Душа хрупка…
Чтобы кто не думал, что сможет ее заковать в панцирь, стать нечувствутелен, душа вопреки всему – хрупка…
Только мается она, закованная в латы, только стонет она по ночам, в рассветной тишине. И кто-то просыпается, а кто-то впадает в тревожный сон перед рассветом, чтобы не чувствовать этот сон.
Получается? Вряд ли…
Душа хрупка, и не закалить ее ничем: ни тяготами жизни или посланными ей испытаниями.
Душа хрупка и ярка, но, запрятанная в самый дальний чулан, она пылится, и краски ее меркнут, а если стряхнуть ее – у кого-то наступает аллергия.
Аллергия на собственную душу, и тогда он старается вновь ее спрятать подальше, чтобы не помнить, не вспоминать про нее, поверив в то, что душа спит.
Но она вновь стонет по ночам, и никто не в силах заглушить этот стон.
Душа хрупка, и мается, стремясь из своего заточения, но…
Только отважный смельчак может решиться выпустить ее.
Душа хрупка, но сильна, и, выпушенная на волю, остается такой же, когда ее заточили. Несвобода – это не значит неволя, и душе нельзя приказать замолчать.
Душа хрупка, но кто может противостоять ей? Не пряча ее от самого себя, а предоставив волю?
Душа хрупка, но она сильней всех оков и панцирей.
Душа – сильней, если она – есть…