрел и тоже решил поиграть в прядки. Он словно дразнил его.
Интересно, у кого же из нас первым сдадут нервы? Кто быстрее потеряет терпение и покинет своё убежище? Кто первый попадётся в ловушку? Ну же, давай приятель! Твоя настойчивость вот-вот лопнет. Ты устал сидеть здесь много часов подряд и тебе охота размять затёкшие конечности. К тому же я знаю, что твой мочевой пузырь напряжен до предела. Давай приятель, оставь эту глупую игру. Поддайся искушению и выйди мне на встречу. Тогда твоим страданиям придёт конец.
Подобные мысли уже давно шептались в голове, но сейчас они звучали с особой силой. Frensy решил оставить дерево. Он осторожно спустился на землю и тихо пошел по тропе, озираясь по сторонам. Инфракрасное излучение информировало его относительно всех передвижений в секторе. Красные пятна мельтешили перед глазами, выпрыгивали из-под ног, всплывали откуда-то с боков. Словно он терял сознание. Неожиданно, его внимание привлекла еле заметная красная точка на горизонте, укрывшаяся в верхушках деревьев. Возможно птица, сидевшая в своём гнезде, хотя… Frensy снял очки и пригляделся. Сквозь густые ветви деревьев просматривался объект, напоминающий собой дозорную вышку. Похоже, птичка спряталась именно там. Frensy почувствовал, как его лицо расползается в улыбке. Эта мысль казалась заманчивой, но нуждалась в проверке. Пригнувшись к земле наподобие тигра, выследившего свою добычу, он стал осторожно приближаться к замеченному объекту. За сто пятьдесят метров до цели последние сомнения рассеялись – то, что он видел впереди себя, было смотровой вышкой, верх которой скрывался в листве деревьев. Он остановился, спрятавшись в кустах. Даже сквозь листву было заметно, что на башне кто-то находился. Прикрепив к своей М-16 оптический прицел, Frensy стал рассматривать верхушку башни. По телу пробежал радостный озноб. На смотровой площадке, покачиваясь на стуле, сидел плохой парень и, закинув автомат за плечо, листал порно-журнал. В его пустых ярко-серых глазах выражалось удовольствие. Крепкие американские челюсти работали как жернова, пережевывая вчерашнюю жвачку. Подумать только! В поисках врага он часами рыскал по лесу, болезненно реагируя на любой шорок! Он боялся лишний раз пописать, опасаясь внезапного нападения! Ему везде виделись капканы и ловушки, умело расставленные противником, но.… Вместо этого, он сидел здесь, раскачивался на стуле и преспокойно разглядывал голых девочек в журнале, не подозревая, что уже находится на мушке (при этом, член у него не стоял). Едва не рассмеявшись, Frensy начал прицеливаться. Красный огонек загорелся на лбу у противника как раз в тот момент, когда он стал расстегивать ширинку. Frensy позволил себе ухмыльнулся. Ему показалась забавным, что он собирается гонять шкурку, не зная, что через несколько секунд его башка разлетится на куски как гнилой арбуз. Похоже, парню не удастся больше почитать свежий воскресный выпуск «Плейбоя», подумал Frensy и нажал на спуск. Он думал, что нажал, хотя… ему это только показалось, потому что в тот момент ему уже не чем было думать. Он должен был нажать, но… все произошло слишком стремительно. За долю секунды до того, как в голове Frensy мелькнула мысль, что пора бы спустить курок, рука противника метнулась к кабуре и вынула револьвер. В то время, когда импульсы, посланные мозгом Frensy, летели к его пальцу, лежащему на курке, солдат на вышке уже прицелился. А в следующий момент, когда палец уже начал тянуть курок, раздался громогласный выстрел, эхом разлетевшийся по лесу. Frensy успел увидеть (но не осознать), как переднее стёклышко его оптического прицела неожиданно потрескалось и разлетелось вдребезги. Больше он ничего не видел, потому что в следующее мгновение остатки его мозга уже разлетались по воздуху. Он опередил его в последний момент.
- Черт! – выругался Френсис, отправляя в рот очередную порцию жареной картошки «Лейз». На мониторе, красными буквами на черном фоне, всплыло сообщение об окончании игры. Он хотел начать уровень заново, но знакомые крики на улице (горячая пицца, горячая пицца!) заставили его выглянуть в окно.
На Тополиной улице стоял воскресный день. На дороге, разделяющей два ряда небольших уютных домиков (Френсис жил на левой стороне улицы) дети играли во фризби. Ласковые лучики осеннего, но еще теплого солнца, просвечивали сквозь листву аккуратных маленьких деревьев, растущих вдоль улицы, и подсушивали свежевыстриженную траву зеленых газончиков. К тому времени Билли Смол (прыщавый разносчик пиццы, как звал его Френси), одетый в форменную одежду «NYP», уже миновал их дом и направился к калитке следующего. На его звонок из соседнего дома выскочила Кэти Уайлдер, симпатичная шестнадцатилетняя девушка с длинными черными волосами, которая училась в одной школе с Френсисом. На ней были короткие джинсовые шортики, некогда бывшие цельными штанами, и чудесная белая маячка с надписью «Секси герл» (родители девушки долго колебались, покупая дочери такую «нехорошую» майку), под которой проступали буфера внушительных размеров. Действительно, Френсис был не прочь провести несколько часов с этой киской, естественно, когда у нее дома не будет родителей. Не возражал против этого, похоже, и Билли. Увидев девушку, он улыбнулся, обнажив при этом кривjq частокол зубов, подкованный мерцающими брекетами. Френси всегда думал, что если бы Стивен Спилберг был знаком с Билли, то ему бы не понадобилось мастерить чучело акулы для своего фильма*. Но Кэти, похоже, не разделяла его мнения. Расплатившись и получив яркую коробку с пиццей, она принялась разговаривать с Билли, даря ему массу впечатлений для домашних упражнений с «игрунчиком». Но Кэти… именно она была героиней последней мастурбации Френсиса, поэтому он мечтал, что бы кто-то прервал их милую беседу. Ему повезло. Фризби, неловко пущенное детишками на дороге, на полном ходу врезалось в лысый затылок Билли, сбив с головы фирменную красную бейсболку. Кэти вскрикнула от неожиданности, а за спиной разносчика пиццы раздался детский смех. Низкорослый рыжий мальчуган в футболке с эмблемой «Рейнджеров» прибежал за фризби и, сделав непристойный звук языком, скрылся быстрее, чем Билли успел что-либо предпринять. К великому удовольствию Френсиса, прыщавый разносчик пиццы словно вспомнил, что он на работе и, подняв с земли кепку, двинулся дальше. Кэти, кажется, была разочарованна. На обратном пути она заметила Френсиса в окне и, смущенно улыбнувшись, помахала ему рукой. Какая крошка, подумал Френсис, и какого черта она водится с этим уродом Билли (у него доброе сердце, как-то сказала она)!? Помахав ей в ответ и бросив на нее несколько откровенных взглядов, парень отошел от окна.
Дома у него тоже стояла типичная воскресная обстановка. Сегодня ему, как и другим подросткам с Тополиной улицы не нужно было идти на занятия (за исключением Дэвида Карвера*, этого святоши из дома напротив, который как всегда послушно спешил в воскресную школу). Старая добрая служанка Энни готовила на кухне ленч, распространяя по дому вкусные запахи, и напевала песню из «Титаника». Спустившись в гостиную для ленча, он прошел мимо дедушки Пола, как всегда дремавшего напротив большого камина с умиротворенным выражением на лице (очевидно, вспоминая былые сексуальные победы). Несмотря на теплый день, камин был затоплен, а худые немощные колени дедушки покрывал толстый клетчатый плед с мордашкой Микки Мауса. Старик даже не заметил, что он больше не один в комнате (Микки Маус, украшающий плед, и то живее отреагировал на появление внука) и продолжал молча дрыхнуть, пожевывая во сне беззубыми челюстями. Френсис уселся смотреть ТV. По ящику как раз передавали воскресный выпуск новостей. Ведущая, молодая ухоженная женщина с крашенными блондинистыми волосами, рассказывала о какой-то девятилетней девчонке, потерявшейся вчерашним днем в лесах Нью-Хэмпшир. В правом верхнем углу экрана появилось изображение девочки в синем свитере и фирменной бейсболке с надписью «Ред Сокс*». На вид ей было больше, чем девять лет. Впрочем, Френсиса это мало заботило. Несколько больше его заинтересовала ведущая программы. Хоть она и находилась по ту сторону экрана, по ту сторону реальности (из которой она в последнее время не вылезала), он знал о ней несравненно больше, чем о какой-то глупой малолетней девчонке, болеющей за «Ред Сокс» (Френсис терпеть не мог эту бейсбольную команду). Он знал марку ее любимой косметики, благодаря которой она так хорошо сейчас смотрелась на экране, знал, по каким дням она красила волосы, занималась фитнесом для поддержания фигуры; знал также о том, что в наибольший ужас она приходила, когда ей случалось съесть лишний пончик за обедом. У него даже имелись некоторые сведения о ее интимной жизни, благодаря которой он когда-то появился на свет. От отца, или от одного из тех быков, которых она тренирует в своём фитнес зале по нескольку раз в неделю? Френсису было без разницы. Но только ХХХL, проглядывающие сквозь их спортивные трико, для мамаши явно предпочтительнее, чем жалкое достояние штанов его папы. Но Френсиса это мало волнует, особенно по воскресным дням. Особенно сейчас, когда на часах четверть первого, а ленча все нет (его желудок уже недовольно бурчал).
Наконец, тётя Энни показалась в гостиной в белом нарядном чепчике, который надевала только по выходным, неся в руках поднос с ленчем и напевая свою любимую песню. На подносе дымился кусок свежей грибной пиццы и нечто неаппетитное в миске, напоминающее по цвету детский понос.
- Вот и завтрак готов, мои дорогие! – лицо Энни светилось улыбкой, которая блестела, как лезвие бритвы. С ее появлением по комнате поползли волны неприятного запаха, сочетание старой грязи и свеженанесенной пудры, в последнее время хорошо знакомое обитателям дома. Кухонный фартук, маловатый для ее массивной фигуры (ей вполне нашлось бы место в женской футбольной лиге, если бы такая существовала) местами был запачкан. С гигиеной Энни явно не дружила. Френсис с гримасой отвращения посмотрел на нее (хоть бы раз в жизни вымыла свою грязную жопу), когда она поставила на журнальный стол поднос с ленчем. Не поставила, а с грохотом опустила, словно он весил добрых двести фунтов. Часть детского питания при этом выплеснулась через миску. Дедушка Пол, который до сих пор дремал у теплого камина, вздрогнул.
- Как там поживает наш маленький послушный мальчик? Он больше не бегает за женщинами?
С этими словами тётя Энни подошла к тяжелой инвалидной коляске, в которой сидел старик, и с легкостью развернула ее к телевизору. Увидев, как служанка берет со стола миску с детской смесью, дедушка запротестовал. Он что-то промычал и недовольно задвигал худосочной култышкой, выбившейся из-под клетчатого пледа. Энни зачерпнула ложку каши и поднесла ее к ссохшемуся рту старика.
- Открой ротик!
Дедушка Пол демонстративно отвернул голову от тарелки.
- Не надо так обижать свою добрую старую няню. Ну же, открой ротик!
Должно быть, ему чертовски надоела эта грёбаная детская каша, которой служанка пичкала его каждый день. Но Энни была непреклонна. Она сделала несколько попыток просунуть ложку между его сморщенных губ, но старик плотно сжал рот и мотал головой из стороны в сторону. Улыбка слезла с лица служанки, как грязное пятно с тарелки. Будто кто-то стёр её тряпкой.
- Открой рот!!!
Несколько порций каши уже лежало на коленях у дедушки, когда лицо служанки стало наливаться темной кровью. Туча находила на солнце, и все знали, что это плохой признак.
- ОТКРОЙ РОТ, Я ТЕБЕ СКАЗАЛА!!!
Френсис тем временем смотрел мультик (кот Том душил наконец-то пойманного мышонка Джерри) и смеялся, пожевывая свежеиспеченную грибную пиццу. Время от времени он слышал рядом с собой странные булькающие звуки, напоминающие шум уходящей в раковину воды. Будто раковина не хотела глотать то, что в нее вливали. Она задыхалась, давилась, выплевывала все назад, но большой безжалостный кран, открытый на полную мощность, обильно заливал ее горло. Вновь и вновь… Похоже, вода скоро потечет через край, подумал Френсис и откусил кусок пиццы. Действительно, вскоре он услышал рвотный звук, что-то смачно шлепнулось на пол и в комнате запахло блевотиной. В ту же секунду крепкая затрещина опустилась на раковину.
- Жри, старый грязный подлюка! ЕШЬ!
Раковина издала несколько булькающих звуков и рыгнула.
- ЕШЬ!!!
Еще какое-то время раковина пыталась сопротивляться, но вскоре смирилась. Теперь её можно было, как пустую безвольную бутылку, заливать хоть через край.
- Хороший мальчик… молодец… вот так… вот так…
Вода мерно заливалась в бутылку, и по высоте ее журчания слышалось, что скоро произойдёт ещё одно извержение вулкана.
- Вот и все. А ты не хотел кушать! – Энни впихнула в старика последнюю ложку каши, - и стоило так обижать свою любимую добрую няню! Если будешь послушным мальчиком, то в следующий раз я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое.
На лице ее снова засияла улыбка. Она любовно обтерла дедушке заляпанный кашей рот и с чувством выполненного долга отправилась на кухню, напевая свою любимую песню. Но едва она отошла, дедушку снова вырвало на колени (прямо на ухмыляющегося Микки Мауса).
В последнее время Френсис привык к подобным странностям служанки и старался их не замечать. С ней как будто все в порядке, и это его вполне устраивало. Служанка Энн появилась в их доме десять лет назад, когда он был еще совсем небольшим парнем и не мог прочесть ни одной буквы на страницах «Гёрл дайджест»…
Как-то отец Раймонд, опаздывая на работу, забыл запереть свой кабинет и, войдя в него, маленький Френси обнаружил в отцовском столе яркий глянцевый журнал. Прочитать название он не смог (к тому моменту он выучил всего две буквы), но зато картинки поразили его в самое сердце. На каждой странице он видел больших красивых тёть, изгибающихся в каких-то странных позах, и… почему-то… они были абсолютно голыми.… Обнаженные груди не так поразили его детское воображение, но… привычных его глазу трусиков с цветочками, какие обычно носили маленькие девочки, на тётях тоже не было. На том месте, где он привык видеть трусики, теперь находилось что-то странное, чего еще он НИКОГДА не видел у взрослых тёть. И это ЧТО-ТО ему не понравилось. Не понравилось ему и чувство, от которого у него в шортиках зашевелился его маленький обычно спокойный червячок. Френсис решил спрятать журнал до прихода отца, а потом обо всем его подробно расспросить.
Этим же вечером, когда отец вернулся с работы, Френсис, сжав в руке свою находку, твердым шагом направился в гостиную, где Раймонд и Линда Маззероле, устроившись на диване, смотрели вечернюю передачу по TV. Когда он подошел, они были красными от смеха и не сразу его заметили. По ящику шел репортаж с чемпионата по поеданию ход догов - толстяк с мутными осоловевшими глазами пропихивал в свой необъятный рот сразу несколько гамбургеров. Френсису пришлось ждать некоторое время, пока отец наконец не повернул в его сторону распаленное от смеха лицо.
- А… Френсис! Что случилось, мой мальчик?
- Папа, - Френси посмотрел на отца так строго и внимательно, что часть улыбки сползла с лица Раймонда. Он еще никогда не видел своего сына таким строгим, - можно мне у тебя кое-что спросить?
- А… ха-ха... спрашивай конечно! – старший Маззероле все еще находился под впечатлением передачи, но почему-то по коже у него забегали мурашки. Линда, заинтересованная серьезным тоном ребенка, тоже посмотрела на сына.
- Папа, а что это такое?! – Френсис достал из-за спины журнал, открытый на странице с пышногрудой блондинкой, и невинно указал пальчиком на место пониже её пупка, обычно защищенное трусиками.
Он увидел мгновенно побледневшие лица родителей, на которых теперь не было и следа улыбки. Мертвенно бледный Раймонд теперь снова начал краснеть, но уже не от смеха…
- Где… где ты это взял? – спросил он и тут же пожалел об этом.
- В твоем кабинете, - невозмутимо ответил Френсис, хотя реакция родителей немного испугала его.
- Это так… сынок… пустяки. Это… норка! - зачем-то добавил Раймонд заплетающимся языком. Он был готов провалиться сквозь землю.
- Норка? – при этом знакомом слове глаза маленького Френси довольно заблестели, - а у мамы тоже есть норка?
- Э-э-э… ну как тебе сказать…
- ХВАТИТ! ПРЕКРАТИ, РАЙМОНД! – Линда Маззероле, до сих пор с ужасом слушавшая их разговор, вдруг подскочила с места, вырвала из рук сына злополучный журнал и гневно зашагала прочь, оставив вопрос Френси об особенностях своего тела неразрешенным. Неужели мама такая же, мучился в вопросах Френсис, стоя в гостиной напротив побледневшего отца и вспоминая картинки в журнале. Только дедушка Пол, сидя в своей инвалидной коляске у камина и наблюдая эту сцену, как-то совсем не по-старчески смеялся …
Вскоре после этого случая в их доме и появилась Энни Уйлкс, которую отец (после истории с порно-журналом он целый месяц спал отдельно от жены) нанял, что бы присматривать за дедушкой. В то время это была еще моложавая румяная женщина с лучезарной улыбкой и все видели в ней добрую тетушку Энни. Но маленький Френси почему-то всегда боялся её. Он был способен видеть обратную сторону её улыбки, на которую находила тень, когда дома оставались только они с дедушкой. Впрочем, когда служанка улыбалась, Френсису все равно было не по себе, ибо её улыбка казалась ему острой, как лезвие топора. Иногда он думал, что она в самом деле носит с собой тесак. В моменты, когда погода вдруг начинала портиться, и лицо Энни превращалось в темную грозовую тучу (это происходило, если Френсису случалось пролить шоколадное молоко на свою белоснежную рубашонку, или дедушка отказывался потреблять то, что она ему готовила) ему казалось, что его очертания явственно проглядывают в складках ее белого фартука. Маленький Френси все время ходил в боязливом напряжении, хотя напрямую служанка его не трогала (ещё бы, иначе отец приготовил бы хот доги из её обвислых сисек), но бедному старику Полу частенько доставалось. Уже тогда ему казалось, что между тётей Энни и дедушкой существует какая-то связь. Он заметил это ещё тогда, когда служанка с короткой фамилией Уйлкс впервые переступила порог их дома.
Едва Она оказалась в прихожей, как по комнатам стал распространяться неприятный запах. Он так и ударил по его детскому, чувствительному носу, едва не разбил его. Френсис сморщил гримаску и зажал ноздри между большим и указательным пальцами.
- Фу-у-у… тетя, - прогнусавил он, - а почему от вас так воня…
- Прекрати, Френсис, - одёрнула его мать, - проходите миссис Уйлкс.
Наверно, тётя всякий раз забывает помыться, перед тем как намазаться пудрой, подумал Френси. Но, похоже, кроме него этого никто не замечает.
- А вот и наш дедушка, за которым вы будете ухаживать! – Линда подвела служанку к инвалидной коляске у камина, в которой дремал дедушка Пол, свесив голову на грудь как дохлый цыпленок.
- Он у нас с непростым характером, но… надеюсь, что вы подружитесь!
Услышав разговор рядом с собой, дедушка с усилием открыл неподъемные веки. И Френсис хорошо видел, как расширились, мгновенно ожили его обычно мертвые глаза, когда он увидел Её. Это не было похоже на радостное возбуждение, какое наступало у дедушки, если ему удавалось посмотреть бейсбольный матч по телевизору. В глазах читался давно знакомый страх (на ужас в свои восемьдесят два старик уже был не способен). Сам он весь вдавился в кресло, сжался, как ягнёнок перед волком, которого Френсис недавно видел на картинке в детской книге про животных.
- Видите, он вас заметил. И, похоже, он хочет сказать нам, что вы ему понравились!
Дедушка шевелил непослушными губами, пытаясь что-то выговорить. Старый надтреснутый голос звучал тихо и слабо.
- Что? – Линде пришлось склониться к нему, хотя Френсис итак все слышал прекрасно.
- …г-г-грязный подлюка, грязный подлюка…
Мама с удивлением посмотрела на него, а потом улыбнулась служанке:
- Не обращайте внимания. Он у нас… немного не в себе.
- Ничего, - ответила Та, - у меня большой опыт работы с престарелыми клиентами. Особенно с бывшими писателями…
Она посмотрела на старика с улыбкой, но почему-то Френси подумал о волке с картинки из детской энциклопедии про животных.
- О, так вы его узнали? Да, когда-то наш дедушка был популярным писателем и…
С тех пор маленькому Френсису стало казаться, что запах, занесённый Энни Уйлкс, стал распространяться по их дому, завладевать им. Даже по ночам, лежа в своей кроватке на втором этаже (прислуга обычно располагалась на первом), он чувствовал, как запах заражает и его комнату. И дедушка был первым, кто его учуял. Френсис долгое время не понимал, почему остальные члены семьи не замечают всего этого, пока однажды, несколько лет спустя, он вновь не пробрался в папин кабинет (к тому времени отец уже свободно впускал его туда, потому что нашел более надежное место для своих журнальчиков). В нижнем ящике отцовского стола он обнаружил красную папку, перетянутую скотчем. Наверно, там отец хранил важные для себя бумаги. Действительно, внутри оказалась целая стопка каких-то документов, аккуратно разложенных по файлам. Первая страница его особенно заинтересовала. С черно-белой фотографии на него смотрело лицо Энни Уилкс, каким оно было, когда она только появилась в их доме. Осознанный, даже добрый взгляд нормального человека, ясная, лишенная всякой остроты улыбка. Топор в складках халата, помрачнение погоды, может все это ему только кажется? Мало ли что могло показаться четырехлетнему ребёнку, который даже боялся спать один в тёмной комнате. Он стал читать…
"Анна Мария Уилкс*.… Родилась в больнице Бейкерфилда, с отличием окончила медицинскую школу, работала медсестрой в ряде больниц штата…"
(Френсис представил себе добрую улыбчивую тётю в белом халате, которая, прежде чем поставить укол в его румяную задницу, нежно пощипывает её рукой и говорит, что будет совсем не больно.)
"Уволена за неосторожное, халатное отношение к больным".
Френсис перелистнул страницу.
Вновь уволена…
Ёще раз уволена…
Уволена, уволена, уволена…
Это слово встретилось Френсису, по меньшей мере, раз двадцать. И везде была одна причина: халатное отношение к больным.
При изучении следующей страницы, документы задрожали в руках Френсиса.
"Судима по подозрению в намеренном умерщвлении престарелых клиентов больницы…. Вина не доказана. В процессе медицинской экспертизы была признана невменяемой и помещена на принудительное лечение в Портлендскую психиатрическую больницу с диагнозом шизофрения".
(В его сознании снова возникла добрая тетя в халате, только на сей раз на её лице была знакомая острая улыбка, а в складках просторного белого кармана угадывался топор.
- Не бойся, малыш. Будет совсем не больно, - лучезарно сверкая зубами, медсестра полезла в карман.
- Не надо, тётя… Энни.
- Если будешь послушным мальчиком, то я дам тебе большую вкусную конфетку.
- Я буду хорошим мальчиком, тётя Энни, только… не надо… пожалуйста.
Её красные жилистые пальцы крепко обхватывают рукоятку топора. На руке от напряжения вздуваются синие вены…)
"Ввиду преждевременного выздоровления досрочно выпущена из больницы…"
Т…та…так, посмотрим что там дальше. Побелевшие пальцы не слушались Френсиса, не хотели листать папку, но его руками владела уже какая-то другая сила.
На следующей странице была пожелтевшая вырезка из сайдуиндерской газеты…
"… в восточной части заповедника Гридер, штат Колорадо, туристами было найдено расчлененное тело молодого человека. Убитым оказался Эндрю Поумрой 23 лет от роду из Нью-Йорка. По словам родителей, он выехал из города в сентябре прошлого года на попутной машине. Последний раз он звонил им из Джулсбурга в конце октября, а в середине ноября его тело было найдено в высохшем русле реки. Судя по характеру ран, орудием убийства был топор…"
(Боже! Я не хочу читать это дальше, не хочу!)
"Местной полицией были допрошены все жители окрестных домов, прилегающих к восточной окраине Сайдуиндера. Особое внимание полиции привлёк дом, расположенный не далеко от шоссе Хайуэй 9, на котором и могло произойти убийство молодого человека. В сарае дома был обнаружен окровавленный топор, воткнутый в деревянный чурбак. Но хозяйка дома – разведённая женщина Анна Мария Уилкс – смогла убедить полицию, что накануне зарубила поросёнка Фрики. Расследование продолжается…
- Я прошу следствие найти этого сумасшедшего маньяка, - обращается к полиции штата Эльба Поумрой, мать погибшего юноши, - этого изверга, который разделал нашего любимого мальчика словно свиную тушу. А ведь он рисовал такие прекрасные картины. И путешествовать-то отправился за новыми впечатлениями. Он всегда был…"
Френсису выронил папку. Ему казалось, что пока он держал её в руках, какая-то зараза с её страниц проникала внутрь него. Некоторое время папка лежала на полу и он боялся к ней прикоснуться.
(Если ты продолжишь своё проникновение в тайны прошлого, то станешь соучастником всех ужасов, сокрытых в нём.)
Но страницы, раскрывшиеся при падении на месте, где он бросил читать, продолжали манить его. Он снова взял красную папку в руки. Слезы застилали глаза, но чтению это не помешало.
Заметка из «Ньюсуик». «Возвращение Мизери».
"… известный писатель Пол Шелдон* почти девять месяцев считавшийся без вести пропавшим, найден искалеченным в Сайдуиндере, в доме одинокой женщины Анны Марии Уилкс, бывшей медсестры, судимой ранее по делу умерщвления престарелых клиентов больницы. Писателя обнаружили двое полицейских, которые намеривались провести повторный обыск в доме, давно наводившим на них подозрения. Пол Шелдон, когда его нашли, прятался от жестокой женщины в туалете, находясь в состоянии крайнего физического и душевного истощения. В соседней комнате обнаружены следы борьбы писателя и бывшей медсестры: лежащая у камина старая печатная машинка, сожжённые листы бумаги и следы крови на полу.
В настоящее время писатель проходит лечение в клинике Куинз и готовит к печати новую книгу, которую создавал во время своего девятимесячного заключения. Вот, что он сам говорит об этом
- Мистер Пол, говорят, это одна из самых лучших книг в вашем творчестве…
- Возможно, всё гениальное способно рождаться только в экстренных условиях, когда человеческие возможности напряжены до предела. Я думаю, даже плохой писатель способен создать шедевр, если его вдохновение будут стимулировать паяльной лампой и электрическим ножом. Эта книга стоила мне левой ступни и большого пальца на руке. Но видимо, я должен был пережить это для того, что бы создать действительно хорошую книгу".
(Нет, дедушка! Ты должен был пережить это для того, что бы понять, что чувствовала бабушка, помирая от рака на больничной койке.)
- Вы утверждаете, что убили Анну Марию Уилкс, запустив в неё старинной машинкой «ROAL», на которой создавали свой роман. Но при обыске дома тела так и не нашли. Неужели женщине, известной на всю Америку по делу о «Драконе в белом халате» удалось спастись?
Френсис закричал. Нельзя сказать, что он был робкого десятка, но он закричал.
Отец тоже знал об этом. Не просто знал, а целенаправленно изучал, собирал материалы, о чем говорит эта толстая красная папка. Френсиса удивила педантичность и основательность, с какой он подбирал сиделку для дедушки Пола. Но при этом Раймонд Маззероле руководствовался какими-то другими целями, и желание облегчить старость своему немощному отцу, кажется, не входило в его планы. Но какими? Темная половина подсказывала ему самые странные предположения, и он чувствовал, что она была права. Неужели он хотел, что бы.…
Да, Френсис, да! Дедушка больше не нужен твоему отцу и его нужно утилизировать. Чем быстрее, тем лучше. Зачем ему нужен какой-то старый пердун, прикованный к инвалидной коляске, вечно срущий себе в штаны и давно разучившийся использовать свои яйца по назначению? В конце концов, за что он должен быть ему благодарен? За то, что он пожмотился потратить несколько центов на гандоны, ублажая свою очередную поклонницу? Тем более, когда его голова (теперь уже ни на что ни годная) оценена в несколько миллионов долларов наследства. Не может же твой папаша придушить его собственными руками, не рискуя при этом попасть в Шоушенк? Не может же он нанять киллера под видом служанки, который, выполнив дело, может в любой момент заложить его, оказавшись в руках полиции? Нет, твой папаша оказался умнее. Ему требовался тот, кто без всякой наводки, при одном только взгляде на бывшего популярного писателя Пола Шелдона, принялся бы за дело. А он, как и прежде, будет больше работать, реже появляться дома и трахать свою секретаршу, которая уже успела блеснуть на страницах его глянцевого журнала. А дело, тем временем будет делаться без его вмешательства. Возможно, уже тогда Раймонд взял на заметку историю о ненормальной служанке Энни, после девятимесячного сожительства с которой Пол Шелдон вернулся в большой мир изможденным калекой. Папаша долго искал её, наводил справки, выискивал в пожелтевших газетах свидетельства её больничных безумств. Поднимал старые сводки о деле «Дракона в белом халате». Во многих газетах он поместил объявления, типа: «Для бывшего знаменитого писателя Пола Шелдона требуется сиделка. Зарплата достойная». Ты долгое время не понимал, зачем отцу потребовалось такое странное объявление. Но теперь ты знаешь: он хотел привлечь ту, кто всем своим сердцем хотела быть именно сиделкой Пола Шелдона, которого искренне любила. Раймонд надеялся, что в её тоскующем сердце ещё живы все прекрасные моменты жизни с популярным писателем (особенно, когда он чуть не расколол ей череп своей пишущей машинкой). Но только твой отец не рассчитал, что желающих нянчить одряхлевшего Пола Шелдона окажется очень много. Ежедневно по объявлению в их дом приходило до двадцати человек в день – ещё больше стояло за порогом в огромной очереди. Преимущественно молодые сексуальные дамочки. Раймонд даже позавидовал такому обаянию своего отца, который продолжать привлекать поклонниц даже после наступления импотенции. Глотая слюну и разглядывая упругий зад очередной красотки, он был непреклонен. Отказ за отказом. Все в доме удивились такой внезапной требовательности, но решили, что средний Маззероле хочет для отца действительно хорошую сиделку. Да, он искал ту одну единственную, у которой был реальный опыт ухода за его звёздным отцом. Не дождавшись её прихода, он в конце концов собрался и под видом командировки приехал за ней в Сайдуиндер.
Уже на следующей неделе фирменный запах Энни Уилкс поселился у них дома. Им с дедушкой было, что вспомнить…
На лестнице послышались тяжелые шаги. Сейчас она придет, увидит его с раскрытой папкой на коленях и обо всем догадается! Френсис судорожно затолкал документы в папку, неровно заклеил края скотчем и в последний момент, перед тем, как дверь открылась, успел бросить её в нижний ящик стола.
После этого случая всякий раз, проходя мимо служанки Энни, Френсис повторял про себя: ты ничего не читал, ты ничего не знаешь. Ты ничего не читал, ты ничего не знаешь. Он продолжал повторять это годы спустя, пока не убедил себя, что действительно ничего не знает. Впечатления, потрясшие в тот страшный вечер его детскую психику, постепенно отступали в самые далекие и пыльные уголки памяти. Френсис всё меньше и меньше старался об этом думать. И в последнее время у него это хорошо получалось. Как и сейчас, когда рядом с ним сидел его собственный дедушка, с засохшей блевотиной на губах и на пледе (счастливая мордашка Микки Мауса оказалась заляпанной по самые уши), и испуганно вращал глазами.
А ведь когда-то у дедушки были крутые яйца! Даже слишком крутые для популярного писателя, который печатал бестселлеры и, иногда (как он сам говорил), действительно хорошие книги. Френсис узнал об этом, когда обнаружил всё в том же запретном отцовском кабинете толстую записную книжку, размерам которой мог позавидовать последний дедушкин роман (долго думая, он решил назвать его «Трахни меня поскорее»). На её первой странице располагалась фотография, с которой смотрел мужчина с прилизанными блестящими волосами и трехдневной щетиной на лице. Нагловатый взгляд, торчащая в зубах дорогая гавайская сигара. Трудно было узнать в нём теперешнего дедушку. Далее следовало множество страниц, пронумерованных английским алфавитом. Френсис принялся их изучать. Он ожидал увидеть черновые записи и наброски к опубликованным произведениям дедушки, но ошибся. Вся книжка оказалась исписанной женскими именами. От корки до корки. Напротив каждого имени располагался телефонный номер. Он уже хотел закрыть блокнот, когда заметил, что после каждого имени в скобках были сделаны какие-то приписки. Например, Виржиния «третий размер». Смысл этой записи сначала был ему непонятен, но по мере погружения в заметки наступило прозрение. Очевидно, его дедушка (тогда ещё популярный писатель) был не в состоянии запомнить всех своих поклонниц и помечал то, что способно было воскресить в его памяти образ девушки. Френсис открыл блокнот на букве «Пи» - снова вереница женских имён, на любой вкус. Вот, пожалуйста, словно в ответ на вопрос из переднего ряда поклонниц поднялась Патриция «Пришитая грудь», выставляя на показ свежепришитую порцию силикона. После того, как его дед собственноручно тискал этот «третий размер», ему было не трудно вспомнить его обладательницу. Однако стоит посмотреть дальше - в дедушкином меню может быть кое-что и получше. Конечно, он не мог обойтись без Пармы «бойкий язычок», которой он наверняка не раз доверял обитателя своей ширинки. Но ведь у нас же есть ещё и Пэм «Большая задница», которая тоже знает массу всяких интересных штучек! Я уже не говорю про Пауэллу «шелковая киска» или про Пилч «техасский минет», которые тоже скромно дожидались своей очереди в нескончаемом ряду поклонниц мужчины с фотографии. При небольшой литературной обработке это вполне можно было бы выдать за очередную книгу мемуаров «Пола Шелдон и его блондинки». Во время путешествия по страницам блокнота Френсис насчитал двадцать «больших задниц», несколько десятков «бездонных дырок» и лишь несколько девушек могли похвалиться «рабочими губками» (других критериев оценки женщин у популярного писателя, похоже, не существовало). На этом Френсис хотел закончить знакомство с бурным прошлым своего деда, когда его вдруг осенило!
Сьюзен… надо найти вкладку на букву «Си»!
Френсиса охватил азарт. Прошлое создавалось на его глазах, и он словно становился его соучастником.
Сьюзен… Сьюзен… отец говорил, что её звали Сьюзен. Так, Синтия, Синди, Сезанна и… СЬЮЗЕН…
Френсис даже зажмурил глаза. Он боялся, что там будет очередной «упругий зад», но там было что-то другое. Сьюзен «красивые глаза»…
Он никогда не видел свою бабушку живой, только на чёрно-белой фотографии, висящей когда-то в кабинете у отца. Там она была вместе с дедушкой, они стояли, прижавшись друг к другу щеками. Френсис плохо помнил то изображение. Отчётливо запомнилась только надпись под портретом - «Пол и Сьюзен. На память патомкам» - и высокая причёска бабушки, открывающая аристократическую белизну лица. Помнил ещё то, что запечатлённые на портрете люди были очень молодые. Тогда дедушка ещё не использовал дорогой лак для волос и поэтому выглядел несколько проще, чем на первой фотографии. Но вскоре к нему пришла популярность благодаря первому роману о Мизери, а вместе с ней появились и толпы грудастых фанаток. Френсис заметил, что вкладка «Си» была заполнена до отказа уже после имени бабушки – даже спустя свадьбу дедушка не терял времени даром. Очевидно, популярному писателю не пришлись по вкусу строгие нравы жены, не позволявшие ей слишком часто раздвигать перед ним ноги. Он-то ожидал, что после замужества холодная красавица станет чуточку доступнее. Но не тут-то было.
Внимание всей семьи привлёк шум автомобиля, заглохшего рядом с их подъездной дорожкой. Было слышно как дверца машины (это был белый, но посеревший от грязи «Каприс») открылась, затем захлопнулась и чьи-то тяжелые шаги направились к дому.
"Наверно, это Чакки, наш добродушный констебль, приехал отсчитать меня за субботнюю драку в школе".
Но возникшая за прозрачной дверью (боже, почему она такая ненадёжная?) гигантская тень заставила его в этом усомниться. Кто-то огромный остановился на пороге их дома, заслоняя собой дверной проём. Затем раздался стук в дверь, производимый увесистым кулаком. В доме никто не пошевелился, что бы впустить незнакомца. Ни у кого, кто сейчас наблюдал сквозь тонкие летние двери эту огромную тень, почему-то не возникло желания запустить её домой. Тень тоже не торопилась и какое-то время спокойно играла связкой ключей от "Каприса", вращая их вокруг указательного пальца. Словно хозяин тени знал, что они никуда от него не денутся. На следующий стук, уже более требовательный, снова никто не отреагировал. Но когда дверь под тяжелыми ударами затряслась в третий раз, Энни Уйлкс пошла открывать. Фернсис и дедушка Пол с некоторой тревогой проводили взглядом служанку пока она шла к дверям. Замок щелкнул, но входную дверь удеражала цепочка, тонко и ненадёжно растянувшаяся перед проходом. Энни Уйлкс осторожно выглянула в образовавшуюся узкую щель, разглядывая стоящего за порогом человека.
- Мистер и миссис Маззероле? – пробасил за дверью чей-то голос. Чепчик на голове тёти Энни задрожал. Должно быть, у этого парня чертовски мощная грудная клетка, подумал Френсис.
Служанка, всё ещё разглядывая того, кто стоял за дверью, недоумённо кивнула головой.
- Полиция. Разрешите! – в голосе прозвучало больше приказа, чем просьбы, и Энни Уилкс сняла цепочку.
Первой из-за двери показалась нога в мощных солдатских протекторах, спустя мгновение появился её обладатель - огромный коп в форме цвета хаки. Что бы войти в дом, ему пришлось снять с головы шляпу и наклонить голову (а дверной косяк располагался на высоте 6 футов и 7 дюймов). Таких крупных полицейских Френсису ещё не доводилось видеть. Энни Уилкс, которая была внушительных для женщины размеров, едва доставала ему до груди. Её фигура, которая прежде казалась массивной и грузной, теперь словно сжалась на фоне этого гиганта.
Коп остановился на пороге, держа в руке шляпу. Она была тоже цвета хаки, с ложбинкой посередине, какие обычно носит Медвежонок Смоки*. Поместив шляпу на вешалку, коп с любопытством оглядел их. Френсис обратил внимание на его ярко серые глаза. Холодные как у рыбы.
- Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Фраза повисла в тишине. Никому не хотелось в воскресный день отвечать на вопросы незнакомого здоровяка, но полицейская форма и висящий на поясе револьвер не давали им выбора. Тётя Энни пригласила его войти.
Служитель закона затопал к дивану, на котором сидел Френсис. При приближении он показался просто великаном. Пружины жалобно заскрипели под его задницей, когда он сел. Необыкновенно крупная рука с часами "Rolex" поднялась и огладила короткий светлый ёжик на голове. Френсис почувствовал тонкий аромат «Олд Спайс», исходящий от подмышек копа.
- Пол Шелдон? – спросил он неизвестно у кого.
- Да, - принялась объяснять тетя Энн, - наш дедушка был когда-то известным писателем, тем самым Полом Шелдоном. Его романами о «Мизери» зачитывалась вся Америка. Вы его узнали?
- Читал, – коротко ответил коп и неожиданно принялся напевать веселую песенку. Какое-то кантри. Его голос раздавался глухо, как из динамиков испорченного игрового автомата. При этом лицо копа словно не принимало участие в пении, оставаясь холодным и сосредоточенным. Френсису показалось, что за этой весёлой песенкой кроется что-то далеко не весёлое. Для них. Бррр… Что за дурацкие мысли?
- Вам известно что-нибудь о пропаже десятилетней Патриции Макфарленд, - вдруг заговорил коп, глядя застывшими глазами куда-то перед собой, - предположительно заблудившейся на участке Аппалачской тропы в лесах Нью Хэмпшир?
- Ту девчонку в синей бейсболке от «Ред Сокс»?
Коп не удостоил Френсиса взглядом и продолжал говорить, как автомат.
- В фирменной синей бейсболке с росписью Тома Гордона* на козырьке. Так что вам известно о пропаже десятилетней Патриции Мак…
- Только то, что рассказывали несколько минут назад по новостям. - ответила тётя Энни.
- Меня не интересует, что показывали по новостям. Я спрашиваю, что вы действительно знаете о пропаже десятилетней Патриции Макфарленд?
Френсис не видел глаз копа, но по голосу слышалось, что он начинает злиться. Повисла напряженная пауза.
"Что ему нужно от нас? Господи, почему рядом нет мамы и…"
- Мы не можем предложить вам ничего сверх того, что сейчас показали по телевизору.
Это тётя Энни снова вступила в разговор, и Френсис облегченно вздохнул, смахнув тонкую капельку пота, стекавшую по виску. Коп ответил не сразу. Он молча сидел, глядя в пустоту. Лицо его напоминало экран зависшего компьютера.
- Значит, вы ничем не можете помочь закону.… Где-то пропал человек, и вам нет до этого дела. Ладно…
Коп достал из-за пазухи большой блокнот. В выражении его лица что-то изменилось. В недобрую сторону. Крепкий подбородок копа слегка выдвинулся вперёд, недалеко от левой ноздри наметилась презрительная складка. Пожалуй, с таким же лицом он мог стоять у одинокого автомобиля в предзакатной ржавчине пустынного шоссе какой-нибудь Невады, "катая" в блокноте "превышение скорости" укрывшемуся в салоне водителю.
- От вас требуется назвать имя, дату рождения, место работы…
Грубый голос копа вернул его к реальности.
- Что вам нужно от нас, мистер полицейский? - спросила тётушка Энни и Френси показалось, что туча вскоре закроет солнце.
Полицейский буркнул над блокнотом:
- Не задавайте мне лишних вопросов. Делайте, что я говорю.
Голо звучал твёрдо. Он приготовился писать. Почему-то все, кто был в гостиной, решили, что лучше выполнить требование копа. Быть может, так он быстрее уберётся отсюда.
- Глава семейства?
- Раймонд Паули Маззероле, **87 года рождения…
Ручка заплясала по бумаге. На её колпачок кто-то нацепил ухмыляющуюся мордашку Микки Мауса, которая теперь совершала ритмичные круги в воздухе.
"Похоже, он пишет на нас протокол".
- Род деятельности?
- По образованию журналист. Владелец «Гёрл дайджест»…
Коп оторвался от письма и медленно обвёл взглядом всех членов семьи. Его левый глаз был чуть прищурен, из-за чего казался несколько меньше правого, а левый углок рта презрительно выгнулся вниз. Все кто сейчас находился в гостиной почувствовали себя пригвождёнными к полу. Словно они были провинившимися школьниками, стоящими под строгим взглядом учителя.
- Я смотрю, папаша не теряет времени даром. Хью Хефнер*, вашу мать!
Он усмехнулся левой стороной лица
- Линда Ма… - но коп не дал договорить служанке.
- Линда Маззероле, **90 года рождения; репортёр, ведущий дневных новостей на WTE, по совместительству инструктор в фитнес клубе и… поэтому больше всего на свете думает о своей подтянутой заднице. Не так ли, Френсис?
Откуда этот здоровяк знает его маму?! Должно быть, он один из посетителей её фитнес клуба. Зная, какой скакун прячется у него в штанах, она вряд ли смогла пройти мимо.
Френсис обнаружил, что коп внимательно смотрит на него.
- Так…как там поживает наш плохой мальчик?
«Плохой мальчик» почувствовал, что его футболка стала прилипать к спине.
- Ты мог бы хорошо учиться. Если б был хорошим мальчиком и не распускал без повода руки. Ты мог бы учиться не только в школе для трудных подростков, но и в любой другой. Например, где учиться Кэти…
Он подмигнул ему, и Френсис понял, что объект его сексуальных притязаний не является для копа секретом.
- Пустяки, - коп обнажил зубы. Улыбка инородно смотрелась на его лице, - сбор данных для участка. Я ваш новый констебль. Колли Энтрегъян*.
- Так вы будете вместо Чакки?
- Что? Да… за место Чакки, - копу, словно, не понравилось, что ему задали этот вопрос. Почему-то Френсису стало тревожно за судьбу своего прошлого констебля.
- Всего доброго, - служитель закона направился к двери. Так значит, субботняя драка его мало интересовала, хотя Френсис думал, что он пришел именно за этим. Пока этот верзила находился у них дома, он чувствовал странное беспокойство. Ему казалось, что он только ищет возможности надеть на них наручники и повести в участок для свершения суда. Огромный револьвер, висящий у копа на поясе, не оставлял никаких сомнений на счёт этого.
- Ах, да, - коп вдруг остановился в дверях. Рука его застыла с занесённой над головой шляпой… и опустилась вновь. Чувство гнетущего, уже начавшее проходить, возобновилось.
Всё напряженно уставились на него. Он снова начал поигрывать ключами от «Каприса». Серые глаза без всякого выражения смотрели на Френсиса.
- Я нашёл это у вас под столом, – коп вытащил откуда-то из-за спины синюю фирменную бейсболку с надписью «Ред Сокс», - на языке полицейских это называется «вещдок». Или вещественное доказательство. Называйте это как хотите, но… я намереваюсь вас арестовать.
Френсис посмотрел на копа в надежде, что тот засмеётся. Но он, похоже, не шутил. На холодном и бесстрастном лице не было и тени улыбки.
"Он принёс с собой эту бейсболку, а делает вид, что нашёл её у нас. Или коп действительно спятил, или это только повод для..."
Левый уголок рта копа еле заметно дрогнул. Затем дрогнул правый, но уже более заметно. В следующее мгновение твёрдый рот полицейского завибрировал, затрясся, а в носу послышались нарастающее всхлипывание. Наконец, мощные потоки воздуха прорвали стиснутые губы и коп взорвался высоким смехом. Вздохнув, Френсис облегчённо засмеялся вместе с ним. Засмеялась все, кто был рядом. Даже дедушка Пол приподнял уголки непослушного рта.
- Фу... констебль, вы напугали нас до самого мозга костей. Зачем вы так... хи-хи-хи...
- Я не... я не... я..., - коп силился что-то сказать сквозь раздиравшие его рот судорожные вздохи, - не шу... о, хо-хо-ха-ха...
Он хохотал так, как будто смотрел вечернее шоу Бенни Хилла по телевизору. Лицо налилось кровью.
Через минуту все уже недоумённо смотрели на хохочущего копа. Из горла того издавались уже истерические всхлипы и Френсис подумал, что так может смеяться только идиот, задумавший какую-нибудь гадость.
Коп вдруг резко оборвал смех.
- М-да... Я не шучу. Вы должны немедленно проехать со мной в участок.
Снова тон, не терпящий возражений. От безудержного минутного смеха не осталось и следа. Словно у копа на затылке существовали две невидимые кнопочки (одна из них изображала улыбающуюся мордашку, а другая - хмурую), и кто-то давил на эти кнопочки всякий раз, когда хотел поменять его настроение. Но Френсису надоело ломать комедию. Какой-то чокнутый псих в разгар ленча врывается в их дом, устраивает им допрос, обвиняет его в похищении малолетней девчонки, которой он никогда в глаза не видел. А они должны делать вид, что ничего не происходит. На время Френсис забыл, что перед ним стоит верзила в форме патрульного с огромной пушкой в кобуре.
- Зачем? Может, объясните Мистер Большой полицейс…?
- …с-ск-ский – Френсис почувствовал, как вместе с последним словом у него изо рта вылетело несколько зубов. Его отбросило далеко вглубь комнаты. Падая, он успел заметить, что лицо копа оставалось всё таким же каменно-спокойным. Свысока прозвучал его громовой голос.
- Френсис Раймонд Маззероле, вы обвиняетесь в похищении и изнасиловании десятилетней Патриции Макфарленд, потерявшейся вчерашним вечером в лесах Нью Хэмпшир.
Френсис приподнял потяжелевшую голову. Полицейский вновь смотрел на него с холодным равнодушием. Его правая рука с зажатыми в ней ключами от «Каприса» была всё ещё собрана в кулак.
- А за неповиновение полиции я вынужден привести в исполнение высшую меру наказания. Прямо сейчас…
- Вы не имеете права. По закону…
- Я сам закон.
Он двинулся на подростка…
Но прежде чем он приблизился к Френсису, Энни Уйлкс с диким воплем бросилась на копа. В руке у неё оказался топор (всё-таки она его носила!). Чепчик сбился с её головы, освободив грязные седые космы. С потемневшим от ярости лицом, подняв над головой топор, она неслась на него как викинг, крупная, ширококостная, готовая обрушить на него свою безумную ярость.
Коп неподвижно стоял на месте. Когда их уже разделяло всего несколько метров, он спокойно вытащил из кобуры огромный револьвер. Прокрутив ладонью барабан, как это делают ковбои в техасских вестернах, он выстрелил. Пуля пролетела сквозь голову служанки, которая лопнула как надувной шарик, окропив прихожую фонтаном красных брызг. Несколько липких теплых капель долетели до лица Френсиса. Тело Энни, размахивая топором, еще сделало несколько шагов, пока не свалилось на пол. Бьющаяся в конвульсиях рука схватила копа за ногу, но коп этого даже не заметил. Он перевёл свой бесстрастный взгляд на дедушку Пола. Старик видел прошлую сцену и теперь сидел в своём уголке с побелевшим от страха лицом. Под его кресло-каталкой возникла лужа, когда здоровяк стал наводить на него пушку.
- Не переживай, старик, - добродушно пробасил полицейский, - ты всё равно больше не можешь трахаться, как это делают герои твоих романов.
Дедушка Пол что-то захныкал на своём стариковском языке (похоже, весь запас человеческих слов он истратил, сочиняя свои бестселлеры), но было поздно. Коп одним выстрелом разворотил его грудную клетку. Каталка перевернулась и дедушка упал в пылающий камин, но перед этим Френсис успел разглядеть пламя костра через кровавую дыру в его теле. Следующий я, подумал он. От этой мысли в мочевом пузыре защекотало.
Коп больше не торопился. Сцепив руки за спиною, он молча стоял перед камином, в котором лежал труп дедушки, и слушал легкое потрескивание огня. Ствол его револьвера доходил ему почти до колена. Где он взял такую огромную пушку? Такие бывают только в мультиках... - думал Френсис, лежа на полу перед прихожей и истекая красной слюной.
Когда в комнате запахло жареным Полом Шелдоном, коп затопал к нему. Рядом с головой Френсиса всё ещё вздрагивала красная жилистая рука Энни Уйлкс. Подошедший коп наступил на неё ногой - здоровенной ногой в протекторах - и Френсиса передернуло от звука ломающихся костей. Коп посмотрел на него с высоты своего роста. Его форменная рубашка стала пестрой от кровавых пятен. Этому психопату достаточно только наступить на меня и мне конец, подумал Френсис. Шорты его стали насквозь мокрыми.
- Лежишь? – кто-то надавил улыбающуюся кнопочку на голове копа, - лежи мой мальчик, отдыхай, тебе предстоит долгий путь на небеса.
Серые глаза скользнули по его спортивным шортам.
- Ой, так ты ещё и обдулся? Следовало ли этого ожидать от такого храброго парня?
- Вы хо…хотите убить меня? – Френсису мешала говорить кровавая каша во рту.
Коп слегка склонился к нему.
- Я просто хочу научить вас хорошим манерам. Это школьный класс, Френсис. И я ваш Учитель. Занятия только начинаются…
- Ну почему именно мы, - сдавленно простонал подросток, - почему… я!
- Потому что так захотелось твоей мамочке. Потому что…
Мамочке?
Так захотелось моей мамочке? Хотя…
От этой толстозадой суки следовало ожидать всё, что угодно.
Он давно об этом знал…
- Давай, грёбаный коп, стреляй! – яростно выкрикнул Френсис и раскинул в стороны руки, подставляя лицо под ствол револьвера, - стреляй, если хочешь провести остаток своей жизни в тюремной камере.
Коп пристально смотрел на лежачего Френсиса. В его левом прищуренном глазу читались удивление и насмешка.
- Встань! Ты не имеешь права умереть так же, как умер Он.
Каменной рукой он схватил Френсиса за шиворот, как котенка, поднял с земли и грубо поставил на ноги. Внутри Френсиса закипало возмущение, его подмывало кинутся с кулаками на копа, но это было бы глупо. Как она могла… как она могла? Глаза разбухли, наполнились слезами, но он держался. Только губы предательски дрожали и в горле что-то клокотало.
Коп поводил твердым, как железо, пальцем по щеке Френсиса и посмотрел на руку. Палец был сух.
- Ты даже не плачешь. А это совсем скверно. Поэтому ты умрешь, как и вся твоя грёбаная семейка, - голос копа впервые за всё время был не металлическим.
Он приставил револьвер ко лбу Френсиса и мягко (Френсису показалось, что даже нежно), насколько был способен его громовой голос, произнёс:
"- Я всего лишь хочу вас спасти.
В тот момент, когда он спустил курок, Френсис думал о матери. Сейчас, когда с ним будет покончено, коп тихо приоткроет входную дверь и увидит её за порогом, где она ждала всё это время. Покусывая от нетерпения губы, она войдёт в дом, залитый кровью её семьи. Затем она подойдёт к копу и запустит руку ему в ширинку, выпуская на свободу его вздыбленного жеребца. Сидя на коленях, она будет делать минет своему освободителю, пока содержимое его яиц не расплещется по окровавленному полу. А рядом будут лежать их…"
* * *
"…изуродованные трупы - мысль повисла в воздухе, потому мозги Френсиса уже расплескивались красным ковром по потолку.
Держась за торчащую из кобуры рукоятку револьвера, Колли Энтрегъян стоял перед дергающимся телом подростка, которому только что даровал новую жизнь, и смотрел куда-то вверх, сквозь потолок. Кусок чего-то густого и слизистого шлепнулся с потолка ему на голову. На лице копа застыли кровавые брызги.
По холлу расползлась легкая серебристая дымка, где-то в глубине комнат ещё слышался тихий отзвук отгремевших выстрелов. Запах пороха перемешивался с вонью жареного мяса – огонь в камине охотно пожирал остатки Пола Шелдона, бывшего популярного писателя. Тело подростка, не двигаясь, лежало в луже собственной крови (оказывается, он имел крашенные блондинистые волосы и носил очки). Раздавленная рука Энни Уилкс больше не шевелилась.
В гостиной продолжал работать телевизор. Линда Маззероле поставленным дикторским голосом передавала последний выпуск новостей.
КОНЕЦ…"
Кто-то допечатал последнее слово и откинулся на спинку стула. Удовлетворённо оглядел небольшую стопку бумаги, выросшую на столе, справа от печатной машинки.
- Да, это конец. Вот только чей? – сидящий на стуле засмеялся.
Слева от стола стояло мусорное ведро, до верха заполненное скомканной бумагой.