Рабочая неделя спрессовалась в один единый тотальный день, хаотичный бурлящий и перемалывающий. Леня сгорбившись сидел в мутных разводах сигаретного дыма среди недокрашеных загроможденных стеллажей с запчастями и тысячами разнокалиберных железок. Все действо носило некий фанатично-богослужебный характер. В центре полуподвального алтаря располагался компьютер с разверткой потрохов автоматической коробки. Вокруг располагались два зашарпанных телефона, покрытая пылью и сигаретным пеплом магнитола, китайские часы, три немытых кофейных кружки, фотография жирного черного кота, пепельница полная огарков "капитана черныша" и шкурок от фисташек, мультиметр, пустой стакан от доширака и второй такой же, наполненный обгрызенными шариковыми ручками. Полки ломились от запчастей разных калибров, сформированных в многоярусный иконостас, на железном верстаке, как на столе паталогоанатома, лежали горы расчлененных механических чудовищ, ими же полнились ящики от пива и апельсинов, стоявшие под столами. В колонках в полголоса хрипела Патрицией Каас, за немытым решетчатым окном шел дождь. Леня был в этой молельне самым сакральным элементом.
Невысокий, хрупкий, вечный мальчик неопределенного возраста, с худым костлявым лицом, высохшими губами и впалыми красными глазами, выражавшими что-то среднее между молитвенным смирением и нервным истощением, он был королем автоматических коробок передач. Он работал здесь уже лет семь, но ни с кем толком не дружил, и почти ни с кем не общался. Он приходил на работу к десяти и ковырялся до поздней ночи, иногда оставаясь ночевать. Его бледное худое лицо никогда не выражало каких-либо существенных эмоций, он не любил грязную работу, полностью отторгал любую критику, в основном не косячил, почти не пил, не паниковал, не крысятничал, вяло скучал на корпоративах и даже почти не ел...а главное почти не отдыхал...
День определенно подходил к концу, люди вокруг шевелились по вопросу зарплаты и грядущей пьянки, выходных, праздников и прочего общемещанского гимороя, Леня собирал очередную коробку, отвечал на звонки, немного по привычке нервничал, чертыхался и подмечал, что несмотря на три банки энергетиков, очень устал…
В его коморку, попахивая одеколоном и коньяком, вошел супербосс Генадий… опять о своем… босса Леня скрыто презирал, как и большинство коллег, в основном за балабольство, некомпетентность и тупость, но всегда был индифферентно вежлив на грани сладкой дружелюбности…
- Лень, все хватит, бери деньги и иди отдыхать, все,… не обсуждается,… ты бледнее смерти, хватит уже, нельзя столько работать...
- Ген,… слушай,… я, это… там звонить будет… мужик по элантре, я ж обещал...
Леня все еще вяло пытался сопротивляться попытке выгнать его на выходной...
- Я сказал все. Ну чо ты надулся? Чо денег мало? … Все иди давай, выспись, там не знаю,… купи се чо нибудь, девочку сними, погуляй...ну ты сам не за***лся?... Ты ж последний раз отдыхал в сентябре...
- Ну блин…
Леня вышел в прохладный и неосмысленный мир, закрыв за собой массивную кривую дверь бокса и перешагивая через лужи побрел через ряды скособочившихся машин, как - будто сбившихся от холода в кучу...
И чо мне делать? Он как бы выпрыгнул в вакуум, не подразумевающий какой - либо опоры и смысла... Ну **пты, холодно как - то...Леня неспешно шел к метро, ссутулившись и нащупывая по карманам зажигалку…
Он подошел к ларьку и купил две банки ягуара, встал немного в стороне у облупившейся стены из кривых кирпичей с заколоченными оконными проемами, и отхлебнув яда закурил. В метро не тянуло, несмотря на то, что там было светло и тепло, а здесь мокро и холодно. Ягуар разлился по телу химической токсикацией, холод отступил. Напряжение запястий и шеи незаметно рассеялось и еще сильнее захотелось спать. Тонны усталости, и до того нависшие над окраиной разума, теперь заполняли тело и голову.
Блин куда ж податься то... куда угодно только не туда, куда толпы этих пятничных прохожих с предпраздничным настроением... Леня вдруг как то опять вспомнил, как его все это за**ло... Потолокшись у метро, он решил пойти пешком и поплелся в сторону таганской площади…
Мимо плыли желтые окна домов и яркие вывески магазинов и кабаков, в канале плескались их изменчивые отражения, ботинки промокли, и дико заныла левая рука выше запястья, пульсирующая боль из незаметной превратилась в тугую и непробиваемую, как стена. Он который раз шел в темноте мима всех этих обычных людей, которые каждый день съедают его мозг и думал о том, почему не может быть таким как они – спешить домой с работы, тусоваться с подобными себе, завести семью, воспитать детей согласно своим убеждениям и образу жизни, построить дом, посадить дерево... почему у него никогда не возникало таких желаний,… наверное, он наделен чем - то другим, очень важным, он кажется, даже понимает чем, но мысль все время ускользает куда-то в сумеречную часть сознания…
Леня не смог толком засучить узкий рукав куртки, да и темно было, видимо на работе порезался, черт с ним... он свернул в свой вонючий и темный двор, споткнулся о невидимую в темноте яму и пошел к неосвещенному проему подъезда. Изрисованная лестничная клетка, банка окурков и газета на подоконнике, пустые бутылки, лохмотья паутины на батарее, старая коричневая деревянная дверь со вздувшейся и облупившейся краской...
Блин дня три дома не был... Леня стянул грязные ботинки, бросил на тумбочку мокрую куртку и пошел на кухню... Три глотка обожгли гортань и впились в шею изнутри, докатившись до мозга... Леня развязал хвост и расправил мокрые рыжеватые волосы чуть длиннее плеч, стянул толстовку и вынув из кармана мобильник пошел в ванную...
Все здесь его тяготило и ничто не изменилось со времен детства, только что народу в квартире стало поменьше… надо б клапан в сливном бочке поменять,...да еще ванну вымыть... а ну ее нахрен... Леня вяло залез под душ и ощутил смутное, туманно знакомое жжение на левой руке ниже локтя... да там у него было несколько шрамов... как то неудачно они получились, но он про них не часто вспоминал... он отодвинул занавеску и повернулся к зеркалу, один шрам был совсем свежий и кровоточи... Где это я... как так может быть... *лять я по ходу совсем мозги потеряю так...
Леня вылез из ванны, вытерся и включив свет в прихожей стал разглядывать поднятую руку... нефигасебе... порозовевшие края разреза длинной с ладонь в нескольких местах разошлись, оставив спокойные но яркие капли крови... Блин ... что-то было в прошлые выходные, нет, недели три назад... а вот еще один шрам точно свежее других, и вообще они все какие-то странные... разные, с зазубренными краями...ппц какой-то, или мне это по пьяни кажется… Он машинально включил телевизор, поискав глазами фэн, плюнул на это, и отхлебнув еще немного дешевого коньяка провалился в забытие.... Как же меня все за***ло...
Он почувствовал холодные изгибы странных щупалец, двигавшихся под кожей... где это, что такое он, куда пропал голос и почему тело как будто прализовано, как ломит пальцы и глазные яблоки, шрамы разрастаются, поглощая всю левую руку, они тянутся к голове, спускаются вдоль позвоночника, они вибрируют и шепчут... этого не может быть... мне надо проснуться...
Он сидит перед зеркалом, бледно-синий как смерть, в какой-то черной обтягивающей, блестящей как бархат кофте из эластичного материала и красит ногти в черный цвет... как это необычно... да вроде была такая кофта, что-то вспоминается... но только зачем... да что-то такое было... он правда видел у себя коробку с губной помадой и лаками для ногтей... и почему – то, почему-то никогда этому не удивлялся, хотя у него в жизни не было дома женщин, да он вроде даже этим красился... да вроде было дело, какие-то воспоминания есть... а почему он не думал об этом раньше? Забыл? Или это было само собой....
Что-то он вообще много думает... рука сама потянулась за открытой бутылкой мартини, и он почти автоматически выхлебал треть... Мартини... тоже странно....а хотя вроде был в холодильнике... Почему я никогда не замечал что эта лампа такая яркая... глаза начало слепить и весь организм опять как-то незаметно шагнул за порог небытия, как будто кто-то выключил свет... И что-то зашевелилось там внутри левой руки, растекаясь по всему телу и вонзаясь в голову…
На улице уже вечер, похмелья нет, есть только какая-то гибкость и нечеткая слабость... что-то ноет в левой руке... А он ведь ничего... или она... Леня стоял перед зеркалом и смотрел на отражающуюся там девушку с яркой прической, изящно накрашенными глазами, темными губами, в бархатной черной кофте и латексовых штанах...
Да, ничего так выгляжу, симпатично, можно ехать... стоп... неужели это я... я же... нет... этого не может быть... я… я… он попытался вспомнить, мысли были, но они казались какими-то нечеткими и размазанными, он попытался сесть на край ванны но получил какой-то внутренний, мягкий, но настойчивый тычок в затылок... вроде некая невидимая внутренняя сила подтолкнула вперед выбив лишние мысли и ощущения за пределы видимой зоны разума... ну вот...я ...я как бэ Лена...я Лена...он посмотрел еще раз на себя в зеркало, провел по телу руками расправив кофту и вышел за дверь...
Размалеванные бело-черными красками малолетки в коже и латексе толпятся под взглядами мужиковатых охранников на входе, мерзко моросит, такси подвозит ее прямо к дверям, и она молча проходит мима них… не сказав ни слова, за проемом двери ухает бас и пахнет канабисом… Она спускается в кишащий пляшущими людьми зал и тонет в пронизывающих басах, поте, наркотическом дурмане и алкогольных парах…
Да двойной, нет тройной, со льдом… я ничего не слышу, музыка… Да одна… Потанцуем? Ну конечно… Он такой прикольный, длинноволосый, широкоплечий, высокий, инфернальный, с горящими черными глазами и легкой ухмылкой... Как тебя звать? Ромиг? Ты клевый Ромиг… Потанцуем?...Ближе, еще ближе… У тебя есть что-то что нужно мне…
Да в этом есть какой-то скрытый смысл, просто в моем заполненном дурманом мозге он чуть, чуть не помещается, шрамы пульсируют на левой руке и куда-то тянут, они чего-то просят, я не знаю чего… Да, бежим, через ленинский, там к метро короче, я объясню…. Что-то выворачивает меня изнутри, сосет и тянет куда-то… Слушай, я на минутку, как бы сюда, здесь в подворотне, ну ты понимаешь, я сейчас приду, я на минутку…
Ромиг стоит прямо посреди пятна света в подворотне, расслабленно курит, такой красивый, кучерявый и полный жизни, так и хочется всосать его аромат и втянуть в себя его сердце и душу… Он расслабленно курит предвкушая что то… о чем он не имеет ни малейшего представления… Что-то в руке бьется в такт сердцу, пронизывая меня до затылка, такое же хмельное как легкий пар дыхания в темноте, что-то важное лежит у меня в сумке…
Она летит как тьма, извиваясь сквозящей прохладой… Она буря сжатая каким то чуждым разумом до размеров собственного тела… Она приближался к Ромигу быстрыми шагами, четкие и нервные удары каблуков зависли в коридоре подворотни… Воздушная волна отставала от нее, правая рука почти автоматически вытянулась в изящном замахе, пальцы левой не по девчачьи крепко вцепились в воротник куртки Ромига… Озадаченный хмельной взгляд, и мгновенный как удар молнии скользкий холодный рывок...
Ромиг издал какой-то внутренний урчащий звук и скорчился, хватаясь руками за шею, согнулся и задрожал… и глухо упал на спину...он перевернулся и почти в полной тишине встал на карачки, размазывая коленями грязь с опавшими листьями, хватая руками горло и брызгая кровью по мусорным лужам... потом согнулся, опять затрясся и сжавшись в позу эмбриона завалился на бок...
Лена подошла поближе и присела на корточки, будто прислушиваясь к тому как жизнь покидает тело. Она двумя пальцами брезгливо взяла край шарфа Ромига и вытерла об нее нож... Господи зачем я все это делаю...да нож, здоровый, острый, складной, с деревянной ручкой... откуда он... да вроде был... всегда в кармане... почему я никогда не думала...
Тело дернулось еще раз и затихло...***ять это ***дец...как все могло зайти так далеко... я же... я убила его... это правда? Я сошла с ума... или это не я... это какое-то кино... сон... бред... Лена встала и потрогала тело носком сапога... да... оно настоящее... даже в отсветах фонаря за аркой стало видно, как река причудливо перетекающей крови впадает в мусорное море у ржавого бункера...
Лена сложила нож и засунула его в сумку... ***дец зачем я это делаю... как... какой-то невидимый горячий молот опять выбил клубок мыслей за пределы поля игры разума... съ***аться, ловить машину и съ***аться... не испачкалась ли я кстати... блин как все плывет-то, да я совсем пьяная... почему здесь так жарко... почему рукав такой мокрый…
Такси везло Лену по ленинградскому проспекту, монотонные желтые фонари пересекали окна наискосок, тянуло спать... ныла левая рука, кофта прилипала к ней оставляя неприятные ощущения... все, все хорошо... сознание проваливается в глубокий черный колодец... это было не со мной... это сон...
Шрамы зудили и пульсировали, они отчетливо проникали своими нервными окончаниями куда-то в затылок, сковывая запрокинутую голову... ну надо ж такому присниться... почему у меня ногти черные... где-то здесь коньяк недопитый был... блин вставать через два часа... как же мне все это надоело...
Леня держал один телефон между плечом и ухом, копаясь в записной книжке второго...да эпицикл дифференциала, и еще муфта развалилась, да поищи там... пепел с сигареты упал на клавиатуру, мальчик на побегушках молча капался под железной вытяжкой со щеткой и корытцем грязного бензина, где-то за перегородкой орал и кипишил босс... все, все нормально, только некогда... да сейчас перезвоню...
Леня потянулся за банкой кофе и почувствовал боль где-то выше локтя... он засучил рукав, там вроде шрамы старые были... От локтя и до запястья тянулся затертый почерневший кусок пластыря, на котором проступили кое-где расслоившиеся и потемневшие кляксы коричневого цвета... да порезался где-то в выходные... чо там было... бухал что ли... не помню... зазвонил телефон... как же они меня достали... да и черт с ним... да... слушаю... да крышка сервопривода... щаз подождите... второй звонит… как все это надоело...