Здравствуйте, товарищ генерал. Пишет вам бывший агент, Евдокия Потаповна. После революции я работала в Вашей конторе. Мой псевдоним «Ева-большое ухо». Только не думайте, что у меня, на самом деле, большие уши. Ушки у меня маленькие, а слух отличный. Я слышу всё, о чём шепчут враги нашей родины. Я уже давно на пенсии, но сидеть без дела не могу. По собственной инициативе веду наблюдение за будущими и настоящими врагами народа. Одного из таких врагов я вычислила ещё в прошлом году. Правда, при более детальной разработке, враг оказался нашим человеком. Разведчик он, а не шпион. А узнала я об этом совершенно случайно. Дело было вечером. Мой сосед возвращался домой, чем - то напоминая «Луноход», у которого бензин кончился.
Я подошла к нему поближе и услышала его тихий шёпот: » Сестра, помоги домой добраться, а то заметут меня, как врага народа.
Я на всякий случай спросила: " Так ты наш разведчик?"
Он поднял на меня свои умные, мутные глаза и гордо ответил: " Ну, а кто я, по-твоему"?
И я решила взять его под своё крыло. Сами понимаете, молодому, необстрелянному необходимо прикрытие.
А я, чем не прикрытие?
За год усиленного наблюдения выяснилось много интересного.
Надо отметить, что работает ваш агент весьма профессионально. С утра он сидит в баре, вроде как выпивает. На самом деле – наблюдение ведёт. Пьяницу играет правдоподобно. Домой приползает, как настоящий алкаш. Спит. Потом просыпается, пьёт кофе и готовится к встрече со своей связной.
Связная никогда не опаздывает. Каждый вечер эта, извините за подробности, здоровенная лошадь, испуганно озираясь по сторонам, стучит своим маникюрчиком в его дверь и противным голосом шепчет: » Солнышко, твой зайчик принёс тебе привет».
Дураку понятно, что пришла связная по кличке «зайчик», а под приветом подразумевается доставленная информация.
Товарищ генерал, я не знаю, кто у вас в штабе такие пароли придумывает, только кажется мне, что пароль этот давно сменить пора. Уже весь дом знает, что к «солнышку» ходит «зайчик». Вы бы видели того зайчика?! Лошадь! Кофточка с разрезом до пупа. Юбка короче плавок. Спина голая. Грудь шнурком прикрыта. Глаза хитрые, губы, как две ярко выкрашенные тарелки, ну, в общем, натуральная, как бы это помягче сказать. Связная, одним словом. Связала его по рукам и ногам.
Ваш разведчик молодец, сразу дверь не открывает. Минут пять держит её в подъезде, лишь потом открывает, хватает её за шею, прижимает к себе и прямо с порога начинает обыскивать. Ни разу не пустил её в спальню, предварительно не обыскав, как врага народа.
Вы вправе спросить, откуда мне известно про эти обыски? Можно подумать, что я стою рядом с ними и подсматриваю. На самом деле всё намного проще. Я привязываю зеркальце к швабре и направляю этот перископ в окно соседа. Вот и весь фокус. Конечно, моё слабое зрение и запотевшее зеркальце не могут отразить полной картины происходящего, но мне увиденного вполне достаточно. Мне хватает одного кадра, чтобы путём логического анализа представить недостающие кадры и увидеть всё кино. А кино очень интересное.
Начинается, как я уже писала, с тщательного досмотра связной. И я отчётливо вижу, как проходит весь этот обыск. Его щепетильность и дотошность меня поражают и раздражают. Медленно, с головы до пят он обыскивает её, словно бомбу ищет. Ну, где там бомбу-то спрятать можно? Даже с моим зрением видно, что под её одеждой не то, что бомбу, прыщик спрятать негде. А он ищет, глупенький, никак найти не может.
Кстати, связная ваша никогда не сопротивляется. Стоит смирно, как лошадь в стойле и воздух ртом хватает, как рыба глубоководная. Понимает служивая, что без обыска в квартиру ей не попасть. А он всё ищет, ищет, никак найти не может. На спине ищет, на плечах ищет, на ногах ищет, на груди прикрытой одним шнурком тоже ищет.
Особенно старательно он ищет на ногах. Даже мне, престарелой разведчице видно, что там ничего нет, а он всё ищет, ищет, чем раздражает меня да безумия. У неё уже и вещей не осталось, простите за откровенность, сброшен последний шнурок с груди, а он не сдаётся.
Иногда так и хочется крикнуть ему: «Что же ты ищешь, морда твоя шпионская? Неужели ты не видишь, что у неё из одежды лишь пупырышки на коже»? Получается, что напрасно он её догола раздевает. Столько труда и ничего кроме голого тела. Не понимаю.
Ещё, товарищ генерал, меня возмущает его неаккуратность во время проведения обыска. Лично я так думаю, что снятые со связной вещи, необходимо аккуратно складывать на спинку стула. Так нет же! В азарте поиска, он чего-то там ищет, а снятые вещи разбрасывает по комнате. И не просто разбрасывает, он швыряет их с таким остервенением, как будто эти вещи его куда-то послали.
По утрам они два часа по полу ползают. Вещи ищут. Пока найдут, устают, как кролики. Предлагаю к вещам связной относиться бережнее.
Когда заканчивается обыск, я радуюсь. Появляется время перевести дыхание. Но особо не надышишься. Начинается второй этап работы - разведчик и его связная приступают к обмену информации. Я где-то читала, что информацией лучше всего обмениваться лёжа - запоминается лучше. Тут вопросов нет. Они так и поступают. Ложатся и обмениваются.
Теперь немного критики. Информация у вашей связной разнообразием не блещет. Конечно, скорость передачи информации желательно увеличить, а паузы между рабочими промежутками - уменьшить. Хотя, в общем, ваша связная передаёт информацию очень доступно, с многократными повторами. Видимо, ваш агент малость туповат, и памятью не блещет. Ну, никак он с одного раза запомнить не может. Всю ночь повтора просит. Но повтор, товарищ генерал, это когда раз, а потом ещё раз. А когда одно и то же каждые сорок минут, это уже не повтор. Это нарушение памяти. С такой дырявой памятью и в разведке - смело, но опасно.
Товарищ генерал, хочу вам признаться, что такой способ передачи информации очень напоминает мне мои молодые годы. Я тогда этим делом часто занималась, но не знала, что всё это из области разведки.
Ещё я заметила, что ваш агент очень часто совмещает обмен информации и приёмы самообороны. Он так вашу связную выкручивает, что она пятками может почесать свой лоб. Я думала, мне это кажется, решила на себе проверить. Запомнила всё, как они делают и решилась на эксперимент. Полностью разделась, легла на пол, сверху на себя положила плюшевого мишку, которого мне подарил товарищ Дзержинский в семнадцатом году. Потом, резким движением попыталась пятками достать брови.
Товарищ генерал, вы не поверите, но у меня это получилось. Я так подняла ноги, что ногти упёрлись в брови. И тут возникла нештатная ситуация. В позвонке, что-то щёлкнуло и ноги обратно разгибаться отказались. Сутки я провела в позе бутерброда: по бокам две корочки, посредине мишка. А медведь пыльный, я его с семнадцатого года ни разу не выбивала. От пыли чихать начала. А ещё кушать хочется, считайте, сутки не ела. Чуть с голоду не умерла. Хорошо, что на вторые сутки зять пришёл. Увидел меня в такой позе, спросил: « Красиво вы, мама, зятя встречаете».
Я ему всё рассказала, попросила накрыть меня одеялом, холодно. Он, собака, открыл форточки балконную дверь, холодильник и говорит:
-Мама, вы имеете право на один телефонный звонок. Можете позвонить в ресторан, предложить этот бутерброд с медвежатиной. Можете позвонить в цирк, рассмешить клоунов. Либо звоним врачам.
Товарищ генерал, мы никуда не звонили. Я предложила ему все деньги, что хранила на чёрный день, он мне выдал записку, что меня в этот день не видел. А что делать, товарищ генерал, когда ситуация критическая. Да и какой смысл хранить деньги на чёрный день, когда этот день я уже пережила.
Товарищ генерал, теперь вы сами видите, какой объём работы я проделываю. Спать по ночам некогда. Всего пару минут, да и то, стоя. Как боевой конь товарища Буденного. И ничего тут не поделаешь. Боюсь, что-нибудь интересное пропустить.
Устаю. Очень устаю, товарищ генерал. Вы только представьте: их двое, а я одна. Они лежат и обмениваются, а я стою со шваброй на вытянутых руках и жду когда, наконец, это обмен закончится. Привычка относится к работе с полной самоотдачей, не позволяет мне спокойно лечь спать. От этой самоотдачи я и устаю. Иногда такая злость на вашего агента накатывает, что хочется убить его, воскресить и повесить. До чего же тупой ваш агент. Связная уже открытым текстом заявляет, что ей пора домой, что устала она. Обещает завтра опять прийти, а ваш агент стоит на своём: » Давай ещё разок повторим!» Мне, разумеется, очень нравится старательность вашего агента, но нельзя быть таким тупым. Надо думать не только о себе, но и о тех, кто наблюдает за всем этим. Ведь в этом мире, кроме агента и его связной живут и другие честные и порядочные люди.
Простите, если я обидела вашего агента, но когда я в очередной раз слышу: « Давай ещё разок повторим, то мне хочется вместо зеркальца привязать к швабре большой кирпич и шандарахнуть вашего агента по башке.
Товарищ генерал, примите моё письмо, как отчёт о проделанной работе. Если посчитаете, что моя работа заслуживает грамоты - не спешите с принятым решением. Грамоту ещё напечатать надо, а деньги уже давно напечатаны. Мне почему-то кажется, что много денег - это лучше чем одна грамота. Если вы не сможете привезти мне премию, я не обижусь. Я готова пойти на почту и получить её переводом. Хочу купить швабру подлиней и зеркальце побольше. Адрес мой на конверте указан. Жду.