Фактор Фа... Доброе утро, озорники. Дискотека - 6

               
                ШЕКСПИР  И  ВЕРА  ПАНОВА.

   Юра зашёл в библиотеку. Библиотекой называлась комната в клубе с отдельным входом. Справа и слева по окну, у каждого окна по столу, дальше  шкаф и несколько стеллажей с книгами. Библиотека была на доверии, без формуляров и библиотекаря, но её открывали, только на два часа до обеда. Сквозь стеллаж Юра увидел  девчонку, она листала огромную книгу. Пигалица, это не она вызывала на свидание. Он подошёл к ней со спины, оценил взглядом с головы до ног, и отвернулся. На нижней полке Юра нашёл стопку книг Веры Пановой. Той книги, которую он искал, не было.

«Не удивительно, чтобы такие книги были в пионерском лагере» - подумал Фа-Фа. Он всё же взял самую толстую Веру Панову «Рассказы», глянул в оглавление: «Серёжа»,
«Володя», «Трое мальчишек у ворот» - вот эти трое, наверняка, девчонок целуют в подворотне. «Весёлый  посёлок», «Евдокия», и точно, «Мальчик и девочка», что и надо.
Пигалица  сунула книгу на полку и ушла. Юрка посмотрел, что за огромная книга? «Ромео и Джульетта». 

 «Ни чего себе?! Такая маленькая, и чем  интересуется. Наверно, только картинки смотрела». 
Юра взял «свою» Веру Панову, сел за пустой стол. Стол напротив него был завален  всякими журналами.   

«Посижу пять минут и пойду. Разыграли, паразиты».   
Он посмотрел на часы.
«Без минуты одиннадцать.  Время ещё минута».   
Открыл наобум на 271 странице,  пробежался глазами по строчкам.
«Ой, муть голубая, тоска зелёная».             

               
               АЛИСА  В  СТРАНЕ  ЧУДЕС.

Скрипнула дверь, Юра взглянул на входящего. В дверях стояла Алиса со второго отряда. Юра в момент покраснел, он знал от мальчишек, да и от некоторых девчонок, что Алиса в нём души не чает, влюбилась в него по уши. Он сам был к ней абсолютный ноль, больше того, он терпеть не мог её.

- Юрочка!  Приветик! Что читаешь?
 Девочка села за стол напротив, взяла в руки первый попавшийся журнал.  Юра решил с ней держаться высокомерно.   

«И чего  это я при ней  краснею?» - подумал Юра, а в слух ответил – по программе.    
Юра поставил ребром Веру Панову так, чтобы видеть Алису, но чтобы его лицо было закрыто. Он оценивающим  взглядом, посмотрел на девочку. 

«А что? Ничего. Не дурна собой, старше меня,  правда не пойму, и чего это я ей приглянулся? Старших  мальчишек нет что ли? Фигурка имеется. Не «плоскодонка», всем хороша на вид, но не мой фасон, трепачка первый гильдии. В ту смену, на дискотеке её кто-то, случайно,  поцеловал, так на следующий день, про это знал весь лагерь. Так Серёга и отчалил от неё. Жалко парня».

Юра заметил, что Алиса, просто так листает журнал, а сама, искоса, поглядывает на него.
«Интересно, что она от меня хочет? Чтобы, я её поцеловал? Фигушки ей. Посмотрим, что будет дальше, пусть сама проявляет инициативу, раз написала записку и пригласила меня на свиданку».

                ПОДСТАВА.

Вдруг Юрка чуть не свалился со стула. До его колена кто-то дотронулся. Он даже дёрнулся всем телом от неожиданности.
- Юра, что с тобой? - спросила Алиса.   

Юра промолчал. Кто-то сидел под его столом, и теперь положил на его колено ладонь.   
«Как это я, такой осторожный и не заметил такой подставы?»   

Он не подал вида, и продолжал сидеть, как ни в чём, не бывало. Мальчик подался от стола, желая, увидеть кто там под столом, но это ему не удалось, так как его сразу сильно кольнули иголкой в ногу. Он чуть не ойкнул. Юра сунул под стол руку и показал тому, кто был там, кулак. В ответ его опять укололи.

                НА  ИГЛЕ.

- Юра, что, ты там ёрзаешь? Спросила Алиса и отложила журнал в сторонку.
   
«Вдруг, сейчас подойдёт». - Сидишь, так сиди. Читаешь, так читай, и мне не мешай, – со злостью ответил он.   
– Какой ты не воспитанный человек, – и она стала листать подшивку «Юности».   
Юра экстренно думал, что ему делать.

«Кто под столом? …  Эта Алиска навязалась ему на голову. С иголками ходят, только девчонки. Кто? Есть подозрения. Если, я стану рыпаться, меня заколют, как быка на родео. Терпеть? Должно всё проясниться. Буду делать вид, что сильно увлечён Верой Пановой».   

Под столом ладонь с колена стала перемещаться выше. Рука дошла до шорт, остановилась, погладила по ноге. Мальчику было щекотно, но не до такой степени, чтобы смеяться. Он терпел аморальное над ним издевательство.      
          
«О, ё, ё, й!  Полундра! Ладно, терпеть, так терпеть».
Мальчик боялся очередного укола.  Юра затаил дыхание. Через несколько секунд, рука оставила его в покое.  Фа-Фа с облегчением и радостью  вздохнул. Радоваться было рано. К паскудному делу подключилась вторая рука. 

От их деяний Юрка обалдел, но продолжал хранить молчание. Он взглянул на Алиску, та углубилась в чтение. Юра сам попробовал прочитать строчку, но все мысли были под столом. Он взглянул на часы, прошло всего шесть минут.

«Чем это кончится, и когда?»
Мысли лихорадочно летали в голове.      
«Вскочить, и убежать, надо сначала привести себя в порядок. Здесь эта Алиса, что она подумает, дура? К ужину весь лагерь будет знать».

  События разворачивались дальше. Юра сидел красный, как рак, пряча лицо за книгой. Страх перед Алисой превышал всё остальное, и поэтому Фасолин сидел ниже воды тише травы. Сидел и ждал, не зная чего. Он перевёл дыхание и перевернул страницу, делая вид, что читает. Он умудрился без укола, отодвинуться от стола, взглянуть вниз. Он увидел руки….   

У Юрки горели уши. Чтобы успокоиться он стал, считал отчётливые удары сердца, но это не помогло. В голове мелькнула мысль.
«Это позор на всю галактику».

Он посмотрел в окно. За окном кипела обычная, земная, лагерная жизнь. А ему в голову постоянно лезли странные, бредовые мысли, бороться с ними было всё сложнее и сложнее. 

«Вдруг сейчас кто войдёт. Мне конец, хоть стреляйся. Правда есть ещё один выход, и я готов на этот подвиг».   
Юра посмотрел на стол, напротив, за которым сидела Алиса.

«Стол в точности такой же, как и его, спереди забит  большим листом фанеры. Значит, ей ничего не видно, что твориться у меня под столом».
Фасолин посмотрел на Алису, их взгляды встретились.   
– Юра, – нерешительно заговорила Алиса, – ты, сегодня пойдёшь на дискотеку?   
«Зачем я на неё посмотрел? Теперь болтать с ней придётся».
- Да, – сухо ответил он, и перевернул страницу.         

– Ты, меня пригласишь на «медленный»? Только, не прижиматься.
– Ладно, на пионерском расстоянии, – сказал  Фасолин, а про себя – ещё неизвестно, приглашу я тебя или нет, а она уже условия выдвигает.   Надо основательно отвлечься от всех мыслей, а то отвечаю, невпопад, даже не задумываюсь над ответом, сразу брякнул «ладно».

Алиса ещё что-то спросила, но Юра не понял, его мысли опять старались контролировать обстановку под столом. Как только мысли опускались вниз под стол, мальчик вновь ощущал непонятный страх.

«О. боже! Кошмар. Со мной такого никогда не было» - испугался он, но от него уже ничего не зависело… 
– Что, ты спросила? - спросил он Алису. 
– Странно, ты как-то читаешь, у тебя глаза в одну точку смотрят.   
– Тебе, так кажется, – выдавил из себя Фасолин. 
– Тебе, кто-нибудь нравится из девочек?

Алиса бросила на него взгляд.   
«Всё! Пошла – поехала», - не мешай, я читаю.   
– Ну, всё же? – донимала его Алиса.

-  Отстань, – грубо ответил Юрка, а его мысли вновь полезли под стол.
«Что "сатана" со мной, делает? Я так не могу, успокоится. У меня же рефлексы, я же пацан».
– Юра, - услышал он голос Алисы.
Фа-Фа мысленно вернулся из-под стола. Встряхнул головой. Поморгал.    
– Юра, ты любишь…      
- Кого?      
- Путешествовать, я говорю. 

 - Иди вон, что ко мне пристала? Он положил книгу, схватил себя за уши, и уставился глазами,  в одну точку. – Не видишь, я читаю, дура.   
- Тебе хочется, что-нибудь необычное?   

«Они сговорились, они пытают меня. Конечно, хочу. Чтобы всё это кончилось. Я хочу дать тебе в морду, и десять раз тому, кто под столом. Я не могу уже терпеть. Я сейчас взорвусь. Я сейчас закричу», - и Юрка вслух закричал: «Хватит, сколько можно, я больше не могу!»

Через три секунды чуть, спокойней добавил, - когда мне мешают.
– Во все я тебе не мешаю, нервный какой. А что, ты читаешь? Про любовь? 
- Отсохни, - и Юрка, вновь, спрятался за книгу. 

Ему казалось, что он сейчас совершит подвиг, стерпит все иголки, и закричит во всё горло, но остановит это рукоблудие под столом. Подвиг ему не совершить, ему не вырваться из лап "сатаны".   

«О, мама мио! Я не знаю, что сейчас будет со мной. Честное слово. Когда эта Алиска уйдёт?!»      

Юра сидел весь в напряжении, сильно сжав ноги. Он был на последней стадии терпежа. Ценой великого усилия над собой ему удалось пересилить этот гнетущий приступ. Издевательства закончились.
«Молодец!»  - похвалил сам себя Юрка. 
«Теперь, беги без оглядки» - услышал он голос у себя в голове. 
Юра делал вид, что заканчивает чтение.  Краем глаза, он оглядел себя внизу. Рубашка малость выехала из шорт. 

«Это ерунда».
Быстрым движением руки он поправил рубашку.
«Что же, через минуту можно вставать, сейчас рано»….

Он захлопнул книгу, встал, с грохотом отодвинул стул, пытаясь заглянуть под стол, но этого у него не получилось. Он так и не узнал, кто был сатаной. В голове уже новая программа действий.   

«На часах без двадцати двенадцать. Надо найти Вихрова, отдать пятнадцать рублей, и постараться, уговорить их остаться на дискотеку».
Вслед за Юркой из библиотеки вышла Алиса.


                ДОЛЖОК.

Фасолин Юра пролез сквозь густые заросли ракиты, пошёл вдоль лагерной ограды к дырке.  Там за территорией, в условленном месте, была пустая бочка, на половину врытая в землю и ящики с кухни - излюбленное место, куда приходят старшие ребята играть в карты и курить. Про странное событие в библиотеке Фасолин успел забыть – отлегло.

Мальчик отодвинул в сторону два штакетника, и пролез в проём за территорию. Здесь была свобода, даже дышалось легче.  Пройдя несколько шагов, он оглянулся, ему показалось, что за ним следят. Никого не было, он  шёл один, по едва заметной тропинке.

Вскоре Юра услышал приглушённый говор. Он остановился, не доходя до игральной бочки метров за десять. Стоя за кустами, стал смотреть, нет ли среди, сидящих вокруг бочки ребят, Вихрова. Если тёзки нет, он повернёт назад.

Старшие ребята очень не любили, когда к ним подходят младшие. Парни играли в карты на деньги. Было слышно, как они ругались матом, без злобы, просто так, в своё удовольствие. Фасолин увидел тёзку, он сидел к нему спиной, на корточках, и сдавал карты.   

– Юра, – тихо позвал мальчик Вихрова, и слабо, по-ихнему присвистнул. 
Ребята обернулись, продолжая принимать карты у сдающего.  Все парни, в том числе и  Вихров, курили.      

– А, это ты!? Не бойся, подходи, русская скороспелка, – сказал грузин, – не говори, что мы курим. Это мы не курим, мы комаров отпугиваем. Ты, герой, такой маленький, а вчера всех нас удивил. Извини, дорогой, - с грузинским акцентом, продолжал Арамчик, -  играть, тебя, не приглашаем, знаем - играешь лучше всех, всё равно  нас всех обыграешь, а у нас денег мало. Ты,  вчера выиграл, наш банк взял. 
 
– Мне Юру Вихрова.       
– Иди, к тебе пришли, я сдам.
- То, что я выиграл, не в счёт. Считайте, просто так играли, как хорошие знакомые.   
- Хороший, ты, парень, и он.   
– И вы все. Что надо?   

Вихров бросил колоду на бочку, пошёл навстречу Фасолину.
- Что, маэстро? Нашёл меня?   
- Тебя, Олег  ищет. 
– Надо, так найдёт. Ты же меня нашёл.   

– Слушай Юр, ты не забыл, у меня должок. Помнишь?  Пятнадцать рублей. 
– Я всё помню. Кстати…   
- Они там, пошли. 
– Ребята, пока!
Мальчишки перелезли через ограду, не доходя до дырки, направились  в сторону изолятора.   
– Постой, я скоро, – сказал Фа-Фа, когда они зашли за изолятор.
Вихров достал папироску, закурил. Через минуту явился Фасолин.
– Держи, – протянул Фа-Фа тёзке деньги, – считай, пятнадцать рублей, все по честному, по уговору, сколько и обещал, и мне пять рублей навар. 

Юноша аккуратно сложил деньги в общую пачку, сунул в карман джинсов.   
– Олега не видел? 
- Видел, час назад, сказал, что пойдёт со старшими купаться на озеро. 
– К обеду вернётся, за тобой ещё должок. Помнишь? Обещал свой секрет рассказать, как старших надрал, и нас обманул.   
– Я всё помню тоже. Сейчас расскажу, дай слово, что никому из лагеря не сболтнёшь, иначе мне голову оторвут.   

– Да, ты жулик мировой, Голова, тебе зачем?
- А тебе зачем? Вот и мне пригодятся.  Подумай сам, что мне остаётся делать? Надо пользоваться случаем, кругом одни лопухи, кроме тебя, конечно и Олега.  Погодь, сейчас Мальвина уйдёт, видишь, девчонка из первого отряда в изолятор пошла, с головой мучается.   

– Мальвина? Глаза синие?
– Не знаю, какие у неё глаза, не разглядывал, скорей всего обычные. С ней Буратино один ходит, больше никто.
- У вас у всех прозвища?   
- Как и везде. Это парни из первого всем прозвища дают.   
- Этот парень Буратино, раз с Мальвиной гуляет?    
- Конечно, – подтвердил младший.      
 
- Почему Буратино?  У него нос длинный, или сучок деревянный?
- Ну, ты и пошляк, У него нос, как у тебя самый обыкновенный, у него голова деревянная, он тупой, как сибирский валенок, и фамилия Бура. 

– Бура?   
- Смешная фамилия.   
– Бура – вот и Буратино.   
– Чёрт с ним, пусть нюхает свою Мальвину, ты мне секрет своего фокуса  давай.   
– Сейчас, она ещё не вышла, она за таблетками ходит.

Противно скрипнула дверь в изоляторе, с крыльца сошла грудастая девушка. Фасолин проследил, когда она скроется из виду, устроился удобней на завалинке и начал.
-  В общем, конечно, вы все правы, что мне не верите, и глазам не всегда можно доверять.

Мне всего двенадцать лет, и мне рано быть ещё парнем. В шестнадцать лет, в лучшем случае в пятнадцать, а ты вообще уникум. То, что ты, видел, так это обман зрения. Все, как дураки поверили, некоторые, правда, сомневались. Не может быть. Рановато, многовато. Да, ума у них маловато. Я в тот момент, мог с любым поспорить на миллион, но у них нет миллиона.

– Ну-ну, в чём секрет?    
- Фокусы надо готовить тщательно.
– Так, так, не торопись. Значит, это был настоящий фокус?
 
- Как?  Ты вырастишь, фокусником станешь?   
- Нет, фокусником не буду.      

- Шулером – это точно, – добавил Вихров. 
- Да, ладно, тебе, – и юный фокусник расплылся в улыбке, – идём Олега искать. Помоги мне ватман склеить. Завтра газета должна висеть, а та уже старая, с июня висит.          
- Ты в редколлегии? 
- Этого ещё не хватало. Просто, согласился склеить ватман, и они от меня отстали.


      МУЖСКОЕ ЗНАКОМСТВО БЕЗ  ПОСТОРОННИХ УШЕЙ.
               
В одиннадцать часов, в то самое время, когда Фасолин сидел на игле в библиотеке, и делал вид, что читает Веру Панову, Олег с группой старших  ребят отправился купаться.  Олег общительный малый и ему ничего не стоило за пять минут познакомиться с лагерными парнями.               
      
Они купались долго, пока солнце не зашло за тучу. Когда вышли из воды, у всех была «гусиная кожа». Вожатый первого отряда отпустил ребят на час, и это обозначало, что оставалось ещё больше чем полчаса. Они решили погреться на горячем песочке, лишь бы побыть на свободе ровно столько, на сколько их отпустили. Солнце вновь, стало припекать.

Лагерных ребят было пятеро: Антон, Игорь, Дима, Вова и Петя. Шестой – Олег.  В этом составе они играли в волейбол через сетку, а когда Гогидзе Арам ушёл играть в карты, ребята позвали на замену Олега. В новом составе команда отлично сыгралась, и теперь они подружились.

Они лежали, грелись на солнце, болтали на сугубо мужские темы, без посторонних ушей. Антон снова представил Олегу своих товарищей.  Во время игры и купания, было некогда.
                .....

– Ребята, смотрите, кто к нам идёт. Сейчас, он нам сам  всё расскажет, - показал в сторону лагеря Будённый Владимир.
- Эй! Лёха! Греби сюда, - закричали мальчишки, - чего за территорию слинял? Мы по разрешению, а ты? Иди, иди, не бойся, не заложим.

– В гробу я видел это разрешение. Я в самоволке, надо готовиться привыкать к армии, – к ним подошёл парнишка в чёрных очках.
– Ты, фраер, тебя и не узнать. Очки специально нацепил? Позагорай с нами. Расскажи, как докатился до такой жизни?  Весело с нами срок мотать? У нас не забалуешь. В раз мозги вправим.

Мальчишка разделся, лёг напротив Олега. 
- Мужики, как пишется слово «ё*ый» с одним «Н» или двумя? 
- Ууу! «Ё*ый» пишется с одним «Н», понятно, графоманы? 
- Значит, я нашёл ошибку, – опять, сказал младший в очках.   

– Где? В книжке?  Ты, разве книжки читаешь?          
- Нет, в газете.   
– В «Правде», «Комсомолке»?   
– В нашей стенной, у клуба висит. 

– А…а, это может быть, в прочем, где там нашёл это слово?   
- Там так и написано с ошибкой  «Ё.....й»  день, с двумя «Н»  - ответил Алёша на полном серьёзе.   
– Не ври, не может этого быть.       

– Честное слово с двумя «Н», там, правда, спереди «Ё» фломастером приписано.   
– Ну, Лёха! Ну, урод! Так бы и говорил, что «Ё» приписано, заморочил, ты меня.  Сам, наверно приписал?   
- Банный день получается.   

- Точно, «банный» пишется с двумя «Н», и нет ни какой ошибки, – утвердительно выдал Антон.   
- А на «Ё» всегда бывает ударение?               
- Алёшенька, в нашем лагере всё на «ё» и на «я» бывает. Например, Фасолин Юра, вчера нас весь отряд на рога поставил на «чирик», – довольный своей остротой, сказал Антон, – пошли, время.
   
– Я ещё не купался.
- А хрен ли, ты тут грамматикой интересуешься?    
- Вы идите, я причём? Я сам приду, когда захочу, я в самоволке.   
– Скажу Костику, он тебе фитиль вставит за самоволку.
– Да, пошел ты.  Комсомолец недоделанный.


                ТЕЛЕПАТ.

В лагере на пять минут собрали общую линейку. На ней объявили, что сегодня утром запустили в космос ещё двух космонавтов. После линейки все пошли в столовую. Олег стоял у скамейки-качалки, глазами искал Вихрова. Юра появился неожиданно, он был с Фасолиным, тёзкой.    

– Олег, где ты был? Надо решать … . Пора в путь-дорогу.    
– Пожрать бы. 
- Пожрать, а после?   
- Юра, а правда, у тебя старший брат в милиции работает?    

У старших ребят округлились глаза, они посмотрели на младшего Юрку.   
– То, что, ты махинатор, я уже знаю. Вдобавок, ты, ещё и ….      
- Вихров не мог подыскать нужное слово.            
– Провидец? Помог другу Олег. 

– Что-то в этом роде. Откуда знаешь, голуба?    
- Знаю, даже в каком отделении, в одиннадцатом Красно пресненского района.            
– Может, ты знаешь, где я живу?
- Знаю, в одном дворе с Олегом.   

 Ребята окончательно удивились всезнайству  Фасолина.   
– Откуда  ты это знаешь? Мы этого тебе не говорили. Кто шепнул?
- Секрет фирмы, - и Юрка, как фокусник развёл руками.   
– Колись, откуда знаешь?      

- Ещё вчера вечером отец по селектору связался с «гос-управлением» (у него  там много знакомых, и как начальник пионерского лагеря) и по адресному  компьютеру всё о вас узнал. Где, что и когда? Он всё перепроверил, то, что вы ему в машине говорили. Обычно, все редиски про себя всё врут.   

– У тебя отец словам не верит?   
- Почему? Он вам сразу поверил, но подолгу своей должности он ещё и обязан был навести о вас справки. Поймите, сомнение – это профессиональная черта. Верить надо всегда, но еще лучше перепроверить, чтобы не было сомнений, чтобы верить ещё больше. Это и хорошо, что перепроверил, а то, Светлана сволочуга такая, на вас взъелась. Знаете, в чём она вас подозревает? 
- Это та корова в белом халате? - переспросил Вихров.
   
– Точно, она. Когда она бежит, лопнуть можно от смеха.   
– Она и бегать умеет?      
- Пытается. Она, знаете, что? 
– И?    

- Так она моему отцу такое наговорила. Что вы специально ходите по пионерским лагерям,  что вы .....
– Чего? Чего? Вскипел Олег. 
– А что слышал. 

– Кто нам фокусы показывал? Кто моего друга соблазнял  девчонкой? Кто? Я спрашиваю. Он мне всё рассказал. Так, что она права наполовину. Это пионеры ваши, это ты фокусник, и мальчиков и девочек дуришь. Что? Не так? 

- Он сам согласился, мы просто баловались, это фокус такой. Ничего общего нет.   
- Какая разница.   
– Олег, разница огромная. Юр, ну скажи, что сам согласился, – оправдывался малый – ты, хотел мне сам этот фокус показать, а я не согласился, извини, подумал плохое - уже с улыбкой  продолжал Юрка.   

– У меня от твоих фокусов до сих пор всё чешется,- смеясь, сказал Вихров.
– Я причём?   
- В бане кто с Танькой нам фокусы показывал? Вспомни.
- Ну, вы и даёте! Я же по вашей просьбе. Да, я на себя ваш грех взял. Если бы не я …  Я – то знаю.

- Слушай, Олег, а он прав. По нашей просьбе, мы его на это толкнули, ты на атасе стоял у дверей.    
- Я прав, - сказал Фа-Фа, - вы парни хорошие, но в данной ситуации вы не правы. Всё, что вы говорите – это детский лепет. Пока ничего страшного, я вас спас от большого преступления. Я вас в обиду не дам.   
– Как? 
- Это уже другой фокус. 

– Кругом фокусы. На озере один парень нам собирался, показать фокус. Не лагерь, а скопище фокусников, одни мошенники.   
– Это кто, собирался? - спросил Фа-Фа.   
- Я никого не знаю. 
- Случайно, не на спор?   

- Про спор не было речи. Парни хотели во время тихого часа на какую-то лужайку свалить.   
- Сегодня? Так вот продолжил Юрка Фасолин…. 
– Ты, знаешь этот фокус?               


           ПЕРСПЕКТИВА  НА  СТРОГИЙ  РЕЖИМ.

- Я про другое. У отца есть как раз две путёвки, на половину оплаченные, на эту смену, прошла всего неделя. У нас двое хохлов уехали в Киев с полсмены.  Хотите, я поговорю с отцом? И останетесь в лагере. У нас сегодня дискотека.   

– Ты, говорил  у вас здесь здорово, к вам парни местные приходят, а девчонки за территорию бегают.    
– Говорил, ну и что? Это правда. Верка по расписанию, через день бегает, здесь недалеко какой-то ночной бордель.    

«Про Верку, он правду говорит»  - про себя отметил Олег.
      
– Что молчите? Хотите, поговорю с отцом? Я в миг всё устрою.   
– Так за путёвку платить надо. У меня денег шиш, - сказал  Олег.   

– Всего-то шесть рублей получается. Вон у тёзки червонец, я ему выиграл, ещё и сдачу дадут. Олег, проблема не в деньгах. Деньги - дело наживное. Тёзка знает.   
- Олег, давай, – предложил Юрий, – чем чёрт не шутит. 
- Как я бабушку предупрежу? 

- Вечно, ты. Олег, это уже вторично.   
- Олег, соглашайся. С бабкой я что-нибудь придумаю. Я сегодня Верке скажу,  она вас в этот бордель сводит. Это не далеко.   
– Чего ходить в такую даль, Мы и здесь сумели с Веркой снюхаться.

– Вот, видишь, соглашайся. У нас ещё есть девчонки. Сегодня дискотека. Вы новенькие. На вас обязательно будет повышенный спрос. Вас будут обхаживать. Не понимаю, чего так долго думать?   

- Если мы дадим согласие, нас определят в первый отряд? Так?   
- Не к нам же. Конечно, в первый.   
– Там, я посмотрел одни дебилы, ненормальные.   

– Антон, что ли? Не обращай внимания, он безобидный, только языком чешет, а вот Буратино…. Вы его ещё не видели. Так он, наоборот, молчаливый, а все свои вопросы решает кулаками, в свою пользу, конечно.    

– Буратино, я не знаю, а вот Антон – кретин первого сорта, всем кликухи надавал, да и вообще. Впрочем, и его можно перетерпеть, - продолжал рассуждать Олег.

– Трудно мне будет терпеть всякие там: линейки, зарядки, мероприятия…   
- Сборы по номер один, – вставил Фасолин.   
– Во! Во! Дисциплина меня заколебали ещё в школе, эти собрания, поручения, – Олег провёл ребром ладони по горлу.    
      
- Успокойся, дорогой, – Вихров погладил друга по голове, - здесь для тебя будут, только … банные дни.         
- Да, да, банные. Тебе уже банно-прачечный фокус показали.            
– Не беспокойся, до тебя очередь не дойдёт.   
– Олег! Ты хуже, Антона, становишься.   

– Юрка, - обратился Олег к своему другу Вихрову, - я так понял, ты, хочешь за меня заплатить за путёвку? Так?   
- В долг. Через год отдашь.   
- А…а, тогда я согласен.      
- Ты, Олег, ломаешься, как девчонка, первый раз.   

– Я первый раз такой лагерь вижу, идиотский какой-то.
– Что, ты говоришь? Какой идиотский? «Дзержинец» передовой, правофланговый, пионерский лагерь во всей Московской губернии. Вон у отца в кабинете висят всякие там грамоты. Одних дипломов первой степени семь штук.

– По хулиганству?   
- Нет, по сбору металлолому, например.
- Летом? Вы ещё и металлолом собираете? Трактор, наверняка, спёрли в соседнем колхозе. Макулатуру, случайно, не собираете? - ехидно спросил Олег. 
– Сбором макулатуры, у нас называется уборка территории: фантики собираем, бумажки, огрызки от яблок…   

- Вот это, меня и выбивает из колеи. 
– Опять ломаешься?      
- А в сортир строем ходить? 
- Почему? Можно, даже без разрешения.   
– Слава богу! Хоть в этом свобода. Если, я согласен, с чего начинать?
- Мне надо срочно бежать к отцу, то есть к начальнику. Надо успеть до тихого часа.
 
- Что!!!??? - завопил Олег.  Хрен ли ты мне сразу не сказал, про тихий час. Это меня окончательно убивает. Терять два часа!? Да, за два часа  можно… 
- Твоё дело спать или…, как все. Все так и делают.      
– Ну, что я говорил - не лагерь, а притон. Ладно, беги к отцу, дипломат. Дипломированный матюжник.   
– Я от вас научился.   
– Беги, не рассуждай. 

– Надо втроём. Деньги у тебя с собой?   
- А то, где?
- Кто тебя знает, может, ты всё на девчонок потратил, по трёшке за штуку?   
- Это, ты акселерат. Мне много штук не под силу.   
- Я научу, как, - засмеялся Фа-Фа. 

- Ты учитель хреновый, годишься, только лопухов обманывать.
- И вас в том числе. А деньги выигрывать каково? 
- Я лучше мешки с песком таскать буду, чем твои фокусы показывать.
– Кончай, ругаться, обещал. Вон  пионервожатый идёт.   
– Где? Где?  - закрутил головой Фасолин, и схватился за живот - да, это «СТ».         
- Стеблов? - спросил Олег. 

– Чего он в галстуке, как порядочный? Такой верзила, и в галстуке ходит, - задал вопрос Вихров.    
- Он у нас, в самом деле, идейный «за…», то есть  «зашибись».
– Малявка, не ругаться, – неожиданно для всех сказал, проходивший мимо, парень в пионерском галстуке.   

- Да, чеши отсюда, бидон штопаный, всё скажу Буратине, что подслушиваешь. Это, я ему, – и Фасолин сплюнул в сторону верзилы. Его 97% ребят недолюбливают, и который на все 100% нравится Светлане Александровне.
Парень с независимым видом проследовал мимо.   
 
– Слушай сюда. Предупреждаю, – и Фасолин в пол голоса продолжил, - он стукач, но это никто не знает. Ему ничего не говорите, когда будете за территорию сваливать, обязательно заложит.   

– Откуда знаешь? 
- Я всё знаю. Мне отец сказал, он на всех стучал, а батя мер по пустякам не принимает, так он паскуда стал стучать Светлане. И они спелись.  Идёмте, вон папа идёт к синему домику.


        ЮРА – ПЕРВЫЙ, ОЛЕГ – ЧЕТВЁРТЫЙ.

   Мальчики привели себя в порядок, направились к синему домику.  Дальнейшие события развивались совсем не так, как предполагали ребята.  Ребята думали, что предстоят долгие переговоры, какие-то доказательства, чтобы убедить начальника в своём желании остаться в лагере, и в своей порядочности.

 Надеялись на Юрку, который играл, может и не главную роль, но далеко не последнюю. Главная роль, оказывается была у Анны Сергеевны. Анна Сергеевна, сразу понравилась мальчикам. Они чутьём поняли, что она хороший человек. 
 
 Ждать, всё-таки пришлось. Фа-Фа успел сбегать на обед, и быстро прибежал с яблоками для ребят. Он вынул из карманов ещё два яблока, и протянул своим новым друзьям. – Обедать потом пойдёте, когда всё утрясётся.
 
 Ребята, даже удивились, когда их пригласили в кабинет начальника, и сам Василий Аркадьевич каждому пожал руку, сказал: «Я вас ждал, вот, вы сами и пришли». Вы не представляете, как вас описал мне мой Юрка!?».
 Столицын и Вихров переглянулись, искоса посмотрели на Фасолина младшего, который как-то артистически улыбнулся, чувствуя что на него смотрят, и его нос задрался ещё выше.   

– Так, вот, ребята, - продолжал Василий Аркадьевич, – буду с вами откровенным, как со взрослыми, не скрою, мой сын приложил немало усилий, чтобы я вас оставил в лагере. Вчера были всякие там «но», но сегодня этих «но» нет. 
 Начальник расплылся в улыбке, что незамедлительно перешло к сыну, и оба Фасолины засияли.
 
– Вы, уже знаете, от Юры, у нас есть две неиспользованные путёвки на эту смену. Одна, правда занята, остаётся одна.   
- Нас двое, я без него нет, - прервал начальника Вихров. 

 – Минуточку, не торопись. Дослушай до конца, возмущаться будешь потом, когда разберёшься. Первая путёвка занята, приехал один парнишка с Урала. Вторая путёвка тебе Вихров Юра, тебе четырнадцать лет, ты зачислен в первый отряд….. 
      
 Теперь Олег открыл рот, хотел что-то возразить, но во время промолчал. 
– С тобой Олег, так, - Василий Аркадьевич повернулся к Столицыну, и положил руку на плечо сына – тебя, я оформляю пионервожатым к этим обормотам.   
– Я что???!!! Тоже, обормот?               

- О….о, – многозначительно произнёс Василий Аркадьевич - … ещё какой.  Все формальности вас не должны беспокоить. Я всё сделаю.
Открытый рот Олега на глазах у всех превратился в улыбку.
 
– Что скажите? Юрий? Олег? Вот, теперь возмущайтесь. Я вас слушаю.   
– Я, я, я …      
- Это он от счастья, – договорил за друга Вихров.   
– Прекрасно, вот бумага, пишите заявление на моё имя.      
– А тихий час? - робко спросил Олег.   

– Ох, уж эти ребята! Что тихий час?
- А как…..?    
- Да, ни как, – перебил его Василий Аркадьевич, – пионер-вожатые, как и весь персонал во время тихого часа, занимаются своими делами – по плану, могут и своими личными. 
 
– А он? - Олег указал на Вихрова.
– А он, в качестве пионера…   
- Я комсомолец! Комсомольцы, тоже спят?   
- Даже так? Тем более они должны младшим показывать пример, – и начальник снова расцвёл в улыбке.

– Идите к Анне Сергеевне. Она вам выдаст постельное бельё и всё расскажет, а ты, Фасолин, или как там тебя, Фа-Фа бегом на тихий час.
– Есть, шеф!
 Юрка младший отдал отцу честь.   

– Но, но, но, - застеснялся Василий Аркадьевич ребят от выходки Юрки, - без панибратства, – и потрепал сына по голове, – шалопай, ты мой.      
- Любимый, – добавил  Юрка.   
– Конечно, любимый, – не стал возражать отец.


             КАК  В  ЛУЧШИХ  ДОМАХ  ЛОНДОНА.

    Анна Сергеевна выдала Олегу два комплекта постельного белья, ему и для Вихрова. Показала комнатку, где будет спать Олег в корпусе четвёртого отряда.   
 – Олежек, сними это бельё, сложи в наволочку, потом отнеси в стирку, там где баня. Чемодан под кроватью это той пионервожатой, давай сюда, я его в кабинет.
После тихого часа, Василий Аркадьевич представит тебя ребятишкам. 
– Я их, уже всех знаю.  Главный у них Фасолин Юра.   
– Это, правда, Фасолин Юра. Он будет тебе помогать во всём. Я пошла к девочкам.

Мальчикам повезло. Кому больше? Наверное, всё же Олегу.  Не спать тихий час, одно это чего стоит. Он избавлен от дебилов первого отряда, а Вихров  сдружился с Арамчиком и Петей, на Антона не обращал внимание.   

В столовой Юрий сидел рядом с новеньким парнем с Урала, тоже стриженым, как и Буратино. Напротив Антон, справа  Арамчик. Ребята восприняли Юрия нормально, никто не задирался. Антон  старался что-то сострить, не получилось. Его оборвал Буратино одним словом «заглохни». 
                …
 После обеда Олег обживал свою каморку. Застелил чистое бельё, сверху  шерстяное одеяло, лёг примерять свою новую лежанку…   
- А что? Ничего! – про себя подумал Олег, – и  занавесочки, на окнах, как в лучших домах Лондона.


        РАЗРЕШИТЕ, СХОДИТЬ НА ОЗЕРО.

   В дверь постучали, Олег повернул ключ, открыл дверь. Сразу просунулась голова  Фасолина Юрки. - Как? Обживаешь свои хоромы? Скучно по ночам будет одному, так приходи в палату, можно ко мне. Тебе хорошо, отдельный номер, Делай, что хочешь.
    
– На, что это, ты намекаешь, товарищ Фасолин?   
- Да, ни на что я не намекаю. Слушай, ты боялся тихого часа, а сам завалился.  Иди, сначала нас угомони, потом. … Кстати, когда мы пойдём за территорию? Сам говорил, что кто-то из первого отряда фокус хотел показать.
 
– Какой ещё фокус?
– Не знаю. Ты сам говорил.   
- А… вспомнил, а ты пойдёшь? 
- Я теперь твой подчинённый, забыл? Разрешишь, конечно, пойду.

- Думай головой, как я тебе разрешу идти на такое. 
– Я всё равно уйду, и без твоего разрешения. 
– А в глаз? 
- Да, ладно, тебе, вожатый называешься, если бы не я …       
- Ну, ты и засранец. Ты шантажист. Ладно, только чтобы я тебя не видел, усёк? 
- Так не получится, ты там будешь.
 
– Тебе фокусы так интересны? 
- Смотря, какой.   
– Вот, тебе первое пионерское поручение. У меня и Юрки кончилось курево. Достань у кого-нибудь, и чтобы никто не видел, после приходи к озеру. 

– Взрослые все не курят, а в первом отряде все жмоты собрались, Буратино может дать и ещё поддать, сам у него спрашивай. Он мне по шее даст, а не папироску. 
- Подумай, на то и поручение.

                РАЙ И СВЯТАЯ ТРОИЦА.

Дверь открылась шире, и Олег увидел здорового взрослого парня в пионерском галстуке.   
– В нашем полку прибыло! Давай знакомиться. Владимир, пионервожатый первого отряда.   
– Столицын, – машинально ответил Олег, и протянул парню руку.   

– Отлично! Только вот, что-то там «твои» раздухарились. Смотри, Светлана увидит, будет замечание. Иди, успокой их. Половины нет уже на месте.      
– Иди, за «своими» смотри. По кустам  разбежались. Инспектор нашёлся, – смело, заявил Фасолин старшему пионер вожатому, и тут же, получил подзатыльник от Олега.
 
– Ты, Фасолин, когда-нибудь и от меня получишь, не посмотрю, что сын начальника. Я, почему к тебе такой снисходительный? Я уважаю твоего отца. Я знаю его, не только, как начальника лагеря, а ещё по прошлой работе. Он строгий, но справедливый, а здесь он расслабляется, Он любит детей, вас шалопаев…  Олег, ты у нас самый молодой из персонала. Школу закончил? 

- На следующий год.               
– Куда собираешься поступать?  На Юрфак?  Филфак? – посыпались вопросы.   
Олег пожал плечами, – ещё не знаю, – а про себя «И этот интеллигент, а в лагере одни дебилы с проститутками».

 Они втроём вошли в палату. По спальне летал пух, первый признак боя на подушках. 
– А я тут не причём, а я тут не причём, у меня алиби, я не дрался, я был у тебя, -  затрезвонил Юрка. 

– Где все остальные? - спросил Олег у Соснина. 
– Они, тоже себе алиби зарабатывают, – ответил  Серёжка, – вон идут.   
Толкая, друг дружку, в палату вошли ещё несколько мальчишек. Они разбежались по своим кроватям. Олег пересчитал подопечных. На каждой кровати по пацану. Это уже хорошо. Все на месте.
 
- Кто дежурный? - обратился вожатый к Фасолину.   
В углу захихикали, – Фа-Фа!      
- У меня алиби, я не дрался, что я должен за ними подметать? Я не записывался в подметалы, – и показал кому-то кулак.    

- Разговорчики в строю, - поддержал Владимир Олега, и они вышли.
– Ты с ними строже, на шею сядут, не слезут, например, этот Фасолин. Тебе не помешает галстук найти, ходить в нём, если нет, зайди в «пионерскую», выдадим, - на одном дыхании сказал Владимир. - Твой отряд ничего, самый тихий, малыши.  У меня – О,…  Владимир закатил глаза: Буратино, Антон, Вера - святая троица. Ладно, отдыхай. Я пошёл по кустам, своих в кучу собирать.

          РАЗБИРАЙТЕСЬ САМИ.

- Пока, – ответил Олег, провожая Владимира до крыльца.   
Пятнадцатилетний вожатый стоял на крыльце и визуально знакомился с лагерем. Корпус первого отряда, где был Вихров, стоял далеко налево в небольшом перелеске, в стороне от клуба. За корпусом виднелся изолятор.

Напротив их корпуса столовая. Справа корпус девочек четвёртого отряда. Слева пустой – свободный, за ним корпус второго отряда. Лагерь был не большой, а территория большая. Налево, сразу за забором - настоящий лес. За клубом спортивная площадка и большое футбольное поле – и всё это лагерь. Весь лагерь в лесу. За столовой, снова лес, и там «хоз» двор: сараи, кладовые. Левее от столовой длинный низкий корпус для персонала. 

У каждого вожатого была своя комнатка в спальном корпусе, на веранде, при отряде. В больших корпусах по две комнатушке, для двоих вожатых. У них был маленький корпус, такой же, как и у девочек. Анна Сергеевна была постоянно в корпусе девочек. Олег занял место, уволенной девушки вожатой.

 Лагерь Олегу понравился, и озеро, в десяти минутах, считай, что рядом. Новый вожатый, снова, заглянул в спальню. Маленький Данилка подметал пол. Он постоянно поправлял на носу очки. Фасолин, преспокойно лежал у себя в постели.   

- Фасолин, ты дежурный, а пол подметает другой. 
– Он дрался.   
- Я не дрался, – поправляя очки, сказал  Данилка.   
– Олег, у него подушка рваная, значит, дрался, - заявил дежурный.   
– Разбирайтесь сами, только без кулаков.

– Чего разбираться, пол уже чистый, ты иди куда хотел, я здесь сам справлюсь. 
– Фасолин, предупреждаю, без кулаков. 
- Всё равно, я не дрался, - оправдывался мальчишка, – они дрались моей подушкой.
– Верю.  Когда твоя очередь дежурить? 
- В эту субботу. 
– Фасолин, запомни, в эту субботу дежуришь ты.   

– В честь чего? Они дрались, а я подметай. 
– А ты, следи, чтобы не дрались, и подметать не придётся.
– А ведро ты будешь выносить? 
- Сегодня ты дежурный, ты ведро выносил? «Пупок» выносил и пол мыл.  Разбирайтесь сами, замечу дедовщину, будешь до конца смены «подметалой».  Данилка, как очки? Не развалились?         
-  Держатся. Спасибо.


            ТОМ ДЖОНС И ПИНК ФЛОЙД.

  Олег закрыл дверь, думая куда пойти. Может всё же отдохнуть, в отдельной комнате, в отдельной постели, на чистом белье.  Он вернулся в комнатку, откинул одеяло, любуясь белизной простыни.  Снял рубаху, брюки, лёг, как послушный пионер на тихий час. В дверь снова постучали. Олег повернул ключ. В комнатку вошёл Василий Аркадьевич, сразу стало тесно.   

– Лежи, не вставай, можешь потом поспать, твоё дело. Я к тебе по другому делу, Олег.  Ты, так боялся тихого часа?! Твой дружок, так обрадовался и увёл тебя с собой, я не успел с тобой поговорить.   

Я поговорил со старшим братом твоего друга, по телефону. У меня в одиннадцатом отделении  знакомый капитан. Так он мне сказал, что сегодня зайдёт к твоей бабушке и всё расскажет, где вы и как, чтобы не беспокоилась, а завтра приедет сюда, привезёт кое-какие бумаги. Тебе, заодно справку от врача из школы, и Вихрову справку. Его брат, был по моей просьбе у вас, так что и мама и папа твои в курсе дела, про бабушку я уже сказал. Вот и всё, отдыхай. Да, самое главное – зарплату получишь в конце недели, плюс за сегодняшний день. 
 
– Какую зарплату? 
- Свою заработанную, 32 рубля и 50 копеек, плюс 2-50.   
- Вот это да!    
- Не густо, за полсмены только. Была бы моя воля, я платил бы гораздо больше, раз в десять, а сейчас извини, по штатному расписанию. Второе, не совсем главное, но всё же.  У нас сегодня вечером в клубе дискотека, уже слышал, весь лагерь гудит в ожидании. Олег, можешь своих мальчиков уложить, по раньше, особое внимание на моего балбеса.

Погаси им свет и, пожалуйста, на танцы. На вас девочки уже поглядывают. Олег, посмотри, – Василий Аркадьевич протянул бумажку, – какие сейчас в моде? Наши вожатые, только «Взвейтесь кострами...» поют, это слишком. Что сейчас танцуют? Машина времени, Макарквич про костёр поёт, Поющие гитары, Мулерман, Песняры, Верасы, это наши, а вот импорт: Том Джонс, Пинк  Флойд, Филипинки, Караклаевич, Бони Эм, Арабески, АББА, Сандра…, - как, по твоему, репертуар?
- Класс! - с восхищением  сказал Олег. 
– А Биттлз есть?   

- Я эти еле достал, а тебе подавай,может быть: Роллинг Стонс, Челентано?         
- Не плохо бы, -  засмеялся Олег.   
– Олег, ты вот в музыке разбираешься, а сам играешь на чём-нибудь?      
- Так, только для себя.      
– На горне не пробовал?   
      
 - Нет, дыхалки не хватает.
 – Куришь? В лагере не кури, и вообще - дрянь дело. Спи, если хочешь, а хочешь, можешь пойти куда. В пять подъём, и в отряде быть обязательно, в административном порядке… 
Начальник вышел. Олег быстро оделся, осторожно заглянул в палату мальчиков.


                РАНЕНЫЙ ЛЁХА.

«Так, тишина! Это подозрительно. Ах, да! Начальник был здесь, только, что. Вот откуда тишина» витали мысли в голове вожатого Столицына.  Олег  внимательным взглядом прошёлся по рядам кроватей.   

«Все спят, даже Фасолин Юрка спит, накрывшись с головой.  Стоп! Это не Юрка!  Это мы уже проходили – он свалил. Под одеяло подушку положил, старый приём. Ума ни на грош. А это, что ещё такое?»

Олег подошёл к другой кровати, на которой лежал мальчишка, обыгравший его в теннис.  Он лежал на спине, накрывшись с головой, ноги согнуты в коленях, и образовавшийся из одеяла «шатёр» с подозрением трясся.   

«Ага! Всё ясно!» - про себя вспомнил фамилию чемпиона, –  «Миша Французов – любимец всего лагеря». Олег скинул с Миши одеяло, и конечно, застал его врасплох, но больше он удивился сам. У мальчика с согнутыми ногами, на животе сидел котёнок, и задней лапкой чесал себе шею.   

– Олежек, - шёпотом, взмолился паренёк, – не выдавай меня, он хорошенький такой, он чистый, блох нет, не говори Светлане Александровне.   
– Чего, тогда чешется?   
- Он же кошка, вот и чешется.
………….   
 Две минуты назад, у дверей палаты стоял Фасолин младший, и через щёлочку подслушивал разговор отца с Олегом. Свою постель он заранее подготовил – подушку под одеяло. Как, только начальник лагеря закрыл дверь комнатки вожатого, Юрка стремглав бросился к своему окну. У него и здесь было всё готово. Фокусы он всегда готовил заранее и тщательно. Марля с угла внизу отошла, и прикрывала окно просто так. Под окном приставлена доска, чтобы легче, вылезать и залезать.

Аккуратно, положив доску в высокую траву (она не раз служила ему верой и правдой), Фа-Фа побежал выполнять поручение нового вожатого – добывать ему и тёзке курево. Заодно (время было), слетать к озеру и всё разузнать – объявился какой-то фокусник.
   ………….
У картёжной бочки, ещё не доходя, Юрка увидел Димку, Дениса из первого отряда и Лёшку Малафеева из второго, в своих знаменитых чёрных очках. Они о чём-то тихо говорили. Под ногой у Фа-Фа хрустнула сухая ветка, и ему пришлось выйти из кустов.   
 
– Фа-Фа, ты это куда намылился? Тебе спать положено, - спросил Серов.   
- Я с вами, мне Олег сказал, что вы сваливаете, фокус смотреть, а я до чёртиков люблю фокусы.   

– Кто такой Олег? - спросил у Димки Денис.   
– Новенький, третий день. Его что-то не видно.      
– Он у нас пионервожатый.   
– Он не заложит нас Светлане?   

- Что, вы! Он мой двоюродный друг. 
– Что лепишь, какой двоюродный друг? 
- Он друг моего друга, а мой друг в вашем отряде – новенький.
 
Пока они выясняли, кто чей друг, подошел Корнеев Игорь.   
- Целая кодла набирается. Володька всем вложит, что с тихого часа смотались. А ты, малолетка, беги спать.         
– Мне Олег разрешил, наш вожатый, а ты, Корней не вожатый. Тебе, что? Жалко?   
- Сказал, иди спать, значит спать.   
– Игорёха, кончай, пусть идёт, ему разрешили, – заступился за пионера Димка Серов. 
– Чёрт с ним, - махнул  рукой Корнеев. 

– Минуту покурим, и пойдём. 
Димка залез рукой через пробитую доску в бочку, вынул целую пачку «Беломора», и, обращаясь, к Фасолину сказал: «Если, здесь, хоть на одну меньше станет, я тебе голову оторву, понял сынок? Тебя, Лёха это тоже касается.

– А что я? Я не курящий, – сверкая на солнце своими  очками, пытался возразить Малафеев. 
– Мне плевать, что некурящий.   
– Димка, есть ещё? Мне не для себя, для друга.   
– Для двоюродного?   
- Ага, – кивнул Юра.

– Нету – отрезал Серов. 
– А за деньги?   
- За деньги есть.   
Юрка залез в карман, достал деньги мелочью, отсчитал, и протянул Дмитрию. 
– Вот 44 копейки, мне две пачки.    

-  «Корешок» выдай две пачки, ты у нас завхоз.   
Игорь, нехотя, пошёл куда-то в кусты, вернулся с «Беломором».
 Рядом раздался знакомый свист, условный знак. Вскоре появился Вовка Будённый.
– Пацаны, полундра, Светлана нашего Вовика вызвала на ковёр, накачку делала. Ай да по домам, иначе дискотеку прикроет. 
 
Дмитрий, пуская дым колечками, – так вы, идёте? Бздун прибежал, и вы испугались, - и тут же закашлялся.
– Ребята, идёмте, иначе в самом деле, Светлана не разрешит дискотеку,  - заволновался Корнеев, – она всё время стращает, что прикроет танцы, а Василий Аркадьевич разрешает. Это плановое мероприятие.

– Точно, мужики мой папка добрый, так что идёмте фокус смотреть.   
– Хитрый, тебя сыночка из лагеря не выгонят. Я пас, - поддержал Корнеева  Волосков Денис. 

После некоторого раздумья ребята разделились: Остались Серов и Малафеев, остальные повернули в лагерь. По дороге в лагерь Фасолин отстал от компании мальчишек, - я догоню, - а сам свернул в кусты, и дождавшись, когда последний шедший Игорь, скроется за поворотом тропинки, пошёл на лужайку, куда должны отправиться Дима и Лёша.

Юра пошёл другим путём, чтобы его, случайно, не увидели. Под рубахой он придерживал две драгоценные пачки «Беломора» для своих новых друзей. Фа-Фа бегом обогнул пустое место, где не росли деревья и кустарники, и точно вышел в условленное место. Серова и Малафеева на лужайке не было, что в какой-то мере огорчило Фасолина.   

 «Скоро придут. Пошли в другое место. Фифти-фифти» - думал мальчик, «А вдруг, испугались, вернулись в лагерь? Это третий вариант.  Мой папка такой хороший, а Светлана всё дело портит».

 Юрка лёг под кустом, занял отличное место для наблюдения, стал разглядывать «Беломор». Ногтём подцепил краешек пачки, и она сама открылась…
«Покурить что ли? Спичек жаль, нет», - стал доставать папиросину, как его внимание привлёк знакомый смех.

 Через поляну шли двое. Один повыше – Димка Серов, он всё время жестикулировал, другой – смеялся, сверкая на солнце чёрными очками. Они шли не спеша, размахивая руками. Лёшка гнал перед собой пустую консервную банку. Ребята остановились, и ещё с минуту смеялись, затем повернулись, и пошли, прямо в Юркину сторону.

 Фасолин забился в траве под кустом, как мышь. Он услышал, как в его ушах застучало сердце. Сквозь стук сердца, он отчетливо слышал шуршащие в траве шаги. Шуршание прекратилось, и по голосам, мальчик определил, как близко были Дима и Лёша. Метров десять, а то и меньше.

 Когда они замолчали, Фа-Фа осторожно с любопытством приподнял голову. Сквозь траву он видел ребят. Они были рядом. Дима стоял боком и курил, Алексей стоял спиной. Было тихо. Только летний фон природы ласково щекотал слух. Слева в траве стрекотал кузнечик, за спиной, в тихом шелесте листвы боярышника, раздавалось посвистывание какой-то птахи.

 Первый летнюю благодать нарушил Алексей.
- Трава колючая, косили что ли? Голым задом сядешь, как на ёжика.   
– Никто не косил, кому это нужно? У тебя задница, аристократическая, – вновь закашлял, после очередной затяжки, Серов, – идём туда, самая хорошая трава клевер, мягкая не колется.   

– Дим, а почему в любовь крутят всё время во ржи? Я в кино видел, - снял очки Алёша, - вот там клевера полно, смотри.   
– Прав очкарик. Нам туда и надо, где клевера много. Почему во ржи? Я не знаю, слаб в ботанике.

  Ребята ушли далеко, расположились у двух небольших берёз. Юрка ловил их голоса, но разобрать, о чём говорили мальчики, он не мог, слишком далеко. Фасолин без опаски, поднялся во весь рост, и только тогда увидел ребят. Они сидели, как на ковре, вокруг тёмно зелёная трава и полевые цветы.

Надеяться на то, что будет слышно и видно, Юрке не пришлось, и он, как китайский лазутчик, приблизился к ребятам. Мальчики лежали под берёзами, почему-то раздетыми, и загорали, что несколько удивило Фасолина. 

 Юрка стоял в засаде и наблюдал. Удивление не проходило, он стал моргать.   
«Ну, и что дальше? Где фокус?» - думал Юрка – «Долго они так собираются лежать??? Значит, надо. Всё равно не понимаю. Вот так будут лежать, и что? Идиоты! Вон мухи вокруг них летают, как на говно слетелись. На говно!? Ха! Да это не мухи, а пчёлы. Вот – дураки!»   

 Юра отчётливо увидел, как одна села на Димку.       
«Всё Ясно! Как я сразу не догадался. Это такое терпение надо иметь. Любители щекотки. Вот, идиоты, что придумали?».

 Алёшка приподнялся на локтях, и наблюдал, как по нему ползали пчёлы, по не загорелому месту…  Только сейчас Фа-Фа обратил внимание, что Лёшка был лежал без трусов.

 Ход мыслей Юрки прервалось событиями, которые пронеслись с такой быстротой, что он даже не понял, что и случилось. Алёшка ни с того, ни с чего, замахал руками, и вдруг, схватившись за своё не загорелое «хозяйство», так громко заорал, как ненормальный, что было слышно за версту.
 
Димка не ожидал такой выходки от товарища опешил, но через секунду в темпе оделся, и стал трясти Лёшку за плечо.
– Ты, чего? Чего орёшь?    
- Я, я … ой больно! – снова завопил мальчишка. 
– Не ори, как баба, – успокаивал его Серов, – скажи, толком, что случилось?   
- Я, я … - начал  Лёша, – ты, видел, какая прилетела? Здоровая такая, раза в три больше обычной пчелы, целый слон. Я хотел прогнать, и не заметил, что у меня сидит уже другая.

- Что дальше? Рожай.
- Ой, больно, не могу, ой, как больно.
- Я думаю, что ты как мельница размахался?
- Тебе хорошо, а мне … как больно, что это хоть было?
- Не видел. Большая пчела, наверное.      

- Ой, погоди, как больно, где мои очки? Почему боль не проходит?
- Это не пчела, а шершень. Это он тебя!
- Нет, пчела, ой, ой, ой, как больно, не проходит! Что делать!? Терпеть невозможно!    
- Куда она тебя? 
- Не знаю, все равно, знаешь, как больно? Везде там больно.
Мальчик стал нагишом кататься по траве, держа руки между ног.
Юрка наблюдал из своего укрытия, и ему стало жалко Алешу.

«Вот одному уже и конец, и весь фокус, а очки как здорово полетели. Орать мастак, наверно больно, раз так орет, как ужаленный. Что получается? Он придет в лагерь и будет орать, и все прояснится, что они сматывались за территорию, и дискотека накроется. Надо что-то придумать».

 Фасолин вышел из кустов и подошел к ребятам. Лёха катался по траве, не обращая на Юрку, продолжал завывать. 
- Что с ним? - спросил Юра у Димки.
Серов пожал плечами, - пчела ужалила, любопытная попалась, а этот «чудила» стал руками махать. Не ори, сейчас Светлана прибежит, хуже будет.
На минуту парнишка замолчал. Сел. Юра заметил слезы, на глазах Алеши.

- Больно?
- Идите все на ...! - заорал матом парнишка.
- Что будем делать? - спросил Серов у Юры. 
- Надо выручать.
Дима поднял очки и протянул Алексею.
- Да пошли вы все со своими очками, не видишь, как больно! 
- Что, прямо ТУДА? - спросил Юра Лёшку.

Он кивнул головой, и повалился на спину с согнутыми ногами. 
- Не повезло, идти сможешь? Фа-Фа за носилками слетает.
- Так нельзя, - сразу возразил Юра, - его надо к доктору, а врачихи нет. Всё равно надо! Поищи трусы. Слушай, не ори, весь лагерь сбежится. Мужик ты или нет? Терпи! 

- Не могу.
Мальчишка вновь беззвучно заныл. - Ну, почему не проходит, как больно!
- Не причитай, а то кирпич найдем, и по голове, чтобы не мучился, - сострил Димка. 
- … мне не до шуток. Ой, ой! Пацаны, придумай-те что-нибудь, мне больно, – по девчоночьи, выл Лешка, размазывая слезы.

- Надо подорожник приложить.
- Зачем, это от крови, а не от укусов. Надо жало вынуть. Покажи, куда она тебе засандалила?

Лешка сел, разжал кулак. У Юрки округлились глаза, такого он ещё не видел. Можно, только было догадываться, что это было раньше.   
- Леха, вытащи жало.   
– Не могу, больно!
– Кто тебя просил руками махать?   
– Я испугался.

– Нечего было бояться.
Димка протянул ему трусы. Лешка стал ими вытирать слезы.
– Вот и порядок, жить будешь. Смеешься, и слёз нет.  Представь, если за яйца - это ампутации не миновать, и был бы наш Лёха кастрат.      
– А это отрежут - лучше? 
Ребята поняли, что чёрный юмор успокаивает, и продолжали, – отрежут не все, половину. Писать, правда, будешь криво.

– А с девчонками как? Лёша, впервые за двадцать минут, улыбнулся, сквозь слезы. 
- Резать и то, не так больно.
- Вот и прошло. Улыбнись ещё.

- Хрен-два прошло. Вам смеху, а мне больно. Не проходит, хоть, в самом деле, отрезай.
С великим трудом он одел трусы.  – Врачихи, правда, нет? 
– В том то и дело.

«С одной стороны, это хорошо» - рассуждал Фасолин.
– Надо сделать так, ты иди с ним в палату, а я к отцу, чтобы не говорить Светлане. Скажу, что ты сидел в сортире, и тебя пчела атаковала, прямо туда.      
– Так и скажешь?   
- Не цепляйся, не скажу, а покажу. Про Светлану, ты мол, стесняешься.
– Кто тебе поверит, пчёлы по туалетам не летают.

– Осы летают, -  продолжал Юрка, -  отец поймёт.  Какая разница, кто укусил, пчела, оса.  Папка  «скорую» вызовет по селектору. И тебя в больницу.    
– Не, я не хочу в больницу, я на дискотеку ещё хочу. 

- Сиди, не чирикай. Ему ампутация грозит, а он про танцы. 
- Пацаны, честно, мне не до шуток, отрезать не будут?       
- Как прикажешь жало вынимать? Думай головой, можешь показать, куда ужалила?   
- Не знаю, везде болит. Здорово болит. Вам смешно.

 Дима и Юра взяли Лёшу под руки, и повели в лагерь.
   
– В изоляторе есть наркоз? - спросил Лёша у Димки.   
– Ты, это про что? Отрезают, только в больнице, – Юрка подмигнул Диме.   
– Ребята, если посс.....ать, легче станет?   

- Если, только на душе. 
– У меня нет души.   
- Попробуй.
 
Мальчики остановились. Алёша осторожно, оттянул резинку трусов, боясь коснуться больного места. Юра посмотрел, что там у Лёшки. Распухло ещё больше и краснота.
   
– Ребята. Никак. Мне больно, жжёт, как огонь.      
– Терпеть можешь? Выпрямись, идёшь, как старик, в раскорячку.
– Не смейся, Юрка, я тебе припомню. Когда иду – больно, а согнувшись – не очень.   
– Все девчонки с хохоту сдохнут, когда узнают, куда Лёха раненый.      
Лёшка попробовал посмеяться.


                ЗАПИСКА - ЗАГАДКА.

 Через пятнадцать минут ребята пришли в лагерь. Дима отвёл Алёшу в палату, а Юра побежал в синий домик. Пробегая мимо почты, он заметил, что на «ф», что-то лежит. Он взял записку, на ней одна буква «ф». 

 «Мне или Мишке? Загадки на каждом шагу»
Он прочитал: «Я всё про вас знаю».  «Про кого это? Про меня или его?  Если прочитает Французик, что он подумает? А вдруг, это Филиппов, забыл про него. Он дружит с Малафеевым.  Чёрт с ними со всеми»

Юрка сунул записку в карман.   
«Здесь такие дела, Парень раненый, без наследства может остаться. Дождя бы не было. Накроется дискотека. Ха! Очки забыли. Интересно, что за фокус?  Загадка природы. Блин, какая туча прёт. Да, не повезло Лёхе, представляю как больно, а что папка сделает, он же не доктор в этих делах?

           ПАПА,  НУЖНА  «СКОРАЯ  ПОМОЩЬ».

 Мальчик поднялся на крыльцо, и вошёл в административный корпус лагеря. Юра без стука просунул голову в кабинет начальника. Василий Аркадьевич сидел за столом, перед ним груда грампластинок. 

- Пап, - шёпотом позвал Юра.    
Начальник показал пальцем на стул. Юра вошёл и сел на диван.
– Я сказал на стул. 
– Ты, ничего не сказал.   

 Василий Аркадьевич исподлобья посмотрел на сына, Юра послушно пересел. Юрин папа, начальник лагеря просматривал, и сортировал пластинки для дискотеки: одни аккуратно складывал на край стола, а некоторые откидывал на диван. Две пластинки валялись на полу. Юре нравилось наблюдать за отцом, когда он что-нибудь сортировал. Он обязательно одно аккуратно складывал, а другое, не глядя, откидывал с глаз долой.   
 
– Чего не спишь, сын? 
- Дело есть. Пап, только ни кому, особенно Светлане Александровне.   
– Ты, и даёшь. Валяй.   
– Нет, пап, честно. 
– Нашкодил, небось, признавайся. Понял, ты с повинной пришёл. Хорошо, зачтётся. 
– Пап, серьёзно. Надо доктор, а его нет. 
- Что случилось, сынок?   

Лицо начальника вмиг преобразовалось.    
- Один мальчик из второго отряда…    
- Кто?
- Лёша Малафеев, сидел в туалете, его оса ужалила, прямо туда. Он стесняется, кому сказать, засмеют, а ему больно, знаешь как?! Он плачет. 
    
– Представляю, глаза вылезут. Сейчас, сейчас, Юра, соображу что делать. Он где?
- В палате.   
– Ходить, может?
- В раскорячку. Ты, прав, Светлане Александровне это знать не обязательно. Вот, что сынок, попроси ребят, чтобы помогли Алёше дойти до изолятора, потом беги на кухню к тёте Дуне – повару, пусть, тоже идёт в медпункт. 
– Что ей сказать?
- Ничего, я сам.


                ТЁТЯ ДУНЯ

  Тихий час. В лагере удивительно тихо. Никто не бегает, никто не прыгает. Толя Филиппов и Серёжа Точилин помогли Алёше приковылять в медпункт. Смотреть со стороны смешно. Двое, не понятно как, взявшись, вели третьего. Процессия двигалась медленно. Алёша, закусив губу, сопел и стонал.

В мед части их уже ждали: Василий Аркадьевич, тётя Дуня, и прибежавший, только что Юра Фасолин.   
- Так, хлопцы, всем спасибо! Можете идти, заправляйте постели, через десять минут подъём. Серёжа, постой, ты видел, как это произошло?   
- Откуда же, я читал.   

– Евдокия Павловна!  Вот такие дела, врача нет, вы бывшая медсестра, и вся надежда на вас. Пожалуйста, посмотрите.    
– Алёша, ложись сюда на топчан. 
- Я стесняюсь, вы повариха. 
– Алёша, дорогой, я медсестра. Я только посмотрю. Не стесняйся, они выйдут. 
– Резать будете?               

Когда начальник и мальчики вышли, парнишка с трудом спустил трусы.   
– Ты, ложись.   
Мальчик лёг. Евдокия Павловна осмотрела распухшее и уже покрасневшее большое место мальчика. 
– Где болит? 

- Везде, только не трогайте. Я думал, вы со своим большим кухонным ножом придёте.   
– Глупенький, это зачем?      
- Доктора нет, у него все ножички спрятаны.   
– Зачем ножички?   
- Операцию делать.   

– Кто, тебе это сказал? Мальчишки – дураки, они смеялись над тобой. От этого никто ещё не умирал, если конечно, тебя не королевская кобра ужалила, или какой-нибудь страшный ядовитый африканский паук.   

Тут и Евдокия Павловна не удержалась, засмеялась, засмеялся и сам  Алёша.   
- Не бойся, юморист? Не бойся, у тебя всё на месте. Это, точно не кобра, и не карапуп, – сквозь смех сказала медсестра, – всё само пройдёт, вот увидишь, и ничего резать не надо, а мальчишки пошутить любят, вроде тебя, я сейчас. 
       
  Евдокия Павловна вышла в коридор.
Алёша задрал выше рубашку, стал внимательно себя  разглядывать.

 За дверью происходил следующий диалог.
– Василий Аркадьевич, можно вас …   
 Женщина показала головой на дверь, – Василий Аркадьевич, а дело-то серьёзное, большой отёк, первый признак, что жало содержит значительную дозу яда. Характерная реакция на мягкие ткани, тем более такое нежное место. Если срочно не удалить жало, отёк может распространиться дальше, а это уже госпитализация, серьёзное лечение. Нужны лекарства, какие я не знаю. Вакцины, капельницы ...
   
– Евдокия Павловна, вы наговорили таких страшных вещей, только честно – это опасно?   
- Как вам сказать? Надо парню срочно оказывать на месте медицинскую помощь.  Ждать, когда жало самостоятельно выйдет нельзя, это может тянуться часами. Случай редкий. Редко укусы приходятся на гениталии. Опасно или нет? Смотрите сами, отёк уже на две трети, через час краснота перейдёт в лобковую часть.   
 
– Что такое краснота? Заражение?   
- Долго объяснять.   
- Делайте что надо.   
- Василий Аркадьевич, я не врач, я десять лет назад была простой медсестрой в заводской поликлинике.   

– Тем более я, например, и занозу вытащить не сумею, толком. Надежда, повторяю, на вас. 
– Это и есть заноза.
– Это одному богу известно, когда оно само у него выйдет. При укусах насекомых, а в основном при укусах змей, это всегда так. Как раз такой случай. Холод не поможет. До жала сложно добраться, но шанс есть.

- Вы, считаете?   
– Я думаю, надо попробовать. 
- Евдокия Павловна, поделикатней, Мол, так и так. Они народ стеснительный. 
– Хорошо.
Бывшая медсестра вошла в кабинет. Алексей лежал на топчане.
   
– Лёша, – начала Евдокия Павловна, – твой случай несколько забавный, но я прекрасно понимаю, как больно жалят осы. Случай не смертельный, поэтому бояться нечего. Когда я была маленькой меня, тоже кусали и пчёлы и осы, и как видишь, жива.
   
– Да!!!  Вас туда не кусали, знаете как больно, не дотронуться.   
– Юморной, ты парень, молодец! Вот что, будешь мне помогать. Жало само должно выйти.   

- Евдокия Павловна, мне трогать больно, а вы говорите… 
- Очень больно?   
- Терпимо.   …….

- Как успехи?   
- Успехов нет, только хуже.

Евдокия Павловна подошла к стеклянному шкафчику, стала смотреть баночки и бутылочки. Она нашла среди множества баночек то, что искала – касторовое масло, затем взяла тонкую палочку, намотала на кончик ватку и обмакнула в лекарство.

- Так, герой приготовься к операции.   
– А наркоз? 
- Я пошутила – это не операция, а так называемая операция.          
- А я не шучу, замораживать будете?
- Лёша, ты и впрямь глупенький, наслушался всякой ерунды. Это не больно, ты же мужчина.   
– Я не мужчина.

– Будущий, я хотела сказать. Парнишка сжал зубы.   ...

Евдокия Павловна осмотрела ватку, выбросила, намотала другую.
– Надо ещё разок. С первого раза не получилось. Потерпи, казак. Ладно.   
Алёша скорчил гримасу.
– Ну-ну, не притворяйся, это не больно. Если не удалить жало, то так и будешь, ходить в раскорячку. 
 
– И девочки не будут со мной дружить? 
Евдокия Павловна от души засмеялась. – Конечно, с таким дружить не интересно.   
– Вы, сказали жало само, выйдет.   

– Оно глубоко засело, всё равно его надо удалить.   
– Тогда делайте, что нужно.
 Алексей приготовился терпеть любую боль...

В дверь заглянул начальник - У вас веселье? Как дела?
– На пути к успеху, - ответила повар    …

- Всё! Поздравляю! Смотри, – и тётя Дуня показала Алёше ватку, на которой он увидел что-то чёрненькое, с маковое зёрнышко. 
– Вот оно и есть, маленькое с миллиметр, а сколько от него неприятностей.   
– Спасибо Евдокия Павловна, вы отличный доктор, вы моя спасительница, – сказал  Лёша, – теперь всё нормально.   

- Отёк сам пройдёт через два часа, после можешь танцевать. 
- Правда? И с девочками?
- Твоё дело с кем танцевать, сексуальный юморист. Бог знает, куда шельму метит. 
– Что, вы сказали? Какой я юморист? 

- Иди, дорогуша, – и тётя Дуня потрепала мальчика по голове, затем остановила за плечо и сказала на ухо, – на ужине подойди ко мне на раздачу, дам тебе особого чаю. 
– Какого особого?   
- Лечебного, дурашка. Тебе, сейчас пить больше надо, ступай.


                ХОЧУ НА БАЛ.

  За дверью его поджидал Юрка Фа-Фа. – Ну, как? – первое, что спросил он.   
– Да, никак, вроде нормально. Очки не видел мои? 
– По-моему они там остались.   
– Я дурак, поверил Димке. Обмануть меня захотел. Наплёл ахинею всякую, а меня бог и наказал.   
– Тише, не ругайся.    

– А что, я сказал? Так всегда, моя бабушка говорит.
– Жало вытащили?
- Да, сразу легче стало. Чай мне прописала какой-то.   
– Ты, не знаешь какой? С бромом точно. 
- Зачем? Откуда знаешь? Зачем с бромом?   

- Это солдатам в армии на ночь дают, чтобы лучше спали. Понятно?   
- Мне это зачем? Специально, чтобы я после ужина на дискотеке уснул?   
- Ты, в самом деле, собираешься на дискотеку ещё?
- Какое твоё дело? Спасибо, конечно, за всё, что батю своего подготовил, иди. У меня всё уже нормально. Слышишь, не болтай.    
– Ладно.
– Мне эта история, некстати. Ещё и очки потерял. Кто найдёт – фиг отдаст, а все знают, что они мои, они единственные в своём роде.   
– Итальянские?    

- Слушай, не ссы на рану, она ещё болит.    
– Лёха, иди один. Нормально ходишь. Ваши встали, а наши дрыхнут. Я побежал трубить подъём.

                КОСТИК.

  В корпусе второго отряда мальчики поджидали своего товарища. Сергей и Толя поведали всем, что в туалете на Лёху напали бешеные осы, и получилась такая история. Алёшу сразу обступили ребята, вопросам не было конца. Расскажи, да расскажи.

Малафеев чувствовал себя героем дня, с повышенным к нему вниманием. Он отшучивался, а когда его попросили рассказать подробно, как это произошло, вот тогда его фантазии не было предела.  Алексей был полностью уверен, что Серов Димка из «первого», и Фасолин Юрка из четвёртого, (они были свидетелями и участниками его приключений), будут не «против» того, если он, самую малость, приврёт для пользы дела. Иначе пахло жареным керосином.

Сигнал горна возвестил, что тихий час прошёл, мальчики стали заправлять постели.

 Появился Костик.
 Так звали парня 24-25 лет, вожатого второго отряда. Два месяца назад он закончил юридический факультет МГУ, был направлен в московскую милицию. В управлении дали ему, так называемый отпуск - путёвку в пионерский, подведомственный лагерь, вожатым. Молодой младший лейтенант небольшого роста, но не из хилого десятка, не смотря на то, что проживал в «Хилово», рядом в посёлке.   

Ребят он не муштровал, и за это его мальчишки полюбили. Кое в чём Костик (его в лагере все так и называли, только Костик)допускал некоторую фамильярность. В общем, его любили в лагере все: и ребята, и персонал.

 Больше всего его любили мальчишки, за то, что он был очень справедливым, всегда отстаивал интересы своего второго отряда, не давал своих мальчишек в обиду, даже перед Светланой Александровной. Костик, помимо своих прямых обязанностей пионервожатого, выкраивал время и обучал всех желающих борьбе самбо. 

Лучше всех в этом преуспел мальчик из другого, из младшего  «четвёртого» отряда, и Костик относился к нему особо, часто сожалел, что Валентин Суворов не в его отряде.

- Внимание! Ребята! – сказал Костик, – всем большой привет от Светланы Александровны…      Все дружно засмеялись, половина – загудели.   
– Обойдёмся без приветов,  - выкрикнул вихрастый Валерка.   
– А тебе, личный, персональный, - добавил вожатый, - ребята, есть информация. Тише. Что за оживление? Алексей, что с тобой? Что за вид, как после второго раунда? 
Мальчишки засмеялись. - Его оса ужалила, – пояснил Сева. 

- Поэтому, ты теперь громче всех?
- Его, правда, оса ужалила, он раненый.    
- Раненый? Хорошо, отправляйся в лазарет.   
- Я и Серёга его туда уже водили, - заступился за Малафеева Филиппов.      
- И куда раненый? - спросил Костик.   

Под всеобщий смех, Алексею снова, пришлось рассказывать свою историю.   
– В туалете, говоришь? Интересно.   
- Ага, там, точно.
В этот самый момент в окно спальни постучали.      

 
              ИНФОРМАЦИЯ.

  – Эй, чудаки, второгодники!  - донеслось снаружи.
Костик открыл окно. – Что надо, Вера?   
- Костик, позови этого самого, контуженного, укушенного Лёшку.   
 Малафеев появился в соседнем окне.   

– Говори, сюда. Что нужно? Только ровно дыши, и по быстрей, мне некогда. 
– Ну, ты герой, не очень-то. Я хотела сказать, что тебя в армию не возьмут.   
– Почему? - автоматически спросил Лёша, чувствуя очередной подвох от этой девчонки.   
– Потому, что у нас нет кавалерии. С такой походкой, только туда. Забирай свои итальянские, – и девочка кинула в окно чёрные очки.

Мальчик не был готов, и с трудом поймал, летящие в него очки. Поймав очки, он сразу покраснел, виновато посмотрел на вожатого - Костю.
 Вожатый понял, что наглая Верка хотела посмеяться над парнем, не исключено, что она что-то знает. Через - чур, толстые намёки на тонкие обстоятельства. 

Лёша стал малоразговорчивый. – Я где-то очки потерял, она нашла, – неумело ответил он.
- Молодец, что нашла, и принесла. По-моему лишний раз можно показать ей и всем, что ты джентльмен, и сказать ей спасибо.      
– Потом, наедине, лично и персонально.   
– Лёша, не показывай, явную свою к ней антипатию.   
 
– Она, всё равно не понимает твоих институтских выражений, - заявил Алексей.   
– Твоё дело, Так, мальчики, я вам привет передал, теперь информация по лагерю. После полдника в клубе викторина для всех. После ужина, если не будет дождя, то дискотека до десяти часов вечера. Как вам информация?   

- Ура! – закричали мальчики. 
– Почему не до десяти утра?
- Что я могу сказать? Остроумно, и только.   
- А если, дождь?   
– Тогда танцы в клубе.   
– Если дождь, то 4-й отряд до девяти мультики будут смотреть, а мы?
– Вы после программы «Время» до десяти часов телик смотреть, игротека, бильярд. 
– Как громко сказано «до десяти». Пятнадцати минут не получается.   

– Костик, - спросил Валера, - а чего, это Светлана Александровна всё время нас настраивает на 4-й отряд и 1-й?   
- Как это? - не понял вожатый.    
– А то, чтобы малышне из 4-го отряда смотреть мультики, а нам нужна дискотека, а клуб будет занят малышами, она на их стороне. А как, телик и танцы вместе? Нам малыши не нужны. Не к чему.   

– Так это, если дождь, то вы вместе будете смотреть ящик. Они до девяти, вы до десяти.
– Я, может быть, не хочу «Время» смотреть, по всем программам одно и то же? Обязаловку устроили, Брежнева смотреть, я хочу танцы.         

– Будут тебе и танцы.   
– Вот, в этом-то и загвоздка, - включился в разговор Сережка, – если не будет дождя, то нам одни обещанки про дискотеку. Малолетки не дураки – у них мультики накрываются. В клубе все в куче. У нас музыка будет на всю катушку.  Мы им мешать будем, а они нам. Почему не сделать так, как тем летом, на баскетбольной площадке дискотека, а те пусть на здоровье свои мультяшки смотрят, и всем хорошо. 

– Я не знаю, как было в том году. Светлана Александровна сказала…   
- Знаем мы эту Светлану Александровну, она всё против нас делает.   
- Вот на викторине и предложите, она там будет обязательно. 
– Так время мало остаётся, потом другое «Время». А что мы? У нас есть вожатый, – разговорился Малафеев.

– Костик, будь нашим посланником к Василию Аркадьевичу. Он разрешит.    
– Ребята, я обещаю поговорить на эту тему с вожатым первого отряда с Владимиром. Идея хорошая, мне нравится.   
– Костик, а ещё лучше, надо поймать Фа-Фа, затащить сюда, объяснить всё толком, он всё уладит в лучшем виде. 

– Ребята, да он не серьёзный, сами знаете, нос задирает по любому поводу. Он станет пробивать интересы своего отряда, мультики смотреть. Если… 

- Валерка, прав, надо подключить Фасолина, он всё устроит. Для этого его необходимо пригласить на дискотеку, тогда он всё сделает, как именно нам надо,  - сказал Лёша, – он парень что надо, он по возрасту должен быть у нас.   
– Я сказал, разберёмся, кончай «бузу», через десять минут полдник. Потом  викторина. Я пошёл девочек подгонять, – и Костик - вожатый побежал в соседний корпус.

            ОЧКИ  В  ОЧКО.

  Лёша внимательно разглядывал свои очки, то на свет, то на отражение. Убедившись, что нет царапин, которых он больше всего боялся на зеркальных  поверхностях стекол, надел их, и как всегда, как петух, покрутил головой, красуясь собой.   
- Лёха, Верка, по случаю, не в сортире нашла твои очки?  Протёр бы сначала, – толкнул в плечо товарища Толя.   
– Я, посмотрел чистые – ответил Малафеев, и над чем-то задумался.   
– Что задумался? Думаешь, как с девчонками танцевать?  Травма не помешает? – подначил Голубкин Валера.



             Дело труба.


  - Слухай, Лёха, это всё, что с тобой – ерунда на постном масле. Вот, на зимних каникулах, у нас во дворе был случай такой. Так там парень влип в настоящую историю.  Мы его и я, в том числе, спасали от этой напасти.   

– Поведай  аудитории, она вся во внимании. Валерка, не тяни….  Говорили все мальчишки. 
– Я точно не знаю, – начал рассказ другой Валерка – Емельянов, – нас было пятеро или шестеро.

  Мы собрались играть в хоккей, и ещё кого-то поджидали. Мы стояли у подъезда во дворе.  Наконец, пришёл тот, которого ждали, у него была моя «динамовская»  клюшка. Вдруг один пацан, Колькой зовут, заявил, что он сбегает домой в туалет. Мы – да, ты что, у вас и лифт не работает, и ты пойдёшь на седьмой этаж, полчаса пройдёт. Он - я по быстрому, по маленькому.

  Мы – нет, давай здесь, мы прикроем. Колька зашёл в угол, а мы его прикрыли, то есть обступили.  Он там расстёгивался минуты две, и стал брызгать на водосточную трубу. Мы ждём. И тут кто-то кинул в меня снежок, прямо в лицо, а у меня реакция, как у Брюс Ли, вы знаете. Я морду в сторону, а снежок Кольке в затылок, тому, кто в углу был...  Да, чуть не забыл сказать - мороз был так себе не маленький. Так вот, Колька, возьми, и как дурак, дёрнулся и головой в трубу.

  Как ему это удалось, я не видел, никто не видел. Он коснулся этой самой трубы, ну, и прислонился «своим», и как заорёт на весь двор. Мы все испугались, думали, током ударило, отбежали на несколько шагов. Стоим, смотрим. Он, тоже стоит в обнимку с трубой и кричит – пацаны, помогите. Мы боимся, вдруг, и правда током бьёт, нас всех поубивает.

  Хотели за свитер его оторвать. Он кричит - не трогайте меня. Стоим, смотрим, Колька стоит и не трясётся, слава богу, не электричество. Подошли ближе, а у него  «писун» прилип к этой трубе. Колька нам – пацаны, у меня примёрз, не могу пошевелиться.   

  Мы не знаем, что и делать. Смеяться, вроде не хорошо. Надо помогать. А как? «Скорую» вызывать? Телефонная будка рядом на углу, а трубка третий день оторвана. Другая будка на другой улице, далеко. Вокруг стал народ собираться, и интересоваться – чего орал? Старушка подошла – чего к маленькому пристаёте?  Мы бабке сказали, что он дурачится. Колька подтвердил. Она ушла.

  Подошёл взрослый парень, попробовал трубу. Сказал – крепко приделана, не оторвать.  Все вспомнили, как один дурак, на морозе поцеловал топор. Тогда вышли из положения просто, на топор полили из чайника кипяток. А тут? За чайником бежать? Где его взять? Не деревня. Где горячую воду взять?  Трубу, чтобы отморозить. Я посмотрел, и правда, примёрз. Если дёрнуть, то на трубе так и останется, во всяком случае, половина, это точно…..

– И что, вы придумали? - поинтересовался Алёша. 
– Не мешай, продолжай, Валерка, - зашипели на него ребята. 
Емельянов продолжал.
 
– Мы решили, за чайником бежать далеко, и с кипятком проблемы появятся.  Пацаны, говорю я, я же сообразительный, у меня реакция на такие случаи, давайте дружно, все разом нагреем трубу, она и нагреется, и у Колки отмёрзнет, отвалится.
– У кого, у Кольки отвалится? 
- От трубы, дурак. 
– Цыц!   …    
         
- Из всех шестерых я один захотел помочь товарищу, другие не хотели. Я подошёл ближе, меня парни прикрыли, я стал добросовестно "поливать" на трубу.          
– Тебе снежком в затылок ни кто не кинул? 
  Дружный смех сделал перерыв в рассказе очевидца.
    
- Другие, глядя на меня, тоже стали полукругом, и все, как пожарные, кто как  поливают. Смех кругом. Мы Кольку полностью всего замочили, в углу мало места, а нас шестеро, он нам сам только мешается.  По очереди – без толку, треба всем разом. У каждого ограниченный запас «горючего».

-  Я понял, не продолжай, вы все приклеились к трубе?!    
-  Мы осторожно, с расстояния. Мы умные, нам одного дурака достаточно. Как зашуровали в пять струй, пару как в бане. Весь свой запас израсходовали за пол минуты, а он не отлипает, мало трубу нагрели. Хорошо, два мужика проходили, сначала посмеялись, потом нас в сторонку отстранили и как начали, пару ещё больше.   

 Ещё один парень взрослый им на помощь пришёл.  В общем, Кольку спасли, он отделился от трубы. Смотрим, у него там стеклянная сосулька.  Мужики опять смеяться,  и мы уже потом. Мужики нас похвалили за находчивость. Колька стоит на морозе, а штаны не надеть.

 Стоит весь мокрый, от него пар валит, вся одежда на нём вмиг корочкой льда покрылась. Живот у Кольки, как в гробу «хрустальном», помните у Пушкина? Мужики ему - беги домой, замерзнешь.  А он бьёт себя по животу клюшкой, лёд ломает.
   
– Вы, ему конечно, помогли, как в хоккее клюшкой по льду. Снова, кто-то сострил, и все стали снова смеяться.   
– Вам смешно, и нам было смешно, тогда. У него, в самом деле, всё снова замёрзло. Он попрыгал, так ничего, даже не болталось.         

– Зачем прыгать? К трубе поближе?   
- Это он стал прыгать, ему мужики посоветовали. Сосульки стали отскакивать со штанов. Кое-как натянул штаны.  Ширинку застегнуть не смог. С тех пор мы его прозвали «сосулька». Вот, Лёха как бывает, не то, что у тебя. 
Под дружный хохот, мальчишки высыпали из корпуса, и пошли в столовую на полдник.


              ПУСТЬ  У  КОСТИКА  ГОЛОВА  БОЛИТ.

Юрка поднялся на крыльцо. Без стука заглянул в приоткрытую дверь комнаты вожатого. Олега не было.  Фа-Фа вошёл в палату. На его кровати сидел Олег, в руках держал горн.   

– Где, тебя черти носят? Через три минуты подъём, а горниста нет на месте. 
– Я в туалет ходил, знаешь в какой.   
– Хватит ерунду лепить, туалет придумал. Зайдём ко мне.
Ребята вышли на веранду. Столицын пригласил Юрку к себе в комнатку.  Вожатый плотно закрыл за собой дверь.   

– Где, ты был «олух»?    
- На озере, знаешь.   
– Не ври, на озере тебя не было, я бегал.
- А что случилось? Ты, мне сам разрешил свалить с парнями из первого.
– Разрешил, а они все вернулись, а ты?   

- Так Димка и Лёшка пошли фокус показывать, я с ними.   
– Не ври, Вихров приходил и всё рассказал, тебя не было.   
– Со мной этот номер не пройдёт. Его самого там не было.   

– Помолчи, и слушай. Серов прибегал, и все ваши фокусы рассказал, а Вихрик мне. 
– Так мне, наоборот медаль треба выдать. Я оказал неоценимую услугу этому Лёхе, да и всему лагерю, а ты меня отчитываешь, как мальчишку. Это я придумал про туалет. Всё я, да я, тупые вы все старшие.   
– Ещё приходил Константин… – Кто такой?   
 
- Вожатый второго отряда…
- А, Костик!  Так и говори: «Приходил Костик». Что дальше?   
- Просил меня помочь поискать Верку. Опять на тихий час куда-то умотала, и Малафеев слинял.   
- Что из того? Велика новость. 

- Я Костику - у меня Фасолин пропал. Пошёл в туалет, и провалился. До сих пор нет. Юрка, честно, скажи, Вера с вами была?  Вы случайно…   
 - Я не знаю, как они, я ничего случайно не делаю. Мне хватило Таньки в баньке, -  заговорил стихами Юрка.   

– Значит, фокус, ты не видел? С крючка сорвался.   
– Точно, с крючка сорвался. Я этот их фокус расшифровал.   
– Так в чём фокус? – спросил Столицын.   
– Да, ни в чём, дураки оба. Результат знаешь - раненый Лёха.   

– Они, точно с Верой не встречались?  Говоришь, они были в другом месте?   
- Олег, что я видел, то видел – как они загорали, а где они были раньше, и с кем, я не видел. Они опоздали, может они и встречались. Ты, уже за них переживаешь? Они с другого отряда. Ты за меня переживай. Я с Веркой дел не имею. Пусть у Костика голова болит, они из его отряда.   
– А Димка?

– Димка из первого, у Владимира.  Да, ты не жмотничай, жалко, что ли? Пусть встречаются, она дура, вроде Таньки. Вспомни, сам-то? Вожатый ещё, некрасиво получается. 
– Я тогда не был вожатым, и не знал, что она из лагеря.   
– И она не знала, что ты будущий вагоновожатый, вот они тебя и подстригли.      
– Держи язык за зубами. 
– Хоккей.   

-  Когда, ты мне свой фокус расскажешь?
-  Я всё тёзке рассказал, спроси его. Стал вожатым, и про курево забыл. Я выполнил твоё поручение. Только одна пачка сама открылась. Они под крыльцом.   

– Больше не клади туда, отсыреют, и найти могут. Пора, труби свой подъём. 
…
На полдник был чай с бубликом. С полдником все отряды разделались за минуту, гремели пустые кружки, стулья….    

Олег, как и все ребята, опрокинул в себя чай, бублик доел на ходу. Повёл свой отряд в клуб на викторину. Тема  викторины занимательная география: «Люби и знай земной рай».
В клубе старшие мальчики отнесли в угол  телевизор, по центру сцены поставили переносную школьную доску.

Другие парни расставляли стулья. То тут, то там, всем и каждому давала ценные указания, в своём белом халате, Светлана Александровна. Клуб быстро наполнялся ребятами. Малыши с грохотом рассаживались на первых рядах, остальные за ними. Олег усадил своих, назначил Фасолина старшим, начал искать Вихрова. Друга он, что-то не видел среди старших. Выходя из клуба, Олег столкнулся с Антоном Белоснежным.
– Юрку новенького не видел?    

Парень выпятил вперёд нижнюю губу,  что-то промычал, и пожал плечами. Получилась в натуре тупая рожа.   

                БУРАТИНО И ДЁМИН.

 Олег увидел знакомую походку друга, побежал догонять. Оглянулся на Белоснежного – «точно дебил».   
- Юрка, стой, ты куда?   
- Погоди, я сейчас, - и тихо шепнул, – покурить.
– Я с тобой. Твой тёзка  выполнил  моё поручение, он достал две пачки «БК», идем, потянем.   

- Отлично, стрелять не придётся.   
– У меня спичек нет 
- Во, чёрт и у меня нет.  Это не беда.   
Мальчики вошли в уборную. На очке восседал Буратино, во рту папироса, рядом стоял Дёмин, тоже курил. Олег и Юра обошлись одним очком. Валерка выглянул за дверь,  затянулся, пуская сизые кольца дыма.

– Вы, я погляжу, всю дорогу вместе, даже с*ыте вместе. Посади, вас в столовку вместе, так вы будете с одной миски хлебать.   
– Мы с пелёнок вместе, в одни ясли ходили, садик, в школу и всё вместе. Живём рядом, дайте, лучше прикурить.   

Валерка показал жестом на Буратино, который в данный момент тужился. Буратино перевёл дух и протянул руку вверх   
- Смоли.  Вы, рёба, – начал он наверно, и за одной бабой бегаете? -  И жарите её?  - вставил Валерка.
– С двух сторон, - сказал Буратино.   

Друзей не смутил такой ход беседы на эту тему.  Они были предупреждены, что эти двое самые отъявленные, им лучше не перечить ни в коем случае, даже, если ты и вожатый четвёртого отряда. 

– Смотря, кто, а то можно и третьего пригласить, – вошёл в колею разговора Олег.   
– Меня возьмёте третьим?  Пуская колечки, проскрипел  Дёмин.
– Конечно, если не станешь претендовать на первые роли.   
– Ну, рёба, вы и базар затеваете.  А если это деваха его или моя?   
- Тогда мы не будем сами возражать от третьих ролей.
   
- Вот, как! Декабристы нашлись, заблудились не по делу, – сказал Буратино и затем  Дёмину, – и ты, Дёма, тоже.   
– Слушай, паханы, – прервал Олег, - кончайте бодягу, не понимаете, что мы шутим, а вы… 
- А пахан шуток не понимает, – сменил тон Дёмин.   
   
«Фа-Фа прав, с Буратино ни спорить, ни шутить нельзя. Дёмин ещё тупее».   
– Как хотите, тогда на счёт погоды. Наклёвывается хорошая погода, тучка уползла за озеро, значит  дискотека.   

– Так бы давно, – сказал Буратино, - и как точка в разговоре сплюнул на пол.
Парень спрыгнул вниз, выпрямился, он на пол головы выше Олега.
 
– И я про погоду, все бабы его, – и он указал на Валерку, – а кто моя, он знает. А ваши – ищите себе сами, с Арамчиком поосторожней, он грузин.  Зарежет, не моргнёт.
- С Кавказа, - поправил его Дёмин.   

– Цыц! Какая разница. Не перебегайте грузину дорогу, и мне тоже. 
– И мне.
– Цыц! Говно. Куда лезешь! Сказал Буратино своей шавке.
       
В уборную вошёл их вожатый Владимир. – Ну, и накурили, охламоны.   
– Мы уже закончили, сейчас проветрим, -  с подхалимажем, сказал Дёмин.   
Владимир  отвернулся.      

– Во! Во! Как мимо дырки, ты первый, а сортир мыть мы, - сказал Буратино.
- Я не Вова, а Владимир. Я нечаянно. Мыть сортир никто вас не заставляет 
– Я ВО-ВО сказал, – не унимался Буратино. 
– Валерий, выйдите, поговорить надо. 

Один за другим  зашипели окурки, и все пятеро вышли на свежий воздух.   
– Валера, – Владимир подождал, когда подойдёт Вихров, – надо помочь, на щите баскетбольной площадки повесить динамик.   
– Для дискотеки? Спросил главный хулиган лагеря.   
– Правильно рассуждаешь, в нужном направлении.

– Вот, он рассудительный такой пусть и лезет на верхотуру, а я упаду, башню себе сверну, а тебе отвечай потом.   
– Валера, ты Филон. Ты прыгаешь, кольцо руками достаёшь.   
– То в игре. Пожалуйста, могу забросить динамик в кольцо.

- Тогда, к вам другая просьба, – вожатый обратился персонально к Валере и Буратино, – протянуть провод от клуба вот до той еле.   
- Нет, нет, и на сосну не полезем. Она в смоле. Иголки вот такие. 

- Что делать? Тогда не будет дискотеки, клуб занят для просмотра программы «Время».      
– Провод есть?   
- Есть.   
– А током не шибанёт?
- И не убьёт даже, – Владимир тихонько соединил лбами Буратино и Валерку.   
– На поле лампочек нет, прожектора не горят.

– Ребята, вам что? Свет нужен на дискотеке? С каких это пор?    
- Конечно, мы примерные. «Кадриль» танцуем, только при Светлане, пардон  «при свете».    

Слово «кадриль» везде и всегда обозначало одно и то же, всем понятный намёк, но Владимир, как взрослый, сделал вид, что не понял.         
- Небо чистое, свело, танцуйте.   
- А когда темно будет? - принял участие в разговоре Юрий.   
- Когда будет темно спать пойдёте.

- Получается, ещё и прожектора чинить? Мы не холуи, - заявил Дёмин.      
- Что за народ? Хочешь, как лучше, а они сами для себя не хотят палец о палец ударить. Пререкаются. Костик вчера все прожектора проверил, все горят, а он не холуй вам. Дело за музыкой, за динамиками…… Костик вам свето музыку мастерит.

 Они шли медленно к клубу. Пионервожатый что-то двоим доказывал.  Буратино и Валерка, просто, уже по привычке, от не чего делать, пререкались с ним. Олег и Юра шли молча.


                ВИКТОРИНА.

 В клубе было удивительно тихо, имеется в виду: не было свиста, криков, драк.  Ничего удивительного, в первых рядах, белым пятном,  выделялась Светлана Александровна. На сцене у доски стоял из отряда малышей Лемеш Данилка, с другой стороны - Антон Белоснежный, и по бумажке  вёл индивидуальный конкурс всезнаек. Юрий остался у дверей, и поискал  Фасолина   

- Олег, - обратился он к другу, – где твой старшина, Фа-Фа.   
– Должен быть здесь. 
В зале раздался смех, что-то сморозил Волосков. Его Юра  сразу и не заметил. Денис стоял у сцены справа, он  представлял в конкурсе первый отряд, слева – от второго отряда, Филиппов. Маленький Данила вёл учёт, на доске ставил балы за правильные ответы.  Антон, как клоун, крутил вверх ногами бумажки, чем и вызывал смех у малышей и звучно вещал.          
   
– Вопрос. Какая река носит женское имя?    
Денис и Толя одновременно, – Лена!   
- Тоже, правильно, по пол очка запишите, сударь. У меня написано – «Луара» река во Франции.    

Судья Данилка записал тому и другому по пол очка.  В зале по тихому загалдели. Болели каждый за своего.               
- Следующий вопрос  на сообразительность, какой город состоит из названия двух животных?      
В зале воцарилась тишина.   

– Может «коньяк»? Есть такой город? - спросил  Денис. 
– Такого города нет,  это вино, – сразу заявил Филиппов.   
– И так? Время – деньги. Вёл конкурс Антон – У меня туточки совсем  другой ответик, – думайте, господа.          
    
– Знаю, это Воронеж.   
– Ура! Закричали с последних рядов мальчишки первого отряда.
– Очко! Данила приплюсовал очко на правой стороне доски, где печатными буквами было написано: «Денис».   

– Юра! Олег толкнул друга в бок, и шёпотом сказал на ухо, – смотри, что на доске написано.   
– Где? Не вижу.         
– Справа, в углу. 
– Ничего не вижу, отсвечивает.             
– Смотри отсюда. 
– А что написано?   

Олег прислонился к уху, сказал ещё тише.
– Не может быть, в зале Светлана, на первом ряду.      
Юра посмотрел под другим углом.   
– Не вижу. Вижу, написано «Денис». 

– Смотри внимательно, у буквы «Д» нижняя половинка плохо видна, получилась буква  «П», - пояснил Олег.   
-  Не понял.
-  Тупой, ты. Видишь, написано, не «Денис», а «Пенис», а это…  Понял? 
-  Даёшь угля первый в стране пионервожатый-развратник.   

Юра пригляделся, правда. То, что заметил Олег и шепнул Юре, заметили ещё человек десять, по залу пошли смешки, остроты. Шум шёл с последних рядов. Ведущий Антон ничего не замечал, он привык к шуму в зале, продолжал задавать вопросы. Счёт 10 – 12,5 с явным преимуществом первого отряда.   
 
– Теперь, кто назовёт больше городов из двух слов. Начали, по очереди. Толя шевели головой, и ты, Денис не спи. Поехали.   
– Великий Устюг.  Там дед Мороз, - первый сказал Толя. 
– Правильно.   

– Нижний Новгород, – молниеносно парировал Денис.   
– Э! Стоп. Не пойдёт. Это Горький. 
– Белая Церковь, 
- Петропавловск на Камчатке, 
- Ростов-На-Дону.   – Новый Орлеан, в Америке. 
– Не может быть, я шучу, – вставил Антон.       
– Старая Русса.  – Великие Луки 
- Молодец, Толя! 

- Орехово-Зуево, у меня там тётка живёт, – не думая, сказал Волосков. 
– Отлично! И с кем она там живёт? – острил ведущий.   
– Белоснежный, не умничай, – с места громко сказала Светлана Александровна.
– Я не умничаю, просто, теперь мы все знаем, что его тётя живёт в Орехово-Зуеве. 
- Павловский Посад.   
– Принимается, ещё.   
– Нижний Тагил. 
 
Вдруг по залу прокатилось всеобщее,  «Аааа», после чего, хохот старших мальчишек. 
– Что? – переспросил Антон, – громче! 
Громче стал, только хохот.   
– Тише! Кто сказал Херсон?      
- Есть такой город, – из зала крикнул Дёмин.   
- Я знаю, что такой город есть, я там был, но проездом. Там украинцы живут. 
 Новый шквал смеха. 

– Это около Одессы-мамы, но это не тот город, который нам нужен, там рядом, господа... – начал кривляться, под смех малышей, Антон - есть город Кривой Рог. 
- Нам не нужен Кривой Рог, снова с места сказала Светлана Александровна
- Это почему? Там хорошая мебельная фабрика, эти стулья из Рога, смеялся Белоснежный. 
– Потому, что Рог кривой, и стулья все кривые.   
И снова в зале смех.   

– Валера, а в Херсоне, ни одной прямой улицы. Там все голые…  – поперхнулся Антон.    Зал гудел  и содрогался от смеха. 
– Там все голые улицы. Там целый район называется  «Голая пристань».    
– Это не район, а пригород так называется, – кричал из зала Дёмин. 
– Я сейчас прикрою викторину. Подошла к сцене Светлана Александровна.

Из-за шума в зале, никто не слышал, что говорит начальница в белом халате. Вихрову понравилась перебранка ведущего с залом. От зала выступал Дёмин, со сцены Белоснежный 
- Херсон – плохой город, там нет мебельной фабрики, это сонный город, там все спят на ходу.   

-  Херсон – хороший город, там  рыбоконсервный  комбинат «Продукты моря», ещё там краеведческий музей. Там завод одноразовых комбайнов. «Хермаш»
– Дёмин прекрати, – пыталась, кричать Светлана Александровна…
- Там огромная птицефабрика, там вот такие яйца, - не унимался Валерка…
Со всех сторон сыпались выкрики. Антон поднял вверх руки, успокаивая зал.
- Продолжаем конкурс, Анатолий твоя очередь.    
- Старый Кадуш.
 
– Нет такого города. Где?  - крикнул  Денис.   
- Есть на Украине!   
- Не ври. Нет! На сцену поднялся маленький Данилка, что-то сказал Антону.   Ведущий поднял руку.

– Вот знаток из четвёртого отряда говорит, что такой город есть. 
– Есть такой город, - закричал громко мальчонка, там поезд стоит пять минут, мне мама покупала там очки, прямо на платформе.   
- Даниил, ты ничего не путаешь? Где, примерно, этот город? 
- Я не путаю, это третья остановка после Ивано-Франковска.

- Ах, так.  Ивано-Франковск, – выпалил Денис. 
– Не честно, тебе подсказали.   
– Не засчитано, называй новый город, без подсказки. 
– Тогда, «Большая Лепёха».   
– Нет такого города. 

– Есть такой город, - криком поддержал «своего» Дёмин.   
– Где?   
- Не далеко от Херсона.
 Снова взрыв смеха. Антон предоставил слово Данилке.
- Большая Лепёха есть, 

- Ура! – закричали из первого отряда. 
 Данилка продолжил, - но это не город,   
- Ура! - закричали болельщики второго отряда.   
– А город называется, Великая Лепетиха, недалеко от Днепра, сто шестьдесят километров от Херсона….

Юра смотрел на ребят, которые прыгали, и кричали. Правая сторона болела за Волоскова, во главе с Дёминым, слева – за Филиппова из второго отряда. В первых рядах, непонимающе крутили головами малыши, и шумели для общего фона.

Только трое из младшего отряда, прекрасно понимали двусмысленные выкрики и остроты старших, и они прыгали от того от радости.  Вихров увидел своего двоюродного друга. Куда-то исчез Олег.

Постепенно зал успокоился и новые вопросы, вновь, раскаляли обстановку. Уже пять очков в счёте вёл первый отряд. Денис и Толя быстро парировали все вопросы викторины.  Девочки на левой стороне скандировали:  «Толя! Толя!»  Справа не получалось.

Из второго отряда, громче всех, кричала Погорельцева Вера. Она возмущалась, выскочила к сцене. Её дружно поддерживал отряд. Иногда над рядами поднималась фигура в белом халате, общий гам немного затихал. Как, только Светлана Александровна садилась на место, шум в зале становился прежнем.

 Под конец викторины Вера отмочила номер в своём репертуаре. Победил, конечно, Волосков - первый отряд. Вера вышла на сцену, взяла у Лемеша мел и написала на доске «победитель» и подчеркнула несколько раз. Затем взяла тряпку и стёрла свою «писанину» и нижнюю часть буквы  «Д» в слове Денис. Теперь, это не видеть мог, только слепой. Снова заржали мальчики первого отряда. Вихров понял, Вера это сделала специально, но прикинулась дурочкой.   

  Под общий, дружный смех зала, Светлана Александровна тяжеловато поднялась на сцену, понимающе покачала головой, и стёрла букву «П», вернее остатки от буквы «Д». Взяла мел у Веры, написала на доске отчётливо письменную, заглавную букву «Д». Подошла к Денису, у которого горели уши, поздравила юношу с победой, и в его лице весь первый отряд.       

 Вихров наблюдал за Фасолиным. Фа-Фа шестым чувством понял, что за ним наблюдают, стал раздавать подзатыльники малышне, успокаивая их. Начался другой конкурс, про реки и моря. Шум в зале и общая неразбериха перешла и на четвёртый отряд. Это стало не интересно. Глупая викторина, особенно её ведущий. Юра вышел из клуба.
 
 Ему хотелось курить. Идти в сортир, и там смолить – далеко. Прямо здесь, не нельзя. Он дал слово Василию Аркадьевичу не курить на территории. Между деревьями мелькали фигуры, среди них - начальник лагеря.
Василия Аркадьевича Юрий стал уважать сразу, ещё в «Рафике», он пришёлся ему по душе. Поэтому Юрию не хотелось подводить его и себя.         

 Двое старших ребят и Владимир вешали на большую ель провода. Буратино и Дёмин, заменили Владимира. Ребята вчетвером продолжили подвешивать провода. Они проводили линию на баскетбольную площадку. Вокруг площадки загорелись сразу четыре прожектора - это Костик ещё раз проверил освещение будущей дискотеки.
Юра искал Олега, в клубе он исчез прямо под носом. 

«Наверно, сидит среди своих малышей, и играет роль вожатого перед Светланой. Тёзку видел, а вот Олега нет….» 
   
Под крыльцом четвёртого отряда проверил тайник. Папиросы и спички на месте. Пошёл назад к клубу. На перилах крыльца клуба сидел Фасолин и занимался тем, что отгонял комаров.

- О! Юра, есть дело, отойдём.
- Опять что-нибудь придумал?      
- Для начала идём, покурим, я на атасе постою, комары хуже фашистов.   
– Юрка, я твоему отцу дал слово - в лагере не курить.  Слово дал Олег и Буратино. Мы уважаем твоего отца.   

– Да, я …      
- Юрка, я дал слово.      
– Тогда, слушай здесь. Ты у нас новенький.  У нас, как и везде свои традиция. Новеньким, которые не с начала смены, устраиваем испытания, какую-нибудь «бяку». Традиции надо уважать.

 Обычно, везде делают «тёмненькую», но это от недостатка ума «стареньких». У нас ни одна «бяка» не повторяется. Какой тебе сюрприз приготовили, я ещё не знаю, будь осторожен. Если в этом деле участвует Буратино, возможна гнусная подлянка.  У вас в отряде двое новеньких: ты и тот стриженый Никита с Уралмаша. Олег не в счёт, он вожатый у нас. Мы с ним сами разберёмся. Ему, тоже от этого не отвертеться.

– Что вы задумали? Я Олегу скажу.   
– Не бойся, кастрировать не будем, а насчёт тебя ни какой гарантии, сам не оплошай. Это первое. Второе. Тебя на дискотеке пригласит Лидка, не отказывай ей ни в чём, даже если пригласит тебя на свиданку.      
- Кто, такая?

- Есть такая Кочкина, она девчонка ничего. Она просила меня познакомить её с тобой, а после с Юлькой. Смотри, Олег уже с кем-то базарит. До встречи!
-  Стой!  Юрка, дай слово, что нас не кастрируют.   
-  Фу, бздун, какой, за версту несёт.


                ВЕРСИЯ.

 Вихров пошёл навстречу Олегу, Фа-Фа хотел назад на викторину, но в дверях столкнулся со своим другом. 
- Ты, куда? 
- А ты? 
- Я тебя искать, смотрю, умотал, и вожатого нет.
– Кто за командира?  Суворик, Светлана рядом, а Верка всех на уши поставили.
- Знаю. Ты, мне друг?
- Ну, друг. 
– Без «ну». 

– Друг.   
– Надо посоветоваться и разобраться кое в чём.   
– Прямо здесь? 
- Всё равно где.   
– Выкладывай.      
Фасолин достал из кармана, сложенный вчетверо тетрадный листок.   
– Это что?   
- Читай. Это мне записка, по почте.

Миша развернул и прочитал: «Приходи в 11 часов в библиотеку, не пожалеешь»  подпись «А».   
– Кто такая «А»?   
- Кто? Кто? Алиска – дурочка.
Французов улыбнулся, – я догадался. 
– О чём?   
- Да, как она на тебя смотрит. Все видят, кроме тебя.   
– Как смотрит?
– Косо. 
– Косая, наверно? 

- Лучше расскажи, как ты, с ней «Шуры муры»? Я видел, как ты выскочил из библиотеки, она следом выплывает, и юбку поправляет.    
– Где ты был, что всё видел? 
- На линейке, у флага, полдня на посту стоял.

- Не ври, тебя там не было, я видел.   
– Видел! Что, ты видел? А кто, по-твоему, на заборчике сидел, рядом? Ноги не казённые. Ты в мою сторону и не смотрел, сразу побежал куда-то.
– Ладно. Как думаешь, она всё знает?   
- Что знает? 

- Что мы, к шалашу ходили. Они друг с дружкой делятся впечатлениями. Она написала?
– Ты, скажи, ты её целовал?
– Я эту свиданку надолго запомню.  Потом расскажу.   
- Юрка, ты мне друг? Тогда говори. 

– По-моему на меня кто-то зуб имеет.  Так, меня подставили, первый раз так. А кто? Не знаю, …  пока.   
– Кто?   
- Тот или та, которые, что-то знают про меня, смотри, - и Юра достал ещё одну записку с оторванным уголком.    

 Миша прочитал,  - М..да! Написано одной рукой и одним карандашом. А что тебе должно быть стыдно?   
 - Сам не знаю. Наверно, Смирнова или Кочкина меня подставили, и перед кем? Перед этой дурой. А я ей обещал, тоже сдуру, танцевать с ней все медленные. Представляешь? Они! Только, они могли нас видеть у шалаша.   
– А может, ещё кто?
– Не знаю.    

– Да, история, – и помолчав, Французов предложил, – у меня Юрка, тоже история, – и он достал из брюк листок бумаги, – на, читай.

Юра молниеносно увидел на  треугольнике знакомую «Ф», содержание записки было ему  уже известно. Он взял в руки записку, и сделал вид, что видит её впервые, прочитал, - так, так, что скажешь?

Мишка почесал переносицу, - карандаш другой и листок в клеточку.   
– Без тебя вижу, что в клеточку. Вывод, какой? Мы с тобой в теннис играли, я и не помню когда, кто при этом присутствовал? Вспоминай, Мишка. 

– Ты, чего? Того? Могу, конечно, полагать, что рядом были Лидка и Юлька. Надо точно, а я не помню, даже с каким счётом я у тебя тогда выиграл.   

– Юрка, не торопись. Какой им смысл это делать? Согласен, мы не ангелы, а они кто тогда? Что они говорили? Про мальчиков. Про тебя и меня. Кто? Они! Факт? Мишка?
- Факт. 
– В чём резон? 

- Вот, и я думаю, что кто-то ещё нас видел. Нас двоих видели.
– Не переживай, нас из лагеря не выгорят: ты – горнист, я – чемпион по теннису.   
– Я не переживаю, просто, интересно. 

– У тебя нет личных врагов? 
- Если пораскинуть мозгами…
- Наоборот, собери все свои мозги в кучу и подумай, кому ты, на хвост наступил?         
- Получается таких много.    
– Самые, самые.   
– Ладно, скажу, У меня есть одна козырная карта. Меня хотят  запугать, мне мстят, за то, что я сын начальника, – и Фа-Фа показал третью записку.   
   
– Да… у нас завёлся писатель, выкладывай, ещё есть письмеца или что иное?       
- Это всё! Смотри, везде написано по разному. Помнишь, в шалаше мы, тоже хотели записку написать, так нас опередили, значит нас видели, или слышали. А самое подозрительное, знаешь что?
   
- Что?   
- Сейчас на викторине, видел, Верка написала «победитель»? Буква «П» печатное, как в этой записке, ДЕНИС, тебя не наталкивает на мысль? 
- Кто-то буквами играет и всё сходится. 
- Точно, – кивнул Фасолин Юрка. 
- На Верку думаешь? Нет, не она, а Танька. 

- Они обе из той оперы.  Почему она? 
- Во-первых, ты прав, она из той же оперы. Во-вторых, я вчера её поймал в бане за воровством. Она шманала по карманам. У неё сеть резон на меня бочку катить. 
– Скажи отцу.   
– Нет. Я её проучил на месте, и к тому же я не ябеда. 

– Как проучил? 
- Хорошо проучил, на всю жизнь запомнит.
– Надо было вожатому сказать, Олегу. 
– Он знает, он присутствовал при наказании, он тогда не был вожатым.   
- Представляю, как ты её наказал. Олег на атасе стоял.   
   
– Что?!  - и у Юрки округлились глаза. 
– Ну, не ты, а новенький.    
– Мишка, ты дурак? Друг ещё.

– А что? Вчера мылись одни мальчишки, сам сказал, Танька была в раздевалке – воровала, значит без свидетелей и вдруг…. вы!  Тут и дураку понятно будет. Одного не пойму - вы её наказывали, а бочку и на меня катят. Я-то причём?


             ПРИВЕТ  НЕДОНОСКУ.

- Эй, Французик! – раздалось рядом из кустов.  Мальчики сразу замолчали.   
– Французик, – из кустов появилась Таня. Мальчики переглянулись.    
– Что тебе?  Строго спросил Фа-Фа.   
– Я не тебя. Ш, Ш, Ш, Ш, - и девочка состроила гримасу, - я не желаю с тобой знаться. 
– Слава богу! - ответил Юра.      

– Мишенька, можно тебя, на десять минуточек?      
С минуту мальчики и девочка стояли молча. 
– Ты, уйдёшь?  Нам удалиться? – наконец, сказала Таня Юре. 
– Учти, минута уже прошла. 

Фасолин пошёл в клуб. Миша встал в позу. Своим видом он задавал вопрос  «Ну, и что?»   
- Миша, ты знаешь, что будет на ужин?   
- Не знаю, а что?   
- Чего Фа-Фа такой злой? 
- Тебе лучше знать, почему он злой, только на тебя.  Значит, есть причина 

– Я думала он злой на всех. А ты на меня злишься?   
- За что?   Девочка пожала плечами, кокетливо наклонила голову, разглядывая мальчика, с улыбкой спросила, - скажи, Французик, с кем, ты будешь танцевать?   

- Со всеми.   
– И со мной, тоже? 
Таня продолжала, испытующе, смотреть на Мишу.  Теперь мальчик пожал плечами.   
- Могу попробовать, - ответил он. 

Миша оглянулся, не видел ли кто, что он разговаривает с Таней. 
– Ты, меня боишься?  Боишься, что увидят тебя со мной?   
– Да, так, - сказал, мальчик, а подумал: «Сатана – мысли читает».

– Тогда пошли до столовки, комары одолели, - предложила она.
Миша ещё раз оглянулся и они пошли. Они дошли до умывальников, и повернули к столовой, но пошли не по аллее, а с другой стороны, за густыми кустами сирени. Они шли молча.       

-  Тебе страшно? - девочка взяла мальчика за руку, – чуешь, картошкой варёной пахнет?   
- Что, ты меня хотела десять минут спрашивать?      
- Миша, ты умеешь целоваться?   
- Если не умею, танцевать со мною не станешь?   
- Дурачок! Все, вы мальчишки, такие. Могу тебя научить.      
– Спасибо, я уже умею. 
– Это упрощает мою задачу.   
      
– Да,…а!?   
- Ты, уверен, что умеешь? 
- Уверен, – сказал Миша, и почувствовал, как краснеет.
– Все, вы хвастуны, говорите, что умеете, а как до дела, сразу в кусты.   
– Мы и так в кустах.   

– И кто тебя учил? - настойчиво спросила Таня.
– Сам учился, - стараясь держаться независимо, и не поддаваясь на провокации, ответил  Французов. 
– Сам не научишься. Нужна обязательно девочка.   
– Знаю, но я самостоятельно. 
– А я, уверена, что по настоящему, ты не умеешь.      
– Как, по-настоящему?   

- Вот, видишь, и не знаешь как?   
- Знаю, сильно в засос.   
- Это не всё,  идём сюда, покажу как.   
- Ты, словами расскажи, как по настоящему.   
- Ты, и целоваться будешь по учебникам? Целуй, тогда книжки.
Миша ещё раз посмотрел по сторонам. Рядом никого, вокруг акация и сирень.    
«И чего, я боюсь? Все мальчишки давно целуются, а некоторые уже и обнимаются, я до этого, правда, не дорос, но надо когда-то начинать. В случае чего, убежать  всегда успею». Они зашли в тень сирени, и выжидали.

- Ну, и как по-настоящему? - решился он.   
– А так, чтобы губы занемели, и голова закружилась. Для этого нужно сильно обняться, и руками можно…  Главное, глаза закрыть, вот тогда будет «кайф».   
Слово «кайф» Миша слышал часто от старших мальчишек. Слышал, что когда целуешься в засос, становится приятно.  Это он знал по рассказам мальчишек, в первую очередь, а сам лично, не представлял, так, как ни с кем в жизни с девочками  не целовался, Таньке, сейчас он соврал.

«Все говорят «кайф! – это балдёж. Ещё мальчишки говорят, кайф-балдёж пошёл». Всё это быстро пронеслось в голове у Мишки, и тогда он решился не ударить в грязь лицом.  Представил себя как  специалистом  этого дела.
 
- Значит, с «кайфом»?  - По-другому, какой смысл?
– Ты, сама знаешь, что такое «кайф»? 
- Я-то знаю, это когда травка шевелится.   
– Какая трава?  - не понял мальчик.   
– Вот, и попался на вранье, не знаешь.  Учись Французик, я добрая. Я тебя обниму, и ты не стой, как «телок», меня обними.  Руку сюда, вторую сюда, голову наклони, глаза закрой…   

   Миша сделал всё, что ему было сказано. Он в миг оказался во власти Тани.  Её рот, как мощный насос, присосал губы мальчика, Пришлось, затаить дыхание, ибо дышать, стало не возможно. Подросток открыл глаза, В глазах потемнело, поплыли круги ……

Для первого раза, у него получались, не плохо, но он стремился к лучшему. Во время третьего поцелуя, он почувствовал, как её рука скользнула по нему вниз.   
Миша усиленно отстранил её от себя. 
               
– Ты, что?   
В голове пронеслось «Она воровка».  – Давай без рук. Давай ещё целоваться. 
С четвёртого поцелуя, теперь его руки начали осваивать девочку.      
– Смелей, тихоня.      

 Миша испугался, сам не зная чего. Он не знал, что говорить, и делать в данной  ситуации. 

«Пора убегать» - подумал он – «Целоваться, я не боюсь, даже до головокружения. Это «кайф», понятно.  А это, уже не то.  Под юбки смотреть и лазить «нельзя». Я ещё маленький.  Как это всё же интересно. Я же уже вырос немного. Тогда, немножко, можно. Убежать, успею»,       …….

 Где-то в начале аллеи, откуда они пришли, раздались быстрые шаги.   Они вмиг привели себя в порядок, и затаились. Мимо них быстро прошёл Ермаков Петька, но густая сирень надёжно охраняла их уединение.

- Вот теперь, ты умеешь целоваться по-настоящему, - шёпотом сказала Таня, – пусть это будет нашей маленькой тайной.    
– Она похоже на большую тайну.
– Не всё сразу, у нас будут и большие тайны.
– У тебя были такие большие тайны?      
Таня усмехнулась, - это уже моя тайна.

- Давай, так я тебе свою тайну, а ты мне свою.   
- Какие, у тебя мальчишка могут быть тайны? Таня беззвучно засмеялась.   
– Мои тайны секретней твоих, могу сказать, например, чем кончилось дело вчера в бане, и про три рубля знаю.   

– Тебе Фа-Фа всё рассказал, или новенькие старшие. Ну, и что? Это не тайна. Это малюсенькая тайна.      
«Значит, это правда».
– Я знаю тайну больше, потянет больше, чем на три рубля, но я не скажу. Твоя очередь. 
- Говори, хоть маленькую тайну.      
– Пожалуйста, Я видела, как …….    
 
– Как, тебе не стыдно подглядывать за мальчиками.         
– А вам не стыдно?
– Мальчишкам простительно, а ты девочка. 
- Иж, какой. Я сама себя простила.
- Разве, это тайна? Чего ты решила со мной целоваться. Старших парней полно. Вон Петька один бегает.   
– С кем попало, не хочу.

– Кто тебе ещё нравится из нашей команды? Из четвёртого батальона?   
- Суворик, если с тобой не выйдет. 
– Чего не выйдет? Большой тайны?
- Ужас! Какой, ты ещё маленький. Со мной в кустиках постоял, и губки раскатал. Старшие узнают, – побьют.       

– Если не скажешь, не побьют. 
- Мишенька, ты мне уже неделю нравишься, но сейчас это случайно.   Сама не понимаю, вдруг сильно захотелось, а вчера, тоже сильно хотелось, но подвернулся  Юрик, да не тот. Вот и вся моя тайна. Меня бес попутал. Привет, недоноску.    
– Кому?   
- Дружку своему, - и Таня первая вышла из кустов.


                ЭДУАРД  ХИЛЬ.

    Через минуту вышел и Французов.  В это время на спортивной площадке запел Эдуард Хиль «Человек из до….,  Человек из до…..,  Человек из до……».

Мишка про себя продолжил «Человек из дома вышел». Хиль сразу запел «Человек из дома вышел… Человек из дома вышел… Человек из дома  … вышел…» - шипела пластинка.
– Я из кустов вышел, – сказал сам себе Французов.

«Вышел с утра, вышел с утра, вышел с утра». Что-то громко щёлкнуло, и запела  Лидия Клемент, но не допела до конца. Всем знакомый, противный голос Светланы Александровны просифонил:

«Внимание! Говорит радиоузел пионерского лагеря «Дзержинец», сегодня вечерней линейки не будет. После ужина до 11 часов дискотека. Малышам просмотр телепередачи «Спокойной ночи, малыши». Всё! Выключай, Константин, надеюсь, слышно было? Смотри, с пластинками осторожней, все нацарапанные, и хулиганья всякого сюда  не запускай …» - неслось из динамика по всему лагерю.
 
На баскетбольной площадке, куда вышел Миша, было много народа. Где-то блеснул горн – это Фасолин Юрка.  Миша, уже хотел окликнуть своего товарища, как увидел, что Фа-Фа  мирно беседует (не поверил глазам) с Алисой.      
– Вот, тебе и на! Мало ему библиотеки.      
       
Миша вынул из кармана записку, прочитал ещё раз, и выбросил, ехидно улыбаясь. 
«Подождём, не будем мешать».

Стоило Мише нагнуться, и подобрать, выброшенную записку, как Фа-Фа, опять исчез, Алиса стояла одна. Поискав глазами Юрку, Миша повернулся на запах курева. На скамейках правой трибуны сидели Буратино и Валерка Дёмин, а рядом, с горном в руке, стоял Фа-Фа.

 Чего, чего, только не этого, он не ожидал, к этим «отпетым типам» вообще никто не подходил. До ушей Французова долетели слова Буратино: «Сделай так, чтобы я тебя долго, долго искал». 

 «Влип, салага» - подумал Мишка, - «Надо Юрика позвать, а то ему синяк обеспечен».   Юрка стоял около них, и не уходил. 
 «Настырный, малый, сам напрашивается».      
- Я кому сказал, гнида, пыли «отсюдова». Не нервируй меня, - прикрикнул Буратино.      

Миша уже набрал полную грудь воздуха, чтобы позвать Юру, как увидел  - Валерка поднялся, и побрёл куда-то, на его место сел Фа-Фа.  Мишка так и стоял, пока не услышал. Как рядом над ним стали смеяться девчонки. Французов закрыл рот. В голове он перебирал варианты, какие могут наступить последствия для его друга.  Мимо проплыла Алиса Береста. Миша дёрнул её за кофточку. 

– Эй, вернись на землю из своего «Зазеркалья». 
– А, чемпион? Что надо?   
- Алиска, о чём, ты договаривалась с Юркой?
– Народ пошёл, шагу нельзя шагнуть. Может, это он со мной договаривался? Да! Я буду с ним танцевать, а вам всем уже завидно.   

 – Просто, интересно. Ты, тоже с ним договаривалась про библиотеку. Смотрю, выходит один, взъерошенный, красный, следом – другая, по сторонам озирается.   
– Нахал, Мишка, на что намекаешь? Мы с ним сидела в разных углах.   
– Ага, рассказывай. Чего он, как ошпаренный выскочил? 

- Не знаю. Не нормальный у тебя дружок. Смотри, с Буратино сидит, совсем чокнулся.  Мишка, может он в самом деле, чокнулся? Можно я с тобой буду танцевать? Но, только медленные, и не прижимайся.   

– Со мной?! Этого мне ещё не хватало. Договорилась с чокнутым, так и танцуй с ним. Я посижу лучше в сторонке, и буду завидовать.   
– Миша, я так, на всякий случай, вдруг и тебя, как и его пустят на дискотеку. 
– Да, ну тебя. Танцуй с Дёминым.   

 Алиса покрутила пальцем у виска. Миша сел на скамейку-качалку, и следил за правой трибуной, где сидели: его друг и гроза всего лагеря – Буратино.   
Взглянул в сторону уходящей Алисы, подумал.

 «Надо же, на первый взгляд одинаковые девчонки Алиса и Таня, а какая разница. Алиса стеснючая, глазки отводит, краснеет. Таня – того и жди неожиданных поворотов. А что? Надо подумать. Целоваться меня научила. Отлично.  Ещё надо разок с ней встретиться. Может чему другому научит.  Но так, чтобы никто не видел. Засмеют. Засмеют не её, меня, конечно.  А хорошо с девчонками целоваться, даже с Танькой. Ох, и попутал меня сатана. С кем связался? С Танькой»

Тем временем разговор Буратино с Фа-Фа закончился, сверкая горном, Юрка направился к Мише. Французик подвинулся, вдвоём стали раскачиваться на качалке.  Противно скрипела цепь, на которой была подвешена скамейка. 

– Юрка, ты сегодня все рекорды побил. Все ходят, и на тебя таращатся, на одной скамейке с Буратино посидел без единого синяка. О чём, ты так мирно беседовал?   
- Есть дельце. Мой папа будет просить Буратино съездить в магазин на станцию за мороженым для всех. Папка просил меня разузнать, сначала, с кем Буратино захочет поехать. Не одному же переть две тяжелые сумки. Отец поставил условие, только, не с Дёминым. Вот, я и вёл предварительные переговоры.

- Рисковый человек, твой отец. Рисковать своим сыном это опасно. И так?   
- Видишь, синяков нет.
– Хватит трепаться, по-настоящему как?   
- Хочу предложить ему Арамчика, они самые здоровые в лагере парни, к ним по дороге никто не прицепится.  Арамчик покладистый грузин.   
– Ты, вспомни, они подрались из-за Мальвины.

 – Ты видел?  Это всё враки. Они молодцы, они решили на женские темы не разговаривать, обходить их стороной. Заодно, договорились мех собой не драться. Русский с грузином не солидно. У них есть, кой-какие  трения, так по мелочёвке. Буратино, тоже, с головой. По натуре без ножа Буратино трус,  эта поездка за мороженым сделает их друзьями. Арамчик умный парень.

-  Ты, с Арамчиком говорил?   
- Он согласится, я его знаю, всё будет  хоккей,  лишь бы не Дёмин. 
– Я подумал, тебе  конец.  Владимира поблизости нет. Оказывается, это он  Валерке, говорил: «Катись, урод, пока цел, ноги переломаю, скатертью дорожка, гнида», а ты, целёхонький и невредимый.   

– Да, Буратино, и не плохой парень, с ним сложно, но любое дело с ним можно провернуть. Мишка, скажи лучше, куда это, ты с Танькой слинял на десять минуточек? Прошло, знаешь, сколько? Два раза по десять. Влип с ней в историю?   
- Влип, как и ты.   

– Я-то не влип. Я её наказывал за воровство. Надо ещё раз наказать. Распоясалась, к тебе стала приставать. Учти, Мишка, затащит тебя в кусты под видом поцеловаться, а сама. Скажу старшим, чтобы к малышам не приставала.   

- Я не малыш, и ты не малыш, Юрка. Ты хотел рассказать, как ты с Алисой в библиотеке…      
– Потом расскажу. 
– Давай сейчас, время есть. Когда трубить? 
Юра посмотрел на часы - через десять минут. 

– Вот, и давай - за десять минут успеешь.   
– Про такие вещи не рассказывают.   
- А ты, шёпотом. 
– Отстань. 
– Обещал.
– Ну, поцеловал пару раз. 
– Да?! Куда поцеловал? 
- В губы, куда ещё?   

- Юр, давай Юльке и Лидке помозолим глаза, и уединимся с ними, а там и узнаем чего?   
- Нет. Я их обещал тёзке и Олегу.   
– Как это обещал?
– Мишка, ты тупой?  Познакомить, обещал, свести их вместе. У тех и у тех одно в голове. Взрывов не будет.       

-  Каких взрывов?    
- Повторяю, ты тупой, Мишка. Взрывов общественного мнения.
– Понятно, а мы? Мы же им нравимся, я и ты. Они сами говорили в шалаше про нас.   
– В первую очередь, они говорили, про них. А ты, сиди и не суйся, куда не просят. Тебе расти и расти. Они для нас старухи. С Танькой, пожалуйста, ради бога.  Хоть в кустах, хоть под кустом.    

– Не хотел я тебе говорить, но скажу, ты мне друг. Я уже «влип» с этой Танькой.               
Юрка вылупил глаза, -  уже?! Поздравляю, когда успел? Не мешали?   
- Хватит, трепаться.  Мы целовались…    

– Ты, так сказал, что я понял, в меру своей испорченности.  А это. Это ерунда, не переживай, – успокаивал  его Юра.    
-  Она сама меня обняла.    

-  И ты испугался? Забыл, с кем целуешься? Танька, сатана в юбке.   
 Юрка достал мундштук, вставил в горн.
- «Бери ложку, бери хлеб», - сказал он, вставая со скамейки, и под ухо друга протрубил первый аккорд.    
- Заикой, хочешь меня оставить?       
 Над лагерем резко, трижды прозвучал сигнал на ужин.


                ЛАЗУРНОЕ  НЕБО.

   После ужина на баскетбольной площадке, вновь запел Эдуард Хиль какую-то Тирольскую песенку. Малыши бегали по всему лагерю, старшие все потянулись к танцплощадке. В клубе, в маленькой комнатке располагался радиоузел, там командовал парадом Костик.

Василий Аркадьевич, вместе с Олегом, заранее, перебрал имеющиеся в лагере пластинки, и теперь Костик ставил диски все подряд. Дискотека началась с концерта песен итальянской эстрады. Пел Кладио Вилла на итальянском языке «Маручелло». На площадке сразу раздались одобряющее завывание старших ребят, появились первые танцующие пары. Мальчики сгруппировались под баскетбольным щитом, под большим динамиком и вели разговоры.

Юра Вихров разговаривал с Петей Ермаковым, и тот подробно всё объяснял, кто с кем танцует.  Рядом стоял Антон, Он как всегда, старался острить по любому поводу.  Юра искал Олега.  – Олега не видел? – спросил  у Игоря. 
 
– Он уговаривает свою «гопоту» на телик, а они все сюда просятся.
 Олег разрешил троим: Фасолину, Суворову и Французову, до отбоя, целый час.  Юра, Валька и Мишка уже были здесь. Фа-Фа шнырял туда-сюда, выполняя какие-то мелкие поручения старших. Он подошёл к Вихрову.          

- Юра, как лучше, тебя вместе с Олегом, представил девчонкам?  Могу и поодиночке. Я тебе, говорил, здесь есть две, которые не ровно дышат к вам, решай.   
– Где Олег?   
- Сейчас придёт.   

– Показывай, где эти криво дышащие?   
- Вон. Уже танцуют друг с дружкой.
- Эти?  Они не лесбиянки?
- Что? – переспросил Фа-Фа.   

- Всё, проехали, -  сказал старший Юра и пошёл с тёзкой  разбивать пару. 
Вдогонку, им что-то крикнул Антон. На его остроты никто не обращал внимание.  Мальчики подошли к танцующей паре.   

– Лидка! Повернись, когда с тобой разговаривают. Привет, красавица, - сказал
Фа-Фа, – это мой друг. У вас пара минут поболтать. Не забывайте танцевать, проверю. Всё, пошли.    

– Сам иди, чебурашка, сам танцуй, замёрзнешь,- и Вихров передал Фасолину Юлю. Вихров взял за талию Кочкину Лиду, робко, медленно стал переминаться с ноги на ногу, и они быстро затерялись  среди танцующих пар. Фасолин оглянулся на Мишку и Вальку. Задрал нос, вот мол, как я умею с ходу. Взял Юлю за руку, второй взялся на талию, чуть-чуть ниже… 

- Какой ты, молодец,  умеешь танцевать, – тихо сказала Юля Фасолину, – кто, тебя научил? 
- Никто. Сам. Смотрю на других, пробую повторять. А тебя, кто научил?   
- У меня брат в этом вопросе учёный.
– Старший, младший?   
- Как, и ты. Не крутись, с девочкой танцуешь. Хочешь, что-бы все видели, как ты танцуешь?   

- Нет, я высматриваю Алису, приставучая такая. Всё ко мне напрашивается.
– Правильно, ну, её. Ты со мной танцуешь, не стесняйся, руку можно и ниже.   
– Как, ещё ниже, можно? Всегда, пожалуйста. 
– Юра, тебе никто не говорил, что  у тебя красивые глаза, особенно ресницы.   
– Сегодня, ты первая. 

– Тебе кто-нибудь нравится из девочек?  Не обязательно  из вашего отряда. 
- Да. У тебя мать, где работает? 
- Что, да? – спросила девочка.   
– Да, значит, да, нравится. Юля пожала плечами,  - кто?   

- Её здесь нет, – Юра посмотрел  Юле в глаза.   
– А из тех, кто здесь?    
- Все, кроме  Алиски.   
– И я, тоже?
- Да, в какой-то степени.   
– В какой степени?
- Во второй, – ответил мальчик.
– А в первой кто?   
- Первой степени не бывает.    

– Вы уже в школе степени проходите?  Я ни бум-бум в этом, а мама в бухгалтерии работает в управлении, на втором этаже, в конце коридора… в  буфете.   Бухгалтерия два этажа занимает, а вообще это Юротдел МВД.  Юр – это юридический, – добавила она.   
– Я догадался, что это не мой, личный отдел. 

– Ой! Танец кончился, и всё из-за тебя крутишься постоянно.
Они расстались у правого щита. Юра оглянулся, к нему сразу подошла Алиса.   
– Юра, ты обещал со мной, специально так сделал? - взяла его за руку.    
Юра закатил глаза.  «Достала». – Идём.

Клаудио Вилла запел на итальянском языке «Лазурное небо». Юре очень нравилась эта песня, но сейчас… ему не повезло с партнёршей, как повезло Алисе. Юра повернул голову налево, делая вид, что кого-то высматривает, это сто процентный трюк, чтобы Алиса убрала свою голову с его плеча. 

«Разлеглась». Он танцевал молча, слушая свою любимую песню, он понимал каждое слово. 
-  Юра, – с застенчивой ноткой начала Алиса. 
- Под такую мелодию надо танцевать, молча, и только слушать. Это Италия. Сан-Ремо… Небо...  Море ...

– Юра, кто, тебе из девочек нравится?      
- Да, вы, что? Сговорились? Одна спрашивает, другая, третья. Никого!         
- Почему, ты, такой не воспитанный?   
- Сейчас, я хочу слушать, только  «Лазурное небо».      
- Если, ты не хочешь отвечать, так делай это тактично….    
- Я и так тактично, – перебил её Юра.

- Ты, как грубиян. Я с тобой по-хорошему, а ты…   
- Я, что по-плохому? Больше не будут повторять, моя любимая…
– Кто Я? Девочка, замлела, заулыбалась, закрыла глаза, приблизила свою щёку к губам мальчика, явно на что-то рассчитывая.   

– Да, ты, что?! Пластинка, а не ты. «Лазурное небо» бывает, только в Лигурии и на Адриатике, и больше нигде. Я тащусь от Италии.   
- А Сан-Ремо, ты говорил?   
- В Сан-Ремо  всемирные фестивали. Там, если, ты хочешь знать…   
– А я думала, зачем ты меня в библиотеку пригласил? Нервный такой стал, ничего тебе не нравится, кроме неба.      

– Что? ... Я тебя не приглашал, ни сейчас, ни в библиотеку. Помолчи.   
– Если я тебе не нравлюсь – плакать не собираюсь, много из себя ставишь, своими глазками. Найду себе другого, получше, но знай, если ты, такой со всеми девчонками, тебе будет сложно.   

– Хорошо, учту, только не читай нотации, тошно.  Сыт по горло.    
– Я думала…   
– Много думаешь. 
- Я думала, - повторила Алиса, – ты, как все мальчишки будешь прижиматься, и руками волю давать. 

– Тебя? Что, я больной? Что-то я не видел ни разу, чтобы тебя кто прижимал и лапал.   
– Помечтать нельзя. Следующий, тоже медленный. Юра, ты обещал.          
– Твои мечты не сбудутся, Алиса. Ты, любишь болтать. Танцевать надо, молча, больше толку, для самой же.

Юра терпел её, как мог, как в библиотеке. 
«Такой танец испортила».
Пионерское расстояние между ними ещё больше увеличилось.  Фа-Фа сделал ей большое одолжение, оттанцевал с ней до конца «Лазурное небо». Он был к ней абсолютный ноль по Кельвину, и минус 273 градуса по Цельсию, одновременно. В самом конце он не удержался и спросил: «Что, ты про библиотеку говорила?  Я прослушал». 

-  Ты, умный, вот и подумай, – она резко отстранилась, и с демонстративным видом, пошла через всю площадку к трибуне, и села на скамейку.