Как и вчера, из погашенных окон кухни, где она пила свой обычный чай был виден уже немного ночной город. Она смотрела в полупрозрачное окно, плотно занавешенное клетчатыми шторками и наблюдала за кем то, кто в доме напротив мыл стёкла.
Упадёт или нет? А может, упадёт? Впрочем, даже если бы упала, то её мгновенно поймали бы люди, плотной толпой, стоявшие внизу и удивлённо выворачивающие головы. Некоторые поднимали их так высоко, что они не выдерживали и с тихим треском падали на асфальт, промокший от будущего завтра дождя. Оставленное без присмотра тело тихо садилось, потерянно опустив руки, под громкий крик потерявшейся головы. Другие не обращали на это никакого внимания и через минуту сами оказывались в таком же положении.
Нет. Так оставлять нельзя. И она, резким движением бросив кружку с недопитым чаем в мусорное ведро, отчего на ней мгновенно исчезли все трещины, собралась на улицу. Надела тапки, посильнее завязала уютный домашний халат голубого цвета, взяла сумочку в цветочек и подошла к раскрытому окну.
Падение, длившееся минуту (молодцы Ломатели, постарались!) она была уже на улице. Под её ногами, как всегда оказался муравейник с сонными муравьями, которые тут же со злостью начали говорить ей о том, какая она плохая и о том, что у них теперь протекает крыша. Она вежливо извинилась и, уходя, бросила им пару фантиков от конфет и железных гаек, пусть погуляют ребята!
Муравьи чрезвычайно обрадовались и пока она, громко топая, шла дальше, тихо благодарили, собирая нежданные дары.
Она присела на корточки, в одну из будущих луж и стала собирать головы в свою сумочку. Головы кусались и сопротивлялись, но она не обращала никакого внимания ни на них, ни на тела о которые постоянно спотыкалась. Завтра ночью их надо отнести Директорузавода, он им поможет.
Сумочку, выросшую втрое, она повесила на первый же попавшийся куст, понадеясь на то, что соседские бабушки не станут угощать головы конфетами и мёдом. Теперь надо было немного погулять. Погулять, для того, что бы были силы всю ночь сонно смотреть в окно, сквозь плотные шторы и пить вечный, постоянно горячий чай.
Она прошла мимо фонарей, удивляясь и радуясь тому, как сильно она выросли за это лето. Фонари узнавали свою подругу, не забывавшую поливать их свежим песком каждый весенний день и приветливо наклоняли головы, что бы она погладила их по жестяным шапочкам.
Сонная уставшая Музыка плелась на мягких лапах обратно в динамики и плееры. Она очень устала, ей уже не хотелось петь. Некоторые песни так и засыпали на высоких железных, свежепокрашенных скамеечках, где кроме них сидели только облезлые Чёрные Кошки.
Они что то жадно ели и тихо обсуждали, сколько каждый принёс бед и кому перешёл дорогу. Мимо них, медленно ходил Бригадир – самый толстый и облезлый из них, в золотых круглых очках и с калькулятором. Подходя к каждой кошке, он внимательно выслушивал её, что то считал и порывшись в карманах давал ей маленькую таблетку аспирина. Иногда две, и даже три. Печально гладил их по головам, отчего те сердились и шипели, и продолжат идти дальше.
Кошки, увидев её, идущую мимо, прикрикнули на неё. А нечего тут ходить всяким, мешать отдыхать!
Она посмотрела на их острые глаза и угрожающие зелёные горящие когти. Да. С таким народом лучше не ссорится. Пришлось залезть на ближайшую пихту и всё таки продолжить прогулку.
По веткам хорошо гулять, всё видно. На ветках синие дома белочек, её хороших знакомых. Сейчас они правда спали, ну и ладно. Завтра увидятся и поделятся орехами, украденными за день и утро, у вечно грустных жителей Маршруток Идущих В Деревню.
На улице, плотным рядом стояли серьёзные зеркала, показывающие только правду. Ей стало интересно, она слезла с дерева, немного поцарапав ногу. Не беда. Домой приду, надо открутить и бросить в мусор, быстро заживёт. Тяжело будет без ноги, ну ничего, не привыкать.
Она, с тихим и робким удивлением посмотрела в гладкую серебристую поверхность. Сегодня из зеркального мира на неё смотрела серьёзная птица, пронзительно синяя с разноцветными глазами. Один серый, другой фиолетовый.
Вот какая я! – сонно подумала она и поняла, что сегодня ей не хочется домой.
Зеркало померцало и погасло. Его рабочий день закончился.
Без этого серебристо зелёного света стало немного темно и страшно, но небо тут же рассыпалось на тысячу экранчиков, показывающие очередные новости. Все те, кто не спал и успел выпить свой Послерабочий чай, все, выбежали на улицы, и присели на подушки, которые специально разносили деловые, призрачные собаки в чёрных телогрейках и Милицейских фуражках. Все как один посмотрели на верх. Теперь, минус пол часа назад их не было, они были в эпицентре событий на экранчиках.
Она тоже немного посмотрела на небо, а потом медленно побрела дальше. Тапки были давно потеряны, халат порван ветками и птицами, не дававшими ей прохода. Маленькие лохматые и серьёзные, они ждали от нё крошек, которые она никогда не носила с собой, а сегодня вдруг нашла в кармане.
Дальше начинался ярко освещённый искусственными фонарями квартал. Серьёзные сторожа близнецы в торжественных строгих смокингах в горошек стояли вдоль него и строго смотрели по сторонам.
Она попыталась пройти сквозь эту живую цепочку. Не получилось. Не дали.
-В одежде нельзя! – заявил ей один из близнецов.
Она бросила на асфальт остатки халата и прошла сквозь Них, полупрозрачных Сторожей.
По яркому течению света плыло много людей с серьёзными, равнодушными, грустными, весёлыми или вообще те, на которых не было лица. Она тоже присоединилась к этой тёплой реке и тоже пошла вместе со всеми. Она не знала, куда они шли, но ей хотелось попасть туда.
На каждом фонаре висела табличка.
-Кормить, гладить, разговаривать строго запрещено. Не переживайте, им хорошо живётся.
Фонари, явно воспитанные в казарме строго стояли не шевелясь и ровно светили своим синим светом. На их головах красовались не жестяные простенькие шляпки, а роскошные, красноплюшевые шапки с большими перьями.
Людская река текла по направлению к огромному чудовищу, широко раскрывшему беззубый рот и плотоядно блестевшего красными глазами. Люди как зомби исчезали в нём. Он смеялся, хлопал себя по зелёной чешуе и запивал их пивом. Что бы веселее им стало.
На его носу висела табличка:
Вход только по билетам. Билеты надевались на его единственный и очень острый зуб, их было там много, два или три.
Билета у неё не было, значит она не могла туда пройти и умереть в его желудке. Поэтому, ей пришлось вынырнуть из этого света и получить у прозрачных сторожей одежду, по жилым кварталам ходить без неё запрещалось.
В асфальтных лужах отражался завтрашний город. Или город через много – много лет, это уж как повезёт. Она посмотрела туда и увидела рыбку, которая насмешливо ей подмигнула и растворилась в дестиллированой воде завтрашнего дождя.
Новости на небе уже закончились, там шла бессмысленным пятном реклама. Всем хотелось переключить, но пульт лежал в золотой клетке и строго охранялся маленькими слонами и носорогами – тем кто придумал рекламу.
Ночь уже пришла, а Луны всё не было. Это значило только одно, что она вновь в отпуске и вернётся лишь через девять месяцев с новой звездой. Надо прочитать в газете, её наверное уже принесли.
Остальные звёзды в отсутствии начальника светили кое как, некоторые даже спустились вниз и вели беседу с фонарями, делясь с ними новыми марками и сломанными авторучками.
Она поняла, как ей не хочется уходить. Но нао было сделать это, ведь её тоже ждала работа. Она со вздохом спустилась в горящее красныс Метро и села в засыпающую на ходу электричку.
-Куда?
-Домой.
-Цена обычная, - сказала электричка и сдержанно зевнула.
Часом позднее, проходя мимо своей сумочки, где лежали головы, она заметила рядом с ней целую кучу стареньких бабушек, которые толкая друг друга пытались угостить головы конфетами или мороженным.
Бедные, вот как подумала она. Значит им ничем не поможешь.
Тела уже превратились в песок.
-Эй! Эй, Она!
Всё это ей прокричал деловитый мужчина в чёрном пледе и с блокнотом в руках.
-Ахахах! ты почему не на работе!
И она пошла. Пошла пить чай и смотреть на улице сквозь плотные занавески. В этом и состояла её работа, наблюдать за реальностью, что бы она не исчезла навсегда…