В пятницу вечером Кулёмин бродил по комнате и ему бродилось. Неприкаянность и ненужность очень ему сейчас шли, он ими даже несколько бравировал и кокетничал. Но некому было оценить смоктуновский дар Кулёмина, Гоша шлялся и бонвиванил где-то неблизко, под какими-то чужедалёкими плинтусами...
А Кулёмин томился -- он был приглашён на презентацию какой-то фигни, приглашён своей давней подружкой Никой, которая надрывалась в каком-то крутом концерне , с названием тёмным, а профилем невнятным. Кулёмину собраться было - что голому подпоясаться. На такого рода мероприятия он выходил всегда в концертном наряде - в синем МЧС-овском свитере с погончиками и налокотниками, и в постиранных джинсах. Однажды когда-то постиранных....
И не эти мелочи занимали голову Кулёмина... Он думал о том, насколько оправдан этот раут, будет ли фуршет, а на фуршете - будут ли буженина и томатный сок. Иначе - всё напрасно и вечер пропал....
Под скрип половиц.... А надо сказать, что при росте под два метра в "казаках" - Кулёмин за несколько лет сидения перед компьютером достиг приятного веса в 125 килограммов, а когда он купил машинку для подравнивания бороды и начал по субботам брить горову и подбородок - то в пятницу вечером вряд ли кто рискнул бы попросить у него закурить. А если бы попросил - то Кулёмин, конечно же, с доброй улыбкой сказал, что не курит уже три года. И смельчак при виде Кулёминской улыбки , осиянной полустёртыми резцами, проникся бы неодолимым желанием отдать Кулёмину собственные табачок, деньги и пальто.
А всякие капиталистические обряды Кулёмин не считал достаточно веским поводом для нарушения собственных.Поэтому машинка для стрижки стояла на подзарядке до завтра.
И поэтому половицы поскрипывали и сквознячок от виражей по комнате вздымал пачку бумаг, приготовленной для распечатки чего-нибудь интересного.
... А вот Ника, пригласившая Кулёмина сопроводить её на корпоративку, была миниатюрна и распутна, что очень Кулёмину импонировало. Иногда они уезжали к Нике на дачу, где несколько дней подряд жарили шашлыки, пили сухое вино и смотрели любимые фильмы, перемежая всё это прогулками по лесу и эквилибром в спальне. Редко, но такое случалось. А в остальное время они с удовольствием болтали по телефону.
Но этот способ общения омрачался тем, что, во-первых, помещение, где Ника трудилась, было экранировано, в целях сохранения секретов фирмы,и мобильники были бесполезны, а во-вторых - городской телефон стоял на столе у местного мачо Алика.
Алик был местный мачо, брюнетом, а ещё он был строен, глуп, смазлив и нахален. И ему нравилась Ника. Поэтому, когда он слышал в трубке Кулёмина, то неприменно, подзывая Нику к аппарату,произносил что-нибудь вроде:
-- Никочка, это опять твой козёл...
..или :
-- Никулечка, когда ты отошьёшь этого урода?
Будучи совершенно уверенным в своей безопасности в стенах охраняемых здания,подземного гаража и элитного жилья -- хамил Алик весело, много и бесшабашно.... И обязательно так, чтобы и Кулёмин по ту сторону внятно и отчётливо это слышал.
Кулёмину было на Алика с его проказами насрать, слова давно его не волновали, слишком много их было вокруг и слишком многие из них были лживы и неверны... А вот Ника нервничала, и те дни, когда Алик особо нагло реагировал на звонок -- была с Кулёминым особенно приветлива....
...Посмотрев на часы, Кулёмин вздохнул, произвёл "кругом-марш" от окна, возле двери тормознул, погасил свет и вышел в вечер, где в маленькой красненькой машинке косоглазого производства его уже ожидала Ника.
... Фуршет Кулёмину потрафил. Была и буженина, и томатный сок, и даже карбонад! Но финал был скомкан и подпорчен непротокольным пунктом. Впоследствии Кулёмин воспроизвёл его по секундам и по персоналиям, что очень его позабавило, внесло ясность и выпуклость. А дело было так...
...Ника: Говорит Кулёмину, что отойдёт попудрить носик, на что жующий буженину Кулёмин даёт добро кивком. Ника уходит.
Дальний вход в зал: Появляется царственный Алик в сопровождении свиты восторженных и истекающих от вожделения барышень. Пылающим мачевским глазом Алик обводит свои угодья и говорит томно и небрежно :
-- Бля, ну и быдляк...тощища... Алё, а что энто там за бычара-слоняра с бритой башкой? Ваще охренели, уже секьюрити с нами за одним столом... демократия, бля...
-- А это Никочкин друг, ну, который звонит всё время!, -- услужливо поясняет одна из прелестниц...
Кулёмин: Видит, что буженины рядом больше нет. И вообще рядом уже ни буженины, ни томатного сока. И он направляется к дальнему столу, возле которого толпятся люди, но ничего не едят. Направляется решительно и с оживлением на лице. Алика он в жизни не видел.
Алик: Всосав, вкурив и усвоив полученную от прелестницы информацию, Алик видит, что Это , покрутив щетинистой башкой, вдруг начинает быстро перемещаться в его, Алика, направлении. В мачевской головушке быстро всплывают все те искромётные шутки юмора, которые были подарены им Кулёмину -- и Алик писает в штаны. То-есть банально прудонит на ковролин, обильно, неудержимо, с журчанием... На лице его ужас, а само лицо становится красным, как портвейн. Прелестницы расступаются , мизансцена напоминает пионэрский костёр в исполнении Алика с хороводом пионэрок вокруг него.
Кулёмин: Сосредоточенный на карбонаде, стремительно проходит мимо обронзовело-оцерителинного Алика, чудом не наступив в лужу, и направляется к тарелочкам и стаканчикам, ещё не затронутым всеобщей потравой. Занавес.
... Ника потом сообщила, что Алику пришлось уволится, ему не лужу не смогли простить, а разочарование в мачизме, что в дамском коллективе равнозначно гражданской казни. А Алик даже не Чернышевский. Но Ника добавила,что отныне Кулёмина она никуда не приглашает, только на дачу и только вдвоём, потому что грубят по телефону часто, а Кулёмин с годами красивее не становится...
...Когда смущённый Кулёмин поведал эту истории Гоше, тот долго хохотал, махая всеми шестью лапами :
-- Кулёмин, я тебе сто раз говорил, что чревоугодие...Ха-ха-ха... ну не все же знают, что миролюбивее Кулёмина на буженине может быть только коала на эвкалипте...Ха... Если ты, друг мой, не озаботишь какого-нибудь недорогого стоматолога своим прикусом, то в ближайшем будущем кто-нибудь и обосрётся! Ха-ха-ха!
Устрашённый подобной перспективой - Кулёмин пообещал заняться зубами... Потом они пили томатный сок и слушали Валерия Ободзинского на виниле.
...Ника больше не звонила.