Иногда в нашей жизни теория сильно отличается от практики. Да и не иногда, а почти всегда. В этом мне лишний раз пришлось убедиться в 98 году, во время одного из одиночных походов по горам.
До тех пор я лишь теоретически представлял себе, что может произойти при встрече человека с медведем в его природной среде обитания. Дело в том, что нас подводит привычка к человеческим принципам мышления, в то время как мировоззрение зверя построено на других принципах. Кто-то считает, что медведь его при встрече съест, другой полагает, что не обратит никакого внимания, а третий уверен, что медведь спрячется, и пропустит тебя мимо. Однако все эти предположения построены на собственной логике и привычках. Между тем, логика медведя оказывается такова, что если когда и напоминает человеческую, то больше похожа на логику уголовного беспредельщика, для которого закон не писан. А ведь об этом и раньше можно было догадаться, да уж это мне воспитание и постоянное давление писанных и неписанных правил поведения, висящее над тобой всю сознательную жизнь.
Хребет Ергаки, собственно говоря, горами не является. По моему понятию, горами следует называть место, с наличием нетающих льдов, что, собственно и создаёт характерный горный рельеф. А в Ергаках, по причине малой общей высоты, никакого постоянного оледенения нет. Это просто скально-таёжный район, или псевдо-горы, если принять во внимание зимний период. Зимой, покрытые глубоким снегом, острые вершины хребта и вправду напоминают горы, но лишь при поверхностном взгляде. Но уж, поскольку тайга, наличие медведей гарантируется. А ещё, их присутствие здесь объясняется наличием пищевых отходов оставляемых многочисленными посетителями.
В девяносто восьмом году, как впоследствии выяснилось, во многих таёжных районах была бескормица, что вызвало миграцию хищников, и даже частые появления их в деревнях и пригородах, где они нападали на собак, а изредка и на людей. Не один неопытный медведь тогда поплатился жизнью под перекрёстным огнём милицейских автоматов, так и не поняв, а чего он такого плохого сделал?
Меня занесло в Ергаки в первой половине августа, когда снег уже сходит полностью, а на таёжных ягодниках вполне можно пастись, что и наблюдалось по характерным медвежьим кучкам под цвет ягоды.
Перевалив через Кебеж-2, и выйдя в район озера Художников у подножия Параболы, я обнаружил некоторые странности туристских стоянок. Прежде всего, бросались в глаза натянутые вокруг площадок под палатки верёвочки с навешенными на них старыми консервными банками. Не надо большого ума чтобы догадаться о назначении такой примитивной сигнализации. Только что делать, если она срабатывает? Из палатки выскакивать? Кроме того, некоторые площадки были расположены на неудобных местах, в стороне от тропы, а то и вообще в камнях или на склоне.
Мне и в голову не пришло подальше прятаться, я расположился на берегу озера под огромным сухим кедром, к корням которого удобно было привязывать растяжки палатки. Ночью меня никто не побеспокоил, а может, я просто крепко спал, да и разве проснёшься от слабенького звона банок? Я рассудил, что не стоит никаких верёвок натягивать, всё равно это ничего не меняет. Пока выберешься из спальника, тебя уже успеют пять раз съесть, если уж так решат.
Два дня спустя, на перевале Близнецы мне встретилась группа, которая рассказала о медвежьих безобразиях. О том, что медведи ночью подходят к стоянкам, так, что даже и спать приходится по очереди, а зверей отпугивать стуком, криком, а то и откупаться частью продуктов. Причём, эти самые медведи не боятся ни огня, ни шума, ни дыма. Прекрасно знают, что такое консервные банки и запросто вскрывают их когтями, а особенно любят пивные упаковки, которые выворачивают наизнанку и вылизывают. Мне показалось, что тут присутствует некоторое преувеличение, кроме того, я-то был один, и по очереди спать себе позволить не мог. Как бы то ни было, некоторый страх они на меня нагнали, и, ночуя один на Буйбинском озере, я скорее не спал, а сторожил сам себя, положив под голову немецкий газовый пистолет. Эту несерьёзную фукалку я вообще не хотел брать с собой, чтобы не было проблем с какой-нибудь милицией. Ну не на медведя же ходить с такой игрушкой, которая плюётся маленьким облачком газа на метр от ствола! Да это облачко ещё и ветер гонит, как правило, в собственный нос. Но потом всё-таки решил взять. Надо сказать, пистолет был хороший, очень маленький, лёгкий, с простейшей конструкцией спускового механизма и с магазином на семь патронов. Правда, оформлять эту игрушку пришлось полгода, так, словно я вознамерился вооружиться крупнокалиберным пулемётом.
Понятное дело, под утро я расслабился и заснул, в результате, выйти с этой стоянки удалось лишь в полдень. Два десятка километров я отмахал, и к вечеру вышел к большой стоянке на озере Светлом. В этот день идти куда-то ещё уже не приходилось, да я тут был и не один. Поодаль расположилась туристская группа, с которой я поговорил, и опять же узнал, что прошлой ночью приходил медведь и безобразил. А невдалеке от меня встали на оборудованную столиком стоянку два парня и девушка. Эти тоже наслушались, поэтому стали натягивать растяжки и разыскивать банки чтобы навесить на них. Я, по здравому размышлению, расположился метрах в тридцати, пристроив палатку сбоку к большому камню, обезопасив себя от нападения хотя бы с одной стороны. Кроме того, рассудил, что если придётся кого-то отпугивать стуком, удобно будет грохотать по этому камню ледорубом, чтобы получалось громко.
Закончив оборудование стоянки, мои соседи принялись купаться в озере, а потом рассуждать, как и что они будут делать, если придёт медведь. Эти рассуждения, понятное дело, быстро вырождались в хохмы, смех стоял на всё озеро, но какой-то отчасти нервный. А пока они так шутили, на их запасы продуктов напала шайка бурундуков, по счастью, вовремя замеченная. Ребята отвлеклись на войну с бурундуками, а продукты решили упрятать на ночь в брезентовый мешок, и подвесить над столом на ветке кедра. Что и было сделано к наступлению темноты.
Я в озере купаться не стал, поскольку вода всё-таки была не тёплая, зато долго сидел, сначала на берегу, а когда стемнело, возле палатки. Погода всю неделю стояла ясная, поэтому, несмотря на позднее время, кромешной тьма была только здесь, на берегу, а большое пространство над озером было тускло освещено. Время подходило к полуночи, сидеть дальше не было смысла, и я совсем уже решил забираться в палатку, как вдруг, чётко разглядел на фоне озера характерный силуэт большого медведя. Двигался он совершенно бесшумно, а направлялся в сторону соседней стоянки.
-Эй, ребята! – достаточно громко позвал я. – К вам медведь идёт.
Эти ребята только что успокоились в своей палатке, но ещё не заснули, потому что с их стороны недовольно донеслось:
-Э? Чего? Кто куда идёт?
-Куда, куда! Медведь к вам идёт. К вашей палатке.
Тут опять раздалось хихиканье, ворчание и бормотание. Похоже, кто-то из парней полез наружу под иронические комментарии второго парня и девушки. А через короткое время вдруг послышались нечленораздельные возгласы, а потом сработала вспышка фотоаппарата.
-Эй, ты там чего делаешь? – спросили из палатки.
-Чего-чего! Того! Медведь!
-Хи-хи-хи-хи! Где медведь?
-Да прямо, вот, передо мной! Вы чего смеётесь?!
А вслед за тем снова вспышки, которыми вероятно попытались медведя отпугнуть.
-Хи-хи-хи! И чего он делает?
-Да, чего делает?! За столом сидит и наш крекер жрёт! Чего смеётесь?!
-За столом сидит? Хи-хи-хи-хи!
-Да вылезайте же, идиоты!
-А ты что, его фотографируешь, что-ли?
-Да, выходит, что так!
Тут и меня разобрал нервный смех, когда я представил, как медведь сидит за столом с вилкой и ложкой и подкрепляется. Понятное дело, смех был нездоровый. Конечно, всё это было и вправду смешно, но вот если этот медведь кого-нибудь цапнет? Я достал пистолет и начал обдумывать идиотскую мысль, не засунуть ли в ствол ещё и восьмой патрон вдобавок к семи в обойме?
Тем временем, все трое ребят, кажется, оказались снаружи, потому что там поднялся хоровой гвалт и женский визг. Темнота стояла такая, что в тридцати метрах не было ничего видно, но судить можно было и по звуку. Конечно, медведь ещё никого не тронул. Я думаю, когда вас едят, вы станете издавать не такие звуки. А тут они явно пытались медведя прогнать, и не без успеха. Вероятно, зверю надоел шум и он отошёл в темноту, потому что теперь там все комментировали ситуацию, опять же с нездоровым весельем. Смеялись над такими своими фразами, которые не сильно-то и смешными были. Потом начали возмущаться фактом разорения своих продуктовых запасов. Как я понял, крекер медведь сожрал весь, а остальной запас изрядно подпортил и разорвал. Между тем, насколько я мог судить, поход у этих ребят только начинался, и парням совсем не понравился подобный грабёж. Они принялись рассуждать, насколько высоко на дерево надо затащить мешок, чтобы медведь не достал? А если спрятать в палатку, как бы медведь не достал его там, а заодно и их самих.
-Да какой ещё мешок?! – заголосила тут девушка, - самим на дерево лезть надо!
-Да медведь-то лучше по деревьям лазает! – возразили ей.
-Тогда вообще бежать надо!
-Да медведь в темноте лучше видит, а уж бегает…
-Вай! Чего делать будем?!
-Да ничего не будем! Чего тут сделаешь?
-Ты чего фонарём вокруг светишь? Батарейки посадишь!
-Да и чёрт с ними. Через час луна взойдёт.
-И чего?
-Да мы его тогда видеть будем.
-Зачем нам его видеть?! Век бы его не видеть!
Тут они помаленьку снова расхихикались, и так продолжалось с полчаса.
Как говориться, смешно, да не до смеха. Наверное, в подобном случае человек смеётся, чтобы заглушить страх. А разве нет причин? Тьма тьмущая, а где-то рядом медведь бродит. Голодный. Мне тоже как-то не хотелось лезть в палатку и спать в таких условиях. Но и торчать снаружи с пистолетом и ледорубом, - это тоже вызывало смех. Я что, драться с ним должен, если нападёт? Да ещё всё время лезла в голову аналогия из детской книжки Чуковского:
«Вот он стоит, злодей Бармалей! В одной руке у него сабля, а в другой пистолет»!
Кроме того, стрелять в медведя из газового пистолета, - это могло оказаться себе дороже. Как бы он не рассвирепел от такого оскорбления, а серьёзного вреда ему так всё равно не нанесёшь. Ледорубом бить? Ага, можно подумать, у кого-то есть опыт рубки медведей ледорубом! Всё-таки, не в первобытные времена живём. Смех.
Похоже, ребята сумели забросить верёвку на высокий сук и подтянули свой продуктовый мешок на максимальную высоту. А потом некоторое время суетились, но залезли в палатку и чего-то бурчали там, пока женщина снова не заорала:
-Я с краю не лягу!
Тут они снова принялись смеяться, но потом утихли, однако, спать не спали. Потому что вскоре послышался звон тех самых консервных банок, и решительная команда:
-Так, встали! Быстро наружу!
Всё сначала, крик, визг, грохот палками по дереву. Медведь опять ушёл. Ну, если так и дальше пойдёт, может быть, и до утра доживём. Мне, наконец, надоело, я залез в палатку и уснул. С пистолетом под носом.
С утра все оказались живыми, только слегка ограбленными. Ребята чего-то искали, бродя вокруг, и ворчали.
-Чего ищете-то? – поинтересовался я.
-Ты нашего котла не видел?
-А он какой?
-Обыкновенный, овальный, сплюснутый.
-А куда вы его дели?
-Так, медведь ночью стащил!
-В смысле, сломал, что ли?
-Да не сломал, с собой унёс!
Тут я точно захихикал, потому что представил, как медведь идёт к себе в берлогу помахивая туристским котелком.
-Как унёс? За ручку, что ли?
-Да не за ручку, за край зубами, и ушёл!
Как оказалось, медведь в котёлок с остатками сладкого чая мордой пролезть не смог, лапой неудобно, а тут ещё шум вокруг. Так он его взял и унёс. Да, видно, далеко унёс, чтобы не спеша полакомиться. Сколько не искали, так и не нашли. Уж этот медведь точно был опытный. Знал, как уж там люди не кричат, ничего ему не сделают. А что найдёшь, - твоё. Грабь, - не хочу! Может и нарвётся когда на человека с ружьём, а, скорее всего, так вот плохо и кончит. Если уж повадился грабить туристов, вряд ли бросит. Всё правильно, приходит ночью, а днём сидит где-нибудь в укромном месте. Да и пришёл-то в полночь, а не под утро, голодное брюхо ждать не любит.
Делать нечего, ребята собрали оставшиеся вещи, да и подались восвояси. А вскоре и туристская группа ушла. Эти стояли ночью метрах в двухстах от нас, и вообще ничего не слышали. Получалось, что я тут остался один. Ну, уж нет, ещё на одну ночь я на этом месте оставаться не захотел. Подумал, и решил уйти на озеро Художников, где благополучно переночевал в начале маршрута. От озера Светлого туда ведёт сравнительно простой путь через плечо вершины Птица. Перевал простой, сильно истёртый подошвами туристов, правда, достаточно высокий. Как раз за половину дня неспеша проходится.
Погода так и держалась хорошей, по пути никаких проблем не возникло, разве что, беспокоила мысль о прячущихся где-то поблизости медведях. К вечеру я перешёл перевал, спустился к озеру Горных Духов и вышел на ступень, откуда путь шёл вниз, к озеру Художников. Здесь устраивались на ночлег ещё трое туристов, но я решил идти вниз, на свою старую стоянку. Во-первых, там я уже один раз ночевал, во-вторых, вряд ли медведь с озера Светлого ходит через перевалы, а в-третьих, вот ведь проклятая косность человеческого мышления! Да ведь первые два аргумента это вовсе не гарантия. Но это я сообразил уже в сумерках, когда натянул палатку под тем же сухим кедром, поел, наполнил пластмассовую бутылку компотом на завтрашний переход и собрался спать.
На этот раз я тут был один, и рассчитывать на удачу по принципу русской рулетки не приходилось. Но, что можно было сделать ещё? Я устроил тлеющий костёр, засунул в угли опустошённую банку от сгущенки, чтобы она не спровоцировала какого-нибудь местного мохнатого сладкоежку на ограбление, и прошёлся по другим площадкам из под палаток. В одном месте обнаружил полузасохшие блинчики, из чего рассудил, что если бы и тут пасся медведь, он бы их подобрал. Следовательно, вероятность наличия медведя невелика. Кроме того, я ошибочно предположил, что дым от тлеющего костра должен отпугивать хищника, окажись он поблизости.
В одиннадцать часов в этом глубоком, закрытом высокими горами месте уже был полумрак. Я залез в палатку, разулся и улёгся на спальник. Обычно я так и делаю, какое-то время лежу сверху, а когда начинает холодать, забираюсь в мешок. Нечего и говорить о том, что из застёгнутого спальника быстро не выберешься, но тут ничего не сделаешь. Снаружи не было ветра, и вообще, не доносилось никаких звуков. Вскоре стало холодно, и я решил выглянуть наружу, а потом залезть в мешок и спать. Палатка у меня была самодельная. Она сшита двухслойной из капрона и болоньи и имеет оригинальную форму. Благодаря этому она тёплая, весит всего полтора килограмма, свободно вмещает двоих и всем хороша кроме одного, залезать и вылезать надо ползком. Таким образом, я выглянул снизу наружу, и первое что увидел в метре от своего носа, была бурая медвежья задница, над которой торчал почему-то вверх мохнатый, из свалявшейся шерсти, хвост, несколько напоминающий хвост пуделя.
-Ох, только не это. По медведю в день, - это слишком, - подумал я, да и подумал-то как-то протокольно, поскольку так следовало бы подумать. Никакого страха не возникло совершенно. Как я понимаю, инстинкт самосохранения сообразил, что в такой ситуации дрожать, бежать или вопить со страху просто опасно для жизни, а надо не суетиться и соображать.
Я сразу понял, что медведь как раз и пришёл на запах дыма, а возможно и дожидался когда я залезу в палатку. Дело в том, что он копался мордой в тлеющем кострище, вытаскивая оттуда ту самую обгоревшую банку! А я смотрел на него снизу вверх. Больше всего с такого ракурса он напоминал корявый стол на четырёх ножках. Почему у него хвост торчал вверх как у пуделя, да ещё был кудлатым, я понять не могу, но именно так и было. Шерсть у медведя была буро-коричневая, тоже слегка клочковатая и неопрятная, на медведя из зоопарка он походил мало, но уж точно, это был медведь, а не какая-нибудь гипертрофированная собака. Надо сказать, его окраска очень хорошо сливалась с сумеречными тонами окружающей местности, но я ведь глядел в упор, и всё прекрасно видел.
-Эй, миха! – достаточно громко сказал я ему, - пошёл отсюда!
Вообще-то я надеялся просто отпугнуть его голосом и над содержанием слов не задумывался. Но он повернулся ко мне, слегка наклонил голову и так посмотрел, что я подумал, может, я чего лишнего сказал?
Я взял пистолет и передёрнул затвор, надеясь что его напугает металлический лязг, но медведь либо просто не расслышал слабого звука, либо плевать на него хотел. Он глядел на меня, а я на него и оба думали.
У медведя была характерная медвежья морда и поза. Голова слегка вниз, глазки маленькие, пасть чуть приоткрыта и дышит, а над глазами покатый треугольный лоб выше которого просматривался мощный загривок. Глядели мы друг на друга около десятка секунд. Я подумал, что в такой позе выгляжу слишком маленьким существом, а также о том, что вылезти в данный момент не могу. Между нашими носами не было и метра расстояния, однако какого-либо запаха я не чувствовал, зато видел, что и он думает. Причём, думает по-своему, в соответствии со своим уровнем умственного развития и имеющимся житейским опытом. Примитивно и недолго. Стрелять в него я опасался по упомянутым ранее причинам. В то же время, на таком расстоянии с его стороны достаточно было единственного движения лапой, чтобы устранить источник необходимости умственных усилий. Я полагаю, концепцией этого грабителя было получение максимального количества еды при минимальном количестве сопутствующих действий.
Тут он слегка качнулся влево и с размаху двинулся вправо, на сей раз и не пытаясь передвигаться бесшумно. Нечто подобное совершают паровозные колёса когда страгивают стоящий паровоз. И точно также часто раскачиваются медведи в клетке зоопарка. А ведь и правда, такое вот страгивание с места с предварительной откачкой в противоположную сторону выглядит логичным для массивных туш, но я бы об этом никогда не догадался, если бы не увидел в натуре. Да ведь и человек иногда так делает, например, если хочет с места высоко подпрыгнуть.
На протяжении нескольких шагов он ещё был в моём поле зрения. Шёл он как бы загребая под себя сбоку и опираясь на тыльные стороны «пальцев» лап. Очень может быть, что природа наделила медведя такой вот походкой по причине необходимости сохранения когтей. Получается, что зверь идёт «на кулаках», упрятав в «ладонь» свои острые когтевые кромки. Уж в том, насколько они бывают остры, мне пришлось в скором времени убедиться. А пока что я прекрасно понял, почему медведя прозвали «косолапым». Именно это и приходит в голову, как характерный индивидуальный признак медведя. Уж конечно, впервые его так прозвал тот, кто наблюдал его в движении, в естественных природных условиях.
Я подался назад, внутрь палатки, не зная, как следует действовать дальше, но тут же, по характерным звукам тяжёлой поступи медведя догадался, что он обошёл палатку с обратной стороны, причём, обошёл за пределами растяжек, ни за что не зацепившись. Следовательно, он прекрасно знал устройство палатки и назначение этих самых растяжек. В данный момент у него уже не было необходимости скрывать своё присутствие, но он и теперь прошёл не задевая верёвок, также как тогда, когда бесшумно подкрался. А вслед за тем, он деранул палатку сзади, для первого раза поверхностно и не насквозь.
Тут уж, понятное дело, я полез наружу и в этот момент произошёл выстрел. А как иначе, если палец у меня был на спусковом крючке пистолета, а на предохранитель я его не поставил после передёргивания затвора? Половина газа оказалась внутри палатки, частью в моём собственном носу, но не сильно, я ведь уже почти вылез. В тот же момент я расслышал тяжёлый одиночный прыжок и, повернувшись, обнаружил, что медведь отскочил одним прыжком метра на четыре. Теперь он стоял ко мне боком на три четверти с головой повёрнутой сюда, и вид у него был, я бы сказал, озадаченный. Ростом он был со среднего телёнка, не то чтобы сильно крупный, но явно взрослый и достаточно тощий. Возможно, он даже был отчасти болен, если судить по неопрятной шерсти и слегка отвисшему животу. Что характерно, голова у него выделялась на фоне тела, поскольку шерсть на шее и загривке не была густой и не создавала впечатления сросшейся с туловищем головы. И ещё бросались в глаза круглые сверху уши.
Я думаю, тут мне просто повезло, потому что медведь не связал резкий звук выстрела с моей персоной, и не расценил это как нападение. Скорее всего, он сопоставил выстрел со своими собственными действиями по разрыванию палатки и теперь пытался оценить, несёт ли опасность этот звук, и насколько с такой опасностью следует считаться.
Я поглядел на возвышающийся над палаткой сухой кедр, и сразу отмёл этот вариант как невыполнимый. Да мне никогда в жизни не взобраться по гладкому стволу в два обхвата.
Можно было, конечно, пойти в атаку на мишку, открыв беглый огонь из пистолета по ноздрям и глазам. Очень может быть, что он бы убежал и решил не связываться с непонятной вонючей пукалкой. Но, с той же вероятностью, он мог и рассвирепеть, о последствиях чего мне и думать не захотелось. Я поглядел на пистолет, убедился, что он благополучно перезарядился и поставил его на предохранитель. Мне вовсе не хотелось чтобы он и дальше стрелял когда ему вздумается. Хотя, в данном случае, эта штучка выстрелила вовремя, не дожидаясь пока её хозяин наберётся решимости. А медведь так и стоял глядя на меня и не меняя позы.
Я рассудил, что он дожидается пока я уйду, и оставлю ему свою стоянку на разграбление. Похоже, так и следовало поступить, вот только бежать отсюда не одевшись и босиком не выглядело разумным решением. Кругом была морена, и каменюшник поросший редким лесом, да ещё всё больше сгущалась темнота. Я понятия не имел, насколько хорошо медведь видит в темноте, главное что его нюх давал ему все преимущества ночью, когда слух и зрение плохие помощники.
Я вытащил из палатки ботинки и принялся натягивать их, периодически поглядывая на медведя. Терять время на завязывание шнурков я не стал, потому что не знал, надолго ли у него хватит терпения. После ботинок, вытащил из палатки пустой рюкзак, потом полиэтиленовый мешок, в который всегда укладывал ненужные ночью вещи. Медведь ждал. Я прикинул, сколько потребуется времени чтобы собрать всё своё барахло. Выходило, что много. Кроме того, если бы я всё унёс с собой, то исчез бы объект грабежа, то есть, я сам бы в него превратился. Поэтому рассудил, что снимать палатку и складывать все вещи не стоит.
Пока я вытаскивал изнутри тёплую куртку, которую обычно клал под голову, медведю надоело ждать, он отошёл к соседним площадкам, и принялся обшаривать их, периодически выпрямляясь, и поглядывая в мою сторону. Теперь уже было так темно, что я с трудом различал его невдалеке. В том месте, где медведь проскрёб палатку лапой, был разорван полиэтилен тента, но сам внешний болоньевый слой оказался целым. Понятное дело, рвать он начал осторожно, и, скорее всего, выстрел произошёл в момент второго царапания.
Я пошёл в сторону перемычки Параболы, оставив на месте палатку, спальник, надутый резиновый матрац, примус и бутылку компота. Бутылку я оставил специально, понадеявшись что медведь провозится с ней достаточно долго, чтобы потерять мой собственный след и запах. Впрочем, полностью спрятаться от него я не рассчитывал, поэтому, пробираясь через морену, искал место, где удобно было бы занять оборону, если бы ему всё же вздумалось меня догнать. Понятное дело, такого места не нашлось и, в конце концов, я добрался до вогнутого скального склона перемычки. Склон был типичен для этого горного района. Гладкое вогнутое каменное зеркало постепенно нарастающей крутизны. В этом месте была каменная складка по которой я взобрался вверх до горизонтальной зазубрины в два десятка сантиметров шириной. Выше крутизна зеркала постепенно возрастала, кроме того, дальше уже не было полок. Я подложил верёвку и уселся на зазубрину, предположив, что, несмотря на общепринятое мнение, о скалолазных способностях медведей, сюда добраться на подошвах с хорошим трением всё же проще чем на когтях. А уж из такого положения и отстреляться можно.
Понемногу я оделся во всё что было, и приготовился просидеть тут всю ночь. Сильно холодно не было, а о том, что делать, если вдруг пойдёт дождь, мне даже думать не хотелось. Через пару часов взошла луна и частично осветила дно ущелья. Небо было ясное и звёздное, и постоянно чиркало следами метеоритов. Тут я припомнил, что давно собирался посидеть как-нибудь ночью и полюбоваться метеоритным дождём. Вот, и пожалуйста, сиди и любуйся.
Светать начало только часов в шесть. Я спустился со скалы и пошёл к своей стоянке. Палатка стояла на одной стойке, всё выглядело разгромленным и раскиданным. Судя по всему, когда я ушёл, медведь вернулся и разорвал палатку в том месте, где начинал. Вошёл он в неё через крышу, а вышел через боковую стенку. При этом, болонья была распорота словно острой бритвой, так и хорошими ножницами трудно разрезать. А боковая стенка из двухслойного капрона пострадала сильнее, была разорвана и разлохмачена. В палатке никакой еды не оставалось, поэтому он просто прошёл сквозь неё, пару раз наступив на спальник и выдрав из него в нескольких местах синтепон. А вот надувной матрац попросту исчез, если не считать нескольких маленьких клочков от него. Я, конечно, не думаю, что медведь утащил его в свою берлогу, чтобы мягче было спать. Скорее, он напугался когда матрац лопнул, рассердился и разорвал его на клочки. Вот только почему не прямо здесь, трудно сказать. Возможно, он опять отскакивал подальше, а матрац зацепился за его когти. Уж этого я не знаю, а разыскивать обрывки в окрестностях я не видел смысла.
Примус валялся невдалеке в опрокинутом виде, а таблетки сухого спирта раскиданы вокруг. Мишка, наверное, так и не понял, ну зачем тут столько совершенно ненужных вещей, которые нельзя съесть? А вот с бутылкой компота он разобрался. Боюсь, и тут ему не повезло. Скорее всего, при разрывании бутылки весь компот пролился на землю, а сколько уж он сумел с земли слизать, трудно предположить.
В результате, приходилось признать, что проиграли мы оба. Если бы мы могли договариваться, я бы лучше отдал ему оставшиеся продукты, а он бы не трогал моё снаряжение. Впрочем, палатку и спальник мне потом удалось кое-как отремонтировать. А в данный момент приходилось подаваться домой. Правда, свой маршрут я и так уже почти прошёл. Предполагалась ещё одна ночёвка на озере Мраморном, но от неё пришлось отказаться, только и всего.
Поэтому, я собрал свои вещи и полез через перевал Курсантов, чтобы к концу дня успеть добраться до автомобильной трассы. И всю первую половину дня мне за каждым встречным деревом мерещилось по злобному медведю.