(фантастический рассказ)
Жизнь на чердаке всегда особенная. Стоит только представить, как вы, вскарабкавшись по лестнице, с трудом открываете замок на старой дверце и, наконец, отперев её, чувствуете, как на вас повеяло запахом вековой пыли. Перед глазами открывается совсем иной мир, где глава всему – хаос.
Но господину Вишняковскому было не до восторгов. Он вообще ничем не восторгался, кроме варенья своей жены. Это было его любимым лакомством. И сейчас он поднялся «в такую даль» лишь для того, чтобы найти пару изношенных башмаков, в которых намеревался пойти в сад за вишнями. Естественно, для варенья.
За стенами чердака лил дождь и слышался вой ветра, что придавало весьма жуткий оттенок такому заведению.
Г-н Вишняковский с опаской осмотрелся вокруг. То тут, то там свисали лохмотья одежды. В дальнем углу стоял комод, табуретка без одной ножки и кресло, на котором возвышались горы книг. Осторожно переступая через кучи старья, он пробрался к центру чердака. Снова осмотревшись, поискал глазами обувь, но к величайшему огорчению заметил лишь только один башмак. На нём каким-то чудом остался шнурок, но зато поотклеилась подошва. Этот почтённый Башмак важно восседал на огромном зелёном сундуке с большим висячим замком. И ему решительно не понравилось, как на него смотрел этот господин. Он сразу понял, что от него хотят и вознамерился всеми силами противостоять жалкой участи ходить по болоту в такой ливень. Но как он был оскорблён, когда мужчина нагло схватил его и долго вертел перед глазами! Ещё большее возмущение у Башмака вызвала грубость, с которой его сунули под мышку. Такого унижения он просто не мог вытерпеть.
А г-н Вишняковский пришёл к выводу, что Башмак в ещё приличном состоянии. «Для двора сойдёт», - подумал он и несколько раз обошёл чердак в поисках второго. Задумавшись, остановился у кресла с книгами, словно что-то вспоминая, внезапно в небе загремело, взвыл ветер и ливень пустился с ещё большей силой. Г-н Вишняковский с испугом вышел из забытья перед креслом и, потоптавшись на месте, решил спуститься с чердака. Он направился к выходу, совсем забыв о Башмаке, который нёс собой. «Ну нет, – возмущался Башмак, – Мало того, что не нашёл мне пары, так ещё и уносит меня отсюда!» – и со всей силой ущипнул за руку наглеца. Но г-н Вишняковский ничего не почувствовал из-за толстой фуфайки, которой и пришлось претерпеть щипок.
Надо ли говорить о разочаровании Башмака, возлагавшего столько надежд на свои силы. Бедняга даже пустил слезу. Он уже представил как его зашвырнут в грязный чулан, а то и хуже – бросят в печь! Сжавшись, он с ужасом прислушивался, как шаги г-на Вишняковского приближались к двери.
А ветер тем временем бушевал во всю: деревья шатались из стороны в сторону, во дворе что-то с грохотом упало, а в руке г-на Вишняковского сразу потух фонарь, как только он подошёл к открытой двери. Он застыл на месте и нерешительно сделал шаг. Ещё один шквал ветра с силой захлопнул дверь чердака перед самым носом мужчины.
Всё погрузилось во мрак.
Хозяин дома стоял не шелохнувшись в кромешной тьме несколько минут. И у него не было никакого желания провести ночь в этом сомнительном заведении. А как только он вспомнил о вишнёвом варенье, который так и не удастся отведать, невыразимая тоска охватила всё его существо.
Весь день г-н Вишняковский трудился в своей лавке. Это была его гордость, ибо такой торговой лавки не было во всём городке. Порядочно уставший, он то и дело мечтал об ужине, в особенности, как он, придя домой, будет попивать чаёк с хлебушком, намазанным вареньем. И вот теперь он, г-н Вишняковский, совсем один заперт на чердаке собственного дома в абсолютной темноте! Последнее обстоятельство повергло его в смятение.
Идти на середину чердака он не решился и потому присел на пол, облокотившись о старые ящики.
А Башмак тем временем ликовал. Очень осторожно освободившись из пут неприятеля, беспечно направился к своему коронному месту – на сундук.
За долгие годы пребывания на чердаке наш герой возымел хорошую репутацию. Его уважали за весёлый нрав самые влиятельные лица чердака: книги, считавшиеся здесь мудрецами и философами, медный Канделябр с затейливым узором, слывший знатоком истинной красоты, треснувшее Зеркало, видавшее самые забавные эпизоды человеческой жизни и Серебряная Табакерка, пережившая долгие годы путешествий своего хозяина, который приходился отцом г-ну Вишняковскому.
Башмаку стоило немалых усилий снова взобраться на сундук. Наконец усевшись поудобнее, он поведал друзьям о своём приключении. Сундук с хохотом затрясся на месте, гремя висячим замком, а висевшая над ним Пуховая Шаль обрадовалась благополучному исходу происшествия. Эта добрая старушка от всей души любила Башмака, всячески покровительствуя ему перед сильными чердака сего. Ибо сама слыла важной особой.
Когда за стенами чердака была такая неважная погода, как сейчас, его жители имели обычай засиживаться допоздна. То же самое они принялись делать и в этот раз, совершенно забыв о присутствии г-на Вишняковского. С помощью Пуховой Шали на Канделябре горело три новогодних свечи, которые хозяйка (жена г-на Вишняковского) старательно уложила в картонную коробку. Их пропажу она обычно приписывала проделкам мышей и никогда не замечала их на Канделябре.
На сундуке, помимо Башмака, отлично примостились Табакерка, Корзина с выцветшими шерстяными Нитками, Книга с «Немецкими героическими сказаниями» и заржавелый Будильник без стрелок. Зеркало, стоявшее у Сундука, отражало сияние свечей и от этого на чердаке было ещё светлее.
Г-н Вишняковский с изумлением наблюдал подобное зрелище и прислушивался к их разговору. В начале ему казалось, что это видение или сон, но, почесав свой затылок, убедился в обратном. Он тихо приблизился к их кругу и, разинув рот, смотрел как эти важные господа беседуют, попеременно смеясь и перешёптываясь, а то и подмигивая друг другу. Он уже забыл о чувстве голода, да и досада по поводу не отведанного варенья мигом исчезла. Теперь г-н Вишняковский слушал, а когда он слушал, его физиономия принимала слишком серьёзный вид. Он напряг всё своё внимание к такой удивительной беседе, свидетелем которой ему пришлось быть впервые.
Но жители чердака его не замечали и ещё пуще принялись судачить о новости, служившей предметом их разговоров в последнее время.
Каким-то образом Замшевой Перчатке, лежавшей всё время на комоде, стало известно, что в скором времени на чердаке поселится Скрипка. На этой Скрипке в школьные годы играл сын г-на Вишняковского, – Фёдор, – теперь состоявший в оркестре «Орхидея» и гастролировавший по стране.
«Боже! – ахнул г-н Вишняковский, – они и про скрипку знают! Но откуда?!» – и подошёл ещё ближе, чтобы ничего не пропустить из их разговора.
– Что-что, госпожа Перчатка? – взволнованно говорил Канделябр. – Простите, с нами будет жить Скрипка, я не ослышался?
– Именно так, – авторитетно подтвердила та.
– Но… нет, это никак не возможно. И вообще, это беспредел. Я протестую! – вконец закричал французский подсвечник.
– А что, собственно, вам не нравится, г-н Канделябр?
– Как же… ведь…
– Я не понимаю вашего возмущения, – перебила его Перчатка. – Ведь нам наоборот станет веселее. Вы только представьте: она будет нам рассказывать об искусстве, красоте музыки, а по вечерам мы сможем слушать её удивительное звучание. И вы ещё и недовольны? Как бы не так.
– Вот то-то и оно. Об искусстве, музыке говорите вы? Нет, она будет рассказывать о КРАСОТЕ этой музыки. Да, я так и думал: вы все, абсолютно все уже забыли о моём медном камзоле, который так ясно свидетельствует, что я и есть верный знаток красоты… Вы все… – он хотел продолжить дальше свой монолог, но запнулся, увидев возмущённые взгляды друзей.
Тут же послышались обвинения в его адрес и казалось, каждый хотел быстрее и громче высказать своё недовольство:
– Какой нахал!!!
– Да нет, он глупец!
– Чтобы не позволить столь утончённой особе…
– Он ещё смеет возмущаться!!!
– Эгоист!
– Да он боится конкуренции, неужели не ясно.
– Опять его французские штучки!
Но оглушительные раскаты грома вдруг прервали этот шум. На минуту все замолчали.
– Я думаю, господа, – нарушил молчание первым Башмак, – нам не стоит так кипятиться заранее. Скрипки здесь ещё нет – это во-первых, а во-вторых, мы ещё не знаем, что она из себя представляет…
– Да-да, совершенно верно – послышалось со всех сторон.
– …и потом, давайте не будем ссориться из-за такого пустяка.
Когда заговорил Башмак, г-н Вишняковский ошеломлённо уставился на него. До этого мужчина не обращал никакого внимания на уважаемого жителя чердака. По началу он подумал, что это второй башмак, на поиски которого ушло всё его свободное время и из-за чего он и оказался запертым. Чтобы убедиться в этом, г-н Вишняковский уже стал шарить по карманам в поисках того башмака, который, как он думал, у него уже имелся, но, естественно ничего не обнаружив, он с ужасом осознал, что это и есть тот самый Башмак, с которым он чуть не ушёл! Душа бедного г-на Вишняковского ушла в пятки, и, по всей видимости, не безосновательно. Он вынужден был сесть, поскольку от страха силы ему отказали. Г-н Вишняковский уже не слушал болтовню неожиданных обитателей его дома. Его волновало одно: как избавиться от таких всезнаек или хотя бы заставить молчать.
Ещё раз повернувшись в сторону забавного кружка, он собрался было разогнать «этих заседателей», но вдруг почувствовал запах жареного цыпленка. Враждебность к ним вмиг улетучилась, а её место заняла горькая обида на все те обстоятельства, из-за которых он оказался в безвыходном положении.
Забыв обо всём на свете, г-н Вишняковский рванулся к двери и заколотил в неё с такой силой, что оглушительные удары эхом раздавались в стенах чердака, и казалось им не было конца. Очевидно, г-н Вишняковский надеялся их непрерывностью и шумом привлечь внимание жены. Но вконец обессиленный и отчаявшийся, он побрёл обратно. Его взгляд упал на собравшихся у сундука, застывших от изумления, и луч надежды блеснул в его глазах. Г-н Вишняковский сразу овладел собой, принял важный вид, с которым встречал всякого покупателя своей лавки, и с достоинством подошёл к сундуку. Он уже собирался сделать реверанс, как вдруг ему на голову что-то упало, поднялись крики и страшный грохот, от неожиданности г-н Вишняковский упал наземь, ему мгновенно связали руки и ноги и воцарилась тишина.
Г-н Вишняковский с трудом присел и испуганно стал озираться по сторонам: снова было темно, только ветер да ливень нарушали тишину. Тщетно он пытался что-то разглядеть. В этом безмолвии, как ему казалось, было нечто зловещее.
– Ну отзовитесь хоть кто-нибудь!!! – завопил г-н Вишняковский. Он заворочался на месте, найдя своё положение неудобным, и проворчал:
– Хорошо хоть рот свободен, - и тут же возмутился, - что я вам сделал? Чем заслужил такое унижение? Эй ты, Башмак, я знаю, что ты удрал от меня. Думаешь, я так глуп, что не видел и не слышал тебя среди этих тряпок и склянок? Это из-за тебя я оказался взаперти.
Найдя свои причитания опять безответными, г-н Вишняковский буквально взвыл от горя. Его душили слёзы и рыдания, он уже утратил всякую надежду на освобождение.
Слегка успокоившись, он вдруг заметил слабый свет в дальнем конце чердака. Этот мерцающий огонёк медленно приближался к пленнику. Через несколько минут можно было разобрать, что свет исходил от Масляной Лампы, которую одним своим углом держала уже известная нам Пуховая Шаль. Остановившись в нескольких шагах от нашего героя, она присела на перекладину под крышей.
Г-н Вишняковский с интересом смотрел за её передвижениями и уже хотел было заговорить с нею, как вдруг совсем рядом возник Фрак. Он странно покачивался на перевёрнутой Швабре, горизонтальный конец которой, предназначенный обычно для половой тряпки, служил ему вместо тремпеля. Его длинные и рваные фалды неестественно плавно колыхались в воздухе.
Вся грозная фигура Фрака привела в трепет г-на Вишняковского: он весь сжался, осунулся и со страхом ждал исхода этой встречи.
– Как ты посмел нарушить покой чужих владений? – сурово и властно вещал голос Фрака,– Кто тебе позволил вторгнуться на славные земли чердака? Или ты думаешь, что твоей территории нет конца? Ты ошибся, человек. Твой дом – там,– и он указал рукавом вниз,– и ты не имеешь права беспокоить мирных граждан другого государства. По закону, я должен защитить их честь и наказать преступника.
Сказав эти слова, Фрак двинулся на пленника.
– Постойте, постойте, уважаемый! – заметался на месте г-н Вишняковский, – Выслушайте меня. Я должен знать, в чём дело и вправе потребовать юриста. Вы поступаете в высшей степени безжалостно и не имеете права…
– Это ты не имеешь права болтаться тут без дела! – прервал его Фрак,- как же возможно совершить столько преступлений и не знать их? Видно ты слишком невежествен, раз не замечаешь их.
– Извольте, всё-таки объяснить их…
– Что!! ты посмел перебить самого короля Чердака Забвения, Альфрикуса Фрака де Сент-Шона!!!
При слове «забвение» сердце г-на Вишняковского заколотилось больше прежнего, ибо кануть в Лету ему хотелось меньше всего. Чтобы не видеть приближения этого поистине необыкновенного властелина, он зажмурился. Несчастный уже почувствовал лёгкое дуновение, сопровождавшее короля, как вдруг раздался тоненький голосок:
– Ваше Величество, может, выслушаем пленника и объясним его ошибки?
Альфрикус Фрак де Сент-Шон резко повернулся в сторону сундука и метнул строгий взгляд на Табакерку, так как слова принадлежали ей, и сказал:
– Он слишком провинился перед нами, да я и не вижу его раскаяния. А тот, кто невиновен, в оправданиях не нуждается. Если вы, мои верноподданные, желаете, чтобы обвиняемый был осведомлён в своих злодеяниях, я готов выполнить вашу волю. Кто из вас этого хочет, путь поставит метку на глиняном дымоходе – по их количеству я определю число желающих.
Тут же по приказу короля, выстроилась очередь к дымоходу. Все суетились, подгоняли друг друга, безусловно толкались и возмущались, но наконец по прошествии часа все разошлись.
Фрак посмотрел на измалёванный дымоход и предупредил ещё раз:
– Никто не забыл поставить метку? Это все, кто желает оправдать обвиняемого? – но к дымоходу больше не подошёл никто. Тогда король Чердака Забвения принялся считать метки, стараясь ни одной не пропустить. На счёт ушло много времени (жители чердака не слишком преуспевали в арифметике) и, наконец, его Величество Фрак объявил результаты:
– Ровно 175 граждан Чердака желают объяснить преступнику его… гм… «ошибки» и выслушать оправдание. В их число вошли: все пятнадцать министров и столько же мелких чиновников, 60 представительниц прекрасной половины Чердака, 50 мышей и 8 тараканов, трое комаров и четверо воробьёв, арендующие у королевства жилые помещения в щелях крыши, 2 треснувших Фужера и глиняный Кувшин Без Ручки, зелёная Драповое Пальто и Офицерский Мундир, пара Валенок и шесть Фарфоровых Чашек из сервиза 1820-го года и… – тут он удивлённо вскинул брови, – и… нет, это просто невероятно… и… семеро пострадавших!
Минуту помолчав, Фрак заговорил снова:
– Ввиду того, что в число желающих вошли все члены правительства, достаточно много авторитетных лиц и даже сами пострадавшие, хотя численность не превышает и половины всего населения королевства, я приму во внимание их прошение и не оставлю безответным.
Он подозвал к себе книгу с «Немецкими героическими сказаниями» и приказал:
– Приведи сюда судейского секретаря и передай, чтобы прихватил с собой дело №162. Да поживее!!!
Сборник сказаний тут же помчался к креслу и через минуту возвратился с толстым «Юридическим справочником». Король открыл его на 162-й странице и, повысив голос, зачитал:
– Житель чужого государства, известный под именем Вишняковского Архипа Вольдемаровича, занимающийся купеческими и торговыми делами, обвиняется в тайном проникновении в королевство Чердака Забвения в целях шпионажа, а так же в незаконном похищении, грубом обращении и словесном оскорблении Башмака Без Подошвы, а так же в тайном подслушивании вечернего собрания многоуважаемых жителей страны, совершённом сразу после задержания. Кроме того этот субъект виновен в нанесении тяжких телесных повреждений Старой Двери чердака численностью в 23 удара, в следствии чего он произвёл оглушительный грохот во всём королевстве, чем нарушил покой его граждан. В том числе и собрания на сундуке, резко прервав его. Так же вышеуказанное нами лицо обвиняется в возвращении к собранию, подлом и наглом перемене облика негодяя на достойный вид мирного гостя. Кроме того он виновен в повреждении Хрустального Графина и уничтожении Грецкого Ореха, отбив у первого часть горлышка и наступив широкой ногой на второго, чем сравнял последнего с полом. Эти два преступления были совершены при падении во время вторичного задержания, когда его сочли нужным связать, чем лишили возможности свободно передвигаться по территории чердака и совершать ещё больше беззаконий. Но и на этом список преступлений не заканчивается. Обвиняемый, будучи крепко связан, дерзнул оскорбить более половины населения королевства, что было выражено словами, которых я не могу зачитать в виду их грубого содержания, хотя они занесены в протокол.
В итоге Вишняковский Архип Вольдемарович виновен в тринадцати преступлениях. Согласитесь, что их число и характер выходят далеко за пределы дозволенного, если учесть за какой короткий срок они были совершены. Я, как правитель вверенного мне королевства, могу смело объявить его государственным и особо опасным преступником.
Окончив речь, Альфрикус Фрак де Сент-Шон, сурово посмотрел на собравшихся, как бы ожидая их реакции. Он заранее предвидел их покорность его воле и был нисколько не удивлён безропотному молчанию. Выждав ещё минуту, король отложил книгу в сторону, смерил холодным взглядом ошалевшего пленника и подозвал к себе Замшевую Перчатку. Он приказал принести Утиное Перо и Банку чернил, а затем добавил, не глядя на г-на Вишняковского:
– Если обвиняемый желает сказать что-либо в своё оправдание, мы готовы его выслушать и у него есть ровно минута, чтобы поразмыслить над этим. Ваши слова, какими бы они ни были, будут занесены в протокол судейским секретарём.
Г-н Вишняковский был просто оглушён предъявленными ему обвинениями. Ещё больше он был поражён каким образом расписали его отчаянные попытки спуститься с чердака. И в правду, ему было над чем задуматься, так как его положение было слишком безвыходно. Пожалуй, только случай мог его спасти. Да и сам г-н Вишняковский слабо верил в своё спасение и считал себя навеки погребённым в этом Чердаке Забвения.
Когда Перчатка вернулась с белым Утиным Пером (надо ли говорить, что эти перья были аккуратно сложены добросовестной хозяйкой дома), Фрак перевернул страницу Юридического Справочника, повелевая тем самым записывать слова преступника, и спросил у него:
– Вы, кажется, что-то говорили в своё оправдание? Мы даём вам такую возможность.
– Я шёл на чердак с добрыми намерениями, – робко начал г-н Вишняковский, – и совершил все эти «преступления», как вы изволите называть мои действия, без задней мысли, – чуть помолчав, он продолжил, – Мы с женой собрались сварить вишнёвое варенье. Для этого надо было нарвать вишен в саду. Если бы не начался дождь, я бы сюда вообще не заходил. Но так как мои старые башмаки порядочно износились, а на дворе слякоть, пришлось подняться на чердак за обувью. По началу я не мог открыть дверь, потом, когда нашёл один только башмак на этом вот сундуке, стал искать второй. Не найдя его и испуганный громом, решил спуститься, но первый порыв ветра задул фонарь в моей руке, а второй, более сильный, захлопнул дверь перед моим носом. Как вы понимаете, я оказался здесь лишь по необходимости и не моя вина в том, что дверь захлопнулась. Волей-неволей, но мне приходится тут сидеть и наблюдать за вашими действиями, которые вы не сочли нужным скрыть от меня.
– Вы говорите так, словно мы обязаны вам верить, – вставил вдруг Фрак, – какую безобидную историю вы, однако придумали. Интересно, а что вы скажете о Старой Двери, которую так шумно и безжалостно поколотили, о перемене облика, об нанесённых оскорблениях, о подслушивании и подсматривании, о грубом обращении с Башмаком, Орехом, Графином… И вообще, мне кажется все ваши слова чистейшей воды враньё. Чем же вы докажете свою правоту, есть ли у вас свидетели?
– Г-н Фрак, если вам кажется, что я обманываю всех присутствующих, то вы ошибаетесь. Моя жена, благодаря которой вы, кстати, имеете приличный вид, может засвидетельствовать о безобидности моих намерений. А если я был грубым в обращении с предметами, значит, это связано с ужасным положением быть запертым. Представьте, что с вами случится, если вас вдруг закроют и не будет никакой возможности на освобождение. Вы не только будете колотить дверь, но и кричать во весь голос. Весь этот шум я произвёл для того, чтобы привлечь внимание к чердаку и меня хоть кто-нибудь смог освободить.
– Как забавно вы себя оправдали. Но должен заметить, что ваш свидетель нам не подходит. Тем более, есть основание считать его вашим сообщником. Может у вас имеется свидетель из нашего круга?.. Вижу, что нет. В таком случае…
– Постойте, Альфрикус! – вдруг раздался гнусавый голос, – что же вы терзаете моего хозяина? Я могу привести множество очевидцев, знающих его невиновность. Так что вы сами окажетесь в невыгодном для короля свете.
– Ты! Опять ты!!! – вознегодовал Фрак, – покажись наконец, мне надоели твои вмешательства и пакости. Или я запру твоего хозяина в сундуке!
Через минуту на середину судилища вышел большой полосатый кот. Его пушистый хвост и длинные усы производили прекрасное впечатление, а огромные зелёные глаза и розовый нос свидетельствовали о важности этой новой для читателя персоны. Вся его походка и манера держать хвост торчком говорили о врождённой галантности и воспитанности полосатого джентльмена.
Появление кота оказало удивительное действие на присутствующих: мыши моментально забились в дальний угол чердака, все восемь тараканов вмиг поползли вверх по дымоходу, воробьи вспорхнули под своды крыши, а г-н Вишняковский с изумлением уставился на этого «бездельника Ваську», как он его называл, и просто не мог поверить своим глазам. Альфрикус Фрак де Сент-Шон сразу отошёл на некоторое расстояние от кота и смотрел на него с явной враждебностью.
– Что вы на меня уставились, г-н король? – смело начал кот, – может вам не по вкусу, что я пожелал участвовать в этом судебном разбирательстве?
– Я слишком привык к твоим забавам и мне не впервой видеть тебя на этом месте, – резко отпарировал Фрак, – где же твои пресловутые свидетели, мы ждём, Шарль де Фрипон*.
– Во-первых, я сам свидетель.
Эти слова произвели жуткое впечатление на короля: он отшатнулся, тяжело вздохнул и только потом произнёс:
– Ну да, как же я сразу не догадался – Шарль успевает всё и бывает в нескольких местах одновременно, – последние слова он сказал с раздражением.
– Альфрикус, я не заслужил такой реплики, потому что я – не всемогущий и не всезнающий. Мне это не дано. Но не буду задерживаться на этом, – кот важно прошёлся и, повернувшись к связанному хозяину, продолжил, – Мой господин, которого ваш суд обвинил в многочисленных преступлениях, позволил моим ушам слышать его разговор с госпожой. Он состоялся во время моего обеда на кухне. Судя по словам, речь шла о приготовлении варенья на ужин. Мой господин пожелал сварить его из свежих вишен… - далее он поведал ту же историю, которую мы слышали из уст г-на Вишняковского.
– А где же твои многочисленные свидетели? То, что ты сам там был – ещё ничего не значит.
– Если суду не достаточно моих показаний, я всё-таки укажу на его оплошность. Самыми первыми и главными свидетелями, если рассуждать логически, являются Фуфайка, Вельветовые Брюки, Туфли, Льняная Рубашка, в которых одет мой господин, Ключ от двери чердака и Фонарь, что так же присутствовали при разговоре. Мне удивительно, что ваш прокурор, да и вы, Альфрикус, закрыли глаза на этих важных и уважаемых особ.
При этом замечании Фрак позеленел от гнева. Он с силой захлопнул Юридический Справочник, отшвырнул Чернила и Перо в сторону и громовым голосом отчеканил:
– Достаточно!!! Суд больше не нуждается в ваших показаниях, Шарль де Фрипон, и ни в чьих бы то ни было! Вы оправдали этого лавочника, но он ещё понесёт наказание: ему предстоит заменить жалкий ржавый Замок на Двери чердака, а так же укрепить и покрасить её. Освободить его!!!
Г-н Вишняковский и глазом не моргнул, как его избавили от пут. Но он не решился встать и поблагодарить своего спасителя сразу. Только когда Его Величество Фрак, король Чердака Забвения, угрюмо повернулся и тяжёлыми шагами удалился, наш страдалец бросился к коту и стал его всячески ласкать да хвалить. А кот лишь мурчал в ответ и, чуть-чуть повертевшись у ног хозяина, распушил хвост и проворно скрылся из виду.
Г-н Вишняковский было пошёл на поиски кота, но они не увенчались успехом. «Ну ничего, Васька, я тебя возьму на рыбалку, – решил он, – я сумею тебя отблагодарить. Вот увидишь». Но тут его размышления прервал чей-то хохот. Г-н Вишняковский повернулся в его сторону и аж подскочил от радости: в дверях чердака стояла его жена и чуть не задыхалась от смеха. Через минуту она хотела что-то сказать, но очередной приступ веселья не дал ей и начать говорить.
Так они стояли некоторое время: г-н Вишняковский с сияющими глазами от сознания свободы и его жена, хохоча и держась за живот.
– Ой, не могу, - наконец успокоившись, начала она, - Ой, ну ты меня насмешил. В первый раз вижу тебя в таком виде. Слушай, да ты весь в пыли и паутине. Ты чего закрылся-то тут, а?
– Да… это не я…
– Смотрю, тебя всё нет и нет. А потом вдруг такой шум поднялся. Думала, коты дерутся. Так это ты тут всё перевернул? Ничего не понимаю. А что тут делают лампа и платок, я ведь их складывала в сундук. Зачем они тебе?
– Послушай, я тебе сейчас такое расскажу – не поверишь… – начал было свою историю г-н Вишняковский.
– Ничего мне не надо рассказывать. Я же вижу, что ты какой-то другой. Слушай, а чего ты с котом так возился-то? Я как увидела, чуть не упала со смеху, а потом смотрю дальше: а ты возле этого кота да на коленях, весь в пыли, а кот не выдержал и удрал… ха-ха-ха, – и она опять залилась смехом, – а ты… ха-ха-ха… за ним побежал. Ой, не могу, ой, хо-хо-хо…
Так они и спустились с чердака. Г-н Вишняковский тщетно доказывал жене, что неумышленно просидел столько времени взаперти. А когда он стал рассказывать о фраке и башмаке, так она вообще смеялась до упаду. И долго ещё был слышен её звонкий смех и заверения г-на Вишняковского.
А ливень тем временем давно прекратился. Только маленькие капли падали с листвы и в вечернем небе сквозь тонкие тучки горели звёзды. Ветер изредка нарушал покой измокших деревьев, но, не успев разогнаться с силой, он утихал. На крыше известного нам дома сидел кот. Он старательно умывался и облизывал лапки. Закончив столь важное для него занятие, Шарль де Фрипон посмотрел на звёзды, свернулся клубочком и заснул.
-----------------------
* fripon (от фр.) – плут.
Продолжение следует
21-е января 2006 год
Опубликовано в юношеской газете "Привет, ребята!" в № 1-4 за 2008г