Jamais deux sans trois*
/*Где двое, там и третий (фран. пословица)/
Прекрасно помню вечер, когда она появилась в первый раз.
Настроение было на нуле. Оно и понятно – накануне проиграли, и Саныч хаял нас почем зря. И конечно, был прав: ползали по полю, как стая обожравшихся мух. Но получили-то всего один мяч...
Короче, поднимаясь в лифте на свой этаж, я мечтал об одном – спать, а тут она.
Да, забыл сказать, на моем этаже вечно нет света, поэтому, когда открылись двери лифта и в темноте блеснули чьи-то глаза, я порядочно струхнул. Просто от неожиданности.
– Эй, ты чего? – спросил в темноту.
Она сидела прямо на ступеньках, неуклюже прислонившись к стене.
– Ничего. Тебя жду.
– Меня?
«Этого еще не хватало!» Хотел её рассмотреть, но в темноте ни черта видно не было. Нашарив в кармане ключи, лязгнул замком. Она поднялась и медленно подошла к дверям. В теплом «тамбурном» свете наконец-то увидел – обычная девчонка, ничего особенного.
– И зачем я тебе?
– Ты же меня сам приглашал, вот и пришла, – она посмотрела на меня каким-то странным взглядом, доверчивым что ли, от которого я почувствовал себя полным придурком. Но хуже всего было другое – я её видел впервые.
– Похоже, ты что-то напутала. Я тебя никуда не приглашал.
О том, что никогда раньше не встречались, решил промолчать.
– Недели две назад в «Метро»...
Да, в клубе был, не спорю. Кстати, с Ингой там и познакомился, но эту не помнил, хоть убей. «Бред какой!»
– И что? – я начал злиться. Спать хотелось все сильней.
– Ничего. Ты меня звал – я пришла… – она как-то помрачнела. – Похоже, зря.
Я посмотрел на нескладную фигурку в обтягивающих джинсах. Девчонки-то мне разные нравятся, но эта была похожа на мокрого воробья – такая же всклокоченная и жалкая, ждет от меня чего-то. Стало тоскливо.
– Слушай, ты как-нибудь в другой раз заходи, а... – не скажешь ведь: «Проваливай, я спать хочу».
– Ладно, пока, – она развернулась и неожиданно резво побежала по темной лестнице вниз.
– Эй, как тебя зовут-то?.. – крик завяз между этажами.
Где-то далеко внизу хлопнула входная дверь.
Может, я и не вспомнил бы никогда об этой встрече, но вскоре Инга потащила меня в клуб отмечать сколько-то там дней или часов нашего знакомства. Вечно у девчонок в голове какие-то даты, просто смешно.
– Ну, пожалуйста, зайка, пойдем…
Она все время называла меня «зайкой». Глупо, конечно, но мне нравилось. У нее это получалось так мило, что я тут же представлял себя двухметровым плюшевым зайцем.
Насчет клуба я не возражал, тем более, танцует Инга просто супер.
Короче, я опять оказался в «Метро» и тут, как назло, вспомнил про свою странную гостью. И так она засела у меня в мозгах, что я ни о чем другом думать уже не мог, только и делал, что крутил головой во все стороны, пытаясь её отыскать.
– Слушай, кого ты все время ищешь? – Инга явно злилась.
– Никого не ищу. Так, на народ смотрю.
– Вижу-вижу... Ты со мной пришел, или как?
– Ясное дело, с тобой.
– Вот и нечего на других пялиться.
Ссора никак не входила в мои планы. Да и, правду сказать, такой классной девчонки как Инга у меня никогда раньше не было. С первого же момента нашего знакомства я ходил, как под кайфом.
– Не выдумывай, ты же тут самая лучшая, – я был совершенно искренен, и она немного оттаяла.
Я честно попытался смотреть только на свою подружку, но, недолго продержавшись, снова начал вертеть головой в поисках злополучной знакомой, которую якобы приглашал к себе. Мне от нее и надо было только одно – узнать, кто ей дал мой адрес. Уж точно не я.
– Скажи, мы зачем сюда пришли? – Инга схватила меня за рукав.
– Потанцевать.
– Да? А я думала – отметить наше знакомство, – в голосе проступил яд.
– Ну, и это тоже... – к тому моменту я совершенно забыл про отмечание.
– Тоже! Тоже что? – она уже перекрикивала ди-джея. – Я так и знала, что ты бабник. Вы все одинаковые!
Она рванула куда-то в сторону, в самую толпу. Я за ней... Погоня, как в голливудском фильме: грохот музыки, выхваченное неоном мелькание лиц, жаркие изгибы тел… Догнал у самого выхода, долго просил прощения, говорил, что все не так. Потом поехали ко мне отмечать, и все вышло даже лучше, чем можно было ожидать. Но, лежа в постели и отрешенно уставившись в потолок, я думал не об Инге, мирно сопящей рядом, а об этой треклятой девчонке, из-за которой мы чуть не поссорились.
Прошло дней десять.
– Зайка, ты помнишь – в шесть. И без опозданий, – этот голос превращал меня в пластилин.
– Как я могу забыть! – уж тут я не врал. Последние три дня я, как невменяемый, носился по магазинам и ломал голову: «Что подарить?» Сегодня у Инги был день рождения.
– Тогда пока, – трубка пискнула отбоем.
«Пока-пока». Посмотрел на часы – успею. Вчера я наконец-то определился с подарком, но оставались цветы. Вот уж чего терпеть не могу, так это покупать цветы, но без них как-то некрасиво.
Едва успел выкупаться и напялить новые джинсы, как в дверь позвонили.
– Кого еще несет? – гаркнул, распахивая дверь, и замер.
На этот раз она была очень даже ничего: юбчонка в облипку, выше что-то полупрозрачное накручено, глазищи горят. Я даже не сразу её признал.
– Привет, – улыбнулась. – Узнал?
– Как не узнать...
– Может, я войду? – спрашивает, а сама так смотрит, вроде, я её обижу.
– Знаешь, тут такое дело... Ты, конечно, заходи, только я уже убегаю, – говорю, а сам злюсь: «Вечно приходит не вовремя, а выгляжу дураком я».
Тут я вспомнил, что надо погладить футболку и рванул в комнату.
– Заходи-заходи, – заорал я, вытаскивая из-за шкафа утюг. – Кстати, как тебя зовут?
Ответа я так и не услышал, а, повернувшись, увидел пустой дверной проем.
– Ишь ты, какие мы гордые. И ладно... Не очень-то хотелось, – сказал, захлопывая дверь. – Мне, конечно, плевать, но могла бы и попрощаться.
Я летел как сумасшедший, но все равно опоздал. Инга злилась. Я это сразу понял по слащавому: «Приветик, милый!» Сроду она меня «милым» не называла, но это были еще цветочки. Дальше вообще началось что зря.
Дина, подружка Инги, притащилась с каким-то мерзким типом, который тут же запал на именинницу. Лично я таких терпеть не могу – заливаются соловьем о том, куда лучше ехать на стажировку: в Англию или в Штаты. Тошно слушать. И этот туда же, сразу видно – папенькин сынок. Ладно он, но Инга так и таяла от всех его ужимок. А когда я попросил этого умника заткнуться, раскричалась, что это её день рождения и я, дескать, не имею права обижать гостей.
Понравился он ей, это к гадалке не ходи.
Тогда я психанул и зачем-то врезал этому типу. У того кровь носом, Инга визжит:
– Придурок, от тебя одни неприятности!
Это от меня-то неприятности? Да уж так, как я с Ингой носился – вздохнуть боялся лишний раз... Короче, наорал я что-то в ответ и, хлопнув дверями, выскочил на улицу. Потом позвонил корешу своему Ромке; зачем-то напился; кажется, раз двадцать звонил Инге в попытке извиниться, но она не снимала трубку; напился окончательно, а дальше... не помню.
Через несколько дней после скандального праздника позвонила Дина. Та самая подружка, чьему хахалю я расквасил нос. Уж не знаю, где она отрыла мой телефон, да и знать не хочу.
– Ты уже в курсе? – в ее голосе было столько яда, что я почувствовал себя первоклассником, забывшим два плюс два. Ненавижу, когда со мной так говорят.
– В курсе чего?.. – на всякий случай решил не кипятиться.
– Как это чего? – Динкин голос был жестче металла. – Твоя Инга закрутила с другим, а ты и не чешешься? Тоже мне мужик...
Я даже не нашелся, что сказать. Новость была еще та – как хук в печень. Хотя все последние дни я Инге не звонил, ждал пока отойдет, но такого поворота все же не ожидал.
– Что ты сказала? – мой голос стал каким-то чужим.
– Да уже все знают... как она рога тебе наставляет…
– Э, ты, полегче, – я начал заводиться. – Во-первых, с чего ты это взяла? А во-вторых, даже если так, то, в конце-то концов, Инга мне никто...
Еще не успел договорить, а от этого «никто» уже резануло болью.
– Это я с чего взяла? – Динка перешла на визг. – Она же с моим Димкой!
Тут уже и до меня дошло – вспомнил, что хахаля звали Димой. От злости челюсти свело так, что скрипнули зубы. Дина рыдала в трубку:
– Мы должны что-то сделать, ты слышишь? Мы же не будем смотреть, как эти двое...
Тут меня прорвало, и я популярно рассказал все, что думаю о Дине, ее дружке и подруге... Не очень-то красиво получилось, но очень доходчиво. Она перестала реветь и, обозвав меня кретином, отключилась. По крайней мере, теперь я был уверен – больше мне эта дура звонить не будет. Так оно, впрочем, и случилось.
Говорить, что я спокойно проглотил такую новость, не буду. Злой был, как черт, но особо и не заморачивался. Решил – время покажет, и с головой окунулся в подготовку к сессии и четвертьфиналу. Благо, Саныч не давал нам лишний раз вздохнуть, а после тренировок я хотел только одного – упасть и спать.
Время «показало» довольно скоро.
– Привет, – определитель не соврал – Инга. От этого голоса гордость свернулась внутри меня жалким комком и испуганно спряталась.
– Привет, – сказал, как выдохнул.
– Узнал?
– Да, узнал, – я старался говорить спокойно.
– Слушай, давай встретимся... Надо поговорить.
Я не верил своим ушам. Еле сдерживая поднимающийся в груди восторг, спросил как бы нехотя:
– Зачем?
– Не по телефону. Встретимся, расскажу...
Глупо врать, что я не спешил на эту встречу. Еще как несся, пустив побоку вечернюю тренировку и что-то наврав Санычу в свое оправдание.
Инга почти не опоздала. Глядя на точеную фигурку, спешащую мне навстречу, я неожиданно остро почувствовал, как тосковал без нее все последние дни. Даже дыхание перехватило.
– Привет, – на этот раз обошлось без «зайки».
– Привет, – глядя в ее слегка испуганные глаза, я все понял. И про то, что этот хрен Дима куда-то исчез с горизонта, и про то, что она жалеет о разлуке со мной... Понял и простил. Как-то так легко и сразу. Для меня самым главным было, что она здесь, рядом, что хочет быть со мной.
– Чему ты улыбаешься? – ее голос был похож на музыку.
– Рад тебя видеть, – я чувствовал, как по моему лицу расползается идиотская улыбка, но ничего не мог с этим сделать.
– Мне надо сказать тебе одну вещь... – в голосе лед.
– Я знаю, мне твоя подруга уже все доложила.
– Дина? А она откуда знает?..
– Я так понял, что не только Дина – все знают, – меня начал раздражать этот разговор. Как и воспоминание о Дине с ее придурком.
– Чушь! Я сама только утром узнала... – она впилась в меня своими глазищами.– Короче, я беременна и мне нужны деньги.
Лучше бы она меня ударила.
– Что? – я все еще верил, что ослышался. Хватался за надежду, как провалившийся в ледяную прорубь – за край полыньи. Но пальцы соскальзывали.
– У меня другой парень, и твой ребенок мне совершенно не нужен…
Точно не помню, что я почувствовал в этот момент, но было больно. Так больно, что невозможно дышать.
– Сколько? – это было единственное, что я сумел из себя выдавить перед прощальным: «Хорошо, я все понял».
Честно говоря, то, что было потом, не хочется вспоминать. Но раз уже начал... расскажу и финал.
Единственное, что я могу сказать в свое оправдание – я был пьян. Сильно.
После злополучного свидания я позвонил Ромке и нажрался как свинья. Зачем не знаю, наверное, чтобы не думать. Чтобы не вспоминать этих глаз, этого голоса, а главное – этих слов...
Во сколько я вернулся домой, не помню, но было уже совсем темно.
– Привет, – она опять сидела на ступеньках. Просто больная какая-то!
– О, только тебя и не хватало... – в этот раз я даже не успел испугаться. – Давно тут?
– Не очень.
– И что? – мне было не до церемоний.
– Ничего. Пришла...
«Вечно являешься некстати!» – промелькнуло по краю сознания.
Я зачем-то нажал кнопку лифта. Скорей всего, хотел рассмотреть ее при свете. Зрелище оказалось – так себе... Какой-то мятый сарафан, лицо бледное... Мне тогда даже показалось, что она покачивается. Теперь-то я понимаю, что качался я.
И тут я вдруг понял, что штуковина, постоянно мешавшая мне шевелить пальцами – недопитая бутылка вискаря, прихваченная у Ромки напоследок.
– Будешь? – взмахнул бутылкой у нее перед глазами.
– Нет, я не пью, – она посмотрела так, словно я – ничтожество и, как мне показалось, с жалостью.
Вот эта самая жалость меня и доканала.
– Что, правильную из себя строишь? Вы все одинаковые...
Потом я что-то долго вычитывал, скорей всего матом, о моем видении женщин. Она молчала. Неожиданно меня осенило:
– Слушай, а чего ты приперлась?
– Хотела поговорить, – буркнула еле слышно.
– О чем? Ну, о чем мне с тобой говорить? Может, о футболе?
– Можно и о футболе...
И тут меня взяло такое зло. Даже не знаю, почему. Нет, знаю… уверен, такие безмозглые куклы ни черта не соображают в футболе.
– Пошли, – я попытался схватить ее за руку, но она ловко увернулась.
– Куда?
– На стадион. Там о футболе и поговорим, – да, я таки был крепко пьян…
До стадиона всего пара кварталов.
Вышагивая по пустой улице и, время от времени, прикладываясь к бутылке, я горланил какие-то речевки. Мне стало так весело, что даже ее неказистая фигурка, плетущаяся чуть в стороне, казалась смешной. Я орал какую-то чушь вроде:
– Эй, пошевеливайся, а то на матч опоздаем... – и веселился от души.
Стадион я знал, как свои пять пальцев. Даже лучше.
Мы пролезли сквозь дыру в заборе и, избегая освещенных мест, пробрались на самый верх трибун – мое любимое место. Благо ремонт еще не закончили, и среди лесов нас никто не мог заметить. О, сколько часов в детстве я провел тут, глядя на зеленый прямоугольник внизу...
– Будешь? – в бутылке осталось на самом дне.
– Я не пью.
– Может, хватит строить из себя невинность? – я почему-то опять разозлился.
– Я действительно не пью и тебе не советую.
Тут я окончательно взбесился. Мало того, что она таскается за мной, как дура, так она еще будет учить меня жить!
– Вот оно как? Не советуешь? – я стал надвигаться на нее. – А мне плевать на твои советы! Ты лучше расскажи, чего ты ко мне привязалась? Я ведь прекрасно помню, что никуда тебя не приглашал и адреса не давал. Неужели ты думаешь, что можешь мне понравиться? – меня уже несло. – Да, я даже пьяный тебя не хочу! Поняла?
Может, показалось, но у нее блеснули слезы. Она что-то бормотала, типа: «Прекрати», на бледном лице застыл страх. Я ничего не слушал и надвигался на нее, как танк.
– Так зачем я тебе, а? – ворочать языком было все сложней. – Молчишь? Может, хоть скажешь, как тебя зовут. Так, для разнообразия...
Она опять что-то забубнила, но я не расслышал и половины.
– Что??
Я так резко дернулся в ее сторону, что она испуганно отпрыгнула назад. Последнее, что я увидел – это недоумение в глазах и короткий взмах руками. Я замер. Прямо передо мной, в небольшом зазоре строительных лесов, зияла темная пустота. Тишина, оглушала в тысячи раз сильнее привычного стадионного грохота. Отшвырнув в сторону бутылку, я что есть мочи зажал уши ладонями.
Проснувшись от дикой головной боли, сразу всё вспомнил. Меня чуть не стошнило. Нет, не от выпитого – от страха.
Очутившись под душем, думал только об одном – как добрался от стадиона до дома. Вспоминалось с трудом, но, похоже, я никого по дороге не встретил. Если повезет, то и меня никто не видел... Под обжигающими струями меня колотило от холода. «Не психуй! Все обойдется». Но страх не отпускал. Перед глазами так и мелькали тонкие ручонки, хватавшие темноту...
Я проторчал дома до вечера, вздрагивая от каждого телефонного звонка и ожидая, что вот-вот вломятся менты. Не выпуская из рук пульт, пересмотрел все новости – нигде ни слова о трупе на стадионе. О том, что, падая с такой высоты, можно остаться живой, речи быть не могло.
Как только начало смеркаться – не выдержал. Окольными путями пробираясь к стадиону и постоянно оглядываясь, я почти не дышал, найдя нужное место внизу под лесами.
Я был готов ко всему, только не к этому – там ничего не было. То есть совсем ничего!
Пыльный асфальт, то здесь, то там посыпанный сухими листьями. И все...
Не знаю, сколько времени я простоял, тупо уставившись в никуда, прежде чем начать обшаривать весь стадион. Нигде ни следа. Практически уверив себя, что кошмарная история лишь плод моего отравленного алкоголем воображения я, почти счастливый, взобрался на самый верх трибун и там, к собственному ужасу, нашел разбитую мной накануне бутылку...
Что со мной тогда сделалось – лучше не говорить.
Уже столько лет прошло, а эта история никак не идет у меня из головы. Я бы рад забыть, но не могу! Как начинаю вспоминать, так мороз по коже. Уже и Ингу встречу – не узнаю, а эту странную девчонку отлично помню. Но самое худшее, что я помню ее последние слова. Да-да, именно те, которые она сказала прежде, чем отскочить в пустоту. Не подумайте, что я свихнулся, но она сказала: «Я – это твоя любовь к Инге». Да, так и сказала... Бред, конечно. Но чем больше я обо всей этой истории думаю, тем больше верю её последним словам.