В нашей жизни есть люди,благодаря которым мы становимся тем, чем должны стать.Главное, вовремя встретить этих людей и ...никогда не потерять.Никогда.
Глава первая
- Эля, есть дело,- Петр, приоткрыв никогда не запирающуюся входную дверь соседской квартиры, старался не смотреть на приближающийся черный мысок Элеоноры в распахнутых полах шелкового китайского халата.
Элеонора, пронизывающе глянув на давнего обожателя, по спрятанным, потухшим его глазам поняла , что сегодня она не нужна как женщина и , плотнее запахнув халат, кивнула в сторону кухни.
За те семнадцать лет, что они жили бок о бок на одной лестничной площадке после совместных голодных лет в киевском детском доме , Эля привыкла к частым визитам Петра, и его семья относились к ней как к родной. А то, что Петр ходил к Эле не по привычке детских лет , возможно, и не устраивало бы и жену Петра- покорную, набожную женщину и сына –студента,но, Петр слыл хорошим семьянином, чтил святые праздники и мало пил. Поэтому, домашние каждый по-своему объясняя себе эдакую «дружбу» соседа с соседкой, про истинную причину Петровских похождений не думали. Точнее, не хотели думать.
-Коньяк?
- Сегодня обойдемся без него
Эля села на высокий табурет, пыхнув мягкой подушкой сиденья и, скучно выставив длинную ногу в тонком чулке, вопросительно посмотрела на Петра.
Петр любил эту женщину. Любил, зная, что она проститутка. После домашней Татьяны- женщины послушной Богу и мужу, Петра как нормального мужика тянуло на сторону ни нутро мужское , как таковое, а притягивающая стервозность Эли.
Она была не просто язвой, а умной язвой. Более того, она была друг.
-Игорь?
- Игорь. Я все понимаю, даже дурости эти их компьютерные, даже их словечки, этот сленг идиотский. Но секс, однополый секс! И мой сын! Да мне плевать на эти голубые знаменитости, пусть они триста раз буду вы…. ны мужиком! Мне плевать! Мой покойный родитель был нормальным мужиком, - Петр поискал глазами образа, и чертыхнулся, забыв, что не дома,- значит, и он должен быть нормальным!- Петр побагровел и его глаза налились гневом. Он тяжело задышал и остановился перевести дух.
Откинув чуть назад голову, Петр привычно прошелся по густым волосам крепкой, жилистой рукой, захватывая влагу со лба и разнося ее по всей голове.
Эля потянулась к шкафчику с фужерами, достала начатую бутылку Хенесси и, плеснув соседу чуть больше, чем себе, подвинула коньяк Петру.
- А теперь рассказывай.
Игорь сидел на унитазе, подрагивая всем телом после ругани с отцом и сжимаясь от болей в животе, когда донесся стук входной двери.
« К тете Эле, б… побежал жаловаться», - сообразил он, но другая мысль, такая сладостная скомандовала ему немедленно встать и, превозмогая режущие боли, проскочить в свою комнату. «Только бы успеть, только бы успеть…".
Игорь лихорадочно рылся в стопке журналов, отыскивая что-то очень нужное, успевая нежно переворачивать шелковые на ощупь страницы тонкими ,белокожими пальцами:"Вот!- отшвырнув джинсы на диван, парень старательно клеил скотчем вырванный лист журнала «Плейбой» со смуглыми мужскими ягодицами на обои.
"Вот!"- спустив трусы, он вытащил напрягшийся член и, прислоняясь к стене плечами, стал тихонечко водить распухшей головкой, истекающей смазкой, по глянцу фотографии. Вот!- он закатил блестящие глаза и, натягивая и отводя кожу с головки, облизывая полные губы, ритмично сгибая и разгибая колени, судорожно ждал.
Он ждал ту пронзительную вспышку боли, другой, особой боли , которая рождается слепым туманом в голове и расплывается по всему телу , обессиливая каждый его член:
"Только бы успеть..." - в последний раз пронеслось далеким туманом… Прошло огромное мгновение ...и, старательно размазав сперму поверх ягодицы на фотографии, он свалился рядом с брошенными джинсами потным лицом вниз: «Успел…»
Минуту спустя ,Татьяна , вернувшись с рынка , тихонько стягивала мокрые боты , прислушиваясь к звукам в квартире .
«Игорь, ты дома?»- пропела она в адрес сыновней комнаты и, не дождавшись ответа, понесла тяжелую хозяйственную сумку на кухню.
За Петром уже давно закрылась дверь, а Эля все еще сидела на кухне с пепельницей полной окурков женских сигарет…, выпуская и выпуская едкие кольца дыма .
Переложив ногу, она поежилась от неприятной мелкой колики «отсидевшей» мышцы, потерла онемевшее место под коленкой и опять закурила.
Игорь родился на пасху. Эля хорошо помнила тот день. Она только- только въехала в этот дом, и беременная на последних месяцах Татьяна молчаливо переносила порывы мужа помочь молодой соседке с грузчиками и слесарями. Тогда Элеонора еще не слыла женщиной для всех.
А была работягой маляром – штукатуром по отделочным работам жилого дома , вкалывала за троих, набирая себе побольше смен, и очень, очень хотела выучиться на инженера. На такого, как Петр, который был главным инженером их строительного управления, и два года назад «протащил» Элю по детдомовской дружбе к себе в бригаду совсем девчонкой, что даже не была средним пэтэушником.
В тот праздник Эля крепко спала после смены, когда позвонили в дверь. Сунув ноги в вязаные тапки (сама тогда вязала, и время -то находила) побежала открывать (!) двери.
Петр стоял растерянный и счастливый, держа в руке бутылку коньяка и связку бананов.
- Кто?- она видела вчера, как Петр осторожно подсаживал жену с огромным, низким животом в неотложку, как забирал назад домой боты (чтоб удачно разродилась), в которых Татьяна прошлась по апрельской грязи к машине.
- Сын!
Петр тогда схватил Элю в охапку и покружил в дверном проеме, да так, что все ее такие невесомые тапки полетели вниз по лестнице. И когда он, уже изрядно пьяненький, ползал
по ступенькам , собирая эти тапочки и поливая их коньяком из открывшейся Бог знает каким чудом бутылки, она смеялась , прикрывая ладошкой рот , опасливо глядя на третью соседскую дверь.
За этой дверью, с прорванным дерматином и зияющей дырой выше врезанного замка ,жила бывшая самогонщица- баба Наташа. Сейчас, когда гнать самогон стало не модно и не выгодно, она часами, стоя ухом к замочной скважине, собирала сплетни со всего подъезда и, перевирая их до невозможности, передавала от одной хозяйки к другой.
Элю с Петром пока Бог миловал. Наверное, все потому, что Петр был умнее своей соседки и первой, и второй.
Вот тогда- то Эля впервые в жизни хватила целую рюмку коньяку.
Она смутно помнила эту ночь. Помнила только легкое, такое всегда желанное касание его рук и губ. Помнила, что , глядя на светящегося Петра, она позавидовала Татьяне. Хотя вся ласка, вся радость женского счастья доставалась ей - Эле.
Она это чувствовала. По частым заплаканным глазам Татьяны чувствовала. Но теперь у них есть сын- маленький человечек, ради которого они и будут жить.
И , проводив Петра до двери, юркнув в горячо - мокрую от утренней похоти постель, Элеонора твердо решила удержать Петра возле себя .
Постелью удержать. Сиротливо ворочаясь с боку на бок все то долгое утро, она надумала вместо вожделенной стиральной машинки купить дорогущее кружевное белье. Тогда Эля еще не знала , что будет голодать , но достанет по баснословной цене у знакомого киоскера и ту книгу, где все позы и вся наука об этом.
«Хорошая ведь девчонка была, о чем -то мечтала, машинку хотела купить, а кто я сейчас - б…ь... Правда, высшего класса, валютная, но, годы, годы- то свое берут. Уже и не та техника. Молодого кобеля тяжеловато становится задобрить.
Ему подавай, да подавай, да в зад уж очень они охочи, а тут геморрой , старость, да…." - Эля докурила сигарету и потянулась, задрав высоко худые руки в рыжих точечках.
«…Зад…"- догнала она проскользнувшую мысль и потянулась к воспоминанию с тем же удовольствием, с каким только что вытягивала руки , сжимая кулачки в золотых перстнях с махонькими бриллиантами .
Игорька с Татьяной из роддома поехали забирать вместе, Петр с гвоздиками жене и пакетом одежек малышу, да Эля с коробкой птичьего молока .
Татьяна спустилась к ним похорошевшая, в неизменном платочке, по-бабьи, стягивающем толстую косу вокруг головы и розовощекая. Она смиренно глянула на тихонько стоящую у двери молоденькую соседку и отвела глаза.
Акушерка следом вынесла тугой сверток новорожденного в местном застиранном , все в синих штемпелях одеянии и новоиспеченные родители, внимательно наблюдали акт ( иначе и не скажешь) первого облачения их сына в домашнюю одежду .Когда малыша распеленали ,держа на вытянутых руках, то на свет явилось крепкое тельце с "перевязочками" на ручках и ножках.
Эля , стоящая у окна , чувствуя расслабленность ситуации, подошла поближе и тихонечко вскрикнула от мелькавших в воздухе розовых ножек, ручек и такого увесистого уже мужского хозяйства. И все это нежно-розового цвета.
" Прямо персики: и пяточки, и ладошки и щечки...- Эля шепотком перечисляла все розовые выпуклости малыша, не забыв и о самом важном и остановилась ,- двенадцать."
Татьяна заглянула к сыну, прибирая по пути джинсы и смятую постель.
Тут ее внимание привлек торчащий навесной замок письменного стола, примыкающего к компьютерному столику.
«Странно, что можно прятать от меня?" - мельком подумала мать и,переложив еще пару вещей ,вышла .Игорь убежал к приятелю , но твердо обещал вернуться к ужину. Времени до вечера было достаточно и Татьяна занялась вчерашним заказом надоедливой клиентки, которая за три примерки умудрилась похудеть.
"Везет же таким, а тут, как ни стараешься, на воде себя держишь, да все посты блюдешь и баба – бабой," - сетовала про себя Татьяна, старательно вспарывая швы уже простроченные Зингером.
Петр был на больничном листе. Опять шалило сердце. «А дома сидишь, так сердце уже не шалит, а хулиганит»,- крикнет бывало он то в сторону жены, то в сторону сына. Но болеть не любил, если бы не жена, то и ночевал бы на работе.
« А сегодня уж очень резко он говорил с Игорем. Что-то не - так, что-то не ладится у них в последнее время» ,- Татьяна невольно посмотрела в направлении кухни.
Петр ел наваристый Татьянин борщ с говяжьей косточкой, с куском розового сала и чесноком.
« У всех жены как жены, и выругаться, и потрахаться как хочешь, а тут сиди и сочиняй речь, как ей преподнести ,что сын в педерасты пошел. Да преподнести так, чтобы с ума не сошла та, что мужских яиц не то ,что не щупала, а и не видела никогда. Все ж под одеялом, в темноте, как каторгу отбывает. Вот разве что борщи, да пироги. Эля так не умеет»
И, вылизав тарелку куском черного хлеба, вздохнув,он отправился в мастерскую жены , которая была и гостиной ,и их спальней, как на эшафот .Дальше тянуть было нельзя. А врать жене он не привык.
Игорь шел домой от Андрея. Его распирало от мысли, что они вдвоем всласть накуролесили и с пивком, и без него. Главное, что он нес подмышкой ненавистную ему тетрадь по «вышке», и дома никто не подкопается с вопросами.
В их группе Андрюха - пацан с хатой. Мать его умерла от воспаления легкого полгода назад, и дядя Леша - не спился, как ожидали в таксопарке, где он работал ,а пахал себе сутками водителем, домой приезжая только отоспаться. Андрюха тогда ходил с черными мешками под глазами, но пары не пропускал, и единственным студентом сдал первую сессию без хвостов.
Игорь тянулся к нему давно, с первых дней зачисления в группу, чувствуя в нем лидера и этим определяя себе участь ведомого. Андрей был гораздо выше ростом и вообще смотрелся тяжеловесом , приводя в писк немногочисленных девчонок их потока по електронике. А близость получилась неожиданно для обоих.
Андрей, конечно, темнил, что для него неожиданно. Игорь то почувствовал, как тот действовал профессионально-отточенными движениями. Но, ему вовсе не претило оставаться в этой роли постоянно. Ему самому хотелось драть чью-то задницу, а пассивным гомиком становиться он не хотел.
« Даааа, счас отец или полеживает уже , перенеся вторую часть марлезонского балета на завтра, или дожидается. И на хрена я ляпнул ему про Андрюху. Молчал бы, он и не догадался , что и я...- Игорь с тяжелым сердцем открыл входную дверь в подъезде, постучав друг о друга ботинками с налипшим снегом .-Хоть бы матери не стукнул..»
Дома было подозрительно тихо. Игорь шмыгнул было к себе сменить штаны, но из кухни так вкусно тянуло, что он осторожно приоткрыв дверь, двинул на запах….
Татьяна стояла в проеме света от абажура темным силуэтом. Игорю она показалась почему-то слишком маленькой, сжавшейся, будто высохшей.
-Сынок, - он не увидел лица матери, но скомканный мокрый платок в ее руке, прижатой к трясущейся груди, резанул взгляд.
И он взорвался. Впервые за все это время.
- Ну почему нельзя!? Почему? Вы можете мне это объяснить?- зло орал он уже и отцу выбежавшему следом. - А если я не могу переносить эту женскую слизь, их болячки, их ... тупые головы, наконец! Мне с мужиком хочется, чтобы и в постели ,и выпить, и дело решить . Да как вам не понять этого? - Игоря несло. – Вы же противны друг другу, думаете я не вижу? Противны и мучаетесь, потому что...-он отлетел о косяк от сильного и короткого удара по щеке.
-Петя!!!!
Петр, не оборачиваясь, схватил сына за шкирку, благо тот был меньше ростом, выволок в его комнату ,тихо прикрыл дверь и увлек Татьяну в спальню.
Баба Наташа на цыпочках отошла от соседской двери и присвистнула беззубым ртом с одиноко торчащим железным зубом.
Продолжение следует.