Не все, что плохо - забывается,
Не все плохое стоит помнить,
Жизнь вносит свои коррективы,
И людям свойственно порой ошибаться
А человеку менять мнение о людях.
Но вся мудрость приходит со временем,
И понимаешь – всем надо просто жить!
Ключ
Самоделкин, сколько себя помнил, всегда, что ни будь, мастерил. Отец его, степенный, коренастый и улыбчивый Аркадий Петрович Самохин в разговоре с друзьями часто сказывал: «Сашка-то мой, еще в двух летнем возрасте бегал по дому с отверткой - пассатижи с напильником и сейчас любимые его игрушки».
С их помощью можно было стучать, ковырять или отворачивать, что имело место в более позднем возрасте. Отец, конечно, ворчал потихоньку, но инструменты если не сильно шалил не отбирал, ходил следом, восстанавливал, заворачивал, «чертыхался» ремонтируя, порой объяснял, что и как устроено. Больше всего Сашка любил сидеть на полу и придерживать двумя руками отцу точило. Искры летели из-под рук Аркадия Петровича, и казалось, что этим сильным, узловатым рукам послушен даже огонь. Искры рассыпались звездами, и… начиналась сказка: виделся карнавал, фейерверки. Воображение уносило вдаль, в МИР: где Кай встречается с Гердой в сверкающем Ледовом замке, где есть изумрудный город, и самое главное, где есть верные друзья, которым можно поведать даже то, что страшно или стыдно вспомнить самому. И они - помогут выстоять, поддержат в горе, и многое другое, но не это самое важное - они всегда рядом! Ведь настоящие друзья не просто всегда вместе, они в душе, даже когда очень далеко друг от друга и давно не виделись...
Санька сегодня остался дома один, но… нет! конечно же, не один, с Динькой! Отец с работы должен был прийти только вечером, а маме позвонили, и сказали, что: «…вашу сестру, тетю Клаву, с «желудком» увезли в семидесятую больницу». Мама срочно собралась, попросила побелевшими губами: «Сашек, присмотри за Динькой» - внимательно посмотрела в глаза, вдруг, прижала к себе, взлохматила выгоревшие за лето волосы, и уехала.
Саньке-то не впервой было оставаться с младшим братом, да и Динька, похоже, ни когда не был против. В заботах о меньшом тревога притупилась, ушла куда-то вглубь и не так сильно грызла.
Санька погулял с Дениской (так звали любимого всей семьей, веселого, полуторагодовалого малыша Диньку, умеющего ходить смешно переваливаясь и говорить умные вещи, сопоставляя слова совершенно неожиданным для взрослых образом, что, однако, здорово всех веселило), покормил его, положил спать. И, уже полтора часа возился с маминой швейной машинкой, - хотелось ей сделать сюрприз. Сняв чехол и корпус, он внимательно рассмотрел машинное нутро. Сильно дунул на механизм, хмыкнул, увидев поднимающееся облако пыли, почесал затылок и принялся за работу.
Для начала Самоделкин (помня все предыдущие неудачи) запасся несмываемым маркером и терпением. Методично помечая состыкованные детали и детали настройки, не торопясь, все разобрал. Деталей получилось многовато. Просмотрел все, вспомнил, что, как и где стояло. Достал керосин и, уйдя на кухню (где у папы был для этого сделан специальный вентилятор) стал промывать вонючей жидкостью каждую деталь. Затем, ласково погладив корпус – будто коня, быстро собрал машинку, состыковывая все метки настройки, которые прежде успел заранее поставить. Улыбнувшись, он вытер корпус, смазал швейным маслом (оказывается, как Санька недавно узнал от отца для каждого механизма существует своя смазка), удовлетворенно посмотрел, как легко все задвигалось, заблестело. Прозвенел звонок, это было как гром среди ясного неба – неожиданно и странно, он никого не ждал…
- Эх, ма… поспал малыш… – Санька распрямленной «пружиной» сиганул к входной двери. - Может, успею до второго звонка - пока не разбудили. Не успел… в прихожей его застал новый звонок. Похоже за дверью не очень считались, что в квартире маленький ребенок. Сашка по инерции пытался открыть дверь, а в комнате уже набирал силу испуганный крик Диньки.
Не обращая больше внимания на звонки, Санька метнулся в комнату. На кроватке, разметав подушки, сидело крошечное существо, маленький, но - человек!.. Кроха выглядел совершенно беззащитным - полусогнутыми ручонками неумело растирая-размазывая по лицу слезы и попадая рукавами в глаза, красные от недосыпу, испуга, и обиды. Динька, не понимая что случилось, орал благим матом, и… вдруг замолчал, только всхлипывая посматривал то на Сашку, то на дверь.
- Проснулся?! – тихим, мягким, но веселым голосом обратился старший брат к младшему. Взгляд Дениса стал более осмысленным, в глазах появилась искра радости: « ты пришел, ты рядом!» – говорили они, и хотелось обнять это создание, и защитить от всех, всех бед, и, быть всегда рядом, что бы видеть, этот чистый, наполненный радостью, преданный взгляд…
- Подхватив Диньку на руки, Саша сказал ему ласково: «сейчас дверь откроем, посмотрим, кто там и будем с тобой кушать. Согласен?»
Дениска посмотрел на дверь, на брата, о чем-то подумал и кивнул.
- Да, - звонко выдал он в пространство. Глаза бусинки, еще в слезах, весело поблескивали и лукаво щурились, доверчиво и игриво.
Открыв дверь, Сашка был удивлен повторно, неприятно… звонила соседка, тетя Лина. Нельзя сказать, что Сашка плохо к ней относился, порой ему было откровенно жалко эту немолодую уже женщину. Самоделкин имел прекрасные отношения с ее ныне покойным мужем.
И, хоть эта чета без водки не обходилась (как без воды) - Константин Поликарпович был Человеком. Он часто помогал Сашке советом. Порой одалживал необходимые инструменты (их было у него множество, все они были ухожены и лежали в определенном порядке). Сашка любил сидеть с соседом во внешнем коридоре или на лестнице, обсуждая обустройство мира, взаимоотношения людей, или просто техническую проблему. Константин Поликарпович закуривал, длинно затягивался, некоторое время глубокомысленно молчал и, вдруг, изрекал, что-то совершенно неожиданное, заставляющее смотреть на проблему с другого ракурса. Для простого слесаря-ремонтника на авиационном заводе, он был достаточно широко-образованным человеком. С его смертью тетя Лина совсем спилась, взрослый сын пытался ее обуздать, хотя… не очень-то у него это получалось. Не раз бывало, Самоделкин, возвращаясь из школы, видел ее в грязном виде, лежащую около двери. Она невнятно бормотала что-то и, почувствовав присутствие, с немой просьбой протягивала ключи. Сашка в первый раз опешил, потом привык. Конечно, было противно… но, что сделаешь? Не проживешь же за нее жизнь. Вот и приходилось скрутить в себе все чувства, открыть ей дверь, втащить… а потом… - усиленно отмываться дома – запах мочи, перегара и еще чего-то - отставал очень не охотно. Но… такова жизнь! Самоделкин это понимал и не сильно огорчался, старался быстрее забыть… Все это пронеслось в голове Сашки в одно мгновение, едва он увидел на пороге соседку. Точнее это даже не мысли, наверно - это было одно большое ощущение, включающее в себя мешанину чувств, мыслей и воспоминаний. Недоумение, испуг, неловкость, что она пьяная и опять начнет говорить всякие гадости и слова, которые нормальные люди не употребляют.
Как ни странно тетя Лина была почти трезвая, и… что более удивительно, почему-то протягивала шоколадный батончик. Видеть в ее руках «сниккерс»?! – это более чем шокировало, жили они бедно, а по ее пристрастию было понятно, на ЧТО с большим удовольствием она бы потратила деньги, да и не наблюдалось у нее раньше, как-то, большой любви и щедрости к детям. Саша поймал себя на мысли, что стоит истуканом и… неожиданно для себя, сказал не впопад: «Здравствуйте… Вы… с-спасибо, это зачем?!».
- Денису конечно, вкусненького, держи! – выпалила с ходу соседка, получилось это немного неестественно, наигранно. Впрочем, ошеломленный Санька этого не заметил, казалось только, почувствовал какую то не уютность, а Динька, настороженный сначала, уже протягивал ладошки, доверчиво вытягиваясь навстречу лакомству. Получил, почему-то посмотрел на брата и… затих. Подрагивающие кончики ушей и едва заметные движения рук и головы говорили о могучих процессах происходящих в мозгу ребенка. Санька слегка улыбнулся и неожиданно для себя расслабился. Мир вокруг неожиданно обрел краски, все как будто ожило, вернулось на свои места. Он удивился, как легко вдруг стало, ушли в прошлое все оскорбления незаслуженно ему подаренные прежде тетей Линой. Еще не доверчиво, но с каждой секундой все больше отдаваясь этому состоянию, Сашка улыбнулся, своей щербатой, но открытой, искренней и от того красивой улыбкой, несущей радость и свободу всем кому посчастливилось ее увидеть. Соседка была не исключением и улыбнулась в ответ. – Вот и хорошо, вот и ладненько, - слегка на распев сказала она, и через паузу добавила, - а как у вас дела, никто не болеет, да и дома наверно с твоими руками все справно работает, да?
- Да в порядке все, тетя Лин, в понедельник иду в дом творчества, там, говорят, будет представлено много интересного, а сегодня, вот, с Динькой.
- Дела, дела, а у меня сын в своей комнате ремонт сделал, сам, хочешь взглянуть?
- Да неудобно как то, и некогда, его вот кормить надо, – ласково кивнул на младшего брата. Динька при этом продолжал возиться с фантиком сниккерса, слегка прижавшись к Саше и одной рукой обвив его за шею.
- А ты на секунду, посмотришь и пойдешь, так хочется показать! – Быстро сказала тетя Лина, как будто испугавшись, что он уйдет и, выжидательно-вопрошающе взглянула на Сашу из-под низких, густых, бесцветных бровей. Самоделкин на секунду задумался и, неожиданно, согласился, - что ж пойдемте.
Комната и вправду изменилась, Сашка давно здесь не был. На стенах красовались немного неровно, но старательно наклеенные обои, потолок свежел новой побелкой. Из магнитофона (стоявшего на тумбочке) негромко доносились звуки радио, в углу стоял компьютер со стареньким принтером (Самоделкин знал, что сын тети Лины закончил школу с золотой медалью и сейчас продолжал где то учиться. Тетя Лина шепотом часто говорила всем: «ФСБэшник будет!..»), он наверно и купил для себя компьютер, - догадался Сашка.
- Ну, как? – нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, мучимая ожиданием, произнесла соседка.
Санька еще раз обежал взглядом комнату, мягкого голубого оттенка обои, крашенные окна и подоконники, и вдруг, понял, что за ощущение испытывал с тех пор, как приглашенный оказался здесь - появился так необходимый в жизни домашний уют и какая-то обжитость.
- Здорово! – просто и, почему-то, застенчиво ответил Саша. – Неужели он… все это… один?
- Нет, конечно, ему друзья помогали, у него теперь много друзей. – Тетя Лина слегка зарделась, глаза потеплели и… Сашка улыбнулся.
- Друзья это здорово! Он, на каком сейчас курсе?
- На втором, все учиться, учиться, я его и дома-то почти не вижу, - слегка ворчливо, как будто это плохо произнесла она. – Вот, енту хреновину приволок, на кой ляд она сдалась, будь она не ладна, жужжит и жужжит по ночам. А-а… пес с ней, - вздохнула тетя Лина и устало махнула рукой.
Санька, только что переполненный возмущением, за ее несправедливо обиженного сына, вдруг заметил перед собой пожилую, немощную, не большого роста Женщину, со сломанной жизнью. И вся обида растаяла, вдруг, как дым, осталась жалость и неловкость за нее. Динька между тем уже вполне освоился и бодро топал по комнате, мягко касаясь всего пальцами. Санька, краем глаза, привычно за ним следил. Динька, порой умудрялся падать на ровном месте, и это тоже было привычно, а вот запах, который потянулся от двери ему совсем не понравился. Секунду он колебался, как будто пытаясь осознать, что случилось и, посмотрев на Дениса, на Тетю Лину, стрелой выбежал из комнаты, успев на ходу попросить, - присмотрите пожалуйста за ним, молоко, плита, я сейчас…
В соседней квартире слышна была оживленная деятельность, и… сдавленная ругань, а Динька, похоже, не скучал, он посмотрел на тетю Лину, печально покачал головой, как, наверно, это делала мама и серьезно выдал:
- Вот та-а-к, - было это сказано слегка печально и для его возраста слишком глубокомысленно, тетя Лина вроде озадачилась, а затем рассмеялась. Дениска, внимательно за ней наблюдавший, вначале сделал недоуменное лицо, а потом тоже неожиданно рассмеялся, мягко и по детски непосредственно.
- Сейчас, я тебя сухариком угощу, - слащаво пропела тетя Лина и пошла на кухню.
Данька, оставшись один, оглядывал комнату, чужую, но интересную, ведь он здесь никогда не был. Тетя Лина принесла обещанный сухарь и оглядела комнату.
- Салет! – голосом малыша разнеслось на всю комнату.
- Что ты сказал? – слегка опешив, озадачилась соседка, спросила: – Салат?
Дениска отрицательно покачал головой, лукаво поглядывая из-под ресниц.
- А-а, наверно салют, - снова попыталась угадать тетя Лина, но Дениска и на этот раз покачал головой взглянув на нее уже укоризненно - такая большая, а не понимает.
- Что же это? – в пол голоса сказала тетя (разговаривая сама с собой вслух и не замечая, что нервно теребит ухо), она мучительно напрягала мозг пытаясь догадаться. Голова от этого слегка подергивалась. Диньке казалось, что она, как воздушный шарик, сейчас оторвется и улетит.
- Ну что же это, объясни, - почему-то как к взрослому обратилась соседка и даже наклонилась, что бы не пропустить ни одной буквы. Но Дениска не стал повторять, подбежав к окну, ткнул в небо пальцем и воскликнул:
- Салет!!! – при этом он так высоко поднял руку и даже отклонился назад, что рубашка задралась выше пупка, обнаружив крепкий, округлый животик. Только теперь, уже догадываясь, тетя Лина различила нарастающий, характерный звук.
- Вот оно как, это же… самолет, да-а…- наконец то расслабившись вздохнула она. Тут и появился Сашка, подхватил братишку на руки, попутно удивился (Динька уже, где-то успел подобрать старый сухарь), впрочем, не показал вида и, сконфужено обратился.
- Все в порядке, он Вам не сильно докучал? Вы уж извините, что, так… но…ладно, в общем… спасибо Вам, пойдем мы, кашку поедим и на прогулку пора.
Соседка как будто что-то вспомнила, но передумала, на лице при этом отразилось болезненное сожаление. – Ну, идите, раз надо, приходите еще…
1
Дениска доедал кусочек сыра, который Сашка ему дал к каше. Он был весь перемазан кашей, даже волосы не были исключением, - что ж придется тебя дружок мыть целиком, - в пол голоса проговорил Самоделкин, но понимал краем сознания, по-другому и быть не могло. Дениска предпочитал есть сам, никого не допуская до привилегии кормления. – Сам, - гордо говорил он, и намертво стискивал зубы, если кто-то пытался, что ни будь положить ему в рот, пусть даже на вид это выглядело очень аппетитно. Сашка стал наливать ему компот, тут вновь раздался звонок в дверь. Звонили настойчиво, с небольшими интервалами, видать, зная, что им откроют. Самоделкин посмотрел на Диньку, вроде сидит прочно, подтянул крепления и пошел открывать.
За дверью стояла тетя Лина, возмущенная и, почему-то с бегающими глазами.
- Что случилось? – слегка взволновался Самоделкин.
- Посмотри, что это? Вот, тут, «что случилось…», случилось! – возбужденно говорила соседка, показывая на замок входной двери, и все больше распаляясь.
- И что? – недоуменно уставился на нее Самоделкин.
- Не видишь? Вот, вот, не видишь? – указывая на дверь, трясла рукой женщина, сразу растерявшая в облике все женское.
Сашка пригляделся внимательнее и увидел что из замка чуть высовывается кончик сломанного ключа - вот в чем дело оказывается.
-Ну, это дело поправимое, ничего страшного, - попытался он успокоить соседку, думая про себя: «и когда это она успела его сломать?».
- Вот и сделай… - неожиданно зло «выдала» с перекошенным лицом бабка. – Дениска-то твой, шебутной, на ключах висел, вот и сломал…
Сашка стоял с растерянным лицом, не понимая, как такое могло случиться. Самоделкин хорошо знал своего братишку – ну мог, бросить игрушкой, разбить не донеся до стола чашку, случайно открыть ящик и вывалить содержимое. Но сломать ключ?! Дениска, часто приходя с прогулки, просил ключи около входной двери, - Люч, - требовал он, протягивая к родителям ручонки, - дай!
Выходило это настолько забавно, что вся семья терпеливо ждала, пока малыш наиграется, и можно будет открыть дверь. Динька же, во всем подражал старшим, аккуратно, старательно засовывал ключ в замочную скважину. Не всегда это удавалось с первой попытки, но удавалось. А вот вытаскивал он сам, довольно успешно и осторожно. Не умел он только проворачивать. Если ключ был повернут в пол оборота и не вытаскивался, то Динька подбегал, внимательно смотрел карими глазами, грустно разводя руками произносил: «А как?!», - что означало – никак, не получается мол.
- Да нет, что Вы, не мог он! – Сашка беспомощно улыбнулся, - не волнуйтесь, сейчас починим, замок то цел – это главное. Ключ найдется?
Самоделкин получил в руки связку и стал подбирать похожий, ему не нужен был полноценный ключ, способный открывать, достаточно было простого суррогата, легко входящего и выходящего из замочной скважины. Сашка думал просто вытолкнуть обломок изнутри, другим ключом. Что и получилось буквально секунд через десять. – Ну вот! - Он разогнулся, лицо расцвело улыбкой. – Ни каких проблем!
Тетя Лина стала придирчиво осматривать замок. Улыбка на Сашкином лице на долгий миг закаменела, а потом пошла рябью. – Да работает он, все в порядке! – не выдержав мучения, с болью в голосе сказал он.
Соседка взглянула из под кустистых бровей, вставила ключ, прокрутила, вытащила, на лице на миг проскочила тень самодовольства. – Ну, коли работает, то спасибо. Пойдем, выключишь магнитофон. Я не знаю как, а сын ругаться будет. Твой то, включил, пока тебя не было, когда успел?.. Вот так и ключ…
Сашка, ни чего не соображая, как во сне, прошел в комнату, выключил тихо игравшее радио магнитолы. Голова была как воздушный шар огромная и… пустая, только пульс больно отдавался в мозгу мыслями, « Не мог, не мог, не мог…».
Что-то вывело его из транса, какая-то мысль. Самоделкин встрепенулся, - но ведь… я вошел с Динькой на руках, музыка уже играла, тихо, спокойно, но я ведь ее слышал?! – он вдруг побледнел.
- Хочешь сказать я вру?! – тетя Лина затряслась от возмущения. Глаза вылупились, забегали, - надо же «играла», «играла»… Врешь!!! все было выключено! – завелась она.
Самоделкин, задохнувшись от возмущения, замолчал, с трудом глотая воздух – тугими шарами не желавший идти в легкие. Голова снова стала гулкой, все поплыло, слегка тошнило. Казалось, что все это происходит не с ним, он смотрел на все как бы со стороны, не веря происходящему. Время текло и плавилось - стеклянными спицами вонзаясь в воспаленный мозг. Так продолжалось мгновение… год… потом что-то неуловимо изменилось, разбивая в мелкие брызги остатки состояния остекленелости. Словно что-то толкнуло, мысли обрели четкость, а все мешавшее дышать выплеснулось неожиданным «взрывом»:
- Да в нем всего двенадцать килограммов, он и повис бы - не смог сломать, - возмутился Славка. - И вообще, ключ стоял ребром, вертикально, а сломан был в бок…
Сашка вдруг захлебнулся словами, как он сразу не обратил внимание,
– значит, значит это… - это вы его… сломали, а сказали… Но как… , как вы могли?!! – Весь побелевший Сашка мелко подрагивал, потом развернулся (иногда бесполезно что-либо объяснять - «спиной» к тебе стоящим людям, они плюнут тебе в лицо и будут при этом искренне удивляться: «А что плохого мы сделали?..») и, не прощаясь, ушел к себе…