ИЗ ДОСЬЕ:
Главный конструктор отечественной ракетно-космической техники академик Сергей Павлович КОРОЛЕВ (1907—1966) является разработчиком ряда конструкций планеров, первых советских ракет на гибридном топливе «ГИРД-09» и на жидком топливе «ГИРД-Х» (ноябрь 1933 года), первого космического комплекса, большого количества баллистических и геофизических ракет.
Под его руководством запущены первые в мире межконтинентальная баллистическая ракета, ракета-носитель «Восток» и ее модификации, первый искусственный спутник Земли. Осуществлены запуски пилотируемых космических кораблей «Восток» (апрель 1961 г.) и «Восход» (март 1965 г.), благодаря которым впервые в истории человечества состоялся космический полет и выход человека в открытый космос.
Академик Королев является создателем космических аппаратов «Эхо», «Венера», «Марс», «Зонд», искусственных спутников Земли «Электрон», «Молния-1» и некоторых из спутников серии «Космос», управляемого космического снаряда «Луна-9», многоместного космического корабля «Союз».
_______________________________________________________
Читатели старшего поколения, несомненно, помнят по выпускам кинохроники, телерепортажам и газетным снимкам, что в день триумфальной встречи Юрия Гагарина в Москве рядом с ним повсюду был только один человек — Никита Сергеевич Хрущев. Поблизости «клубились» маршалы, генералы, члены и кандидаты в члены ЦК КПСС.
Главного виновника торжества, придумавшего и запустившего в космос неподъемную махину первого «Востока» с человеком на борту, Сергея Королева, бесполезно было искать не то чтобы на втором, но даже на третьем или четвертом планах. Церемонию в аэропорту Сергей Павлович вместе с супругой переждал поодаль от трибуны. Во время проезда по улицам ликующей столицы машина Королева плелась в самом конце кортежа. А митинг на Красной площади он наблюдал дома по телевизору.
Так было всегда в течение его не очень продолжительной жизни. Как ни печально сегодня признать, главного конструктора рассекретила смерть. Но вот парадокс: и после ухода из жизни его положение засекреченной VIP-персоны привело к тому, что из биографии Королева стало возможным легко удалить все компрометирующие факты, лишь бы она была блестящей, лишь бы главный конструктор представал перед народом исключительно как гениальный ученый, верный сын партии, образец лояльности коммунистическому режиму, который жил и умер, совершив большой подвиг ради советского государства и человечества.
А каким же был Королев на самом деле и как шел он к тем выдающимся достижениям, которыми мы гордимся по сей день?
Помните, в начале семидесятых на экраны страны вышел фильм «Укрощение огня», прообразом главного героя которого ракетного конструктора Башкирцева был Сергей Павлович Королев? Романтическая увлеченность планерами, гладкий разбег из украинской провинции в Москву, любовь, помогающая взлету… А из неприятностей — только технические неполадки при запусках ракет да происки бюрократов. Финал же вообще жизнеутверждающий: победа на всех фронтах — и космических, и личных.
Как же далека эта кинематографическая агитка от истинной биографии Королева! Пожалуй, с ней совпадает только первая часть фильма, повествующая о его ранних годах.
Прадед главного конструктора был нежинским казаком, а сам Сергей Королев родился в Житомире в учительской семье. Королевы жили в Киеве, Нежине, Одессе. Юность ученого прошла в нашем городе и оставила в его сердце теплые воспоминания о первом приобщении к небу и первой любви к очаровательной девушке Ляле, которая через семь лет стала его женой.
В Одессе еще учеником Стройпрофшколы Королев пробрался на базу гидросамолетов и прикипел к ним всем сердцем, здесь же впервые он увидел полет Сергея Уточкина, что и определило его дальнейшую жизнь. Потом была учеба в Киевском политехническом институте (за два года Сергей освоил общие инженерные дисциплины и стал спортсменом-планеристом), а осенью 1926 года он перевелся в Московское высшее техническое училище имени Баумана.
Семнадцатилетним Королев разработал проект летательного аппарата оригинальной конструкции «Безмоторный самолет К-5», а во время обучения в Москве спроектировал планеры «Коктебель», «Красная звезда» и легкий самолет СК-4, предназначенный для достижения рекордной дальности полета.
Все это свидетельствовало о незаурядных способностях молодого авиаконструктора. Но он дерзко замахивался на заоблачную даль — полеты в стратосферу, космические путешествия. И эта мечта не давала ему покоя…
На этом, пожалуй, и заканчивается тождество реальной биографии главного конструктора и ее официальной версии.
В тридцатые годы Фридрих Цандер и Сергей Королев «оккупируют» подвал в Москве на Садово-Спасской улице и в 1932 году создают ГИРД — Группу по изучению реактивного движения. Молодые ученые конструируют ракеты и проводят за городом их испытания. НКВД не спускает с них глаз: еще бы, взрывы, запуски летательных снарядов — это так подозрительно!
Конструкторы прячутся «под зонтик» Осоавиахима, который курируют военные. Оттуда группа Королева переходит во вновь созданный Реактивный НИИ. И Сергею даже присваивают звание дивизионного инженера — что-то вроде нынешнего полковника инженерных войск. А новоиспеченному «полковнику» всего-то двадцать шесть лет!
Казалось бы, все складывается удачно. Но для серьезного продолжения космических разработок не хватает средств и поддержки властей — советское правительство считает, что ракетостроение не имеет практического применения, как, скажем, дирижабли или самолеты.
Королев начинает искать «крышу», чтобы его научная группа получила возможность продолжать заниматься ракетами, а следовательно, и космосом. С этой целью он пишет маршалу Тухачевскому о перспективах военного применения ракет и получает «добро». Но маршала вскоре арестовывают и расстреливают.
Это трагическое обстоятельство порождает легенду, что Королев последовал в тюрьму вслед за Тухачевским якобы из-за «тайной вредительской связи» с последним.
Похоже на правду, не так ли? Обратимся, однако, к свидетельству самого Королева:
«27 июня 1938 года я был арестован органами НКВД по обвинению в участии в антисоветской организации, в которой я работал, как мне сказали на следствии. Я обвинялся во вредительстве в области новой техники... Осенью того же года я был приговорен Высшей коллегией Верховного Суда к тюремному заключению на срок десять лет. Основанием послужили показания директора НИИ».
Так что маршал Тухачевский здесь не при чем.
Истинную причину ареста и последующего заключения Королева приоткрывает свидетельство генерал-лейтенанта Г.А.Тюлина, близкого друга Сергея Павловича, не раз обсуждавшего с ним эти события: «Когда по доносу арестовали Валентина Петровича Глушко (уроженец Одессы, впоследствии академик, один из создателей жидкого ракетного топлива. — Авт.) и объявили врагом народа, Сергей Павлович публично заявил, что не может поверить, будто Глушко враг народа. Тогда и его самого забрали через несколько дней».
Поступок этот, безусловно, требовал большого гражданского мужества. И сейчас даже не хочется рассуждать на тему, что было бы, не вступись Королев за Глушко… Это просто не был бы тот Королев, талант, сила воли и твердость характера которого сделали его главным конструктором.
Изоляция и состояние униженности Королева в ГУЛАГе наложили на него неизгладимую печать вечного зека. Он не сумел избавиться от нее и вытравить из сердца до последнего рокового часа, когда режим все же расправился со своим «ученым рабом» (так называл себя другой великий советский ученый Лев Ландау, но это «звание» вполне применимо и к Сергею Павловичу Королеву).
Смею утверждать, что, не окажись он вначале в тюрьме, затем на каторге и в «шараге», как прозвали специально созданное в ГУЛАГе авиаконструкторское бюро Туполева, — это был бы другой, лучший Королев. Но у судьбы, к сожалению, нет сослагательного наклонения, всех этих «если бы да кабы».
Потрясающие свидетельства Г.А.Тюлина и второй жены главного конструктора впервые обнародовал в своей статье, посвященной Королеву, Александр Харьковский:
«Тюлин: «А потом Колыма, где он был землеройным рабочим... Цинга, в результате которой потерял половину зубов. Уже много лет спустя он показывал мне жестяную кружечку, из которой он там «испил»...
Нина Ивановна Королева: «До того как Сергей Павлович был отправлен на Колыму, он почти два года отсидел в одиночной (!) камере».
Тюлин: «Надо было быть Королевым, чтобы не сломаться в таких условиях».
Нина Ивановна: «Когда он все же вспоминал те годы, всегда очень нервничал... Нередко Сергей Павлович говорил: «Золотишко копал на Колыме... Мы должны посетить те места... Я должен написать о том времени». К сожалению, он так и не оставил воспоминаний».
А что было с ним позже, на Большой Земле, в научных «шарагах» Казани и Москвы? Чем он там занимался? Об этом запрещалось рассказывать вплоть до смерти Сергея Павловича, да и после нее, до самой перестройки.
Выясняется, что Королев, даже работая над секретными оборонными заказами, постоянно находился под конвоем как опасный преступник. Об этом свидетельствует эпизод, который Герой Советского Союза летчик-испытатель Марк Галлай включил в свою документальную повесть «Испытано в небе».
Галлай пишет, что незадолго до конца войны он увидел на подмосковном аэродроме странный самолет, у которого из хвоста вырывалось пламя. Летчик-испытатель Васильченко представил Галлаю конструктора машины.
Бросилось в глаза, что одет был конструктор странно, в какую-то серую хламиду. Когда они завели профессиональный разговор, лейтенант, находившийся при конструкторе, стал возбужденно кружить рядом, как собака. Выяснилось, что это его конвоир.
«Передо мной, — вспоминает автор повести, — сидел конструктор, давно уже пользовавшийся широчайшей известностью среди авиаторов, большой, сильный человек, не сломленный жестокими испытаниями, выпавшими на его долю в тюрьмах и лагерях».
Эпизод, который приводит Галлай, произошел на аэродроме Кратово под Москвой. В середине сороковых годов Королев работал в подмосковной «шараге», куда перевели его из «шараги» казанской. Он писал в своей автобиографии: «Особое совещание НКВД заочно вынесло решение осудить меня на срок восемь лет заключения в исправительно-трудовых лагерях. После того как меня перевели в «шарагу», я работал конструктором КБ авиазавода и главным конструктором объекта по новой технике в системе четвертого спецотдела НКВД».
Когда же он перестал быть зеком?
В 1944 году Королев был досрочно освобожден из заключения со снятием судимости. Об этом свидетельствует выписка из протокола №18 от 27 июля 1944 года заседания Президиума Верховного Совета СССР. В 1945 году его награждают первым орденом «Знак Почета» — «За успешное выполнение работ в годы войны по созданию ракетных ускорителей для самолетов».
Но Сергей Павлович упорно продолжает добиваться окончательной реабилитации. Уже в 1952 году, то есть после снятия судимости и получения ордена, он подает заявление в кандидаты в члены партии. На бюро райкома его принимают со скрипом (шесть — «за», пять — «против»). Клеймо «бывшего врага народа» продолжает довлеть.
30 мая 1955 года Королев пишет в военную прокуратуру: «Прошу пересмотреть мое дело и полностью меня реабилитировать, так как я ни в какой антисоветской организации не состоял...». Ответ пришлось ждать долгих два года. Весть о реабилитации пришла лишь весной 1957-го, за несколько месяцев до запуска первого искусственного спутника Земли.
После успешных полетов спутников, космических кораблей с космонавтами на борту и межпланетных зондов наступил период бешеной гонки к Луне: кто раньше высадится на ее поверхность — русские или американцы? Конечно, Королев понимал лучше других, насколько в техническом плане СССР отстает от США, особенно в электронике, навигационных возможностях пилотируемых космических аппаратов. Но по приказу ЦК партии гонку вели, не учитывая ни материальные затраты, ни людские жертвы.
Когда Никита Хрущев повелел «перегнать американцев в космосе» и послать на орбиту трех космонавтов в противовес уже слетавшему по проекту «Джемини» дуэту американских астронавтов, Королеву, не имевшему времени для нормальной подготовки корабля нового типа, пришлось поместить Комарова, Егорова, Феоктистова в тесную гагаринскую кабину. Из нее убрали кресло для катапультирования — ведь усадить уже надо было не одного, а трех космонавтов. И троица из-за тесноты была вынуждена полететь в космос не в защитных скафандрах, а налегке, в спортивных костюмах.
Надеялись на «авось» — авось разгерметизации не будет и катапультироваться не придется. В том случае, при Королеве, повезло, но в 1971 году другая тройка — Добровольский, Волков, Пацаев — летела в таких же костюмах. Будь на них скафандры, возможно, все и обошлось бы. А Королев, рассказывают, отправляя в полет «экипаж машины боевой» — Комарова, Егорова и Феоктистова, обнимал каждого и говорил: «Уж ты прости меня в случае чего — я человек подневольный».
Осыпанный наградами, живший под покровом секретности, он ощущал себя вечным заключенным. Особый цинизм ситуации придавало то, что охрану дачи главного конструктора несли чуть ли не те же «попки» и «вертухаи», что и в Магадане, в казанской и московской «шарагах».
«Самое трагичное в том, что они не понимают, как много общего между жизнью в ГУЛАГе и на свободе, в «большой зоне». Я ведь засекречен, так что захотят — хлопнут без некролога. Другой раз проснешься, лежишь и думаешь: дадут команду — и те же охранники ворвутся в комнату и заорут: «А ну, падло, на выход с вещами!» (это из воспоминаний ученого Озерова, работавшего рядом с Королевым в ГУЛАГе, а затем и на свободе).
...Главный конструктор погиб на операционном столе.
Когда Королева положили в Кремлевку, операцию поручили делать немолодому, потерявшему форму профессору Петровскому. Кому же еще? Ведь Петровский был тогда самим министром здравоохранения!
Могли бы отправить Королева в зарубежную клинику, как это было в случае с Черненко. Но в отличие от партийного вождя, главный конструктор был строго засекречен. По этой же причине к нему не пригласили и специалистов из-за границы.
Профессор В.Голяковский, живущий ныне в Нью-Йорке, в прошлом московский врач, так вспоминает об этом в своей книге «Русский доктор»: «Положили Королева на операционный стол и, начав операцию, обнаружили, что диагноз был ложный. А операция продолжалась. Когда больному стало плохо, срочно вызвали известного хирурга Вишневского. Тот осмотрел умиравшего Королева и мрачно пробормотал: «На трупах не оперирую». И главного конструктора не стало. Он умер 14 января 1966 года.
Пока тело Сергея Павловича готовили к почетному захоронению в Кремлевской стене, «специалисты» наводили на его биографию хрестоматийный глянец: гениальный ученый, проложивший человечеству дорогу в космос, верный сын партии, «не сидел», «не подвергался», умер, совершив великий подвиг во имя народа…
Тогда-то страна впервые узнала о нем и услышала эту фамилию — Королев.