Третья пропажа.
За столиком было неудобно говорить Юрке, что он не нашел его трусов. Не было подходящего момента. Потом, Юрка убежал к отцу, и сидел с ним за отрядным столом. «Юрка, нахал, как он с отцом разговаривает?
Василий Аркадьевич и не обижается, только на его голове потрепал вихры». Они ещё задержались, продолжая вести беседу между собой. Иногда, говорили друг другу на ухо, и оглядывались, как шкодливые мальчишки.
У Олега потекло мороженое, он быстро его доедал, откусывая большие куски. Борис Николаевич и Юрий ели мороженое ложечками. Олег поднялся, поблагодарил ещё раз за подарки, и чтобы не мешать, пошёл подгонять своих на тихий час.
На веранде он поменял воду в графине, бегал на кухню. Одного пионера заставил расставить обувь под вешалкой. Все побежали мыть ноги. Прибежал Фасолин, Олег
открыл рот, хотел сказать ему про трусы, но не успел. Юрка влетел в обуви в спальню за горном, на обратном пути крикнул: «тебя зовёт мой папка».
Олег вышел на крыльцо, Юрка с горном, опять, исчез. Его он увидел у корпуса девочек с Мишкой. Олег пошёл к Василию Аркадьевичу. - Олег, погоди…
Олега удивило, как Фа-Фа разговаривает со своим другом Мишкой. Ещё в столовой, он в резкой форме отказал Французову.
- Олег, погоди… Олег очнулся от своих мыслей. Он спал с открытыми глазами, всё видел, всё слышал, и одновременно спал. Он мотнул головой, и огляделся.
- Олег, погоди, ты бегал туда, за трусами? Как Юрка оказался позади него. Олег не понял, он только что был с Мишкой.
- Юрка! – и Олегу пришлось всё ему рассказывать.
Юрка схватился за уши, ударив себя горном по голове.
– Ты, так плохо искал?
- Я не искал, а посмотрел, где ты мне сказал.
- Папка ругаться будет, третьи трусы теряю, всё из-за этого общего сбора.
Хорошо, что мне тёзка плавки подарил. Надо, потом в кладовую сбегать, за последними. Как на зарядку? Шорты, во что превратились. Не в брюках же ходить, как дурачок. Упарюсь. Переживём. Юрка вздохнул, – иди, тебя начальство ждёт.
- Опять врёшь?
- Что, ты, из меня вруна делаешь!? Сколько времени, лучше скажи. Я утром с тобой трепался, и часы не проверил. Олег посмотрел на часы, и поднёс их к уху.
- У меня вообще стоят.
- Ура! Отбоя не будет, у меня часы врут, а у вожатого вообще… стоит.
- Не стоит, а стоят.
- Подумаешь, оговорился.
- Юра! - услышали они голос Анны Сергеевны.
Мальчики обернулись на голос. Анна Сергеевна, что-то говорила своим девочкам, потом крикнула: «Время!», и показала на часы. Юра Фасолин выставил правую ногу вперёд. Левую руку согнул в локте, и на пояс. Поднял вверх, сверкающий на солнце, горн…
«Как вблизи громко! И зачем, так громко? И так голова гудит» – подумал Олег и, шатаясь, побежал к начальству.
Высокая комиссия и удар.
Что было на совещании в клубе, рассказывать долго, и вам не всё будет интересно. Могу вам предложить, вкратце, кое-что. Приехала комиссия из профкома работников МВД, по просьбе начальника пионерского лагеря « Дзержинец».
Было шесть человек, получилось выездное заседание президиума бюро профсоюза, если я чего не напутал. Долго выступала Светлана Александровна.
Суть её выступления. Она выдала комиссии все свои фантазии и предположения. Комиссия поразилась яркому докладу. Потоком лились обвинения, во всём, на начальника Фасолина В.А. Всё было свалено в кучу.
Основной упор делался на то, что начальник, принял в лагерь двух ребят, без документов. На что, Василий Аркадьевич выложил на стол все документы на Столицина и Вихрова, целую папку. Женщина в очках, скрупулёзно изучала каждую бумагу, и осталась довольна – все документы в порядке, замечаний нет…
Выступал Василий Аркадьевич. Он говорил о трудностях.
- Лагерь, ещё к началу летне-оздоровительного сезона, не полностью обеспечен всем необходимым. В первую очередь персоналом. Большие проблемы на кухне: всего один титан для кипятка, посудомоечная машина работает через раз, это касается и картофелечистки, и хлеборезки. Плохая подача воды на отдалённые умывальники, из-за старых труб вода ржавая. Эту воду, зачастую, пьют дети.
Постоянные замечания сан эпид. инспекции, с угрозой закрытия лагеря. Старая баня, котёл не обеспечивает необходимого нагрева воды. Отсутствие дополнительных стиральных машин, затрудняет в сроки производить стирку постельного белья. Своё бельё дети стирают сами, - это тоже не допустимо. Воспитатель малышей четвёртого отряда, вместо того, чтобы находиться с детьми, постоянно занят тем, что стирает им личные вещи. Безобразный факт, о котором нельзя молчать, хозяйство разворовывается и т. д.
Далее, начальник обратил внимание комиссии на то, что его «связывают по рукам и ногам», конкретно, его заместитель.
- Светлана Александровна создала в лагере нездоровый психологический климат среди персонала и детей. Среди пионеров завела доносчиков и сексотов. Не выполняет своих прямых должностных обязанностей. Не следит за девочками первого и второго отрядов; не принимает мер по пресечению нарушения дисциплины.
Дети умудряются уходить из лагеря, а девочки, даже, в ночное время. Всячески, мешает ему изобличить местный притон, близость которого отвратительным образом влияет на детское заведение. Строит козни. Поступила жалоба от одного мальчика, что заместитель начальника, она же старшая воспитатель, в «наглую» смотрит на мальчиков, когда они без всего, когда они мочатся.
Притворяя в жизнь свой фантастический план, который она строит не первый год, срывает запланированное мероприятие. Свежий пример, вчера, в моё отсутствие, прервала дискотеку, тем самым разочаровала всех без исключения, и персонал. По её наставлению, был выведен из рабочего состояния радио-трансляционный узел, что было поводом сказать ребятам, другими словами, обмануть, что радиоузел сломался.
Это было сделано с тем, чтобы прекратить дискотеку. И начать, облаву на педофилов. Она их видела, якобы «собственными» глазами, никто другой не видел. Привлекла к этому милицию, отвлекая заведомо ложным вызовом, от настоящей службы. Самое возмутительное, в облаве участвовали старшие мальчики, в итоге они должны были ловить сами себя…
В этот момент, позади, раздался шум. Все обернулись. Олег, стоявший позади всех, упал на пол. Костик поймал его, буквально на лету. Олег, чуть не ударился головой о ступеньку у сцены. Подбежал Василий Аркадьевич. Олега усадили на стул. Расстегнули на груди рубашку. Олег открыл глаза.
- Олег! Что с тобой? Тебе плохо? – суетились вокруг него начальник и Анна Сергеевна.
Столицын потёр себе виски. – Голова, что-то закружилась.
- Что-нибудь надо? – спросил Костик, придерживая коллегу на стуле.
- Вот, пожалуйста, накурился, от него табаком несёт за версту, дышать нечем!
- Я не курил, у меня нет головного убора, я целый день на солнцепёке, – с явным оттенком обиды, ответил Олег на выпад Светланы Александровны.
- Если всё нормально, продолжим, товарищи. Не мешает открыть дверь или окно, правда, душно, – встал из-за стола председатель Спиридонов.
– Не секрет, что во всех пионерских лагерях старшие мальчики балуются и курят, но никто не падает в обморок, а вот солнечный удар, сплошь и рядом. У вас, в отличие от других, весь персонал не курящий – это, как раз похвально…
Дальше его речь продолжалась ещё пятнадцать минут. В конце заседания комиссия вынесла решение освободить Светлану Александровну от занимаемой должности старшего воспитателя и заместителя начальника пионерского лагеря «Дзержинец», и назначить на эту должность Лидию Павловну. Ту, что в очках. Обещали через день прислать нового врача, кладовщика, трёх работников кухни, прачку и двух вожатых. Решили на свободную должность физрука оформить Гогидзе Арама из первого отряда.
- Ему пятнадцать лет, и Столицыну. У них нет ещё паспортов - возразила бывшая зам.
- Светлана Александровна, вы понимаете, что мы самое высокое начальство в нашем профсоюзе, выше нас, только Обком. Вы, можете обжаловать в Обкоме, только свой персональный вопрос, - ответил Спиридонов.
- Гогидзе сильнее, и выше всех в лагере, – сказал, из-за спины Костика, вожатый первого отряда Владимир.
- Настоящий мужчина, - добавила Анна Сергеевна.
- По рекомендации Фасолина, – не унималась Светлана Александровна.
Слово взял председатель Спиридонов. - Зачем на стороне искать? Начальник лучше знает, он рекомендует, значит ручается. Василий Аркадьевич поручился и за другого вашего товарища, Вихрова Юрия Николаевича, есть у вас такой паренёк. Ещё, товарищи, хорошая весть. У нас новый заместитель начальника Управления. Так, что Василий Аркадьевич, готовьте вопрос по тем проблемам, которые вас беспокоят. Будем наводить порядок.
Вот, вкратце и всё, а совещание длилось больше часа.
Подозрительное лекарство.
Из клуба вышли двенадцать человек. Они шли по центральной аллее, к синему домику. Владимир и Костик, жестикулируя, продолжали обсуждать заседание. Олег шёл рядом с Василием Аркадьевичем и с Анной Сергеевной, и слышал их разговор.
- Олег, – к нему повернулся Василий Аркадьевич, – зайдём в кабинет.
Все остальные ещё долго беседовали у ворот, ждали начальника лагеря. Василий Аркадьевич пропустил вперёд себя юношу, и усадил его, в большое мягкое кресло в углу кабинета. - Олег, как, ты нас напугал, бледный какой. Всё куришь?
- Сегодня, всего один разок, я за территорией.
- Это тогда, когда с Вихровым, Французовым и «моим», ездили? Олег кивнул, – и с Суворовым
- Ну, какой, вы пример подаёте малышам? И Вихров курит?
- Он бросать собирается.
- Да, и тебе не мешало бы. Как, ты себя сейчас? До сих пор, бледный, такой.
- Это не от курева.
- Знаю, что не от курева; мальчишки первого отряда, как пойдут к бочке – целое паровозное депо. Сейчас, примешь «успокоительное». Светлане Александровне, дай ей волю, любого завалит и плохого и хорошего.
Василий Аркадьевич открыл сейф, вынул из маленькой коробочки медицинскую ампулу, надломил её, и вылил содержимое в стакан. Затем, из графина налил пол стакана воды. Олег взял стакан, понюхал. – Это, что?
- Вода… успокоительная. Пей, не отравишься, раз тебе начальник даёт. Из чужих, незнакомых рук не пей. Это вода с раствором многоатомной сложной, структурной формулой гидроксильной группы «ОАШ». Химию изучал? Формулу написать?
Олег выпил, и сразу, внутри стало тепло и хорошо.
- Закусить дать? Вот, формулу огурца я не знаю.
- Это что? Водка?
- Олежек, да, я пошутил, это лекарство. В зеркало посмотрись, румянец появляется. Иди в отряд. Скоро подъём. Меня ждут. Можешь по секрету, своему любимчику сказать то, о чём он ещё не знает, но чтобы не распускал слух по лагерю, как про космос.
- Что ему сказать?
- Вчера вам сорвали дискотеку, мы исправим ошибку; трансляция работает, пластинки, вот они все здесь и Высоцкий. До одиннадцати. В одиннадцать ноль одна - тишина.
- А моему отряду?
- Это, мы решим - на ходу.
- Василий Аркадьевич, я забыл сказать, я ещё расстроился, ваш Юра трусы посеял, а вы ругаться будете.
- Что!!! И эти посеял? То-то он в плавках полдня щеголяет. Передай, пусть не расстраивается, и ты тоже, нашёл из-за чего нос вешать. Я ему дюжину куплю, до сентября хватит. Так и передай. Наведём с вами порядок. Теперь у меня крепкая опора: Гогидзе, вожатые и, ты конечно.
- Василий Аркадьевич, почему Анну Сергеевну замом не назначили?
- Она сама не хочет. Она своих девочек любит и мальчиков. Вот ещё двоих пришлют толковых ребят, и вожатых полный штат. Хочешь, к тебе на подмену, в помощь, Вихрова? По очереди будете, три дня ты, три дня он.
- А вместе можно?
- Вместе? Без выходных? Это ваше дело. Учтите, другие отряды заняты, начинать лучше с малышей. Всё равно тяжело будет, придётся «моего» Фасолина терпеть. Новых вожатых (они постарше вас), их в первый и во второй отряды, у них нехватка персонала. Арам всем нам в помощь. Хороший парень.
- А Анна Сергеевна? Кто у неё на подмену?
- Она на две ставки, только у девочек, а вы у мальчиков. Три человека на отряд, В вашем отряде наилучшее положение, у тех всё по одному. Новые ребята придут и подменят Володю и Костика. Они полторы смены, без подмоги, отработали, устали.
Один вожатый на отряд – тяжело, старшие и средние, а девочки этим уже
пользуются, что вожатый парень, и не всегда к ним нос суёт. Светлана Александровна, сам видел, про девочек первого отряда и забыла, всё свалила на Владимира. У Костика та же история.
Я похлопочу, может не двоих, а больше ребят пришлют, я вам четвёртого человечка подкину. Олег, если почувствуете, что не выдержите до конца, не стесняйтесь, предупредите заранее, но я вас прошу, очень прошу, эту смену до конца доработать, осталось всего ничего. Вас мальчики полюбили.
У вас всё складывается хорошо. В спальне свободная кровать, вы сами разберитесь, кто в каморке, кто в палате. Очень хорошо, когда в спальне у мальчиков постоянно в ночь будет вожатый. Отсутствие в спальне ночью взрослого, у мальчишек - это зарождение дедовщины. В большинстве случаев в лидеры выходят, совсем не те ребята.
- А как, те вожатые?
- Там в палатах места нет, у них и так на две кровати больше положенного. Те, вожатые на подмену домой. Иди, меня комиссия заждалась. Светлана Александровна до субботы мой заместитель, и Лидия Павловна, тоже мой зам. На ходу дела принимает. Всё, я побежал.
Подозрительные прыщики.
Олег заглянул в спальню. Большинство мальчиков спало. Вожатый убедился, что все на месте, даже Фасолин, и удалился к себе в каморку. Он лёг на кровать; у него пылали щёки. Стук в дверь, просунулась вихрастая голова Юрки Фасолина.
– Олег, к тебе, можно?
- Чего не спишь?
Юра закрыл за собой дверь, он был в новых ананасовых плавках. – Вы, все хитрые, вы нам устроили тихий час, а себе сексуальный - устроили.
- Ты про что?
- Сколько вас там было? И все на Светлану накинулись. Как квашня ходит, и халат сзади мятый.
- А, ты, пожалел её уже.
- Рассказывай что, как? Понравилось? Уши красные и щёки, а что у тебя на щеке? Прыщики какие-то, я не шучу, смотри сам, – и Юра дал зеркальце.
- Что докатился, допрыгался? Триппер подцепил или сифилис? И щека красная.
- Это у меня с утра, что-то на щеке. Светлана не причём.
- А кто причём? Девочки? Тебе, сразу легче от этого. Серьёзно, ты, что-то красный, и зрачки расширены.
- Юрка, не треплись. Ещё время есть, я полчасика посплю, в сон зверски тянет.
- Не жар ли, у тебя? Да, нет.
- Слушай, я там, на совещании с копыт свалился. Голова вдруг сильно закружилась.
- Олежек, что же, ты тихаришь?
Юрка замолчал, хлопая глазами. – В обморок не падал?
- Не знаю. По-моему нет. С катушек брякнулся, меня Костик на лету поймал, а твой отец мне какое-то лекарство дал успокоительное, меня в сон и потянуло. Он в кабинете из сейфа достал ампулу.
- И пол стакана воды?
- Да, он всё сам делал, сказал, что лекарство с очень длинным названием.
- Мой папа, шутник. Не знал? Название очень короткое. Он тебе дал спиртяшки чистого медицинского девяносто шестой пробы, и воды пол стакана. Не больше?
- Пол стакана.
- Даёт батя, на работе вожатых спаивает. Совсем не дурно, на тридцать градусов потянет. То-то, ты такой краснощёкий. Вот, что ты с подставок свалился, вот это не хорошо.
- Что не хорошо?
- Лежи, главное успокойся, сейчас триппер лечат.
- Триппер там, а у меня щека.
- Олег, долго объяснять, индивидуальные особенности организма, у всех всё по-разному протекает. Похоже, на первую стадию, вторая сыпь, наверно, завтра появится. Писать не больно? Эй! Спишь уже?
- Нет, просто глаза закрыл, продолжай, только не громко.
- Я сейчас, там пацаны раздухарились…
Две американки.
- Олег, у меня к тебе серьёзное дело.
- Опять? - не открывая глаз, тихо сказал Олег, - тебе отец дюжину трусов купит, не волнуйся. Сегодня, час назад Вихрову плохо было…
- Юрке? - и Олег вскочил с кровати. - Что с ним?
- Сейчас нормально.
- Что было? Сразу надо говорить про такое, а ты, пока не натреплешься вдоволь, к делу не приступишь.
- Он на дороге в обморок упал, его Арамчик принёс в спальню. Минуты три был в отключке, а может и больше. Они там все пересра"ись с испугу.
- Василию Аркадьевичу говорили?
- Пока нет, посмотрим ещё полчаса. Нам надо было узнать, как ты, а ты тоже в обморок упал, что-то у вас общее.
- Я не отключался, но голова закружилась вдруг сильно…
- Олег, вы накурились какой-то дряни, или ...
- Мы курили «Беломор», только…
- Одну на двоих, я видел.
- Ты спиной сидел, - сказал вожатый.
- У меня на затылке глаза. Вам попалась с начинкой.
- С какой?
- Чтобы отучить вас курить.
- Меня на мотоцикле, даже мутило, но я держался браво, боялся Суворова испачкать.
- Зато, ты, не боялся его учить, как за тормоза дёргать.
- Я шутил, я скрывал свой страх.
- Представляешь, что было бы, если он на мотике отключился. Считать умеешь? Для начала не плохо, как считаешь?
- Профессор, а если это не от курения?
- Тогда, это у вас этот допинг выходит. У тебя должна скоро голова просветлеть, как у тёзки порядок. У тебя голова как? Кружится?
- Нет.
- Язык заплетается?
- Нет.
- Так. Ноги, тоже прямые, вот уши!? Нос, как у алкаша. Это надо же пол стакана тридцать градусов дёрнуть залпом! Голова соображает?
- С тобой не поспишь. Олег сел.
- Закрой глаза, и пальцем в нос, только смотри в свой. Не как, в столовой. Себе. Отлично! Ещё раз. Глазки не болят? И писать не больно? Странно. Идём к Вихрову.
- После тихого часа. Там Костик и Владимир. Хочешь новость?
- Ты уверен, что это новость для меня?
- Давай на спор, - предложил вожатый.
- Что я дурак, с пьяным спорить? Скажешь – не помню, опять нае"али. Поддал и смелым стал?
- Ты, мне соврёшь, скажешь, что это знал, а ты, этого ещё не знаешь,
- Я всё знаю. … У папки новый зам. Знаю.
- Допустим. Вихрова в напарники к нам вожатым, нет воспитателем, знаешь?
- Ой, насмешил. Это я папку третий день уговариваю, чтобы его тебе в помощь. Тебе одному со мной не справиться. Что ещё?
- То, что в Управлении новый зам. Знаешь?
- Мне насрать на это.
- Космонавты скоро расстыкуются. Знаешь?
- Знаю, им уже надоели эти американцы засранцы. У тебя нет для меня новостей.
- Давай поспорим. Что, сразу заморгал?
- Знаю! Арамчика физруком назначили.
- У тебя не голова, а дом советов, а этого не знаешь.
- Ладно, была, не была, спорим. На что? А…сам испугался, я всё знаю. На американочку! Давай пять.
- На американку не буду.
- Ты, сам ещё не всё знаешь. Держишь запас. Ха! Я твой запас новостей просчитал, ещё утром.
- Когда, голым, по веранде бегал?
- Да! Без штанов легче думается, на мозги не давит. Я, как Диоген, он голый в бочке сидел, и умные мысли народу выдавал. Спорим. Спорим. Я вундеркинд, как и ты. - И чего я не знаю?
- Вихрику 15 лет, вот чего!
- Ему ещё, ещё … один, два, … ему ещё восемь месяцев пердеть до 15 лет.
- Так, ты, будешь спорить?
- На американку нет, - возразил Олег.
- Испугался, я тебя, ещё за Леонова и Кубасова не… - Юра похлопал ладонью по кулаку. Олег взглянул Юрке в глаза, пытаясь определить, блефует он или нет, но по Фасолинским глазам ничего не определишь.
- Чёрт с тобой, согласен! Столицын сел на кровать. - На американку?
- Да, на амариканку.
- И никаких шуток?
- Да, без шуток.
- Ну, ты и рисковый парень, я с тебя с живого не слезу. Говори свою новость. Мальчики взялись за руки и разбили спор. - Говори, уже поспорили.
Юрка ехидно улыбался.
- Сегодня после ужина будет дискотека. Каково!? - заулыбался краснощёкий. Младший заморгал. Ехидная улыбочка слетала с его лица. - Брехня!
- Всё! Проспорил, дорогой.
Фасолин артистично упал на кровать, закрыл глаза. Сел. – Скажи, шутишь.
- Нет, правда, влип, голубчик. Так, что на ночь не забудь зубки почистить.
- Мне эту информацию необходимо перепроверить. Я не верю, я сейчас.
- Перепроверяй, но после тихого часа.
- Ой! Что будет? Плакала моя задница, я так не люблю щекотки.
- Учти, нас двое. Я и Вихрик.
- Давай поспорим, я устрою так, что дискотеку отменят.
- Тогда у твоего папочки никогда не будет внуков. Пожалей папочку, в первую очередь. Фасолин почесал в затылке, потом плавки сзади. – Не пойму, где чешется…. Эврика! Олег, я сделал открытие, уверен, что на тебя и тёзку перестал действовать допинг. Мне один академик говорил, перед тем, как этот препарат заканчивает своё действие, сильно кружится голова. Вот Вихров и упал туда, в обморок, затем башня светлеет, но самое главное это…
- Что?
- Вы, ещё с неделю будете стопроцентными импотентами. Я, знаешь какой наблюдательный, у тебя (он посмотрел на часы) четыре часа нет проблем. Стойкости оловянного солдатика. А вчера? Каждые полчаса на часах стоял.
- Что, ты мелешь? Опять, чудишь? Юр, ты серьёзно?
- Это обозначает, что кончились ваши «глядки». Теперь, пусть они себе других ищут. Олег, не переживай, на дискотеку можно и так ходить.
- Одевайся.
- Фу! - с облегчением произнёс Фасолин, - и задница перестала чесаться. А, ты, отдохнёшь, радуйся жизни. За них не переживай, это их проблемы. Скоро новые вожатые приедут, вмиг разберутся, что к чему. Кто такие, Танька и Верка? Они самые. Зато я вас за эту неделю перевоспитаю…
- Ступай, одевайся, трепачок.
- … а ты трипперчок. Я причём, ты, вожатый американку проспорил.
- Юрка, остолоп, иди вон, надоел своей трепотней. Я с Владимиром поменяюсь отрядами, он будет у вас вожатый, его попробуй достать.
- Это будет самая большая в твоей жизни ошибка, глупая притом. Ты, подумай, здесь в четвёртом отряде тебя достаёт кто? Один я, а там целая кодла собралась. Там: Дёмин, Антон, Буратино, там до хрена их. И все амбалы. Там Игорёха со свой гитарой в первый вечер тебя достанет, а Серов? Ты, Димку не знаешь. Каждый час (в тихий час) политический митинг устраивает.
Вихров придёт сюда, тебе же в два раза меньше будет от меня перепадать. Он-то свою долю от меня, сполна, получит, не сомневайся. Тебе, по всем параметрам, выгодней здесь оставаться. Я честно говорю, мне недели достаточно на ваше перевоспитание. На Вихрова «бум» спорить? Про него и забыли.
- На американку?
- Только на американку.
- А что Вихров? - не понял Олег.
Фа-Фа, тоже, пожал плечами. – Так, на всякий случай, поспорим на него, например, что ему пятнадцать лет.
- Согласен. Ну, Фасолин, берегись, я с ним тебе такое придумаю, у тебя твой язык отсохнет.
- Я, тоже кое-что придумаю. По рукам?
- Задний ход, не давать?
- Не давать!
- Попляшешь, ты, у нас голышом, на линейке при всех.
- А я не скажу, что я придумаю. Могу сообщить следующее. В 76 году выйдет новый том книги Гиннеса, а там, на букву «ФА» моя фамилия, имя и отчество. Фасолин Юрий Васильевич сделал то-то, то-то и то-то, и малюсенькими буковками Столицын Олег, как тебя по батюшке? В качестве моей жертвы… Олег, к нам делегация. Явление Христа народу, Вихров, собственной персоной. Ты, его не очень-то, он ещё бледный, а я пошёл, ещё десять минут дрыхнуть можно
Казбек и Фома.
- Олег, мы к тебе, нас Володя отпустил. В комнатку вошли Арам и Вихров Юрий. - Юра, что с тобой произошло? Мне Фа-Фа такое наговорил…
- Он, как всегда, «п … т»
- Фасолин приврал немного, – пояснил Арам.
Олег засмеялся, – Арам, я всё понял, не надо переводить.
- Я думал, ты, не знаешь, что такое «п … т».
- Юра, ты, в самом деле, в обморок падал?
- Меня Арамчик полуживого в палату принёс.
- А как, ты, дорогой? - спросил грузин, - больше не упадёшь, никуда?
- Теперь будете на каждом шагу упрекать.
- Я, тоже упал, прямо на совещании. Меня Костик спас, иначе, голова вдребезги.
- Вот этого мы больше всего и боялись, – сказал Гогидзе, - накурились, чёрт знает чего, надо курить «Казбек» - джигит на коне или…
- Или «Памир» - не дав договорить Араму, сказал Вихров.
- «Памир» - это дрянь плохого качества «Нищий в горах». Вижу, что хочешь, сказать «Беломор», тоже говно. «Казбек» вот это папиросы, его курил наш Ося.
- Какой ещё Ося?
В комнатку просунулся Фасолин. - Ты, уже здесь? Это Иосиф Виссарионович.
- Сталин, это для тех, кто не знает, – пояснил Фа-Фа.
- Джугашвили я был на его родине в Гори, - с гордостью сказал Арам.
- Юра, скажи своему Олегу, сколько тебе лет, он мне не верит. Вихров хлопнул Олега по плечу.
- Фа-Фа прав, мне пятнадцать лет.
- В честь чего, я вам должен верить? Вы сговорились.
Гогидзе покачал головой, - нет, дорогой, он правду говорит.
- Вы, втроём сговорились.
- Он не верит по двум причинам, – продолжил Фасолин, - он Фома-неверующий, и мне вторую американку проиграл.
Фа-Фа заплясал лезгинку на месте, и ладонью похлопал по кулаку.
- Олег, - сказал Арамчик, – дай всем слово, что больше никогда не будешь с этим спорить, и в карты не играй с ним – проиграешь, ты его, не знаешь, толком.
Грузин потрепал Фасолина по голове.
– Он чёрт, он сатана. Вихрик – это, касается и тебя.
Старшие переглянулись. Олег уставился на Вихрова.
- Что серьёзно? - переспросил Олег у друга.
– Ты, про что?
- Тебе 15 лет?
- Мне после обеда, Борис семейную тайну открыл, и в метрике написано «60» год.
Друзья детства обнялись. Фасолин обнял Арама. Грузин посадил его себе на шею.
- Арамчик, про себя знаешь?
- Что, я знаешь? Русский братишка, маленький сатанёнок?
- Тебя физруком назначили.
- Правда? Это честная правда?
- Правда, я теперь никогда не буду… - и нагнувшись в три погибели, что-то прошептал на ухо Арамчику.
- Мальчики, – к ним в комнатку вошла Анна Сергеевна, – как вас здесь много. Я Фасолина ищу, а он у вас. Бери свою дудку, минута шестого.
Арамчик вышел на крыльцо, на его шее сидел Юрка Фасолин, и трубил подъём.
Полдник.
На полдник было мороженое. На столах стояли подносы с брикетами. Увидав мороженое, малыши закричали Ура!» К Фасолину подошёл начальник лагеря. Тихо спросил в самое ухо. - Кто ещё знает? Кроме тебя?
- Про что?
- Ты, сам не знаешь? Странно.
- А, а, знаю!!! Больше никто, если, ты сам не разболтал.
Василий Аркадьевич встал посреди столовой.
– Ребята! Минуточку, внимание! В связи с событиями в космосе, и у нас произошли изменения в распорядке дня. Ужин…
- Отменяется, – громко выкрикнул Буратино.
- Хорошо, ты, без ужина.
Все засмеялись, тон задавали старшие мальчики.
- Успокоились… Ужин на полчаса раньше. Горнист, ты, меня слышишь?
- Слышу, слышу.
Теперь, все засмеялись над сыном начальника.
- После ужина с 20 до 22-30 дискотека. Тише, тише, кричать не надо. Вечерней линейки не будет, флаг спустят: знаменосец, горнист, и барабанщик в присутствии начальника лагеря.
- Купаться можно?
- Эти вопросы к вожатым, и последнее – в следующее воскресенье родительский день с 10 до 18 часов.
Василий Аркадьевич подошёл к горнисту, нагнулся.
- На концерте, опять фокусы с картами будешь показывать, отца позорить?
- Пап, я весь лагерь на уши поставлю, я такое придумал.
- Сам смотри, без ушей не останься. Трусы посеял?
- Ага.
- Ходи без трусов, пока в город не поеду. В чемодане смотрел?
- Смотрел, те последние были.
- Вихрову сказал спасибо?
- Два раза.
– Мог бы и три.
Ребята застучали табуретками, задвигая их под столы. Все выходили из столовой. Отец и сын ели одно мороженое, по очереди откусывая с разных сторон.
- Пап, у тебя новая заместительница? Симпатичненькая? Познакомь.
- Завтра её на линейке представлю.
- Как, всё гладко прошло?
- Сынок, всё хорошо. Борис Николаевич помог. Много всяких документов пришлось подготовить и собирать по инстанциям. Кругом бюрократы сидят. Борис Николаевич, в основном ездил по Москве, заодно, ладно, это тебя не касается. Всё в полном порядке.
- А Светлана Александровна?
- Она сдаст дела и поедет домой.
- Так, пусть сдаёт, чего она мороженое ест, время тянет.
- Беги, сатанёнок. Ужин в 19-30.
- Помню.
Начальник вышел из столовой. Справа строился четвёртый отряд. Все ждали Фа-Фа. Анна Сергеевна и Олег давали ребятам какие-то советы.
- Анна Сергеевна, вы куда?
- Купаться, - за неё хором ответили малыши.
- Анна Сергеевна, вы с Олегом на озеро?
Василий Аркадьевич отвёл их в сторонку. - Олег, как твои дела? Самочувствие?
- Всё отлично!
- А вы, Анна Сергеевна, всё же, за ним поглядывайте, он и плавает …
- Обязательно, Василий Аркадьевич.
Арамчик и Буратино.
Владимира, вожатого первого отряда, никто не просил присматривать за Вихровым. За ним ни на шаг не отступал Гогидзе, держал его в поле зрения. У клуба Арам подозвал к себе Буратино.
– Что скажешь, дорогой?
- Я узнал у Корнея, что одна такая пачка у нас оставалась, вот она, наверно и досталась им. Поверь, случайно. Я его, тоже, буду оберегать, а Дёма пусть сам по себе пасётся и Кешка не хочет с ним водиться. Валерка задирается к Серову, я Дёмину по шее дал, так слегка, теперь рука болит.
- Зря, не надо руки распускать. Онуфрий, давайте к родительскому дню, что-нибудь приготовим.
- Хохмачку? Кому?
- На концерт, хохмач.
– Я ничего не умею.
- Ты, сам себя не знаешь.
- Себя знаю, – ответил Онуфрий.
- Кто стихи Есенина наизусть читал Мальвине?
- Подслушивал? – оскалился Буратино.
- Боже упаси меня подслушивать, я видел как, ты их учил, а Мальвина, потом повторяла одно четверостишие. Прости меня, но она в жизни никогда Есенина не читала, стало быть – это ты ей читал. Так, ты эти стихи на концерте прочитай.
- Они же про любовь. Я ей сказал, что это мои стихи.
- Вот и хорошо, что про любовь.
- Мальвина догадается, она не дура.
- Ты извинись и что-нибудь ей в прозе от себя прочитай про любовь, но красивое. Ты, красоту понимаешь, раз читаешь и учишь Есенина.
- Арамчик, а вы чего хотите с парнями отмочить?
- У Корнеева голос хороший, каждое утро поёт.
- Пусть вместе с Владимиром «Взвейтесь кострами…» поют.
- Игорь и на гитаре отлично струны перебирает. Может предложить ему «Гренаду» выучить. Там такие сильные стихи у Светлова. В библиотеке есть.
- Не надо, все разбегутся с концерта.
- А Багрицкого?
- Сейчас я разбегусь.
- Онуфрий, это же ваша культура, не стыдно? Возьми «Витязь в тигриной шкуре», тебе понравится. Клянусь, Грузию полюбишь.
- Там по-грузински? - с улыбкой спросил Буратино.
- Зачем по-грузински? По-вашему, по-русски, отличный перевод. Хочешь, я тебе по-грузински почитаю.
- Обосраться можно.
- Ты, обосрал, только самого себя. Иди, паси Юрия. Персонал про него не знает, в лагере нет врача.
- А «Ёжик» как? Завтра ему врач потребуется, может и сегодня вечером.
- Жестокие у тебя хохмачки, с него и кирпича было достаточно.
- Ума нет, что я ему свой пришью?
- Онуфрий, хочешь я тебе тысячу и одну ночь устрою, с очка до конца смены слезать не будешь?
- Ты, мне так скажи.
- Нет, у тебя голова своя есть, будешь сидеть и думать, и читать Шота Руставели.
- Давай, это Дёме сделаем, я прослежу, чтобы он «тигриную шкуру» прочитал от корочки и до корочки.
Гогидзе заговорил по-грузински.
- Ты, по-русски, откуда я знаю, что ты там лопочешь?
- По-русски - не копай чужому канаву, сам споткнёшься и упадёшь туда.
- По-русски не так.
– А как?
- Не рой другому яму, сам в неё угодишь.
- Оказывается, знаешь, вот и запомни это. Как по-русски, красиво это сказано. Буратино, ты джигит, а по-русски, мужик, здоровый, сколько раз отжимаешься?
- Раз двадцать, могу и двадцать два.
- Сколько? Двадцать раз? На третью смену остаёшься?
- Остаюсь, меня районная комиссия к вам определила на полный срок, на всё лето.
- Будешь сто раз отжиматься. Я сам отжимаюсь пять раз, хочу десять раз. Веришь?
- Чего, тогда ко мне прицепился? На вид бугай такой.
- Бугай – это что?
- Это бык здоровый, правда, кастрированный.
- О! Дорогой! Я ваш юмор уже понимаю, пойми и ты мой. Пять раз я отжимаюсь, так у меня на спине Фасолин Юрка сидит.
- Мы с ним спорили, проспорили свои денежки, он такой «жук», в карман камней наложит, ни разу не ото жмешься.
- Зато, я его уважать больше стану, за смекалку.
- А по-русски за на «Ё» …
- Это он вас, дураков учит.
- Арам, ты хочешь меня оскорбить?
- Кто вы, такие, по сравнению с ним? Иди, паси Вихрика.
Академика за скобки, или научное открытие.
- Юрка, знаешь, что с нами было? Фасолин такого понаплёл, слушать, конечно, интересно, страху нагнал, коленки затряслись.
- Олег, ты, до сих пор, Фасолину не веришь? Ты настоящий Фома-неверующий. Я уже научился определять, когда он правда мелет, а когда врёт, как Геббельс. Ну, и что с нами было?
- Развели бодягу, а всего два слова.
– Какие?
- «Солнечный удар».
- Это и дураку понятно, а на основании чего?
- А вот этого я не знаю. Впрочем, если из всей его трепотни, выкинуть не нужное, то прав малец. Он открытие сделал.
– Какое ещё открытие?
- У тебя сегодня, как? – на ухо спросил Олег. Вихров заулыбался, но задумался.
- Если по-честному, покой и порядочек, сам удивляюсь.
- Вот в этом, Юрка, и сделал открытие. И у меня аналогично. Он у одного академика узнавал.
- Олег, ты академика, сразу за скобки. Он правду говорит, только надо всю шелуху отсеивать, искать зерно.
- Что ему этот академик сказал?
- Что знаком с этим нашим наркозом. У тебя было просветление головы?
- Было, вот сейчас, например, чувствую, не болит ни капельки, мне хорошо, светло как-то стало. Всё отлично соображаю.
- И у меня в столовой, раньше. Как уши заложило, а сейчас чисто, словно в голове пусто.
- Сходится. Что ещё?
- А ещё самое хреновое. Что мы неполноценными стали.
- Головой что ли?
- Про это академик ничего не говорил.
- Про что говорил?
- А то, что мы с неделю будем, как первоклассники, понял, о чём речь?
- А если… Олег замолчал.
- А как ты?
- Меня во всю Фа-Фа достаёт, по этому вопросу. Всё ладонью по кулаку стукает, всё намекает, развратник молодой, я ему две американки проспорил.
- Я тебе говорил. Пусть лепит, что хочет, и сколько хочет, а спорить с ним нельзя. Не поддавайся...
- Вспомнил.
- Рожай.
- Он мне, тоже, американку проспорил, - вспомнил Столицын.
- У тебя прогресс, явное просветление.
- Мне, что легче от этого? Одну отыграл, всё равно я ему американку должен.
- И на чём наш факир промахнулся?
- На счёт дискотеки.
- Больше не спорь с ним, под залетишь, по-крупному. Я всё, чаще и чаще, слышу, что он сатанёнок.
- Что прикажешь, с ним соглашаться? Про себя знаешь? Тебя завтра переводят в другой отряд.
- Всё! Олег, теперь ты не будешь меня задирать, мне тоже 15 лет, как и тебе. Куда меня переводят?
- В четвёртый отряд к малышам, ко мне в помощь, вожатым, то есть воспитателем, к мальчикам.
- Здорово, Олег, мы опять вместе!
- Не совсем: три дня я, три дня ты. Усёк?
- А вместе?
- И ты хочешь вместе, всю смену без выходных, со мной?
- Конечно, хочу. Как, иначе?
- Я, то же самое, сказал Василию Аркадьевичу, чтобы мы были не в разлёт, только вместе. Он сказал, что это наше дело, но с нас высчитают за питание в выходные.
- Как здорово! Всё остальное, ерунда.
- Так без выходных. У Фа-Фа выходные есть? Он нас обещал без выходных и в хвост и в гриву. Всю неделю. Он за свою задницу беспокоится.
- Олег, я либо поумнел на год, либо ты подурнел? Выброси эту шелуху, выбирай зернышко. Юрка, смышлёный пацан, у него возраст такой, дай потрепаться. Вот он, на нас душу и отводит. Он, только с нами так, он дисциплину не нарушает, он нам помогает. Он мне такого наплёл, волосы дыбом, и я поверил, что у меня скоро молоко будет, и надо каждую неделю сцеживаться. Соски, как набухли.
- Анекдот, ходячий. Он мне такого, ещё не говорил. Он мне наговорил ещё хуже.
- Что именно? Давай расшифровывать его приколы вместе.
- Он мне сказал, что у меня триппер.
- Молодец, Фа-Фа, молодец! И ты поверил?
- Вот прыщики на щеке, вчера не было.
- Слушай, а тёзка прав, триппер первая стадия.
- Меня, твой тёзка «Достоевский» с этим триппером, на каждом шагу … надоел, теперь, и ты в придачу.
- У тебя это, наверно от крапивы
- Точно! Крапива! Я ночью загремел в крапиву, темно было. Ну, Фа-Фа, погоди!
- И ты, дурачок, поверил в триппер?
- А ты в молоко? Как с ним отец управляется, не пойму? Я наблюдал, кошмар!
- Василий Аркадьевич сам его подкалывает, что Фа-Фа пять минут глазами хлопает.
- Вон он выходит из воды. Я ему, сейчас триппер покажу.
- Ты, купаться будешь? Меня мои кореша, пасут. Буратино пристегнули ко мне.
- Я с тобой на песочке пригрелся, в холодную воду залезать, брр.
- Вода нормальная. Когда плавки опробуешь?
- Август впереди, успею. Юрка! А ну, дуй сюда, – позвал Олег Фасолина
- Вот, только брызни на меня, в момент, схлопочешь!
Юрка, только этого и ждал. Он, как собака, стал отряхиваться. Тряс головой, и брызги летели во все стороны.
Фа-Фа улёгся рядом с тёзкой. - Всё мировые проблемы решаете?
- Для тебя, сегодня купание закончилось, весь в крапинку.
- Так не честно, ты меня позвал.
- Сейчас все пойдут из воды. Двадцать минут в воде сидите.
- Вода тёплая.
– Вижу, «какая тёплая», зуб на зуб не попадает.
- Анна Сергеевна, тебя главнее, она нас ещё не гонит из воды.
- Она девочек пасёт, девочки все на берегу.
- А ты нас пасёшь? Пастух нашёлся, - и Фа-Фа отвернулся от Олега к Вихрову.
– Юр, ты, к нам сегодня приходи ночевать. Володьке скажи, что ты наш воспитатель, и приходи со своим бельём. Олег ту простыню и пододеяльник в стирку отнёс. Я к тебе под одеяло залезу.
- А я не разрешу.
- Ты у себя спать будешь, мы тебя на стул закроем. Олег, вы пойдёте на дискотеку?
- Что?
- Может и договариваться не стоит? Вы оба, теперь для них не представляете ни какого интереса. Идти, целоваться чёрт знает куда… когда это можно и на баскетбольной площадке.
- Они твоего открытия, ещё не знают, – заявил Вихров.
- Спорим, что знают.
- Ты, что? Идиот? Натрепал им про нас? Мы, тебя удавим.
- Кто, тебя просил соваться в наши дела?
- Значит, верите, что они знают?
- Что, ты им натрепал, идиот?
- Ничего особенного, сказал, что затея сегодня с шалашом не выйдет, так как вы после вчерашнего импотентами стали.
- Сейчас я тебе покажу, какой я.
- Надо уметь смотреть правде в глаза. Зато, отдохнёте. Яблок поедите.
- Каких ещё яблок? - завопил новый воспитатель.
- Он знает какие, - ответил Фа-Фа, – хватит вам по ночам, бегать. Олег добегался, триппер подцепил.
- Сейчас у тебя самого, вся морда в триппере будет. Это у меня от крапивы.
- Откуда я знал. А как на триппер похоже.
- Юрка, заткнись. У меня идея. Я слышал, Арамчик хочет перевоспитать Буратино, он мне сам говорил. Могу ему помочь.
- Говори идею.
- Нет, я сам ему скажу, а то ты скажешь, что это твоя идея, а это я придумал.
- Говори, не стесняйся, только не трепли.
- Мне нужен помощник, ты будешь, Олег.
– Я?
- Молчи, первая американка, будешь мне помогать.
- Смотря, что?
- Не фига, себе заявки, смотря что? Что скажу, то и будешь делать.
Вихров и Столицын переглянулись, незаметно улыбаясь, и продолжали слушать болтовню младшего.
- Так, вот, я придумал детектор лжи.
- Как в Америке?
- Все вопросы и замечания потом. У меня своя конструкция.
- Какая? Терпение, господа. Ошибка одна к ста. По моей методе, господа, узнать всю правду можно по-другому.
– Каким образом?
- Могу продемонстрировать, хотя бы на тебе тёзка. Ты мне симпатичен.
- В чём заключается твоя метода? Если я захочу, я всё равно, скажу неправду.
- Очень просто, сначала, ты на бумажке напишешь правду, завернёшь четыре раза…
- Обязательно, четыре раза?
- Если не хочешь завернуть четыре раза, можешь сложить четыре раза, и отдать Олегу. Я буду спрашивать. Записочка, чтобы контролировать, правду, ты говоришь, или нахально, врёшь друзьям-товарищам?
- Что будешь спрашивать?
- Какая, тебе разница?
- Большая разница. Допустим, ты меня спрашиваешь что-то, и я должен тебе правду сказать?
- И скажешь, как «миленький», до этого в записочке, отметишь и Олегу. Олег мой подручный ассистент.
- Я тебе навру, твой фокус не получится.
- Это не фокус, а научное открытие. Ты, ещё не знаешь на чём базируется эффект моего изобретения.
- Погоди, не трещи, – сказал Вихров и Олегу, – я прослушал весь этот бред и отбросил всю шелуху…
- Что в осадке?
- В осадке ноль, всё чушь собачья.
- Это вы так про моё научное открытие? Уже обсуждаете? Я ещё не все факты выложил на ваше обсуждение.
- Да, профессор, обсуждаем твои бредни, нам достаточно фактов.
- Что же, двух мнений быть не может, одно моё, другое неправильное.
- Выкладывай своё мнение.
- Вы смеяться будете, а впрочем, мне всё равно. Не поверите, не надо. Предложу на практике, но уже на спор, по червонцу с носа. Устраивает?
Вихров повернул голову, – Олег, у меня в осадке ноль.
- У меня пол нуля.
- Приятно слышать бурные обсуждения.
- Ты, ближе к телу.
- К телу? Пожалуйста. Как скажете, возьмём тело. Если тебя сейчас, тёзка, что-нибудь спросить, ты, конечно, мне наврёшь с три короба. «Назло» мне, чтобы я проиграл американку.
- Усматриваю логику. Дальше.
- Дальше вот, что. Человек во сне говорит, только правду, это, вы хоть знаете? В книжках писали как-то. Надо следить за публикациями в средствах массовой информации.
- В «Мурзилке». Ноль в осадке. Как я, тебе буду отвечать, если я сплю? Во сне?
- Ты во сне будешь спать, Олег будет моим свидетелем, чтобы всё было, по правилам. Олег согласен.
- Так я проснусь.
- Мы тебе по голове «бац», будешь спать, как сурок.
- В чём фокус? По голове «бац»? - спросил Вихров.
- Я не настаиваю, можете спорить со мной, раз такое неверие, всё равно проспорите, против моих доводов. От научных выводов никуда, вам господа не спрятаться. Будешь мне помогать, сам убедишься, потом Олег во сне нам всю правду расскажет. Твоя задача – всё фиксировать, быть свидетелем научного эксперимента. Согласны?
- Без спора.
- Для начала, могу без спора. Я просто вам докажу, что это не надувательство. Во Франции это давно применяют.
- Гнусные французы украли твой метод?
- У них приметив, на полупроводниках шпионов допрашивают во сне, и всё прочее. В газете писали. У них там есть газета, выходит три раза в сутки, сразу после обеда, называется «Унитаз». Не отвлекайтесь, пожалуйста. Упустите главное. Я работаю, значительно чище. Без бумажек, у меня всё в голове, вы в этом сами убедитесь.
- Профессор, у вас эта идея родилась сегодня? - с трудом сдерживая улыбку, спросил Вихров.
- Нет, господа, эта идея зародилась в моей голове очень давно, я затрудняюсь вспомнить когда. Это уже не столь важно. Благодаря моему научному упорству, я уже в том году приступил к практическим пробам над мышами. Я их ловил в нашей столовой. Пробы удались на славу. Один не верил в мой успех, как, ты, Олег, теперь жалеет...
Ребята давились от смеха.
- Можно продолжать? Могу немного обождать, пока вы успокоитесь. Я вас предупреждал, лёгкая ирония, всегда была верной спутницей великих открытий. Я не шокирован вашей реакцией, я был к ней готов. Всё же, я вас попрошу
сосредоточиться. Это маленькое лирическое отступление, надеюсь, поможет вам …. Ну, хватит жрать-то, не в цирке.
- Нет, Фа-Фа, мы серьёзно тебя слушаем. Продолжай.
Ребята не удержались и засмеялись в «открытую».
- Ваше дело. Вы же теряете своё время.
- Юрка, ты много говоришь, а в результате ноль.
- Замечание принимается, перехожу к главному. Во Франции, когда шпион спит, на него там надевают датчики разные, провода подключают, амперметры, трансформаторы к ногам привязывают, другими словами, устраивают ему допрос первой степени. Включают, сначала 220 вольт, потом чуть больше 225. Ой! Что я говорю?
Оговорился, простите. 225 тысяч вольт. Вот тогда шпионские головешки, начинают всю правду и говорить. Как он (шпион) хотел президента Франции из «мелкашки» шлёпнуть, министра обороны республики захватить в заложники и так далее, всю свою шпионскую деятельность.
В отличие от французского живодёрского метода, у меня всё просто, без проводов, без крови и дыма без всего и пыли не будет. Большая экономическая выгода для государства. Экономия электроэнергии. На каждом шпионе экономия составляет свыше 225 тысяч вольт, представляете?
Я понятно, излагаю свои мысли? Так вот, моя метода. Надо всего на всего, спящего шпиона взять за мизинец левой руки, за вторую фалангу, согнуть ему палец и когда диверсант, рефлекторно подёргает этим пальцем, у него, что хочешь, то и спрашивай. Он тебе чистую правду выложит, как на блюдечке.
Я не вру, как это может показаться некоторым невежам. Причём, свидетелей может быть неограниченное количество любого возраста и пола, и конечно же вероисповедания. Это я к чему? Просто докажу, что человек против своей воли, будет говорить чистую правду. Этот феномен можно использовать в целях перевоспитания хулиганов. Например: Дёмина Валерия, Буратино. Не верите? Ваше право не верить. Я ваше право уважаю. При вашем желании, могу доказать, это на практике, но уже на спор.
- Фа-Фа, ты уже на практике весь первый отряд (я свидетель) надрал на червонец.
- Это мелочи жизни, не мелочитесь. То, что предлагаю я – это правда. Раз во вшивой Франции это делают, я и подумал, почему мне это не попробовать в «Дзержинце». Думайте. Представьте себе, спит Вихров, к нему подходит, например я, и его за левый мизинец «цап» и вопросик. А Юрочка мне всю правду и выкладывает. Не хочет, а выкладывает.
Я его спрашиваю, сколько на твоём счету наших девочек? И он мне всех перечисляет, а за дверью мой папка и Светлана с магнитофоном. Я Вихрову второй вопросик – хочешь Столицыну в морду дать? А он отвечает – хочу.
- Ты, лучше меня спроси, хочу я тебя оттарабанить?
- Хорошо! Я задаю вопрос, хочешь меня оттара"нить? Ты мне отвечаешь, очень хочу, но не могу.
- Ну, мерзавец, берегись, я всё могу.
- Я сейчас список готовлю, что тебя спрашивать, а что тебя. Например, вопрос сто сорок седьмой - каковы твои успехи за 15 лет? Вы, поняли, о чём речь?
- Я могу сейчас сказать, успехов никаких.
- Вот это мы и узнаем. Ты, нам сейчас наврёшь – глазом не моргнёшь, а ночью... ты не особенный. Все правду говорят. Думаешь, мне лапшу вешать на уши, не выйдет. Мы ещё с тобой разберёмся. Олег, слушай внимательно. По уговору, Юля, чья была? Твоя Олег, а Юрка твой дружок, раз два и в дамки, тебя с носом оставил.
На ночном допросе ещё кое-что всплывёт. Он притворялся маленьким, четырнадцатилетним, несмышлёнышем. Олег, будешь всю правду знать о своём друге.
- Тебе в конце смены, надо медаль дать «за трёп и враньё». Посмертно. И памятник поставить.
- Почему за враньё? Это моё личное обоснование, научное изыскание, если хотите – открытие. Предлагайте сами, как меня проверить, я согласен на унизительные проверки.
- Фа-Фа, бредишь?
- Ах, так! Давайте спорить на две американки. Вас двое, я один. Я к этому эксперименту подключу Арамчика. Он честный, неподкупный.
- Арамчик не годится. Ты его уже разок на «чирик» надрал.
- Я согласен на любые ваши предложения. Приходите к нам ночью, а потом, как хотите к любому кто спит. Подойдём, за мизинец и спрашивайте, что душе угодно.
- Олег, что думаешь?
- Я ещё думаю.
- Олег, его можно проверить, если этот спящий Юрке будет не знаком. Фа-Фа не сможет с ним договориться. Так?
- Правильно мыслишь, вожатый, - оживился Столицын.
- Господа, я абсолютно, с вами согласен. Только маленькое «НО», где вы такого найдёте? Я всех в лагере знаю и меня все знают.
- Вихрик, надо к взрослому.
- Олег, ты гений.
- Мне всё равно, пусть будет взрослый, быстрее поверите.
- Как это провернуть?
- Смотрите, не перемудрите. Знаете, как все открытия делаются – от простого к сложному.
- Теплее. Вот, Олег, у тёзки нервишки сдают. На пол тона ниже, осторожничает. Мы на верном пути.
- Да, мне всё равно. Давайте, к Светлане ночью завалимся и спросим. Вот и будем в «Бутырке» оправдываться. Ничего себе. Хороший вариантик.
- Он прав. Что «ОНО» нам может сказать? И что, нам от этого? Её, тоже не проверишь.
- Надо у Верки спросить…
- Точно, вожатый, она тебя первого и назовёт.
- Может у Таньки?
- Профессор, иди гони всех на берег, вся вода в озере жёлтая – никто в кусты не бегал.
- Зато, тёплая.
- Иди, а мы ещё, подумаем над твоим научным открытием.
Обсуждение проекта.
- Юра, как считаешь? Как, по-твоему?
- Бред сивой кобылы.
- И я так думаю, тогда поспорь с ним.
- Спорь ты. Олег, я знаю, – он врёт безбожно. Поспорить? Он всё равно обманет, а как не знаю. Всё будет похоже на правду. В тот раз проверяли, нюхали, а он обманул. Это, как фокусника, начнёшь разоблачать, так он тебя на «другом» обманет, а вокруг тысяча зрителей и ты дурак в итоге. Так и Фа-Фа.
- Давай думать. Что мы глупее этого пацана?
- А, ты себя, умнее считаешь?
- Он же, как-то до этого додумался, чтобы обмануть.
- А вдруг, это правда?
- Ты чего? За мизинец подержался и хочешь всю правду узнать? Он треплется, «товарищи, господа». У него натура такая – трепач.
- Надо, как-то его проверить.
– Как?
- И я думаю, как.
- Потом подумаем, давай о приятном.
- На дискотеку пойдёшь?
- Конечно.
– А на свиданку?
- А смысл?
- У меня есть идея.
- Ты, от Фасолина заразился идеями.
- Предположим, я говорю, предположим, мы приходим ночью в спальню – это легче лёгкого, находим спящего пацана…
- А если он притворяется?
- Мы в три часа ночи придём. Все по-настоящему будут спать. Фа-Фа, тоже человек, он тоже, когда-то спит. Мы на нём его методу и проверим, во сне он нас не обманет. В крайнем случае, проснётся.
- Логично. Спросить надо то, что он нам всё время врёт, а на самом деле это не так.
- Что, например?
- Вдруг скажет. Откуда мы узнаем, правда это, или нет
- Так надо спросить, что мы, точно знаем или, что можно проверить. Если, он врёт, то сам нам правду и выложит.
- Это я понял, что например?
- Олег, он мне сегодня признался и сказал, что ты этого не знаешь. Можно спросить его это.
- В чём он признался?
- Не поверишь, а может он и мне врал, тогда заодно и проверим.
- Так, в чём он признался?
- С Танькой в бане, у нас на глазах, он этот факт будет скрывать перед всеми, кроме нас. Он сказал, что….
- Вот и проверим … ну, и с кем?
- С Лидкой!
- Что???!!! Ты увёл Лидку у меня, а он у тебя?! Игра по-крупному. Тебе
не кажется?
- У Лидки надо спросить и мы проверим этого вруна. Идёт?
- Как её спросить? Это она нам не скажет, думай головой.
- Дурак, за мизинец скажет.
- Юрка, ты чокнулся.
– Давай твои варианты.
- Давай рассуждать так. Юрка от нас может что-нибудь скрывать? Он не рубаха-парень. Мне кажется, он водит нас за нос.
- Нас-то зачем? Ты думаешь, когда ты его в кустах припугнул, он по-настоящему испугался?
- Он, чуть не заплакал.
- Вот, он на этом и сыграл, он знал, что ты шутишь.
- Он так и сказал, шуточки идиотские, но испугался по-настоящему.
- Ни черта он не испугался, он маленький психолог. Нас в лагере все знают. Знают, где мы живём и он знал, что мы никогда на это не пойдём, если даже сразу свалим. На следующий день мы будем в полосатой пижаме. Вот, если он нас не видел в лицо и ничего о нас не знал, вот тогда он наложил бы в штаны. А-то попку помой, не забудь зубки почистить – это для него семечки, страшилка для серого волка.
- Спроси его сам. Скажет, нет, значит врёт.
- Где врёт во сне? Наяву?
- Наяву врёт.
- А если скажет да, тогда правда. Что, выходит так просто?
- Он и говорит, всё очень просто. Что ещё его спросить?
- Что-нибудь про нас. Откуда он знает о нас? Не бойся, он всё о нас знает. Мы спросим, что он о нас знает, и что думает о нас.
- Точно!
- Юра, на совещании говорили, что Светлана завела сексотов и доносчиков среди ребят, вот это надо узнать.
- Нет, Светлана отпадает сразу.
- Думаешь, Фа-Фа знает? Он шестое лето в лагере.
- Он от силы соображать-то стал в том году.
- Тебе фоток мало? Они с того лета.
- Фактов, вполне, достаточно.
Опять, Валера Голубкин.
После ужина была дискотека. От «вчерашней», она многим отличалась. Зрителей не было, танцевали все, даже Марчук и Дёмин. Не было Эдуарда Хиля, Эдиты Пьехи и Вадима Мулермана. От отсутствия звёзд советской эстрады, дискотека не потеряла своей музыкальности. Тон всей дискотеки задавал Валера Голубкин, показывая ребятам свои новые, разученные, латиноамериканские танцы.
Володя-вожатый, не стесняясь, приглашал и танцевал с новым старшим воспитателем. Лидия Павловна сняла очки, и все ахнули.
- Зачем вы только носите очки?
- Я плохо вижу, - последовал ответ.
Вихров и Столицын, как и все, вдоволь натанцевались: и быстрых твистов, брейков, и медленных, без названий танцев.
Описать дискотеку невозможно. Этому можно посвятить отдельную книгу. Лагерь впервые так отдыхал. Никто и никуда не отлучался. За дисциплиной следили всего двое: Василий Аркадьевич и Арамчик.
Удивительно было то, что никто и не стремился уединяться. Когда прилично стемнело, и ещё не были включены прожектора (дискотека освещалась, только от центральной аллеи), конечно, кто-то и целовался. Василий Аркадьевич специально задержал включение света, и опять все кружились, прыгали, дёргали ногами.
Страшные сомнения.
Этой ночью, ни в том, ни в другом направлении, граница лагеря не нарушалась. Лагерь быстро угомонился. Все были на своих местах, кроме Вихрова. Ещё до отбоя, он со своими пожитками переехал в другой корпус. Свои вещи сложил в комнатушке у Олега. В палате застелил свободную кровать своим бельём. Рядом должен спать Французов Миша, но спал Фа-Фа – они опять поменялись местами.
Дискотека всех умотала, малыши заснули разом, без всяких разговоров.
Вихров, тоже был рад, что добрался до подушки, и сразу уснул. У Олега свет горел, не больше пяти минут. Юра Вихров проснулся в два часа ночи. Он прислушался, кто-то храпел на той стороне ряда. Все спали.
Юра внимательно посмотрел на тёзку. Луна освещала его лицо.
«Фасолькин» спал, как ангелок, улыбаясь во сне. Вихров, стараясь не скрипеть кроватью, вышел на веранду. Хотелось курить. Без звука, подошёл к каморке Олега. Прислушался, уловил слабый храпошок. Юрий посмотрел на часы, тихонько постучал в стекло двери комнатёнки. - Олег, это я.
С тихим щелчком повернулся ключ …
- Что бродишь, лунатик? В шалаш собрался?
- Я-то готов, а ты чего храпишь?
- Я сплю. Юр, там пацаны все спят?
- Храпят, даже.
– А Фасолин?
- Что ему ещё делать?
- Он найдёт, что делать. Вчера в это время он летал по веранде, как привидение, меня пугал. Если спит, идём, дёрнем за мизинец.
- Пусть спит, утанцевался.
- А мы тихо.
- Давай другого дёрнем, покурим.
- Я про другого пацана.
- Ты, что?!
- Идём.
Детектор лжи.
Два друга тихо покинули каморку. Не до конца прикрыли дверь, чтобы не скрипела. В палате остановились у кровати Фасолина. Вожатые общались жестами. Они наклонились над «спящим», и долго, смотрели на него. Юрка безмятежно спал, приоткрыв рот, на лице блаженная улыбка. Он так сладко спал, что изо рта текли слюни. Мальчики стали осторожно шептаться.
- Давай ты. Ты тёзка. Если проснётся, тебя спросит.
- Он спит без рук.
– Можно спать без ног, задних.
- У него руки под одеялом. Как быть?
Вихров, осторожно. Просунул свою руку к Фасолину под подушку. Дотронулся до его руки.
- Спит, салага.
- Смотри, по-тихому, - предупредил Олег.
Очень осторожно, Юрий вытащил руку мальчика из-под подушки. С минуту он выжидал, определяя по его сопению, как спит Фа-Фа.
– У него в руке мундштук.
- В случае чего скажешь, что хотел взять мундштук. Мизинец отогни.
- Это правая рука, нужна левая.
- А где у него левая? Её нет?
- Там где-то под одеялом, не достать.
- Попробуй за правый мизинец…
- Тише, советчик.
Вихров взялся за правый Юркин мизинец, нащупал вторую фалангу.
– Юра, - чуть слышно, прошептал Вихров, – кого, ты, любишь?
В ответ молчание.
- Кого любишь? - ещё тише спросил Вихров.
В ответ спящий повернул голову, и слюни коснулись наволочки.
- Это всё выдумки. Я говорил. Доставай левую руку.
- Тише, ты. Она далеко.
- Постарайся.
Вихров отпустил мизинец. Фасолин, сразу, повернулся в другое положение. Мальчики затаились, боясь шевельнуться.
- Как он дышит? Ровно? - через минуту спросил Олег.
- Сам смотри. Вожатый наклонился, и стал считать.
- Что считаешь, счетовод?
- Если спит, он должен дышать пятнадцать раз в минуту, а если нет, то десять раз, - и Олег подмигнул другу. Можно было и не подмигивать. Было темно. Каждый стал считать про себя. Получилось тринадцать раз в минуту.
- У него рука далеко, где-то там. Он её спрятал, не достать, хитрый. Пригнись.
Олег тихо подул в лицо Фасолину, и сразу, присел на пол. Фа-Фа зачмокал губами и повернулся на бок. Через минуту Вихров сказал шёпотом, – что, ты наделал, ещё неудобней стало.
- Проверь, где рука.
Рука Вихрова пошла в разведку.
– Дунь ещё.
На этот раз Фасолин ещё сильней зажал в кулаке мундштук, а левая рука, почти рядом. Юрий, осторожно, приподнял одеяло.
Перед ним полусогнутая ладонь левой руки мальчика. Вихров дотронулся до мизинца. Тишина. Юноша немного осмелел. Взялся за вторую фалангу мизинца и тихо сдавил, чтобы не разбудить Юрку.
- Кого, ты любишь? - таинственным голосом спросил воспитатель Вихров. Тишина.
- Кого, ты любишь? Повторился вопрос.
Мальчики настойчиво ждали. Вдруг, у «спящего» дрогнули губы. Рот приоткрылся.
«Папа» - услышали мальчики, не разборчиво. Ребята обалдели, они такого, и не ожидали.
- Кого любишь? - спросил Вихров, и затаил дыхание. «Папа», опять произнесли детские губы. Мальчики воодушевились.
– Кого не любишь? «Ге..ннн…кааа..», - тихо промямлил спящий.
У Олега открылся рот от изумления.
- Какой Генка? Вихров держался нормально.
«Стеблов», - промямлил Фасолин.
Юра и Олег переглянулись. Олег приложил палец к своим губам, еле слышным шёпотом, спросил Юрия, – ты веришь?
В ответ Вихров беззвучно хихикнул, и пожал плечами.
– Сейчас проверим. Он приподнялся с пола, не отпуская мизинец мальчика, спросил, – ты, сегодня ручками «баловался»?
Вихров приготовился смеяться над умелым разоблачением врунишки.
… «Да» - тихо донеслось изо рта.
Старшие мальчики выпучили глаза от неожиданного ответа. Олег отстранил Вихрова, и на полном серьёзе, - давно балуешься?
- «С первого класса».
- Зачем? - изумлённо, спросил Вихров.
- «Нравиться».
- Ты спишь? – спросил вожатый.
- «Да»
- Ты врёшь?
- «Нет».
- Если не врёшь, открой глаза.
- «Я сплю».
- Кто твои друзья?
- «Арамчик».
– Кто ещё?
- "Валька, Мишка".
- Ещё кто?
- «Юра, Олег».
- Юру и Олега обманывал? – спросил Олег.
- «Я их люблю. Я только, шучу».
- Ты, притворяешься?
- «Я сплю».
- Арамчика обманывал?
- «Да».
- Ты сексот?
- «Нет».
- Кто в лагере сексот?
- «Не знаю».
- Почему не любишь Генку?
- «Его никто не любит».
Олег тихо толкнул Вихрова в бок – Юр, хватит, сейчас проснётся.
– Я тихонько.
Виров ещё ниже наклонился над мальчишкой, в ухо шепнул, – с кем из девочек динамо крутил?
- «С Таней».
– С кем ещё?
- «С Лидой».
- А с Верой? – хихикнул Юрий.
– «Нет».
- Нам грозит опасность? Молчание.
- Юре и Олегу грозит что-нибудь?
- «Сейчас нет».
- А после?
- «Не знаю».
- Как фамилия Лидии Павловны?
- «Не знаю».
Вихров отпустил руку мальчика, тот сразу убрал её под одеяло. Олег снова, сосчитал дыхание. Получилось двенадцать.
Ребята вышли на веранду. - Что скажешь, Вихрик?
- С ума сойти... Первый раз такое, вижу и слышу. Не знаю, что и сказать. Похоже на правду.
- Откуда знаешь, правда или нет?
- Я про то, что он спал.
- И я, так думаю. Так притворяться не возможно. Это надо не спать столько времени и ждать? Любой заснёт. А вдруг, этот трёп, и есть правда?
- Завтра всё прояснится. У него, оказывается Гогидзе на первом месте, Валька, Мишка, а мы на последнем.
- Мы всего несколько дней, а он нам в любви признался. А то, что он балуется каждый день? Кто, тебе такое скажет? Кто в этом признается? Так, что - это правда?
- Нам надо за ним проследить по-тихому. Проверить. Он сам сказал, готов на унизительные проверки.
Олег пошёл к себе, а Юрий в палату. Тёзка спал в том же положении, сжимая в кулаке мундштук.
Перепроверка.
- Юра, доброе утро! Скоро подъём.
Вихров открыл глаза. Около него стояла Анна Сергеевна.
- Доброе утро! – ответил Юра.
- Ты разрешил поменяться Фасолину с Французовым?
Юра быстро сообразил, - да, он спросил, и я разрешил. Я пришёл, они все спали.
- Юра с Мишей попрыгунчики. Мне будить Юру? Сам разбудишь?
- Сколько время?
- Ещё десять минут.
- Я сам его разбужу.
- И Олега разбуди до подъёма, он закрылся.
- Хорошо, Анна Сергеевна.
Юра разбудил Олега. Они в темпе оделись, но сначала, на веранде помахали руками, побоксировались ладонями.
- Идём будить Фасолина.
- Смотри, в той же позе спит, а мундштука нет.
- Буди.
- Эй, Фа-Фа! Подъём. Просыпайся.
Юрка зашевелился, зевнул во весь рот, потянулся, и снова зевнул. Он сел, продолжая потягиваться.
– Сколько время?
- Через три минуты подъём, – сказал Вихров.
- С ума сошли. Ещё три минуты, – и Фа-Фа завалился на подушку. Олег взял с тумбочки горн, и вышел на веранду. Он попробовал гуднуть, но из этого ничего не получилось.
Юрий изучал соски на своей груди.
- Олег, у меня не проходит.
- Значит, скоро молоко будет.
- Издеваешься? Про Юрку помнишь? Столицын кивнул.
- Пойду будить, пора.
- Юра, вставай, дуди в свою дудку.
Юрка открыл глаза. Он умудрился заснуть на две минуты.
– А где Анна Сергеевна?
- Я за неё.
– Тогда, уходи. Она всегда, уходит.
- Труби подъём.
Юрка откинул одеяло. На пол упал мундштук. Фа-Фа поднял, вставил в горн. На веранде он увидел Вихрова.
– Привет, танцор.
- Время смотри, «соня».
– Твои врут, ещё двадцать секунд. Мои точные.
Юрка открыл настежь дверь, вышел на крыльцо. Правая нога вперёд, левая рука на пояс, и через двадцать секунд «Вставай, вставай, порточки надевай…».
Над лагерем поплыли бодрые сигналы подъёма, разрезая утреннюю, пасмурную тишину…
После зарядки, по договорённости со Столицыным, Вихров не заметно для всех укрылся в задних кустах за туалетом. Сидел в засаде.
То и дело бегали мальчишки, выбегали и к умывальнику. Вихров выжидал Фасолина, и Фасолин появился. Он шёл, как всегда, своей угловатой походочкой, прыгая, поддавал ногами шишки. Перед самым сортиром он оглянулся, посмотрел вокруг.
- Вихров хотел подойти; Фа-Фа там уже три минуты.
«Он, наверняка, наблюдает в какую-нибудь дырочку, и сразу меня заметит. То, что он там, так долго, ещё ничего не доказывает».
Вихров сам огляделся, перебежал в другие кусты. Прошло ещё две минуты. Юрий тихо, чтобы не наступить на случайную сухую веточку, подкрался к задней стенке туалета. Нашлась щёлка, пришлось встать на колено.
Он увидел на «очке» Фасолина. Вихров затаил дыхание. Мальчишка спустился на пол, сделал два шага, прислонился к стенке. Очевидно, сам смотрел в дырочку. Затем повернулся… Вихров увидел, что хотел – доказательство…
Мальчишка натянул штаны. Вихров вмиг перескочил за дерево. Из сортира, как ни в чём не бывало, вышел Фа-Фа, поддавая на ходу шишки, пошёл, затем побежал к умывальнику. Пока все мальчишки умывались, вожатые зашли в палату. У кровати Вихрова стоял очкарик Данилка, и заправлял постель вожатому.
– Что, ты делаешь?
- Меня Юра попросил.
- Меня, тоже зовут Юра, и я тебя, тоже прошу, больше никогда и никому не заправляй постель, даже Фасолину и мне, только свою. Кто эту постель заправлял? – Вихров указал на кровать, на которой ночевал Фа-Фа.
- Эта кровать Французова, Мишка сам её заправляет.
- Фа-Фа, сам свою заправляет?
- Когда сам, когда ему Мишка.
- Беги, умываться и помни, заправляй, только свою постель, а что сразу ко мне или Олегу.
- Фа-Фа сам бегает, заправляет кому-то старшим.
- Беги, разберёмся. Данилка убежал.
...
- Олег, я как шпион, добыл гнусную, но ценную информацию. Наш любимый профессор с утра по раньше, пять минут сидел в сортире.
– Заседал?
- Делал вид.
– Хорошая информация. Зови профессора, сейчас устроим ему втык.
- Юрий вышел на крыльцо
- Фа-Фа! Дуй сюда, живо, народный заседатель.
Фасолин прибежал, глядя на них радостными глазами.
- Чего заставляешь очкарика и Мишку заправлять свою постель?
- Мне, что две заправлять? Я вон туда ещё бегаю заправлять.
Юрка махнул рукой в сторону первого отряда.
- Всё! Слушай приказ. С сегодняшнего дня заправляй, только одну свою. Арамчик, там у себя разберётся, – наведёт порядок. Кому бегал, заправлять? Не бойся.
– Буратине.
- Не бойся его.
- Он сильней тебя в три раза.
Вихров взял тёзку за щёку.
- Не бойся, мы за тебя, братишка-шалунишка.
- Как скажешь, я согласен. А как, вы братья славяне? Натанцевались? Я смотрю, и шалаш по боку, – осмелел Фа-Фа.
– Знаешь?
- Конечно, знаю. Я ещё, кое-что знаю, чего вы не знаете.
Вожатые переглянулись. - И что, мы не знаем? - в один голос спросили они.
- А вы, ни фига, не знаете. Знаете, что время пошло, и я вас теперь, не поодиночке, а сразу двоих и вы мне не хрена не сделаете. Олег, я не знаю, как ты, а он всю ночь скрипел своей кроватью, мешал всем спать.
Вожатые снова переглянулись.
- Юрка, твои шуточки пошлостью отдают.
- Зато, правда. Смотрите правде в глаза. Устами младенца глаголет истина. Слышали? Ладно, парни напугал я вас до смерти, сдрейфили. Так и быть, никому не скажу.
Юрий, мельком взглянул на Олега, потом с улыбкой на Фа-Фа.
- У тебя самого кровать пищит.
- Чего ей пищать, если у меня баба?
Старшие не выдержали и засмеялись. - А когда нет бабы? - язвительно, спросил Юрий.
- О! Господа, это так редко бывает.
- Ой, ли?
- Дай вспомнить? Фа-Фа закатил к небу глаза. - Ладно, парни, со всеми бывает, правда, Олег? У меня всё впереди. Меня ожидает, то же самое. Вы продумали моё предложение? Кого за мизинец дёрнуть?
- Подумали. Арамчика дёрнем.
- Арамчика, так Арамчика, он вам обоим кренделей вложит. Что, вы у него собираетесь спрашивать?
- Это наше дело, профессор.
– И про меня?
- В первую очередь.
– Я его предупрежу.
- Зачем? Испугался?
- Он мой друг.
- Ему ничего не угрожает. Так, что мы у него спросим всё, что нас интересует.
- Ребята, поймите меня правильно, не всегда полезно, знать всю правду… особенно, обо мне.
- Приссал Фа-Фа? С чего бы?
- Ну, приссал, чтобы вы меня потом поколотили? Предлагаю Костика.
- Арамчика испугался? Признавайся.
- Да, ничего я не боюсь. Мне вас жалко. Проблем у вас меньше будет. Надо ещё уметь дёргать, у вас не получится. Я вам покажу на Фрацузове, или на Вальке. Учитесь, пока не поздно.
- Не пойдёт. Они с тобой заодно. Мы это знаем. Одна контора.
- Юр, он же Фома-неверующий, я тебе покажу, как надо, без балды. Кого хотите, если вас Мишка и Валька не устраивает, любого.
- Хорошо! Арамчик.
- На, что вам Арамчик сдался?
– Гогидзе неподкупный.
- Мне всё равно. Согласен на Арамчика, но я с вами пойду, а вопросы сами будете задавать. Можете и про меня.
- Давно бы так.
- Тогда по рукам. Ребята, минуточку, если он там что-нибудь про меня не того, мы друзьями останемся?
- Смотря, что он скажет.
- Тогда идите одни, вообще, кастратами будете, я не хочу им быть.