Как странно долго тянулся мой рабочий день. Вместо беготни полного дня тягостно перетекающие одна в другую минуты безделья, когда прочитано все, все рассмотрено и хочется что-нибудь сделать, но сделать нечего. Я обошел все вокруг, облазил всю площадку. Залез во все машины, то вспоминая, то просто погружаясь в мечты… Огромный «американец», вместо кабины огромное купе или маленькая комната…кроватка столик, два окошка - мечта. От дома до работы расстояние в один шаг и каждый день новый вид из окна. Летом ночные дожди и птицы в свете желтых фар, шум ветра сквозь приоткрытое окошко и теплый запах остывающего асфальта и придорожной травы. Стоит на миг задуматься и вот ты уже стоишь на обочине, внезапно тихо и только птицы и ночные сверчки, отрезают тишину тоненькими ломтиками… А зимой ранние сумерки, поземка, в свете тех же желтых фар, пробегает по дороге и струится сквозь щель окна двери по спине холодным страхом. Очень важно тепло, сытый ужин и бутылочка светлого напитка перед сном, чтобы скрасить свои воспоминания и запутать мысли в клубок сна.
Дорога туда….дорога обратно. И в какой-то момент твой дом сперва подергивает рябь, словно он лишь отражение в воде и потом и вовсе перестает существовать. Уже не важно, где ты будешь завтра, уже некуда спешить и телефон просыпается только чтобы разбудить тебя утром, а все остальное время жует заряд батареи и мигает зеленым глазком. Ты просыпаешься утром и кто-то садится на твое место, а ты идешь по снегу в приемную, а потом на улицу к автобусу. Так тихо. Никого. Холодный салон…немного денег и сумка с вещами. Ты нажимаешь кнопки и как во сне бормочешь:
- Привет, мам. Все в порядке, я вернулся. Чуть простыл, еду домой спать. Была тяжелая ночь, да и три дня были не из легких. Пока. До вечера.
Пустой город. Все на рабочих местах. Иду мимо заснеженных павильонов, покупаю что-то и тихо бреду, вжавшись в наушники. Стальная дверь, ванная и долгожданный сон. Сбылось…
Я стою в пробке, пробираясь к офису, движения почти нет. Я опаздываю и это в тот день когда меня так ждут. Лето и звонки железнодорожного переезда. Я поравнялся с «американцем», такие мысли и не думаю ни о чем, сливаю их в быстром глупом сообщении. Как и что может происходить в этих огромных кабинах. Получаю обратно что-то агрессивное. Ах, да…забыл назвать имена актеров этого спектакля. Поздно поправить, лучше забыть или сделать все иначе и лучше в сто…в тысячу раз лучше, чтобы стереть, а впредь воображение нужно иногда держать в узде.
…мой день так затянулся. Как зверь по вольеру прохожу по всей станции, ко всему прислушиваюсь и в одном из уголков слышу странный мелодичный повторяющийся звук. Странно, но в этой части все должно быть выключено. Спускаюсь вниз по лестнице в темный коридор, запах сырости и моторного масла смешались, и вот он – маленький трансформатор одиноко напевает что-то. Я касаюсь его корпуса, и на миг он замолкает, но стоит его отпустить, снова поет. Задерживаюсь на мгновение, еще раз вдыхаю сырой воздух и иду наверх. Все время после обеда я ходил с одной навязчивой и симпатичной идеей, я был уверен, что именно это поможет мне хотя бы сегодня спать. И оно все ближе… Быстро покинув машину своего начальника, я шлепаю домой, включаю свой ноут, и параллельно с почтой, одеваюсь. Жарко, такой солнечный вечер, почти десять, а солнце слишком высоко. Я выхожу на улицу и направляюсь в сторону железной дороги. Какие-то странные взгляды почти обжигают меня. Иду чуть быстрее…еще быстрее и вот угол магазинов и начинаю бежать…все меньше прохожих, но настоящий вечер слишком далеко и в воздухе полно пыли, жарко, но бежать мне нравится. Я продвигаюсь вдоль домов и опять эти взгляды. Как же мне не хватает темноты ночи, ее воздуха и тишины. Я сворачиваю в сторону от привычной зимней дороги, чтобы избежать лишних встреч. Через нишу в гаражах, по грунтовой дороге и вот я почти в парке. Машины и пыль преследуют меня, дышать становится больно и я почти останавливаюсь, но продолжаю двигаться, уже не бегом, быстрым шагом…медленнее и еще. Боль постепенно уходит, могу дышать глубоко. Парк. Я снова бегу. Пыли здесь нет и не пахнет машинами, только люди. Я бегу мимо них и мне становится так стыдно. Это мерзкое сочетание стыда и жалости. Мне кажется они знают что со мной, и почему в такой теплый вечер воскресного дня, я, очертя голову бегаю по парку, вместо того, чтобы… Мне стыдно. Лишь один раз посмотрев в глаза праздным туристам возвращающимся с пикника, с хмельными головами. Такие счастливые и спокойные. Но я не жалею, и мой выбор сейчас не мимолетная блажь, я бегу дальше по холмам, между деревьев, но больше не смотрю на прохожих, вблизи стараясь смотреть под ноги.
Почти задыхаясь и с сердцем готовым выпрыгнуть из груди, я поднимаюсь на гору, все такое же, как я видел позапрошлой ночью, я вижу свой дом. Я хожу по всей ее двугорбой вершине, пока дыхание не становится тихим и жар не отступает…тогда я сажусь и молчу. Все такое четкое, так нельзя написать, так прорисовать каждый камушек, песчинку и сыграть все эти звуки без единого сбоя, без единой фальшивой нотки и так все свести в одно. Но оно есть. Я спускаюсь в тень деревьев и вот снова…прохлада и сырость. Воздух так пропитан множеством нитей, из сплетенных запахов, проникает в тебя…такой густой тягучий, как сок и вот…вот я снова бегу. Час, отведенный себе, подходил к концу, а впереди еще был магазин к радости пустого холодильника. На подходе к нему мне на встречу попадается черный спортивный кот, увидев меня он пару секунд думал с какой стороны меня лучше миновать…разошлись правыми, а он так демонстративно меня разглядывал, что я непроизвольно улыбнулся со словами: «Чарли»… Магазин почти пуст, я покупаю свои любимые овощи, немного хлеба и воды, а вот с соком вышла заминка. Я вижу кубик вожделенного напитка, протягиваю к нему руку, в надежде, что продавщица поймет мое затруднение и немного поможет мне…но… Я просто забыл это слово. В конце концов, чтобы не поддерживать впечатление о своем неполноценном развитии я просто читаю название с коробки. И опять вместо минералки мне приносят простую воду, но при первой попытке объяснить что я хочу, я сдаюсь и беру обычную воду. Говорить как-то не получается и думать тоже. Иду домой. Люди, пары, машины, собаки. Все движется, все танцуют. Ставленая без присмотра старая машина, обрастает новыми вмятинами и трещинами, переползает на другую сторону улицы, а ее хозяина все нет и нет. Кто знает что с ним? Кто знает, что происходит с нами? Брезгливо проходим мимо человека, умирающего от сердечного приступа, полагая, что он мертвецки пьян, стреляем в птиц и глупых железок и кормим их с рук в зоопарке со своими детьми, ходим в храмы и вспоминаем о живом лишь в минуты тягот и близкой смерти. Что с нами стало? Что с нами идет? Что с нами будет? Приручаем и губим, строим и разрушаем вновь, лишь бы не стоять на месте, лишь бы суматохе любого процесса не остаться наедине с собой, в тишине, когда уже негде прятаться.