Любовь — самое загадочное свойство человеческой души. Почему вдруг у одного человека возникает притяжение к другому, иногда совершенно непохожему. Не зря нас часто удивляют странные любовные пары. Впрочем, и для самих влюбленных бывает непонятно, почему их тянет как на аркане к человеку, суть которого они отлично осознают.
Моя подруга со своим мужем дружила с детства. У нее даже есть фотография — пятилетний мальчик и его ровесница сидят рядышком. Детская привязанность переросла в любовь. У них дружная семья, трое детей. Бывают чудеса на белом свете. Увы, на мою долю чуда не хватило.
С Кириллом я дружна с шестого класса. Когда наступила пора любви, именно в него я и влю-билась. Без взаимности. У него осталось прежнее отношение ко мне. В лучшем случае, братское. Да, где там! Братья и то больше внимания проявляют к своим сестрам. На свою беду я не смогла выкинуть Кирилла из своего сердца. Мне уже скоро тридцать. Для женщины возраст играет боль-шую роль. Дело не только в утрате привлекательности. Материнский инстинкт требует реализа-ции, а рожать надо вовремя. Поэтому я понимаю тех девушек, которые наседают на своих парней, желая быстрой развязки любовных отношений в загсе. Мужчины дорожат своей свободой и не спешат связывать себя брачными узами. Я не хочу навязывать Кириллу свою любовь. Ведь вижу: ко мне он равнодушен как к женщине. Мне еще повезло: многие годы Кирилл не давал мне повода ревновать к другим девушкам. В восемнадцать лет он встречался с одной девушкой, но быстро разочаровался:
— Курит, любит ввертывать матерные словечки. — Его это коробило, поэтому он расстался с подругой.
Кирилл вырос в учительской семье. Мать — директор школы, отец — учитель биологии, кан-дидат наук. Мальчик был безумно привязан к отцу. Вместе они ходили в леса и поля. О любой тра-винке или букашке Иван Михайлович мог рассказать много любопытного. Мудрого учителя интере-совало не только то, что под ногами. Вместе с сыном он создал небольшой телескоп. Целые ночи они проводили, устремив взоры в звездное небо. Иван Михайлович увлекался философией и ис-торией, собрал большую библиотеку, выписывал множество научно-технических журналов. Иван Михайлович научил сына многим техническим премудростям. Кирилл умеет водить трактор, мото-цикл, машину. Может сложить печь, построить дом, заготовить в лесу дрова. Отец воспитал из сы-на настоящего мужчину, почти идеального. Единственное, что не перенял Кирилл от отца — соле-ные словечки, которыми Иван Михайлович часто уснащал свою речь. В этом влияние матери ока-залось сильнее.
Воздействие мамы сказалось не только в этом. Велико уважение Кирилла к этой замечатель-ной женщине. Евдокия Ивановна — человек добрый, но строгий. Сына она держала в жестких ру-кавицах, прививая нормы порядочности, унаследованные от родителей. Рукавицы, впрочем, были не ежовые, а мягкие и заботливые. Иногда Кирилл даже подсмеивается над излишней опекой ма-тери.
Я до сих пор часто бываю в их хлебосольном доме, всегда открытом для друзей и учеников. Каждый день десяток школьников собирается в гараже и во дворе. Кто-то помогает Кириллу чи-нить машину, кто-то занимается собственным велосипедом. Вся эта толпа обедает здесь же. С Евдокией Ивановной мы сразу нашли общий язык. Не раз она говорила:
— Мне бы такую невестку!
Увы, Кирилл никогда не видел во мне женщину. Я для него остаюсь бесполой подругой детст-ва. Почему так: одному Богу ведомо. Внешностью я вроде бы не обижена, умом тоже.
Однажды у Ивана Михайловича прихватило сердце. Двадцатилетний тогда Кирилл сделал от-цу искусственное дыхание. Не помогло. Отец умер на руках сына. Евдокия Ивановна потеряла близкого друга. Она часто сетовала на то, что сын все еще не женат, но мне кажется: отчасти рада этому. Дело не в материнской ревности. Кирилл — единственный мужчина в доме, где живут че-тыре женщины. Сельскому дому требуются умелые мужские руки. Впрочем, женитьбе сына Евдо-кия Ивановна не стала бы препятствовать. Слишком памятно было для нее поведение собствен-ной матери.
Первый раз Евдокия вышла замуж очень рано. Ей хотелось освободиться от материнской опе-ки. Молодая женщина родила дочку, но с мужем вскоре рассталась. Слишком разные были люди. Долгие годы одна растила дочку, живя рядом с матерью. Евдокии Ивановне было за тридцать, ко-гда она встретила Ивана Михайловича. Хотя второй муж был моложе жены на десять лет, жили они душа в душу. Очень хотели завести ребенка, но мать Евдокии Ивановны была против. Дочка не посмела пойти наперекор. Смерть матери она восприняла со смешанными чувствами. Очень ее любила, но одновременно получила долгожданную свободу и возможность родить от любимого мужа. Евдокии было уже сорок, ждать было некогда. Через год после смерти матери у нее родился Кирилл. После ухода из жизни мужа сын стал главной опорой для матери.
Неудачный опыт общения с девушками вызывал у Кирилла общее их неприятие. Словно забы-вая, что я тоже принадлежу к этой породе, он нередко высказывал за обеденным столом резкие замечания в адрес прекрасного пола:
— Девочек до определенного возраста надо ограждать от общества. Они социально опасны. — Посмеивался над племянницей-старшеклассницей: — Когда она с подругами идет по улице, их так заносит, что впору делать надпись на спине: «Занос — три метра».
Когда его приятель Дима надумал жениться, Кирилл назвал его дураком и наотрез отказался идти на свадьбу:
— Скажу ему, что крестный не может быть свидетелем. Батюшка подтвердит.
— Ему нельзя врать, — заметила Евдокия Ивановна про молодого священника, ровесника сы-на.
— Ничего, замолит этот грех.
Порой мне казалось, что Кирилл — асексуальный человек. Правда, я не верю в существование таких людей. Иногда их показывают по телевизору. Мне кажется, что за утверждениями, что секс их не интересует, люди скрывают свою неуверенность. Год назад Кириллу исполнилось двадцать восемь лет. Я почти уверилась: до конца дней он останется холостяком. С одной стороны мне обидно, что он равнодушен ко мне, с другой стороны это положение вещей меня устраивало. Ко-нечно, я желаю любимому семейного счастья, но наверняка мне было бы тяжело смотреть на его избранницу. Не представляю, как бы я перенесла его свадьбу! Скорее всего, постаралась бы ее избежать. Да и вряд ли бы стала желанной гостьей для его будущей супруги. Порой мне хотелось уехать из родного поселка. Но куда? Кому и где я буду нужна?!
Кирилл — человек невероятного обаяния и порядочности. Зная его критичный ум, я была убе-ждена: ему точно не грозит попасться на удочку красивой стервы. Найдет себе подругу, похожую на мать — умную и добрую. Как же я ошиблась! Не знаю: то ли долгое воздержание ударило пар-ню в голову, то ли неведомые чары пришлой красавицы. Случилось невероятное: Кирилл влюбил-ся!
Анастасия переселилась в наш поселок из Узбекистана. Семейка та еще. Родители и старший брат — пьющие люди. Настя устроилась работать в продуктовом магазине. Прежде Кирилл нико-гда не бывал в магазине. На нем была вся мужская работа по дому, покупками и приготовлением пищи занималась Евдокия Ивановна. Однажды она задержалась в школе и попросила сына купить к ужину хлеб. С той поры Кирилл стал часто наведываться в этот магазин. Мне непонятно, что он нашел в этой вульгарной девушке. Предполагаю: по контрасту со слишком правильной родитель-ской семьей его потянуло к привлекательности порока. Евдокия Ивановна поразилась переменам, произошедшим в сыне:
— Не узнаю Кирилла! Стал курить. Кто знает, может, не только сигаретами увлекся. У Насти в Узбекистане был парень. Дружила она с ним пять лет, собиралась выйти замуж. Он оказался нар-команом. Не представляю, как можно так долго общаться с человеком и не догадаться об этом. Опасаюсь за Кирилла: не пристрастился бы и он к этому зелью. Уж как он клял курильщиков, а те-перь сам смолит. Каждый день боюсь прихода сына от Насти — вдруг придет пьяный. А ведь он никогда в рот не брал спиртного.
Кирилл забросил прежние увлечения. Даже ученикам стал врать. Раньше подобного никогда не было. Как-то поехал с Анастасией на всю ночь на берег реки. Матери велел сказать ученикам, будто его вызвали по делам. Евдокия Ивановна возмутилась:
— Зачем врать?! Это ведь не в твоих правилах. Все равно ребята отлично знают, куда ты по-ехал.
Стараясь скрыть свое волнение, я спросила у матери Кирилла:
— Наверное, скоро свадьба?
— Какая свадьба?! Он даже не заикается об этом. Представь себе, уже год знаком с Настей, а она до сих пор не была у нас в гостях. Ты ведь знаешь, наш дом открыт для всех. Она наотрез от-казывается посетить нас. Я предложила сыну: «Бог с вами, живите гражданским браком. У тебя же отдельная комната». Он взорвался: «Настя всего лишь моя подружка. Была бы невестой или гра-жданской женой, я бы тебе ее представил». Но ведь я знаю своего сына. Будь он обычный шало-пай, наплевать бы. Мало ли молодые люди заводят подружек, потом бросают. Но ведь Кирилл — порядочный человек. Если Настя забеременеет, он ее не оставит. Не узнаю сына. Совсем разум потерял от этой девки. Настя держит его, прости меня, за одно место. Зато я места себе не нахо-жу. Чувствую: теряю сына, и ничего не могу сделать. На моих глазах он становится совсем другим человеком.
Я тоже видела изменения, происходящие в человеке, не безразличном для меня. В моей голо-ве перемешались разные мысли и чувства: ревность, непонимание происходящего. И еще — раз-очарование в мужчине, который мне всегда казался таким умным и сильным. Однажды я не вы-держала. Поймав момент, когда остались наедине, я спросила Кирилла в лоб:
— Ты ее любишь?
— Что вы ко мне пристали с этой любовью?! — вскипел Кирилл. — Только и слышу разговоры о том, что я голову потерял, у виска крутят…
— Но ведь все видят, как резко ты изменился, даже курить начал.
— Сигареты успокаивают нервы…
— Видишь, сам признаешь, что всё ненормально.
— Я уже и сам не знаю, что нормально, что нет. Хоть ты меня не донимай.
— Но я же хочу тебе помочь!
— Чем ты мне можешь помочь?
— Я не пойму, чем она тебя так заарканила. Если сексом, то я готова тебе отдаться.
— О чем ты говоришь?! Ты мой друг. Я не могу себе этого позволить!
— Да я больше десяти лет мечтаю с тобой переспать.
— Это исключено! Я перестану себя уважать, если так поступлю.
— Ты точно чокнутый. С проституткой готов на всё, а с девушкой, которая в тебя безумно влюблена, начинаешь трепаться про какие-то моральные устои.
— Ты вправду влюблена?
— А ты слепой?
— Прости, если чем-то обидел.
— Не надо извиняться. Я не пойму как ты, такой умный, влюбился в вульгарную пустышку.
— Я бы не назвал это любовью.
— А что же это? Твоя мама предположила, что Настя держит тебя за одно место.
— У вас, женщин, только одно на уме. Поверь мне, дело совсем не в сексе.
— Что же ты с ней о философии рассуждаешь?
— Нет! У нее куриные мозги, это не по ее зубам.
— Так что же тебя с ней держит. Я совсем ничего не понимаю.
— Я и сам этого не знаю. Какое-то наваждение. Я отлично вижу, что Настя — недалекий, при-митивный человек, не очень порядочный. Но ничего не могу с собой поделать. Меня тянет к ней ежеминутно. Хочется смотреть и смотреть на нее, любоваться ею. Я скоро совсем сойду с ума.
— Но я же предлагаю тебе помощь, в том числе эротическую.
— Я тебе очень благодарен, но это ничего не изменит. Если бы я оказался в постели с тобой, мысленно обнимал бы Настю. Это какое-то безумие. Никогда не ожидал от себя подобного. Боюсь, что не удержусь и наложу на себя руки.
После этого разговора с Кириллом я каждый день чувствую себя в напряжении: вдруг случится непоправимое.