...и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно... и отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его и живущих на небе... и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. Кто имеет ухо, да слышит.
Апокалипсис Иоанна, 13 : 4-9
"Жил да был – ну, скажем... ВГИК, Государственный Институт Кинематографии, существовал "феномен ВГИКа" (тут можно подставить множество названий "творческих" вузов и их аббревиатур – ГИТИС, Литинститут и пр.), и учили в этом легендарном ВГИКЕ молодых-одаренных тому-то и тому-то, коротко говоря – мастерству.
Всходили на кафедры почтенные профессора, отверзали уста маститые мэтры и лились потоки мудрейших речений – о форме, об образе, о метафорах и тропах... о способностях творящего человека подниматься над самим собой ради максимального утоньшения мирочувствия, ради обогащения своих возможностей проникать все глубже в сердца ближних и дальних...
Искусство по наивности занималось д у ш о й, то есть отличительно, определительно высшим, ч е л о в е ч е с к и м.
Но грянул гром, лавиной сошла и обрушилась забубённая расхристанная свобода – и кончились благостные времена.
И вот на наших глазах к изумлению ротозейки-публики на арену культуры и истории был выпущен и, утробно рыча, ворвался, – “весомо, грубо, зримо” – мрачный мускулистый человекоподобный зверь с ледяными глазами безжалостного убийцы – и сделался полноправным хозяином и героем времени.
О том, к о м у фактически принадлежит власть в затурканной стране – можно судить косвенно и опосредованно, но точно, исходя хотя бы только из того, к а к а я музыка в чести и заказывается новым Хозяином – и по его пристрастиям и вкусам делать вывод к т о он таков и под чью дуду принуждена ныне плясать несчастливая наша родина.
Взираешь окрест, не веря очам своим, и понимаешь вдруг: чуть ли не в одночасье Россией завладел и правит Великий Пахан – Сатана, и вкусы-то у него, оказывается, самые что ни на есть блатные, уголовные, и запросы – безвылазных сидельцев "тюряги" и "малины".
Не сон ли?
А если сон – то что сей сон значит?
На что употребленной оказалась столь манившая некогда и столь желанная недоступная свобода?
Во что превратилась жизнь и призванное отражать ее искусство? Кто ныне основной персонаж, первое действующее лицо исторического момента – в фильме, книге, на подмостках?
Вокруг чего закручивается и вьется спираль чуть ли не каждого сюжета, вокруг чего ломаются копья и клубятся страсти?
Ломать голову не надо. Ответ ясен и самоочевиден: все вращается вокруг п р е с т у п л е н и я, все завязано на “криминале”, сделавшимся основным, центральным, несущим стержнем и содержанием самой жизни и так называемого художественного творчества, тотальное повсеместное беззаконие стало ведущей осью всего, что слагает быстротекущее бытие.
И говорить-толковать об этом даже как-то и нелепо – а разве есть что-то еще в этой жизни, ребята?
И может ли еще что-то занимать творцов и составлять... это, с позволения сказать, "искусство"?
Ведь кто теперь у нас повсеместно ходит в "основных", “центровых”, “авторитетах” и в “дамках”, как выражаются на нарах?
"Основные" на экране и в книге – это: мощный пистолет с неограниченным боекомплектом, автомат и нож, литой пудовый кулачина, засим – обязательно! – жадно тянущиеся друг к другу чтоб тут же слиться в похабном экстазе – гениталии-М + гениталии-Ж, сногсшибательный автомобиль, непременно сшибающий на лету груду пустых коробок... и – деньги, деньги, деньги... – в головокружительном вакууме леденящей пустоты.
Разбавляя то и это доморощенной "мистикой" или "психологией" на уровне среднего павиана, – получаем нынешнее "кино" и сегодняшнюю "литературу", затопившие тупо-агрессивным психопатическим убожеством некогда культурное поле многострадальной Отчизны.
А индустрия вдалбливаемого идиотизма лишь набирает обороты – и какими станут лица наших детей через считанные годы этого массированного жесткого облучения?
Культурная эсхатология ситуации как пролога начавшегося интеллектуально-нравственного конца света (за ненадобностью самой этой культуры), ставшая проблемой социума в условиях яростной экспансии современных средств коммуникации, – вот коренной узел эпохи, когда болезнь умственной деградации человека как вида получила возможность распространяться с невероятной, космической быстротой. С быстротой пролета электрона и радиоволны.
Блуд, блуд и блуд – блуд мысли, блуд души, блуд плоти – тотальный вселенский блуд эпохи всемирного д е г р а д а н с а.
Так к чему все возвышенные словеса, на что годы учебы, на кой ляд труды и муки оттачивания таланта – ради чего это все – да и нужно ли?
Нужна ли пресловутая "искра божья" – чтоб поставить камеру, разогнать машину на коробки, и выставив в центр жизни, как алтарь, греховную кровать – показать во весь экран то, что по закону нравственной опрятности позволено видеть лишь одному Господу Богу?!!
Утверждаем уверенно – н е н у ж н а!
Другими словами. сегодня любая махровая бездарность получает "ярлык"-сертификат на то, чтоб вольготно и безнаказано бесчинствовать в искусстве, бесправно обретая звание художника.
Включаешь телевизор... И на экране – наш Евгений Лебедев – великий русский актер, трагический Художник, которому не смеет право понесть обувь ни одна стаффажная фигурка, носительница хоть сотни "Оскаров", под названием, скажем, "Чак Норрис", какой-нибудь "Ван Дамм", и даже душка "Микки Рурк" – кое-кем и впрямь взаправду принимаемые за больших актеров – с их олигофреническим набором стандартно-типовых поз и мимических штампов "сильных мужчин" (квинтэссенция имиджа – означенные мускулы + функционально незаурядные гениталии-М). И вот Лебедев – сидит и униженно размышляет перед лицом нации о том, что... вот он-де в том году еще мог думать о покупке нового пальто, а вот в этом уже – увы...
То есть вдумайтесь: человек-звезда, действительно, без пафоса и патетики – светоч искусства, гордость талантливейшего народа – низведен до положения бедняги Акакия Акакиевича с его мистической ш и н е л ь ю – это ли не катастрофа, это ли – не срам вселенский, это ли не знак каиновой печати на широко ухмыляющейся харе циничной зажравшейся власти?
И на что меняет русская культура своего Лебедева, что ей предпочтительней на сем торжище даров?
Ответ понятен. Так к какой такой, скажите на милость, "общемировой цивилизации" нас хочут пристегнуть и приспособить нынешние культуртрегеры, кричащие, что мол, шабаш! – нету больше никаких идеологий?!
И что это за штука такая, коли вникнуть, – этот самый фетиш "общемировой цивилизации"?
Что, помимо несомненного чуда компьютеров, привнесено ею в "духовную сокровищницу человечества" наших дней? "Сникерсы"? "Тампэксы"? "Комиксы"?
Мне при всем старании никто не докажет, что перлом человеческого творения является какая-нибудь супер-ультра-современная зубная щетка на биотоках или ещё какое-нибудь подобное изобретение изощренного ума: я убежден, что у человечества есть иные, высшие, истинно-человеческие приоритеты существования.
Ибо сказано недаром, что не хлебом единым жив будет человек, но всяким словом Божиим, то есть – духом, вышним, небесным.
А нас хотят – согласно стандартам этой самой "общемировой цивилизации" – приладить – да ведь и преуспели уже, так бы в чем ином! – исключительно к плотскому существованию – к жизни не духом, но брюхом, к утробно-пищеварительному бытию безмозглых подёнок, а то, что это непременно и неотвратимо ведет к в и д о в ы м изменениям, к быстрым необратимым мутациям всей человеческой популяции (за исключением единиц-выродков, сохранивших от неких старых прививок некий "иммунитет" против болезни озверения) – сие очевидно и неизбежно.
Так могу ли я сегодня покорно-элегически взирать на сей истребительный процесс, на духовный геноцид, искусственно направляемый и пестуемый некой глобальной силой?
Я абсолютно убежден: величайшее лицемерие и извращение истины – новейшая парадигма, будто у России нет ее особого пути.
Такого просто не может быть – как не может не быть своего особого пути у Испании или Новой Гвинеи.
Но путь этот не в укоренении национальной узости, обособленности и ограниченности, не в провозглашении ксенофобии – как средства самоутверждения бездарности, не в комплексах превосходства и не в комплексах неполноценности, но в миссии духовного противостояния глобальному уходу в глухой тупик общественной и био-видовой деградации, ибо путь нынешний – несомненно тупиковый: человек задуман Богом все-таки не для того, чтобы сладострастно жевать "сникерс" и втирать в кожу "ойл-оф-ю-лэй".
Нас изо всех сил стремятся сделать рабами и придатками Вещи, существами для покупок, нам хотят ампутировать душу и интеллект, чтобы мы не думали, а только покупали, покупали и покупали – и не задумывались ни о чем лишнем, отвлекающем от новых покупок, ни о каких смешных и никчемных "высоких матерьях", кроме как об ублажении своих бренных телес – зубов, желудка, кишечника, кожи, волос, ногтей, мускулов и пр., чтобы мы в конечном счёте превратились в "людей-кошек" по Лао Шэ, одержимых лишь одним стремлением – нажраться дурманных листьев и "кайфовать".
Гуманистическая культурно-этическая традиция России, которая ныне подвергается глумливому осмеянию разными высокоумными суперэкспертами – как ни ряди – есть всё же высшее, что было создано русским народом. Потерять это – значит утратить свою знаковую-ментальную идентичность, перестать быть не просто русскими, как таковыми, но нацией вообще, утратить и этнические, и культурные признаки своего исторически сложившегося сообщества.
То, что создавалось титаническими усилиями лучших и светлейших умов России и чем питается два века весь мыслящий мир – лихорадочно вытаптывается новомодным варваром, дискредитируется, стремительно девальвируется, и вот уж умнейший человек, столп культуры, российский академик, – меланхолически замечает, что-де, парню, торгующему на углу пирожками – Лев Толстой ни к чему.
Верно, лично ему, этому бойкому пареньку, выросшему в лимитной пятиэтажке, где высшей ценностью почиталась бутылка, – "Смерть Ивана Ильича" или "Чем люди живы?" – может, и впрямь, "до лампочки" или, как говоривают в нищих общагах – "как козе баян".
Но дело не только в нем, дело в том воздухе, в котором он живет и торгует этими пирожками, в том – кому, людям с какими лицами он их продает и как смотрит на тех, кому все-таки нужен Лев Николаевич Толстой.
Если же он, этот торговец, с его нынешним кругозором и мировоззрением, – обретает санкционированное обществом и временем право со снисходительным презрением, а то – обычно и чаще! – с наследственной ненавистью смотреть на чокнутых поклонников этого решительно никому не нужного полоумного Толстого, – то это, согласитесь, уже совсем другая ситуация в совершенно другой стране.
Ибо писатель Лев Толстой – как к нему ни относись – есть неотделимая составляющая национального самосознания русского человека – как Шекспир – англичанина, а Конфуций – китайца. Если же этого нет, если это упразднено и с утробным гоготом выброшено из обихода – тогда – чего там мудрить?! – нам крышка и, как говорится, "туши фонарь!"
Значит нет России, кончена Россия: если нет русского человека с русской душой – то где тогда и в чем она – Россия?
И зачем она – без своей души?
Библейский апокалиптический зверь с дерзким рыком ворвался в нашу жизнь, и уста его – воистину богохульны, ибо там, где человек низводится до устройства потребления – там оскверняется Тот, по чьему Образу мы все созданы для жизни.
Неужто Рубикон перейден и пришло время, забыв тысячелетний путь нации от Перуна к Христу, побежденно поднять руки и поклониться Зверю?
Жутко думать так, несмотря на всю очевидность творящегося. И хочется верить, что все-таки не грянул еще этот – наш поистине смертный час.
1993
Примечание: текст был написан в 1993 году и после более чем хвалебных частных отзывов и отказов в редакциях более чем десятка московских изданий (в “Литературке”, “Культуре”, “Огоньке”, “Независимой газете”, “России”, “Век” и др.) в конце концов был напечатан в малотиражном журнале “Новые знания” в 1996 году.