Нет ничего чудеснее на свете, чем мужская скупая слеза. Катится она по небритым щекам, как расплавленный воск, обжигает душу и покрывает все мрачным пеплом. И никто не видит ее бег, кроме ангелов небесных. Смотрят они сверху на такое диво и руки на груди своей белоснежной крестом складывают, молятся о страждущем.
Так и тогда сидел я на вершине холма, печально всматривался в дикую даль, где еще сильна была сила ночи, но уже первые предрассветные лучи пробивались сквозь лохматую шапку леса, наводя ужас на лесных призраков.
Больно было, тяжело на сердце от мужской печали великой, ибо только мужчина может вынести боль такую несусветную. И ежили Богу нашему было угодно перекинуть боль эту на иную сущность, то вздрогнул бы мир от непосильной ноши и случился бы Потоп. Птица, что безмолвно кружила надо мной черной тенью, не удержала в небе груз сей,упала в руки мои. Медведь в лесу завыл бы так, что ужаснулось бы все вокруг в жуткой тревоге и упал бы замертво в берлоге своей от разрыва сердца, ибо он единственный из всего зверья не покидает дома своего даже в самый ужасный конец свой, когда слышен уже лай собак бешеных и мат охотников у берлоги его. Все зверье бы кинулось прочь подальше от ноши сей, и лиса, и волк, и мышь полевая пропищали бы жалобно в траве сырой после первого снега и помчались восвояси подальше от горя великого. Даже самый мощный дуб, под чьими когтистыми ветвями спасался я этой ночью, надломился бы надвое, будто сраженный грозою Господней, не выдержав муки человеческие.
Тихо в ноябрьском лесу, словно в склепе. Но живой мертвец. Смотрит он печально вдаль, ждет рассвет.
И вот солнце восходит на злобу ночи. Освещается луг в серебристой россыпи первого снега.
Жмурю я глаза свои выплаканные на это все и встаю с колен.
Холодно мне, видно любовь не греет душу мою, но холод лишь на пользу человеку в такое ненастье, ибо физическая боль утоляет душевную лучше славной водки в компании друзей своих, лучше ласки самой красивой деревенской девки с черными очами, в коих нежность и страсть горят не угасающим пламенем, лучше награды в сто тысяч долларов, а то и в мильон.
- Отчего же так горячо, - восклицая я, не узнаю свой простуженный голос, а сам дрожу как осиновый лист на ветру, не чувствую ног и рук своих, - отчего же так горячи слезы мои?
И память пробуждается в сердце моем и терзает душу мою как собака голодная обезумевшая от отчаяния грызет кости хозяина своего, что издох с голода в пустыне дикой.
Именно так начинается вся эта история. Отсюда и поведу я сказ свой, чтобы люди добрые, слава Господу не перевелись они еще на земле русской, не шли дорогою моею каменистой и избегали напасти всякие славою удачи и справедливой оценкой ошибок моих, кои совершал я в бытность молодую, ветреную, махая шашкой судьбы направо и налево, срубая головы буйные проступков своих непростительных.
Автор.