- Не вертись! Сидеть! Не меняй позу! Еще немножко посидишь и пойдешь гулять...
Так день за днем, в свои 4 года, я позировала деду. На мне была белая рубашка и брючный костюм, новый, сшитый специально по этому поводу бабкой. В мастерской, расположенной в полуподвальной квартире, можно было легко измазаться. Повсюду стояли бюсты, фигуры, лежали тюбики с краской и т. д.. В углу холсты, мастерская была намного больше, чем комната в общей квартире, где жили родители моего отца.
Дед лепил меня! Меня переполняла гордость и осознание важности этого момента. Я представляла себя скульптурой. Бабка, детский врач, каждое утро уходила в поликлинику, где работала. Она наказала мне строго-настрого не утомлять деда своей болтовней, и вести себя хорошо, разъясняла мне, что то что делает дед, это его работа. В детский сад не пускали. Стояло душное лето. В Подмосковье горели торфяники.
С неделю пропозировала деду. Потом несколько дней дед не пускал меня в мастерскую. Нетерпение мое росло, очень хотелось увидеть себя. За это время сдружилась с дедом, теперь он брал меня повсюду: на рынок, к другу Семену Виленскому и гулять в Сокольники. И вот, наконец, пришел день, когда он повел меня в мастерскую показать скульптуру. Скульптура была покрыта мокрой тканью. Он торжественно и медленно разворачивал ее…Тряпка была размотана, но я увидела вовсе не себя, а вот того, маленького с кудрявой головой, который бегал в валенках по горке ледяной. Дед был в восторге, потирал руки, взволнованно ходил по мастерской, он был очень радостный. До этого к нему приходили гости: почтенного вида мужчины. Они ели и пили, и как рассказывал нам с бабкой дед, скульптура им очень понравилась. Скульптура понравилась всем, кроме меня. А дед был счастлив, его маленький Ленин выиграл очередной конкурс.
После смерти деда выносили скульптуры из его мастерской, среди прочего была и огромная голова вождя. В дверной проем она не проходила, да и перспектива везти, таскать, пристраивать это не вдохновляла. И голову разбили.