Завтра была война
После того, как Молдова оказалась на грани резни и едва ее сумела избежать, казалось, многие горячие головы в Кишиневе и по ту сторону противостояния охладились, и компромисс все же будет найден. Но 17 марта 1991 года состоялся всесоюзный референдум о будущем единстве страны. В республике он проводился с массовыми нарушениями, которые допускала как препятствующая его проведению власть, так и организаторы, считавшие, что вправе голосовать за тех, кто в этот день не смог или не захотел приходить на избирательные участки или же не смог к ним прорваться из-за пикетов, выставленных националистами.
Брутальная контрпропаганда сделала свое дело: в правобережной Молдавии к урнам явилась только треть граждан, внесенных в списки для голосования. В непризнанных Приднестровской и Гагаузской республиках этот день прошел спокойно, без эксцессов. Подавляющее большинство жителей мятежных регионов высказались за сохранение Советского Союза.
А потом был август, ГКЧП. Сразу стало очевидно, что Кишинев - не Москва, не Вильнюс и не Рига, где с первыми аккордами «Лебединого озера» люди ринулись возводить баррикады. Новоиспеченная молдавская политическая элита на поверку оказалась трусливой и не способной к активному противодействию путчистам. Многие ее типичные представители, которые сегодня очень любят предаться воспоминаниям о проявленном ими героизме, тогда вполне серьезно подумывали о том, чтобы пойти куда надо и сдаться. И только к вечеру 19 августа, когда стало предельно ясно, что именно собой представляют деятели, объявившие в стране чрезвычайное положение, они наперегонки бросились на центральную площадь молдавской столицы, чтобы лично возглавить сопротивление «диктатуре».
После 21 августа Молдова погрузилась в пучину политических разборок. Горе, как говорится, побежденным! Власти запретили Коммунистическую партию, закрыли газеты, опубликовавшие материалы ГКЧП, взят под стражу ряд лидеров сепаратизма, в частности, президент и председатель Верховного Совета непризнанной Гагаузской Республики Степан Топал и Михаил Кендигелян, председатель исполкома горсовета Бендер Гимн Пологов. В Киеве в результате спецоперации, проведенной сотрудниками МВД Молдовы, схвачен и доставлен в Кишинев в багажнике автомобиля (вот откуда и появился этот эвфемизм «пришлый, приехавший к нам в багажнике автомобиля») лидер Приднестровья Игорь Смирнов.
Блуждающие по республике волонтеры, стихийно сбиваясь в ватаги, пытались захватить Тирасполь, Бендеры, Дубоссары, другие города Левобережья, но их всякий раз отгоняли от намеченных целей дружинники Объединенного совета трудовых коллективов (ОСТК), охраняющие въезды и выезды из них. Уже через несколько дней после ареста Смирнова Молдавия практически осталась без железнодорожного сообщения. Феминистки из Комитета женщин Приднестровья, возглавляемого Галиной Андреевой, сели на рельсы близ станции Бендеры-2, перекрыв одну из двух магистралей, ведущих из Молдавии на восток. Были отменены поезда на Москву и Адлер, иностранные экспрессы, следующие транзитом через Молдавию в Россию.
Становится очевидным, что Молдавия, провозгласившая свою независимость буквально за несколько дней до объявления ей фактической транспортной блокады, – маленькая, беззащитная страна, не обладающая ни внутренними, ни внешними рычагами обеспечения собственных прав и интересов, руководители которой только и могут, что кричать о суверенитете. Железнодорожный шантаж удался на славу. Через месяц, испытывая сильнейшее давление извне, власти республики выпустили из тюрьмы всех арестованных на волне эйфории, связанной с провалом ГКЧП.
С этого момента Тирасполь и Комрат начали свой стремительный дрейф в противоположную от Кишинева сторону. Центробежные тенденции не могли не закончится большой заварушкой. Мятежные регионы не приняли участия в первых прямых всеобщих и, вместе с тем, безальтернативных президентских выборах в Правобережье, состоявшихся 8 декабря 1991 года. В электоральные списки были внесены все граждане страны, но в Приднестровье и Гагаузию они так и не попали. Поэтому процент неявки избирателей к урнам оказался очень невысоким. Вместо привычных 99,99% в голосовании участвовало от силы 65 процентов граждан страны, живущих по обоим берегам Днестра. Низка был активность и в Кишиневе, значительная часть русскоязычного населения не собиралась поддерживать националиста Снегура. Но четверо из пяти участвовавших в кампании все же проголосовали за его единственную кандидатуру. Примерно к четвергу, 12 декабря, Центральная избирательная комиссия объявила официальные итоги выборов. Проправительственные газеты вышли с броскими торжествующими заголовками типа «80:0 в пользу Снегура!»
А завтра была война.
Пятница, 13-ое
Пятница, 13 декабря, – поистине черный день в истории Молдавии. Рано утром на дубоссарский мост въехал автобус с бойцами Отдельной бригады полиции особого назначения из Кишинева. Их отправили на укрепление местного отдела внутренних дел, который пытались переподчинить себе власти непризнанной ПМССР. Охранники пункта ГАИ, расположенного на левом берегу, пыталась остановить их продвижение. Вышедшие из автобуса спецназовцы тут же расстреляли двоих из них. Третий, остававшийся на директрисе поста, открыл ответный огонь из пулемета, убив четверых спецназовцев, прежде чем сам был тяжело ранен и добит.
Трое из павших полицейских были по национальности молдаванами, один – русским. С приднестровской стороны погибли молдаванин, украинец и русский. У последнего, совсем еще молодого человека, накануне ночью родился сын. Таким образом, молох гражданской войны в Молдавии, активная стадия которой продлится более четырех месяцев, принял первое положенное на его алтарь жертвоприношение.
Всего через пять дней после случившегося в республике отметили годовщину переименования милиции в полицию. Этот факт, представьте себе, ускорило процесс выдавливания молдавских правоохранительных органов из мятежного региона. Слово «полицейский» в советском лексиконе излишне политизировалось и содержало в себе негативную окраску. Часть стражей порядка на левом берегу предпочла остаться милиционерами, перейдя под юрисдикцию Тирасполя. Те, кто сохранил верность Кишиневу, подвергались здесь постоянному остракизму. Здания находились в непрекращающейся осаде подразделениями приднестровской гвардии и народного ополчения.
Тогда, в начале 1992 года, многие были шокированы произошедшей либерализацией цен, и о вопросах территориального единства страны мало кто задумывался. Для сограждан, на головы которых обрушилась радикальная экономическая реформа, это даже стало каким-то элементом развлечения на фоне безрадостных серых будней. Недавнюю дубоссарскую трагедию называли «боем на калиновом мосту» и зубоскалили по этому поводу. Многих противостояние «гвардейцев» Смирнова и «мушкетеров» Снегура откровенно забавляло. А ведь это было ничто иное, как опасные военные игрища перед большой бедой.
В первый день весны Мирча Снегур подался в Нью-Йорк на заседание ассамблеи ООН, в ходе которого нашу страну официально признали равноправным членом мирового сообщества и приняли в эту международную организацию. А уже 2 марта оставшиеся на хозяйстве в Кишиневе «ястребы» под руководством Иона Косташа, в то время уже переквалифицировавшегося из министра внутренних дел в главу военного ведомства, подняли, как они сами выражались, в Левобережье «всенародное восстание», которое сразу же решили поддержать.
Casus belli (повод к войне) подвернулся очень удачный. Второго числа в Дубоссарах был убит начальник местного уголовного розыска, подчиняющийся МВД Приднестровья, майор Игорь Сипченко. Посчитав, что это дело рук правобережных коллег, милиционеры и гвардейцы незамедлительно взяли штурмом здешний комиссариат полиции. Дело было на мази. МВД Молдовы двинуло в сторону Дубоссар большие полицейские силы.
Это была по всех отношениях идиотская война, которую вели лишенные малейшего полководческого дара военачальники с обеих сторон. Отсюда и такое огромное количество жертв среди мирного населения. Маленькое село Роги, притулившееся к излучине Днестра севернее атакуемого города, по несколько раз на дню переходит из рук в руки. Происходящее чем-то напоминает анекдотическую ситуацию, когда был найден дневник командира партизанского отряда, ведущего борьбу с эсэсовцами, следующего содержания: такого то числа мы вытеснили их из леса, а такого то – они нас, а потом опять мы, а потом опять они. И так происходило до тех пор, пока не пришел лесник и всех не разогнал.
В нашем положении, к сожалению, строгого и ответственного «лесника» не нашлось. И война затянулась. У нее был свой стратегический план. Дивизионный генерал Ион Косташ намеревался в этом районе мощным ударом выйти к границе с Украиной, расчленив территорию «приднестровской кишки» на две части, а потом двумя клиньями двинуться на юг и на север – в направлении Тирасполя и Рыбницы, восстанавливая «конституционный порядок». Однако из этого ничего не вышло. Военные неудачи выводили из себя. Дубоссары подвергались интенсивным артиллерийским обстрелам. Однажды, в июне, из-за реки прилетел фугас и разорвался на крыльце горисполкома в тот самый момент, когда сюда вышли с заседания руководители района и депутаты Верховного Совета Приднестровья. Семеро из них погибли.
В ответ Тирасполь пригрозил установить на большой излучине Днестра в районе села Кошница пусковые ракетные установки. Из этого сектора обстрела снаряды могли легко достигать кишиневского спального микрорайона Чеканы. Опасаясь подобной перспективы, группа депутатов Верховного Совета Республики Молдавия выехала на переговоры и оказалась в самом пекле.
А дело было так. Топчась на ближних подступах к Дубоссарам, молдавские стратеги охладели к идее расчленения Приднестровья. Теперь они считали, что проблему можно решить, захватив Тирасполь сходу. Но на пути к вожделенной столице мятежного Приднестровья находилось такое маленькое препятствие, как Бендеры - город, в котором тогда проживало примерно 120 тысяч жителей.
Он располагается на правом берегу, но с несколькими сельскими предместьями, входит в состав самопровозглашенной ПМР. Здесь, были уверены в Кишиневе, проживают еще большие сепаратисты, чем где бы то ни было. Понимая свое специфическое географическое положение, они на любое действие молдавских властей грозились прорыть новое русло Днестра, которое опоясывало бы город с его западных окраин, и тем самым обмануть природу, оказавшись в Левобережье.
Первая атака на Бендеры произошла ровно через месяц после начала войны. В этот день, 2 апреля, президент Мирча Снегур объявил в Молдове чрезвычайное положение. «Все, наше терпение лопнуло! – сказал глава государства, обращаясь к нации и демонстрируя дар афористичности. – Нож уже дошел до кости! Мы начинаем действовать решительно и непреклонно». Пока он призывал население хранить спокойствие и выдержку, подразделения Отдельной бригады полиции особого назначения ворвались в город и первым делом расстреляли маршрутный пассажирский автобус, в котором погибло шесть человек, и «рафик» с приднестровскими гвардейцами. Гибель мирных жителей никак не укладывалась в схему восстановления конституционного порядка. «Оплошавших» спецназовцев пришлось спешно выводят из Бендер.
И вот представьте себе ситуацию: в условиях, когда группа кишиневских парламентариев приезжает в Приднестровье, чтобы отговорить тамошнее руководство от опасной затеи обстреливать Кишинев, начинается второй штурм Бендер. Днем 19 июня в город вошли подразделения национальной армии и полиции и практически и в течение двух-трех часов взяли под контроль все важные объекты в нем, включая обе железнодорожные станции, промышленные предприятия, административные здания.
Артиллеристы под командованием полковника Леонида Карасева прорвались к днестровской набережной. Из-за реки им навстречу выдвинулись четыре приднестровских танка. Броневая контратака была организована настолько неумело, что три из них тут же были подбиты прямой наводкой из орудий, четвертый только слегка поврежден, и, пуская дымовую завесу, ушел по мосту обратно. Экипажи извлекли из горящих машин. Все люди, находившиеся внутри, были мертвы. На них тлели комбинезоны. Все фиксировалось на видеопленку. Вечером того же дня эти кадры с убегающим танком и дымящимися трупами танкистов открыли новостные выпуски всех ведущих телеканалов мира.
Молдавские «боги войны», установив на занятой центральной площади Бендер счетверенные зенитные крупнокалиберные пулеметные установки, которые стали в упор горисполком. Как раз в это время в здании находились молдавские парламентарии. Василий Шова, активист Интердвижения, впоследствии несколько лет занимавший в коммунистическом правительстве Молдавии должность министра реинтеграции, тогда был депутатом Верховного Совета и членом группы «Советская Молдавия». Сюда он приехал для того, чтобы встретиться и поговорить по душам со своим бывшим коллегой по фракции, местным литератором Григорием Воловым, который как раз и высказал крамольную мысль об обстреле Кишинева в качестве «меры возмездия». И тут началась пальба из всех стволов.
«Переговорщикам» много часов пришлось просидеть в подвале городской управы, прячась от шальных пуль. Рассказывают, что периодически Шова прорывался к выходу и махал белым флагом. Хотел тем самым показать, что в здании горисполкома находятся VIP-персоны (понятие тогда практически не употребляемое), чья смерть не предусматривается стратегическими задачами сохранения территориальной целостности страны. Довольные участники приступа тут же сообщили об этом в Кишинев. И вот вечерний информационный выпуск 20 июня известил: сепаратисты в Бендерах капитулировали, выбросив белый флаг. Мирча Снегур обратился к жителям города с просьбой сохранять выдержку и спокойствие и выполнять все требования конституционных и военных властей.
Кишинев переживал сильнейшую эйфорию, получив сообщения о полной и не вызывающей сомнения виктории. Местные политические комментаторы утверждали в унисон, что это решительный перелом в войне, и дни приднестровского сепаратизма сочтены. В Молдове преждевременно начинают готовиться к празднованию своего «дня победы».
В тот самый момент, когда торжественные реляции достигли своего пика, в Бендеры входили вооруженные отряды Приднестровья. Первыми были рассеяны и бросились наутек артиллеристы полковника Карасева. Сам командир был ранен. Его, достаточно грузного человека, вынес с поля боя щупленький резервист, младший лейтенант – натура, безусловно, отважная и героическая. Из Бендерской крепости совершил несколько вылазок просидевший более суток в осаде гарнизон и расстрелял колонну автобусов с молдавскими военными, призванными в армию из запаса. Итог этой атаки с тыла – десятки убитых и покалеченных мирных людей, в основном, крестьян, только-только облаченных в военно-полевую униформу и не умеющих толком обращаться с оружием.
Молдавскому телевидению ничего не оставалось, как перейти от победных рапортов на более минорный тон. На голубом экране демонстрировалась трогательность отношений между спасителем и спасенным, молдаванином и русским, подчиненным и непосредственным начальником, которого тот выволок на своих плечах из-под огня. Оба впоследствии будут удостоены высшей военной награды республики – ордена Стефана Великого, морганатического супруга поэтессы Леониды Лари, к тому времени уже сбежавшей в Румынию.
Дабы лишить возможности сепаратистов переправлять через Днестр дополнительные силы, было принято еще одно очень важное стратегическое решение – разбомбить мост. Летчик за штурвалом оказывается неумелым пилотом. В результате весь боезапас был потрачен на обстрел пригородного села Варница, жители которого, к слову, хранили лояльность Кишиневу. Всю вину за очередную «оплошность» тут же попытались свалить на Тирасполь: мол, самолет прилетел с его стороны и был, скорее всего, российским. В студию кишиневского телецентра прямиком из Варницы привезли перепуганных женщин с детьми. В сущности, им, пережившим весь кошмар бомбардировки, было все равно, кто сбрасывал на их головы смертоносный груз. Но их легко смогли убедить в том, что это дело рук кровавого приднестровского режима, и они охотно кричат в камеру, насылая кару на голову Смирнова и всех «сепаратистов» истерическими криками: «Blestemam! Blestemam! Blestemam!» («Проклинаем! Проклинаем! Проклинаем!»).
А на других телевизионных каналах – российских и западных – в это время показывалась совсем другая картинка. Брошенные отступающей молдавской армией на центральной площади Бендер зенитные пулеметы, здание горисполкома с выщербленными от попадания пуль крупного калибра стенами, дымящиеся повсюду остовы легких четырехколесных бронетранспортеров, имеющихся на вооружении у Кишинева, тысячи беженцев, двигающихся в сторону Тирасполя. Но главный шокирующий фактор – лежащие на улицах и во дворах многочисленные трупы мирных жителей, пожарных, расстрелянных снайперами, когда те пытались тушить возгорания, приднестровских гвардейцев, казненных выстрелами в голову сразу после поимки.
Было очевидно, что Молдова проигрывает пропагандистскую войну. В то время, когда наши средства массовой информации, говорили только о том, что позволялось местной негласной цензурой военно-полицейского командования, московская пресса – качественная и бульварная – ни в чем себе не отказывала. Так появились рассказы о поголовно расстрелянном в Бендерах выпускном бале и о вырезанном отряде «бурундуков» – участников молдавского молодежного партизанского движения, созданного под эгидой Министерства национальной безопасности Молдавии, за то, что их приднестровские гвардейцы застали за каннибальским занятием, когда те жарили и ели мясо попавшего в плен казака.
Много было очевидных нелепиц, порождаемых неправедной войной, но много было и жестокой правды. Беспричинные убийства людей в их домах или, когда те стояли в очередях за хлебом, – вовсю старались снайперы, среди которых было немало наемников. В днестровских плавнях по ночам осуществлялись массовые захоронения погибших. Это вполне доказанный факт. Уже после войны в Бендерах будет создана специальная двусторонняя комиссия по поиску пропавших без вести, в которую войдут представители МВД и генеральных прокуратур Молдавии и Приднестровья. Они проведут в окрестностях города эксгумацию более сотни останков людей, часть из которых будет идентифицирована и передана родным для перезахоронения. Большинство же найденных жертв так и останутся безымянными и обретут свой покой под номерными могилами на Западном кладбище Тирасполя.
Но это будет потом. А пока, в первые дни бендерской трагедии, Россия активно ищет свой casus belli, чтобы ввязаться в войну, и без труда находит его. По телевидению выступает вице-президент России Александр Руцкой, который выдвигает Молдавии ультиматум. И уже на следующий день командующим расквартированной в Приднестровье 14-й армии назначен бравый генерал-лейтенант воздушно-десантных войск Александр Лебедь.