Он скитался по городу целый день и к вечеру, вернувшись домой, почувствовал, что изрядно устал.
У него даже не было сил раздеться и принять душ. Он заснул моментально, едва его измученная голова коснулась подушки...
А утром долго пытался вырваться из липких, цепких щупалец беспокойных сновидений, которые терзали его всю ночь...
И так повторялось изо дня в день...
"Нет, я так больше не выдержу. Надо что-то делать..." - подумал он и собрал последние силы, чтобы оторвать голову от потной подушки.
С трудом сел и с усилием стянул с себя носки, которые не снимал уже много дней подряд...
И начал их разглядывать.
Не потому, что это было интересно и нужно, а потому, что он просто не знал, что же ему делать дальше...
Все прежние мысли с последними обрывками снов куда-то улетучились, а новые почему-то не спешили появляться.
Поэтому он продолжал сидеть с грязными носками в дрожащих руках, а его тяжёлый взгляд всё блуждал по их потёртой и измятой поверхности, где кое-где уже появились дыры.
Несмотря на тупую и свинцовую головную боль, какая-то доля сосредоточенности всё-же присутствовала при этом неожиданном и незапланированном занятии.
Поэтому ничто не ускользнуло от внимания: переплетение тонких нитей, их правильный и строгий узор, тусклый цвет, который местами был изменён из-за постоянного ношения.
Он заметил, что потёртости в разных местах носков отличаются по величине и форме, дыры тоже очень разные, а причудливость их краёв, как магнит, притягивала его взор.
Особенно его внимание почему-то привлёк запах, интенсивность которого тоже была различной в зависимости от расположения исследуемых участков.
Он настолько был поглощён своим занятием, что время для него остановилось.
Точнее, наоборот, оно неслось с неимоверной скоростью. Потому что, когда первая робкая мысль появилась на горизонте его сознания, он взглянул на часы и понял, что уже давно за полдень.
А эта первая мысль, хоть и такая робкая, всё же была здравой: "Надо бы их постирать... И заштопать..."
О том, чтобы выбросить эти старые носки и купить новые, и речи быть не могло, потому что это было нереально.
А стирать и штопать тоже невозможно, потому что для этого нет уже никаких сил.
Но надевать их снова тоже не было никакого желания.
Следующая мысль, в отличие от своей робкой предшественницы, вдруг оказалась неожиданно смелой и сумасбродной.
Именно она подарила ему какую-то кроху отчаянной решимости, что заставила его встать и выйти на улицу.
Но предварительно он захватил с собой все свои скудные сбережения, благодаря которым смог заплатить за такси, чтобы доехать до главной улицы города, где возвышался большой рекламный щит.
Именно к нему он аккуратно прикрепил свои грязные рваные вонючие носки, чтобы их мог заметить каждый прохожий, оказавшийся рядом...
* * *
...Это был обычный город с многочисленными домами, в каждом из которых жил только один человек.
Все дома внешне были абсолютно одинаковыми. Но только внешне...
А вот внутри они так разительно отличались друг от друга, что невозможно было сыскать в этом огромном городе хотя бы два дома, которые были бы похожи своим внутренним устройством, наполнением и атмосферой.
Ну и, конечно, двери во всех домах легко открывались из-за отсутствия замков.
Ни у кого даже мысль такая не возникала, чтобы были дверные замки.
Они здесь, наоборот, только бы мешали и создавали трудности.
Но нет правил без исключения! Поэтому в каждом доме всё-таки должен был быть хотя бы один-единственный замок.
И, как положено, он всегда устанавливался только на двери кухни.
Независимо от того, где находился хозяин (в доме или за его пределами), любой прохожий в любое время дня и ночи мог беспрепятственно зайти в его дом и полюбопытствовать, сколько у него комнат, как они расположены, что в них находится и чем в них пахнет.
Все без исключения хозяева очень радовались всем без исключения гостям, а особенно тем, у которых возникало желание поделиться своими впечатлениями о той или иной комнате и оставить свой отзыв в книге восхищений, жалоб и предложений.
Это обычно приводило либо к всплеску долгожданных и неожиданных положительных эмоций у хозяина, либо к появлению у него чувств негативного характера самой различной окраски.
Но, несмотря на это, двери его дома оставались по-прежнему открытыми для всех без исключения желающих...
* * *
...Он опять целый день скитался по городу и не спешил возвращаться домой, где ему всегда было так холодно и неуютно.
Как обычно, он вернулся поздно вечером, когда уже валился с ног от усталости.
Едва дотащившись до спальни, он повалился на кровать и заснул, не успев до конца осознать свою последнюю мысль: "В доме так много..."
Эта последняя вечерняя мысль стала первой утренней, когда он проснулся с тем же чувством беспросветности, которое было у него и вчера.
И теперь он, постепенно приходя в себя после ночных кошмаров, уже мог додумать эту мысль до конца: "В доме так много народу... Как они шумят!.. Во всех комнатах... во всех залах... во всех коридорах... в столовой... на веранде... в ванной... И на чердак залезли!... И в подвал!... И кладовки все пооткрывали..."
Ещё не совсем проснувшись, но уже предчувствуя что-то неожиданное, он рванул к книге восхищений, жалоб и предложений...
Так и есть...
Носки...
Именно они привлекли в его дом такое невероятное количество посетителей...
* * *
...Город жил своей обычной жизнью и постепенно начал забывать о тех рваных и грязных носках, которые так неожиданно шокировали его удушливой вонью полной откровенности.
Многие жители, мечтающие, чтобы их дома стали популярными и привлекательными для посетителей, решили, что вывешивать свои грязные носки - это довольно простой и доступный способ.
Желающих нашлось много, но никто из них не смог достичь такой же славы, потому что кое-какие пятна всё-же приходилось застирывать, а некоторые, особенно ужасные, дыры закрывать заплатами... Да к тому же приходилось и корректировать с помощью дезодоранта уж слишком отвратительный запах.
Но такая "половинчатая", "частичная" откровенность тоже давала большое количество посетителей.
И постепенно чистенькие, свеженькие и красивые вещи стали казаться одинокими на фоне огромного количества "откровенных" и "правдивых"...
* * *
...Он разбогател, и теперь у него были деньги на то, чтобы каждый день ездить на главную улицу и прикреплять к её рекламному щиту всё, что душа пожелает (и свой галстук... и цветок из своей комнаты... и свою зубную щётку... и женский чулок, который он нашёл в парке под скамейкой... и чужой старый сапог с отвалившимся каблуком, который он вытащил из лужи...)
Постепенно он начал забывать о тех днях, которые мучили его своей нуждой и беспросветностью, и о ночах, которые издевались над ним своими беспокойными сновидениями...
Теперь он уже не хотел скитаться по городу весь день, как прежде.
Теперь он пораньше возвращался домой, в котором ему стало тепло, спокойно и уютно.
А поэтому ему захотелось сделать его лучше.
Каждый день он что-то ремонтировал, переставлял, передвигал, мыл, чистил, красил...
И когда он вдруг вспомнил о тех своих старых грязных вонючих носках, которые сделали его таким популярным, ему почему-то стало грустно...
Но он не хотел их выбрасывать. Всё-таки он их любил.
Любил настолько, что решил постирать и заштопать, несмотря на то, что уже давно накупил себе много новых носков.
Он долго трудился, приводя свои старые носки в приличное состояние.
А потом опять отвёз их на главную улицу и начал ждать.
Он ждал, что его дом опять наполнится толпами посетителей.
Но шёл день за днём, а этого не происходило...
У него уже не было желания подолгу бродить по городу.
Всё больше времени он проводил дома и старался сделать его ещё лучше, ещё чище, ещё красивее.
Толпы исчезли из его дома окончательно. Осталось только несколько постоянных посетителей.
Но и они наведывались редко. Потому что тоже предпочитали сидеть у себя дома...
* * *
...Ранним весенним утром, когда в его бодрящей прохладе ещё чувствовались дуновения уходящей зимы, он вдруг проснулся от охватившего его ощущения...
...блаженного полёта... в светящейся... золотистой... бесконечности...
Все его ночные сновидения, одно за другим, вспомнились ему в обратной последовательности, приоткрыв свои тайны о прошлом, настоящем и будущем...
Спокойная, глубокая, неторопливая река мыслей и ощущений увлекла его за собой и понесла навстречу новому дню.
Он медленно обвёл взглядом свою комнату.
Не один год он потратил на то, чтобы сделать её такой замечательной! Но какой бы прекрасной она ни была, всегда оставалось ещё что-то, что нужно было доделывать.
Но иногда он позволял себе этого не делать. Иногда он позволял себе вообще ничего не делать.
И это всегда случалось в тот день, когда он просыпался от ощущения блаженного полёта...
в светящейся... золотистой... бесконечности...
В такие дни он отказывался от выполнения всего того, что уже давно прочно вошло в его распорядок.
Другими словами, в такие дни распорядок отсутствовал вообще.
Оставалась только спокойная, глубокая и неторопливая река мыслей и ощущений, в которую он погружался, забыв обо всём на свете, в том числе о своём доме и о самом себе.
В таком состоянии он мог ходить, что-то делать, но при этом он никогда не знал, каким будет его действие в каждый последующий момент.
Это можно сравнить с ощущением, когда человек идёт по лабиринту и никогда не знает, что ждёт его за углом, и никогда ничего не планирует наперёд.
Но если, находясь в лабиринте, человек ставит себе цель найти выход, то в данном случае выходить из такого лабиринта не хотелось вообще.
Нужно было только одно: идти и за каждым новым поворотом либо встречать что-то неожиданное, либо самому делать это что-то неожиданное.
Такое путешествие по лабиринту всегда приводило его в неописуемый восторг!
Он выполнял самые обычные дела: умывался, одевался, ел, убирал, читал, и т.д.
Но делал это всё совсем не в той последовательности, как обычно изо дня в день.
Или вообще ничего этого не делал.
В такие дни он никогда не знал, что именно он будет делать в следующую минуту...
* * *
...Случайно ему попались старые носки, которые, будучи ещё рваными, грязными и зловонно "благоухающими", принесли ему когда-то неожиданную популярность.
Потом он их и постирал, и заштопал, но всё равно они остались старыми и ничем не примечательными.
У него в шкафу было полно новых и красивых носков, но эти старые были почему-то ему очень дороги.
Он не знал, что он будет делать в следующую минуту.
Он просто сидел и разглядывал свои старые носки, а потом зачем-то потянул за одну ниточку, за другую...
Потом начал разрывать каждую нить на мелкие кусочки...
...Вскоре носков уже не было. Вместо них на полу возвышалась горка из коротких ниточек.
Он не знал, что он будет делать в следующую минуту. Он ни о чём не думал.
Он просто сидел на полу и разбирал эту лёгкую и воздушную горку, которая завораживала его своими лабиринтами...
Постепенно горка исчезла, потому что все ниточки были тщательно отделены одна от другой и распределены почти по всей комнате...
А потом он начал собирать их всех вместе...
* * *
...Он сел в свою машину и поехал на главную улицу, где на её рекламном щите прикрепил странную вещицу, издали напоминавшую ажурное кружево.
И, не возвращаясь домой, уехал из города навсегда...
* * *
А кружево своим необычным, удивительно красивым узором привлекало внимание каждого...
И при ближайшем рассмотрении завораживало так, что на него хотелось смотреть вечно...
Более того, созерцание этого непонятного чуда вызывало у каждого человека ощущение... блаженного полёта...
...в светящейся... золотистой... бесконечности...
* * *
И никто не догадывался, что он смотрит на то, что когда-то было...
...обыкновенными старыми носками...