Мы сидим на кухне и молчим.
На самом деле, когда играешь в шахматы, тишина - это очень удобно. Ничто не отвлекает тебя от игры, и можно сосредоточиться на продумывании ходов. Но сегодня это молчание действует мне на нервы, и поэтому я решаюсь завести разговор.
- Я вообще-то не против апокалипсиса, - произношу я, мимолетно подумав о том, что тему для беседы я выбрала не самую лучшую, но уже поздно.
- Прости, что? – он отставляет в сторону свою чашку с кофе.
- Я говорю, что я не против апокалипсиса.
Он с минуту переваривает мое заявление, потом усмехается и выносит диагноз:
- Дура.
- Нет, серьезно. Представь, выясняется, что завтра конец света. А это значит, что тебе уже не надо будет платить по счетам, вставать на работу в шесть утра и тратить свои нервы на всяких идиотов. Прелесть да и только.
- Прелесть? – заинтересованно переспрашивает он. – А как же боль? Страдания? Смерть, в конце концов?
- А что смерть? Я год назад продала тебе душу, мне уже по фигу такие мелочи, - отмахиваюсь я. - И потом, люди все равно умирают. Рано или поздно. А тут все разом. Организованно, так сказать. И никакой тебе мороки с поиском мест на кладбище.
- Советую тебе не есть больше булочек с маком, – флегматично говорит он, натягивая на подбородок воротник свитера. – Они на тебя как-то странно действуют.
- При чем здесь булочки с маком? Я тебе о высоком: о жизни и смерти.
- Ходи уже, - морщится он. – Философ недоделанный…
Я обиженно замолкаю и утыкаюсь в шахматную доску. И вижу то, чего там быть не должно.
- Так, твоей ладьи здесь не было. Она стояла рядом с королем.
- Тебе показалось.
- Да ни фига, - я постукиваю пальцами по столу. - Еще минуту назад я была на волосок от «гибели», а теперь твой король оказался без защиты, и ему грозит не только шах, но и мат. Ничего не понимаю... Ты зачем это сделал?
- Сделал что? – он отвлекается от созерцания заоконного пейзажа и непонимающе на меня смотрит.
- Не прикидывайся, - я в раздражении откидываюсь на спинку стула. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
- Послушай, – он аккуратно складывает из бумажной салфетки самолетик, – ты же знаешь условия сделки. Если я хоть раз проиграю тебе в шахматы, договор будет расторгнут. Похоже, этот момент все-таки наступил. Что тебе не нравится?
- Мне не нравится то, что порядок фигур загадочным образом изменился.
- Ну, дорогая моя, мне по статусу положено жульничать.
- Так не в твою же пользу!
- Ах, ты об этом… Спасибо, конечно, но с чего вдруг такая забота о слуге тьмы?
- Это не забота, это стойкое ощущение того, что все происходит…
- … не по канону?
- Да, - обреченно вздыхаю я.
- Ммм, дай подумать, - он принимает позу роденского мыслителя. - Наверное, это все потому, что на самом деле мне не нужна твоя душа.
- Удачная шутка, - язвительно замечаю я.
- С такими вещами, знаешь ли, не шутят, - он вертит в пальцах вышедшую из игры пешку. - Даже мы.
- Нда? И зачем же ты тогда со мной связался?
Он пожимает плечами и отводит взгляд.
- Давай лучше наконец закончим эту партию, - тихо говорит он.
У моего демона морщины в уголках губ и волосы с проседью.
Мой демон пьет растворимый кофе и курит дешевые сигареты.
Мой демон…
- Окей, Ваше Темнейшество, только все должно быть по-честному, - я ставлю ладью на ее законное место.
- По-честному ты никогда у меня не выиграешь, - улыбается он.
Я улыбаюсь в ответ.
- А кто сказал, что я хочу выиграть?