Если Маруся должна была придти к нам, то дедушка закрывался в своей комнате и не выходил даже к обеду . "Потом поем, от этой малахольной у меня аппетит пропадает",-обычно говорил он.Бабушка же напротив встречала её ласково, нежно даже встречала, хотя и чувствовалась в этой ласке доля снисхождения и лёгкой иронии.
Маруся и правда была немного странной. Она являлась обычно в ажурных чулках со спущенными стрелками, а то и с дыркой на пятке, в немыслимой ободранной горжетке или летом в шикарном белом пальто с песцовым воротником. Приносила она всегда и подарки. Фарфоровых маркиз с отбитыми пальчиками, старые тарелки с нежным цветочным орнаментом или королями в седых париках "Людовики, но с утратами,-так она комментировала свои дары.
Маруся и сама была женщина с утратами. Одинокая учительница вечерней школы.
Бабушка принимала подарки, чтобы не обидеть Марусю, после её ухода он прятала их подальше в шкаф. Бабушка не любила Людовиков. Она была авангардиста , красила стены на кухне в разные яркие цвета и шила мне платья из лоскутов с чёрным квадратом на животе.
Маруся и бабушка в 30-е годы были студентками филфака. А дедушка был их преподавателем. Маруся училась плохо, мало что понимала, зато была комсомолкой-активисткой с красной косынке и юбке из "чёртовой кожи". Что это за "чёртова кожа" можно было только догадываться. Детстве я думала, что это нечто чёрное и скользкое, вроде старой клеёнки, но, когда мне привезли из Америки первые джинсы, бабушка сказала:"Вот это чёртова кожа, такая была ткань в нищие наши годы".
Марусю звали "парт-мама", её слово имело вес, она устраивала собрания, на которых боролась с мещанством, доставалось и моей бабушке за крепдешиновые платья и губную помаду. Марусю не любили, с ней не дружили, но её побаивались.
Когда в 36 году дедушку выгнали из партии, а затем арестовали, бабушку хотели выгнать из университета, не дать ей диплом. Бывшие подруги боялись с ней общаться и только Маруся вдруг встала на её защиту. Она куда-то написала, за бабушку поручилась, в общем, ей удалось получить диплом.
Потом, конечно, была ссылка и война, эвакуация, голод нужда.
Маруся пережила блокаду. Что произошло с ней в эти страшные годы, не известно, но она вдруг полюбила дореволюционные времена, старые книги и старые вещи...А бабушка нашла её, приглашала к себе, пыталась отогреть в семейном тепле. Иногда она даже штопала Марусины чулки. Потому что Маруся к быту была не приспособлена и делать ничегошеньки не умела.
Недавно я нашла в шкафу пыльные подарки Маруси, треснутые тарелки с синими саблями на донышке, оказалось-саксонский фарфор.